– Стефан не в счёт. Староват он для таких кавалерийских наскоков. Пусть снимет караульного, а мы с этими сами справимся.
– Не торопись, – шепнул Прохор. – Обойду на всякий случай двор, чтобы никого не просмотреть.
Он исчез и через минуту вернулся, держа в руках тяжёлые вилы. Пять кованых зубьев, растопыренных как пальцы на ладони, отливали чёрной сталью на длинном деревянном черенке. Прохор стёр с них остатки навоза и ухмыльнулся:
– Теперь и у нас есть, чем угостить венгров. Из сарая дверь в дом. Засов хлипкий. Плечом нажать, не выдержит. А ещё лопата была. Тебе принести?
– Обойдусь. – Миша с опаской посмотрел на раскачивающиеся перед глазами зубья. – Стефан, – шепнул он, подзывая боцмана. – Возьми пневморужьё и пробирайся к противоположному углу. Оттуда увидишь караульного. Как выстрелишь, беги сразу к нам. Да смотри, чтобы он тебя первым не подстрелил.
– Не сомневайся, флагман Михай. Сделаю.
Смородин указал пальцем на Прохора и Лариона.
– Ваш тот, что сидит за столом. Идите через сарай. Как выстрел услышите – не тяните, врывайтесь внутрь. Ну а мы с Василем возьмём на себя того, что у окна. Войдём с этой стороны.
Дождавшись, когда Прохор с Ларионом уйдут, Миша осторожно толкнул тяжёлую дверь, втиснулся в тёмные сени и прислушался. Сквозь щели следующей двери прорывались слабый свет да тихий разговор венгров. Говорили они одни, Александр молчал. Коверкая русские слова, стражники, казалось, незлобно уговаривали князя, но вспомнив его избитое лицо, Смородин лишь крепче сжал кулаки.
"Кнут и пряник, – ухмыльнувшись, подумал он. – Везде одно и тоже".
Вдруг глухо, но отчётливо хлопнул выстрел пневморужья. Услышали его и венгры, стихнув на полуслове. Больше не раздумывая, Миша замахнулся и саданул ногой в дверь. В глаза ударил свет, но Смородин вовремя увидел, как стоявший у стены венгр бросился к стоявшему в углу штуцеру. Но штуцер оказался ближе к Мише. Он успел подхватить его первым, направив штык в грудь стражнику. Еще быстрее действовал Васил. Занеся над головой тяжёлое полено, он уже готов был обрушить его на стражника. Но венгр, вмиг оценив ситуацию, замер и безропотно развёл руки в стороны. В ту же секунду с треском распахнулась дверь напротив. Прохор, с перекошенным от злости лицом, влетел в комнату и с маху вогнал вилы в спину так и не успевшему подняться из-за стола венгру в мохнатой шапке. Кровь брызнула в стороны, попав на голову наследнику. Александр вскрикнул и, испуганно вскочив, принялся судорожно растирать её по волосам. Васил прижал к стене сдавшегося венгра и, расстегнув одним движением ремень, сбросил с пояса нагайку с ножнами. Венгр стоял смирно. Лишь подрагивающие губы выдавали его страх. Он ещё шире развёл руки в стороны, показывая, что они пусты.
"Вот и всё! – подумал Миша. – Даже не ожидал, что всё выйдет так быстро и просто".
Он пощупал оттопыривавшиеся карманы на вишнёвых галифе венгра, затем достал увесистый мешочек монет с вышитым золотой нитью российским орлом.
– Князь, сдаётся, это твоё, – Смородин кинул кошель на стол перед наследником. – Ты бы не разбрасывался деньгами, а то на мороженое не останется, – пошутил Миша, не удержавшись от нервного смеха. – Не ожидал, Сашок? То-то! Мы своих не бросаем.
Наследник не ответил, расширенными глазами глядя, как Прохор пытается вытащить из спины венгра застрявшие вилы. Он раскачивал черенок из стороны в сторону, и от этого ещё хрипевший стражник елозил головой, размазывая по столу кровавую слюну. Александр побледнел и поспешно отвернулся. Такое зрелище оказалось не по нутру и Мише. Он оглянулся по сторонам, с подчёркнутым вниманием разглядывая углы. Просторная комната была стражникам и кухней, и столовой, и залом для допросов. На столе вместе с игральными костями лежали кузнечные клещи, которым развязывали языки особо упрямым.
– Не шевелись!
Смородин услышал голос Прохора, насквозь пропитанный злобой.
– Хоть глазом дёрни, и я тебя прибью к стене.
Вытащив наконец вилы Прохор приставил их к горлу второго венгра и медленно вдавливал окровавленные зубья ему в шею.
– Ну? Чего ж ты замер? Дай мне повод! Мне одного конфедерата мало. Я тебя тоже приколю, как и твоего десятника.
– Отойди от него!
Миша с разворота толкнул Прохора в плечо, успев заметить, как облегчённо выдохнул венгр.
– Ты же видишь, что он от страха еле на ногах стоит.
– Как скажешь, флагман. – Прохор покорно опустил вилы и отступил на шаг.
Смородин удовлетворенно кивнул и прислушался к скрипнувшим дверям. Кажется, вернулся Стефан и, неуверенный в исходе нападения, осторожно пытался заглянуть в щель. Миша уже было открыл рот, чтобы позвать его, ввернув ещё одну шутку, как вдруг дёрнулся Прохор. С оборота, мощно, с криком на выдохе, он размахнулся и вогнал вилы в грудь венгру. Стражник дёрнулся, да так и остался стоять с выкатившимися из орбит глазами, прибитый к стене.
– Ты…? – не нашёлся, что сказать, Миша, ловя ртом воздух. – Ты чего наделал?!
– Он меня ослушался. Он руки опустил. А я его предупреждал, – безразлично пожал плечами Прохор, обхватив двумя руками черенок и натужно потянув на себя. – Хорошие вилы, острые. Не вытащить никак.
Наконец он справился, и стражник повалился к его ногам. Смородин долго смотрел на растекающуюся на полу кровавую лужу, затем задумчиво спросил:
– Сколько тебе лет, Прохор?
– Знаю, что ты мне скажешь, флагман. Когда я успел накопить столько злобы? Пустое всё это. Ты конфедерата пожалел? Зачем он тебе?
– Затем, что нужно было его допросить! – выкрикнул Миша. – Затем, чтобы хоть узнать, сколько их было? Ты уверен, что в лесу, за стенами засеки не остались ещё венгры? И куда ты воткнёшь себе свои вилы, если они сейчас вернутся?
Прохор недовольно хмыкнул и, бросив взгляд на угрюмо молчавших Лариона с Василем, нехотя ответил:
– Эти вилы я воткну им в горло. Мне венгерская кровь, что вино. Я её пить готов. От запаха даже голова кружится.
Неожиданно его взгляд задержался на куцем ковре, закрывавшем часть стены. Под нижним обрезом темнела узкая щель.
– То-то я думаю – где же они спят?
Прохор подошёл и, отвернув полог, заглянул в открывшуюся комнату. Он долго всматривался в темноту, прошёл внутрь, затем вновь застыл, прислушиваясь. Внезапно Смородин услышал треск, кто-то сдавленно вскрикнул, и тут же отозвался Прохор:
– Вот теперь все!
Он вышел, ухмыляясь, посмотрел на кровавые следы от собственных подошв и довольно произнёс:
– Под кроватью прятался. Вот так-то, флагман. Четверо их было. Четыре плаща на стене, четыре пары галош, четыре котелка на плите. Можешь не волноваться, больше никого не осталось.
Прохор посмотрел на хмурое лицо Смородина и спросил:
– Да что опять не так? Спасли мы твоего князя, флагман! Мог бы и поблагодарить.
– Князь не мой и не твой. А благодарить тебя не за что. Даже дикие псы не загрызают поднявшего лапы. Последнего-то мог оставить живым?
– Нет, не мог. Если я стою рядом с венгром, то один из нас точно должен сдохнуть! Ваше высочество, – обернулся к наследнику Прохор. – Ну хоть вы-то мне скажете слова признательности? Это ведь я выследил конфедератов. И я троих ваших мучителей на тот свет отправил. Как выберемся, может, орден мне соизволите вручить? Или чин офицерский?
Растерянный и не промолвивший за всё время ни единого слова Александр неожиданно всхлипнул. Осторожно переступив растянувшегося у стола десятника, он подобрал с пола сорванные эполеты и пояс со шпагой.
– Да, да, конечно… – сбивчиво прошептал наследник, старательно отворачивая взгляд от распростёртого тела. – Я должен вас наградить… я вам обязан… вы меня спасли….
Наконец он взял себя в руки и, прицепив на пояс отобранную шпагу, прокашлявшись, произнёс:
– Спасибо вам всем, что не бросили меня.
На бледном лице Александра скользнула вымученная улыбка.
– А я уж и не надеялся. Флагман, я знаю, вы мною недовольны. Мы с вами спорили, и даже больше…. После того, что я вам наговорил, вы имели полное право бросить меня. Простите, если тогда мои слова показались вам оскорбительными.
– Забыли, Сашок, – расчувствовался Смородин. – Оба хороши.
– Это флагман Михай приказал начать погоню, чтобы спасать ваше высочество! – услужливо напомнил вошедший Стефан.
– Спасибо, флагман, – ещё раз повторил наследник.
Вдруг его лицо озарилось идеей, и, сняв с пояса шпагу, он торжественно протянул её Смородину.
– Возьмите! Я вручаю её вам в знак благодарности за моё спасение! От имени российского престола, во все века, этот клинок будет напоминанием окружающим о вашей отваге, чести и благородстве! Флагман Михай, я восхищён вашим мужеством и прикажу написать ваш портрет в ореоле спасителя!
Не удержавшись, Миша рассмеялся, беря в руки блистающую бриллиантами шпагу.
– Сашок, это подхалимаж? Честное слово, мне бы хватило и спасибо. А то будто мёдом меня обмазал. Осталось только облизать.
Александр покраснел и неожиданно вцепился в ножны, пытаясь вырвать из рук Смородина.
– Вы, флагман, неблагодарная свинья! Немедленно верните шпагу!
– Да будет тебе! – Миша поспешно спрятал руки с ножнами за спину. – Кто же откажется от такой красоты? Оружие разделяет человечество на мужчин и женщин. Одни его любят, другие боятся. Раз вручил, так вручил! Я с благодарностью принимаю. Согласен даже на мазню твоих придворных художников, только успокойся. Но для меня главное не награда, а цель! Сейчас она в том, чтобы спасти тебя и доставить на корабли. Тут уж извини, я как бульдог – вцеплюсь, не отпущу! И в этом наши интересы совпадают. Согласен, Сашок?
Смородин похлопал по плечу вмиг остывшего наследника и протянул руку.
– Мир, вспыльчивый ты наш?
– Мир, – кивнул Александр. – Только прошу, не называйте меня этим исковерканным именем. Обращайтесь как положено – ваше высочество. Ну, или в крайнем случае – князь Александр.
– Так что, опять война? – усмехнулся Миша. – Но учти, даже дохлый мир всегда был лучше великой войны.
Александр поджал губы, затем его лицо расплылось в широкой улыбке.
– Ладно, мир. Что с вас взять? Одно слово – дикарь!
– А добра-то у них сколько! Вы бы сюда лучше посмотрели, чем друг друга кусать почём зря, – восхищённо произнёс Стефан, сделав осторожный круг по комнате. – Флагман Михай, я пороюсь по сундукам?
– Нельзя. Нужно замести следы. Не знаю, что лучше? Сделать всё, словно они бросили засеку и ушли, или, будто перепились, друг друга перебили и подожгли?
– И это пустое, – зевнул Прохор. – Если дёготь в чане не зажигать, то сюда до весны никто не явится. Харчами их уже на зиму запасли. Вон короба полные, да ещё мешки в сарае. А подходы в горы сейчас под снегом. Мало найдётся желающих ломать ноги ради того, чтобы прийти, выпить стакан наливки на дальней засеке.
– Вот! – обрадовался Стефан. – Иногда и Прохор дело говорит. Никто ведь не знает, сколько нам ждать помощь? А тут и харчи сытные и одежда тёплая! Да и пора нам от красных роб избавиться. А то сами ходим как факела. Съестное перетащим к себе, через перевал. Да и овечки…. Не бросать же их здесь на голодную погибель? А у нас мастерская большущая! Там можно и овец пристроить, и скарб сложить. Прав Прохор! Хорошо стражников снабжают. Не то что пехоту.
Глядя на суетившегося Стефана, Миша тяжело вздохнул и отвернулся. В то, что на засеке никто до весны не появится, ему верилось с трудом. А взять и всё перетащить на базу, это всё равно, что самим указать туда дорогу. Но и когда придёт помощь, тоже не ясно.
Заметив его сомнение, Стефан задумался и вдруг вспомнил:
– Флагман Михай, там, в будке караульного я заметил диковинное оружие. Для пушки маловато, а на штуцер не похоже. Раньше я такого не видел. Сходил бы, посмотрел? А мы тут уж как-нибудь сами…
Смородин махнул рукой на уже открывшего сундук Стефана и вышел. С трудом вдохнув полную грудь морозного воздуха, он зачерпнул доверху снега и принялся яростно тереть ладони, будто они были в крови.
– Вы правы. – Александр вышел следом и теперь с сочувствием смотрел на Мишины старания. – Это ужасно, даже если это враги. С командэром Юлиусом я участвовал в нескольких бомбёжках. Но там было совсем другое. Брызги крови до дирижабля не долетают. А здесь… меня едва не вырвало. Но ведь это были враги?
– Пошли… – буркнул Миша, не склонный к полемике на тему добра и зла.
Трап к караульному оказался узкой лестницей, подозрительно раскачивающейся при каждом неверном движении. Смородин поднялся на верхнюю перекладину, затем осторожно выглянул над деревянным настилом будки. Стражник лежал, перегородив проход, навалившись на упавший вместе с ним табурет. Позади, в приколоченном на стене держателе горел факел. В отсветах его трепещущего пламени поблескивало так заинтересовавшее Стефана оружие. Миша поднялся и, переступив караульного, потрогал связку из шести шестигранных стволов, установленных на неказистой треноге и направленных в сторону перевала.
Через секунду он забыл и о растянувшемся у ног венгре и о пылающем факеле.
– Ты знаешь, что это? – восхищённо спросил он выглянувшего из-за спины Александра.
– Да, – не сразу ответил наследник, осторожно потрогав выгнутую рукоятку у короба над стволами. – Это вращательная машина Гауса. Он изобрёл её в начале войны. Хотя я раньше её не видел, но много слышал. Владыка Сигизмунд хотел купить такие в Германии, но ему отказали. Но как она работает, я знаю. В короб засыпаются патроны, которые по очереди падают в каморы. Нужно лишь взвести вот эту пружину и рукояткой вращать стволы. Видевший стрельбу машины Гауса генерал Лопухин рассказывал мне, что сила у неё страшная.
– Верно, Сашок. Сила у этой игрушки действительно страшная. Но я знаю ей другое название. Это примитивный, наверное, и не очень надёжный, но это пулемёт! Ещё лет сто, и он станет совершенно другим. Прохор говорил, что до весны на засеке никто не появится? Хотелось бы. Потому что оставить этого красавца у меня нет сил.
Миша сверху взглянул на выгнавшего на центр двора овец Стефана и принялся отрывать треногу от стола.
Глава седьмая
Под дубом
Искрящийся снег с зелеными проплешинами травы застилал лоно равнины вокруг барака, словно пятнистое одеяло. Со временем их становилось всё больше и больше. Когда четыре трофейных овцы выщипывали одну зелёную поляну, Стефан тут же расчищал им другую.
– Хорошая трава в горах, – потянулся он, подставляя солнцу замёрзшую спину. – Снег, мороз, а ей всё нипочём. Даже она привыкла, а я всё никак не могу. Кости от холода выкручивает, словно меня Толстая Берта обнимает. Когда же, наконец, наш владыка пришлёт помощь? Не знаешь, флагман Михай?
– Не знаю, – нехотя ответил Смородин.
Они уже почти месяц прожили на базе дирижаблей, но за всё время в небе не показалось ни одного аэростата Дакии. Иногда из-за гор проплывали дирижабли со стороны Венгрии, но при их появлении Мишины аэронавты тут же прятались в барак.
– А я так скажу, что даже и эта трава здесь долго не продержится, – продолжил размышлять Стефан. – Пока, по времени, считай, что осень. А зима ещё и не наступала. Внизу-то как зелено! Вот бы моих овечек туда? А, флагман Михай? Чего нам бояться? Сколько здесь живём, ни одной души не видели. Даже волки сюда не поднимаются. Я бы утром их вниз согнал, туда где трава сочнее, а к вечеру обратно?
– Ты своими овцами нас когда-нибудь выдашь, – недовольно проворчал Миша.
– Мои овцы нас кормят! – обиделся Стефан. – За молоком с кружками в очередь выстраиваетесь, а как прошу за ветками сходить, чтобы им в загоне постелить, так желающих не найти. А я вот ещё сыр как-нибудь осилю! Мне бы только жбан подходящий найти. Может, ещё раз на засеку сходить, там поискать?
– Нет! – мрачно отрезал Смородин.
Стефан вздохнул и замолчал. Но, подумав, он добавил:
– Тогда давай в мастерской бадью смастерим! У нас такая огромная мастерская, а толку от неё никакого! Я бы лучше её всю овцам отдал. А то, что им тот закуток? На головах друг у дружки спят.
– Стефан, отстань, – отмахнулся Миша. – Твои овцы и так уже всё завоняли. Даже внутри спасения нет.
– Знаю, флагман Михай, что мастерская тебе милей овец. Да только зачем она нам? Дирижабля у нас нет. Так что и ремонтировать нам нечего. А там столько парусины! Тонкая, плотная. Я бы из неё мешков под сено нашил. Тогда и зима не страшна. И нам согреться, и овцам корм.
Смородин не ответил. Тогда Стефан тяжело поднялся, взял лопату и пошёл разгребать овцам новую поляну. Подобный разговор вошел у них с боцманом в утреннюю традицию. Миша отбивался, а Стефан безрезультатно пытался завладеть новым пространством для овец. Мастерская Смородину нравилась. Он был искренне удивлён тому набору инструментов, заботливо хранившемуся в запечатанных ящиках. Имелись даже примитивные станки с ручным приводом. Но из всего разнообразия использовалась лишь циркулярка для распила дров. Быстрее остальных её освоили Васил с Ларионом. Один крутил маховик с зубастым диском, другой подкатывал брёвна. Порой Смородину казалось, что при таких инструментах и запасах можно построить новый дирижабль, но, взвесив все за и против, Миша понимал всю абсурдность этой затеи. Здесь было много чего. В небольшом подвале они нашли даже запас бомб для дирижабля. А в мастерской хранились запасные баллоны для пневмодвигателей, баллоны с водородом для аэростатов, промасленная перкаль, листы прессованного дерева для гондол, но этого хватило бы только для ремонта. Увы, не те размеры, не те возможности и средства.
За спиной хлопнула дверь, и на порог вышел Прохор.
– Флагман, я тут подумал… в Дубровку нам нужно спуститься. Хватит трястись, как заячьи хвосты. Осмотримся, да прикупим чего съестного на княжьи монеты, а то стряпня Стефана уже поперёк горла.
– К обеду стряпню будешь готовить ты! – отозвался услыхавший его Стефан.
Прохор засмеялся и ответил:
– Тогда уж мы точно останемся голодными.
И, чтобы как-то сгладить обиду боцмана, он предложил:
– Пойдём я и Стефан. Посмотрим, чем там селяне живут, да последние новости узнаем. А то засиделись мы тут. Не трусь, флагман, я знаю, что говорю.
– Посидишь ещё, – ответил Миша. – Подумал он… бесстрашный мыслитель!
С Прохором у них складывались сложные отношения. Тот будто чувствовал в нём чужака и упорно противился его командованию, не желая подчиняться. На любое слово Смородина у него находилось десять против. Любой приказ вызывал брезгливую ухмылку. И каждый раз Мише приходилось ставить его на место. Но сейчас он понимал, что в словах Прохора есть здравое зерно. Безнадёжность сидения в горах, глядя в небо, в ожидании дирижаблей генерала Юлиуса стала очевидной даже для самых терпеливых.
– Согласен, сходить нужно. Но пойду я и Стефан, – подвёл черту Смородин.
– Флагман, я ослышался? Ты же наверняка хотел сказать, что Стефан пойдёт со мной? – удивлённый Прохор ткнул себя пальцем в грудь.
– Не надо меня поправлять – я не трусы! Ты останешься на базе. Мне тебя озадачить, или сам работу найдёшь?
– Найду, – скрипнул зубами Прохор и, развернувшись, хлопнул дверью.
Стефан подошёл к Смородину, присел рядом на бревно и, кивнув через плечо в сторону исчезнувшего Прохора, сказал: