Дракон удалился. Нури понял это по наступившему в душе покою. Где-то неподалеку слышались громкое сопение и стук, словно скелет падал с сухого дерева, но эти звуки после Драконова присутствия просто ласкали слух.
- Вы б шли, дядя Митяй. А то как бы ваши рогоносцы не повредили друг друга. Слышите, опять дуэль затеяли.
Леший сложил семена в карман передника, тяжело поднялся.
- И то… пойду. Только не рогоносцы это, Ванюшка, сколько можно говорить. Единорог, самый благородный зверь, из живших на земле.
- Бадейку-то заберите, второй кочет уже кричал.
- Сам знаю. Эх, не по специальности вы меня, чешите грудь, используете. Ладно, пойду… А вы, Нури, видать, к нам надолго. Еще, выходит, свидимся.
- Что значит надолго? - спросил Нури, когда Леший ушел. - Как это надолго?
- Э, сколько захотите, столько, и пробудете. Вот вы тут о некорректности методик говорили. Вы что, и в генетике специалист? Разбираетесь в трансцендентных мутациях?
- Не сподобился, - хмуро буркнул Нури.
- Не сердитесь, просто я хочу сказать, что неизвестно еще, чьи методы лучше. Вы там бьетесь над восстановлением исчезнувших реальных форм, а все равно вынуждены часто удовлетворяться похожестью, внешним сходством. Так ведь? Ибо если утерян генофонд, то воссоздать животное уже невозможно. Природа-то миллионы лет тратила. А мы… За сотню лет уничтожили, а за десяток восстановить хотим… - Иванушка склонился над котлом, заработал веслом-мешалкой.
- Не узнаю я вас, Ваня, - задумчиво произнес Нури. - У нас там вы вроде совсем другой были и по-другому речь вели.
- Образ обязывает, сложившийся в детском сознании стереотип. Иванушка как-никак… Хотя, с другой стороны, известен и Иван-царевич. - Тут речь Иванушки потеряла стройность. Словно спохватившись, он забормотал: - Не нам судить, сами в эгоизьме погрязли, в самомнении… Нам, на приклад, легче, ибо мы не ведаем, что творим. Потому - люди мы простые. От этой, от сохи, выходит.
- И Ромуальдыч от сохи?
Иванушка подождал, пока Нури отсмеется.
- А что? Ромуальдыч, между прочим, обеспечивал. Он и сейчас еще вполне может.
Раным-рано сидел Нури на крылечке избы, в которую его определили жить. Крыльцо, еще влажное от росы, выходило прямо на улицу поселка. Нури уже вымылся по пояс колодезной водой, на завтрак выпил малый ковшик драконьего молока и вот сидел, прислушиваясь к новым ощущениям. Кровь бежала по венам, и он чувствовал ее бег, мышцы просили дела, а мысля возникали четкие и добрые. Еще когда Нури только досматривал предпробудный сон, неслышно прибежала Мар-фа-умелица, прибралась в горнице, задала курам корм, что-то мыла и чистила, хлопотала и так же не-елышно исчезла, ушла по своим делам.;
Редкие прохожие здоровались с Нури, говоря: "Утро доброе, воспитатель Нури!" И Нури отвечал: "Воистину доброе".
Было слышно, как на заднем дворе Свинка - золотая щетинка рылась в приготовленной для удобрения огорода навозной куче - конечно в поисках жемчужного зерна, а что еще можно там найти? На коньке соседней крыши вездесущий Ворон, склонив набок голову, слушал песню скворца. Допев, скворец слетел на грядку, где его ожидали дождевые черви.
- Мастер-р-р! - одобрительно произнес Ворон.
Когда люди прошли, Нури обратил внимание на пегого котенка, что сидел на перильцах.
- А кого мы сейчас гладить будем? - тонким голосом спросил Нури. Котенок спрыгнул ему на колени.
- Меня-а.
- Говорящий? - приятно изумился Нури.
- Не-е-е.
Притворяется, подумал Нури. Чтоб не приставали с вопросами, а сам, конечно, говорящий.
Поселок, отгороженный тыном от остальной территории, насчитывал десятка три рубленых изб, разбросанных там и сям. Единственная улица изгибалась причудливо, то вползая на пригорки, то сбегая в низинки, заросшие травой-муравой и аленькими цветиками. Протекал через поселок прозрачный ручей, но жители почему-то брали воду из колодца с журавлем. Ворота в ограде были широко распахнуты, и Нури видел, как в них вошел человек, длинный и тощий, босиком, в коротких трусах и майке. На плече он нес два толстых чурбака. Усы тонкими стрелками торчали по обе стороны носатого лица, и если бы еще эспаньолку, небольшую такую остренькую бородку, то можно было бы принять его за Дон Кихота.
- Вот и дело мне. - Нури вернул котенка на прежнее место и вышел навстречу. - Позвольте, я вам помогу. - Он принял на свое плечо оба чурбака и пошел рядом. - Здравствуйте, я Нури.
- А чего б не помочь? Старому мастеру надо помогать, а то все заняты, всем не до меня… Здравствуйте, Нури. Меня зовут Гасан-игрушечник, и моя мастерская вот здесь. Спасибо, мы уже пришли… Нет, не сюда, кладите под навес, я сейчас закрашу охрой торцы, чтобы не растрескалось, и пусть дерево сохнет., Сейчас, конечно, где Василиск прополз - зло порожденное, - там и сухостой, вроде как пожаром тронутый. Мне говорят: бери. А отравленное дерево для игрушки непригодно, как такую ребенку дашь. Может, зайдете, в помещение? Я покажу вам игрушки, вы ведь любите игрушки?
Нури любил игрушки, но он ждал Иванушку и потому пожелал мастеру приятной работы, собираясь уйти. Он обещал прийти потом, надолго, чтобы насладиться беседой и созерцанием без спешки.
- Подождите, Нури. Взгляните хоть на это.
Мастер держал на ладони деревянного зверя - и ощущение возвращенного детства, ощущение неповторимости мгновения овладело душой Нури. Зверь светло щурился, причудливо изогнув спину. Его лапы, мохнатые снизу, с пухлыми подушечками, опирались на растопыренные пальцы мастера, тело было мускулисто и волосато, и веяло от него этакой уверенностью и бесстрашием. Конечно, такой зверь должен быть… он есть где-то здесь, в сказке… а мастер подсмотрел и перенес, ибо такое нельзя выдумать. С тихой радостью рассматривал Нури игрушку, представляя реакцию своей ребятни, особенно теперь, когда дети познакомились с тянитолкаем и восприняли его…
- Спасибо, мастер! - Нури прижал руку к сердцу. - Но откуда это у вас берется?
- Разве я знаю? На этот вопрос ни один мастер не ответит. Но я думаю, что в каждой коряге, в любом чурбаке заключен свой неповторимый образ, надо только догадаться какой и высвободить его. Догадался, ощутил - это главное. А остальное - дело техники. Я вот эту загогулину нашел, так сразу почувствовал: в ней кто-то есть. Но кто - еще не знал. Образ возник потом, когда у нас тянитолкай появился…,Вы поняли, Нури?.
- Нет. Но я чувствую… это близко мне, мастер. И много у вас таких зверей?
- Увы, это единственный экземпляр, как и все мои поделки. Он непригоден для массового тиражирования. Ну сколько детишек подержат в руках этого зверя?
- Это неважно, мастер. Когда речь идет о красоте, бывает достаточно просто знать, что она где-то есть. Скажите, а вы посещаете нас там, ну, в реальности? Иногда у нас появляются чудо-игрушки. Дети говорят: утром пришли и увидели. Или, говорят, в песке откопали…
- Все Иванушка. Он забирает игрушки и уносив к вам. А я нет, я только здесь. Зачем и что мне там?.. - Мастер посмотрел через плечо Нури и без выражения добавил: - А вот и Кощей Бессмертный. Зло изначальное.
Нури обернулся. Кощей стоял посередине улицы, и больше на ней никому места не было. Он был упитан, коренаст и монументален, а роста Ниже среднего. Та часть, которой он ел, была хорошо развита и производила сильное впечатление. Та часть, которой он думал, была узка. Промежуток между ними заполняли зеркальные очки, в которых отражалось то, на что он смотрел. Сейчас в них отражался мастер и Нури рядом с ним. Кощей подошел вплотную.
- Тут мы в свое время что-то недодумали, - сказал он. - Что-то мы упустили, если тебя, Гасан, в свое время не наказали, не отлучили и не выгнали. Нам надо по-большому, по-крупному надо нам. Чтоб было что показать в комплексе. Эх, я в свое время умел показать! А ты ерундой занимаешься, мелочевкой, отдельными, видишь ли, игрушками. А игрушка - она отвлекает. От выполнения. А?!
Это "а" произносилось на выкрике, как бы в отрыве от остального текста, и придавало словам Кощея мучительно хамский оттенок. Было понятно, что Г асан с его заботами о чурбаках, с его игрушками - это для него, Кощея, раздражающе малая величина.
Усы у Гасана обвисли, он молча смотрел под ноги, где на траве беспомощно валялся диковинный зверь, и мастер не решался подобрать его. Ибо от века так: работник, творящий новое, беззащитен перед наглостью и хамством. Нури покраснел, ему стало стыдно, словно это он сам обидел старого мастера. Он подумал, что, конечно, Кощей - осколок прошлого, не более того, и к тому же его уже уволили. Но Нури знал и видел: здесь, в Заколдованном Лесу, с Кощеем предпочитают не связываться. Ибо он сумел каким-то образом внушить многим, что отставка его - дело временное.
- Вы хотели оскорбить мастера, Гигантюк, вам это удалось, - сказал Нури. - Не словами, они не имеют смысла, ибо в игрушках, как и во всем остальном, вы не специалист. Оскорбили тем, что взялись судить о его деле, тоном своим оскорбили. Я не требую от вас извинений, уйдите. Вы завистник, вы мне противны.
Гигантюк ощерился.
- Чему завидовать, вот этому? - Носком башмака он ковырнул зверя. - Масштаб не тот. Да и разве такие звери бывают, зачем придумывать, чего нет. Помню, мы из нержавейки обелиск соорудили семь на восемь - вот это да! Далеко было видно. Убрали… Говорят, безадресный… Но ничего, Сатона снимут, обелиск восстановим, и меня призовут, и других… А о вас я слышал. Вы - Нури, бывший кибернетик. От науки, значит, ушли. У куда пришли? Вот то-то… - Гигантюк стоял раскачиваясь. - Меня не интересует мнение бывшего. А я есть. И буду!
И он двинулся посередине улицы, заботливо унося себя.
Нури поднял зверя.
- Возьмите, Гасан. Вы великий мастер, верьте мне…
После Гигантюка разговор их как-то погас. Гасан-игрушечник сел за работу и тем утешился. Для мастера работа всегда цель и утешение. А Нури пошел к отведенной ему избе, возле которой его уже ждал Иванушка. Он боком сидел на широкой спине ездового хищника- Серого Волка - и был готов все показать и обо всем рассказать.
Что может старик Ромуальдыч, Нури узнал к концу экскурсии, когда попутно выяснилось, что ему при-дется-таки остаться в Заколдованном Лесу. Естественно, по доброй воле и неизвестно на какой срок.
Управляющий комплекс разместился в обширном зале со сводчатыми потолками. Помещение комплекса было вырублено в основании известнякового утеса с поросшей соснами макушкой и смотрело фасадом на небольшую нехоженую поляну. Фасад, выложенный из слоистого песчаника и заросший плющом, почти сливался со скалой. Только выходящую наружу толстую, покрытую инеем петлю криогенной электролинии Нури воспринимал как диссонанс в этой совершенной гармонии ландшафта и техники.
Старик Ромуальдыч, задумчивый и грустный, сидел за подковообразным пультом, обрамленным экранами. Деревянная скамья под ним тоскливо скрипела.
- Тэк-с, посмотрим, что у нас на выходе… - Нури встал внутри подковы, отодвинул в сторону свисающий на толстом кабеле шлем с присосками. Все было знакомо - и шлем электронного стимулятора умственной деятельности, попросту шапка ЭСУДа, и вогнутые экраны "Кассандры". Пальцы его привычно забегали по клавиатуре пульта. На экранах сразу выявились странные фигурки, похожие на волосатую букву Я. Они деформировались и расплывались, то теряя очертания, то приобретая голографическую рельефность. Старик Ромуальдыч, передергиваясь, вытянул длинную руку и костлявым пальцем стер фигуры, Из призрачных глубин экранов бездарным порождением убогой фантазии выплывали новые уродцы.
- Мерзоиды! Сплошные мерзоиды! - забормотал старик Ромуальдыч. - И делаю и многое сему подобное, взоры оскверняющее…
:- Над задачами воссоздания бо-о-льшие коллективы работают, а вы тут в одиночку… - Нури переключил прогнозную машину на анализ эволюции буквообразных уродцев. - Вот и шапкой вынуждены пользоваться, а ЭСУД ведь не для этого, он для экстренных случаев… Вы хоть понимаете, сколь невероятно сложна программа восстановления?
- Нам понимать ни к чему. И шапка у нас не чтоб думать, а для вложения души. Мы проблему нутром чуем. Энциклопедисты-примитивисты - вот мы кто. А программа что… нам ее готовую дали.
- Как - которую?
О программах Нури знал все, поскольку в воспитатели поднялся с должности генерального конструктора большой моделирующей машины. С тех пор прошло почти пять лет, но, - и это поражало его самого до глубины души, - знания остались, Однако разве кто-нибудь работал над программой создания сказочных форм? Такие вещи втайне не делаются.
- Кто вам ее дал?
- Директор ИРП, кто ж еще. У вас там по этой программе все и воссоздается. И эта, виверра, и карликовый бегемот…
- Товарищ Ромуальдыч, - цыганский надрыв в голосе Нури был неподделен. - Эти ж программы для реальных форм! А у вас сказочные!
- Э, все едино. Это нутром надо чуять.
- Ага! - Нури увидел, как буква Я утолщалась снизу, а в кружочке возник и замигал кошачий глаз. - О нутре мне уже много раз говорили. Это я понял. Но как по программе для реальных форм вы умудряетесь получать формы сказочные - вот чего я понять не могу. Откуда, к примеру, Дракон?
- Сие тайна великая есть.
- Повторяетесь. Про тайну и Иванушка говорил.
- Тем более, тем более, - забормотал старик Ро-муальдыч. Глаз его задергался, словно перемигиваясь с буквой Я, которая, перепрыгнув на экран центрального дисплея, превратилась в мохнатый колобок, мигнула последний раз и бесформенно расплющилась. - Коли двое говорят, надо прислушаться. Иванушка чист душой.
- А вот когда, к примеру, напряжение падает, что мы имеем? То-то! У вас там крупные комплексы вводятся, а у нас Кощей врывается, скандалист, говорит, темно ему, он, видишь ли, по ночам мемуары пишет, чтоб всех, значит, на чистую воду… Порядок это? Я не про Кощея, черт с ним, я про другое. Ты, допустим, кистеухую свинью в вольере смотришь, хорошо это? Отвечу- хорошо, потому как сознаешь: есть кистеухая свинья и живет на планете той же, что и ты, человек.
- Отлично сказано! - воскликнул Нури.
- Вот. А ежели ты тянитолкая от носов к середке в две руки гладишь? Отвечу - тебе еще лучше, потому что он из сказки. А у нас перерывы в энергоснабжении - это как? А ты на спевке тютелек был?
Нури, прикрыв глаза, вслушивался в бормотание старика Ромуальдыча. Какая-то система во всем этом должна была быть, в подходе к проблеме, в действиях жителей Заколдованного Леса, малопонятных, но, видимо, имеющих свою логику. В конце концов, что ни говори, а продукцию-то они дают. А может, им действительно легче, ибо кто знает, каков дракон был в натуре? Вывел нечто чешуйчато-перепончатое - и пожалуйста: дракон. А докажи! Но кто, собственно, сомневаться станет? Поразительно: методы сомнительные, а столь впечатляющи результаты…
Был Нури на спевке тютелек, именуемых также
Дюймовочками: Иванушка сводил его в ближние, доступные посещению места и кое-что показал. Дюймовочки, разместившись вокруг низкого пня на кочках и цветах дикого подсолнуха, разучивали что-то знакомое и жужжащее. Домашний шмель перелетал от одной группы Дюймовочек к другой, предлагая смешанную с нектаром пыльцу, которую налепил себе на бицепсы задних ног. Все это можно было увидеть, если хорошенько присмотреться, а, Нури умел присматриваться. Это можно было услышать, если хорошенько прислушаться, а Нури умел слушать.
- А вот дуб железный, еже есть первопосажен! - сказал Иванушка.
Дуб был огромен, и обозреть его было нельзя, не потеряв шапку с головы. В невозможной вышине темнело дупло, в котором, как утверждал Иванушка, дневала змея Гарафена. Но ту змею никто не видел, а только слышали здесь, как она ползает там. За самый нижний сук дуба, метрах так в пяти от земли, уцепилась передними когтистыми лапами Драконесса, положив голову в развилку. На морде ее было написано лучезарное блаженство, поскольку внизу ждал Неотесанный Митяй. Г устое, как мед, молоко тяжело цвиркало в бадью, над которой роились пчелы.
- А говорите, тянитолкаю детское питание нужно ‘ Тут молока на ползверинца хватит.
- Молоко, да не то, - вздохнул Иванушка.
Гребенчатый хвост Драконессы тянулся в кусты, а перепончатые прозрачно-черные крылья были мощно растопырены, и сквозь них просматривался багровый диск полуденного солнца.
- Дикая лактация. - Леший утер пот с усов. Драконыш высасывать не успевает, доить приходится чуть не шесть раз в сутки, и все мне, все мне! А едва задержка - пристает к прохожим и, чешите грудь, гудит и крыльями трепещет. А у них частота двенадцать герц, инфразвук. Люди пугаются до онемения… Хочешь попробовать?
Неподвижная Драконесса чем-то даже привлекала, от нее приятно пахло, и была она теплая и уютная. Нури попытался заменить лешего, но не смог выдоить ни капли.
- Здесь сила требуется. - Леший потряс кистями рук, шевельнул пальцами. - Двадцать процентов жирности… Сметана. Пятнадцать процентов фруктозы
Правда, при трехстах сорока градусах - не пугайтесь, по Кельвину, - нормальная для драконов температура - вязкость уменьшается, но все же ох нелегко.
Нури вспомнил так называемое коровье поле неподалеку от городка ИРП и уходящий за горизонт навес, под которым укрывалась от зноя нескончаемая шеренга коров-скороспелок, вспомнил прозрачные трубы мо-локопроводов, хлюпание присосок и стерильную чистоту автоматических отсосных станций.
- Доильный аппарат нужен, - сказал он.
- Дракон это! - Посуровел Неотесанный Митяй. - А ты к нему с аппаратом, как к буренке. Соображать надо, а не бухать что ни попадя. Хорошо, она сейчас высоко, не слышит и вообще отключилась.
Нури выслушал чужое мнение и согласился с ним. Розовое и вроде бы мягкое на вид вымя Драконессы было на ощупь практически несминаемым, и только сверхъестественная сила рук лешего позволяла ему справляться с дойкой.
Показал Иванушка и единорогов. Они дремали в тени цветущей липовой рощи. Нури рассматривал их не спеша, убеждаясь, что тот неведомый скульптор не погрешил против натуры ни в единой детали. В холке достигающие двух метров, единороги отличались угадываемой мощью рельефно сглаженной мускулатуры и чем-то напоминали сказочных белых коней. Чуть выше глаз, почти параллельно земле, вырастал у каждого длинный белый рог, прямой и тонкий. Гривы их и хвосты рассыпались мелкими кудрями, а опущенные и неестественные для альбиносов черные ресницы бросали пушистые тени на розовые ноздри. Пораженный этой дивной красотой, Нури с трудом перевел дыхание и, чтобы прийти в себя, ни к селу ни к городу заметил, что рог - это не совсем удобно, при пастьбе должен мешать, упираясь в землю. Иванушка успокоил его: нет проблемы, единороги в основном питаются цветками шиповника и медовой сытой, а пьют росу либо млеко от двенадцатого источника, довольно глубокого.
- А сначала было их три! - произнес Иванушка голосом, от которого у Нури пошли мурашки по коже. - Сказка сказок - единорог!
И больше Иванушка ничего путного не сказал, сколько Нури ни добивался. И заторопился по каким-то неотложным делам, будто есть дела важнее, нежели беседа с гостем. Он косноязычно бормотал что-то о великой тайне, о том, что все подробно расскажет Пан, который есть завлаб. А он, Иванушка, он на выходе, и что достанет - тому и рад, вроде как леший семечку. И кто знает, что получится, хочешь сделать добро, а вдруг Василиск выходит. Иначе б с чего Пан кибернетика оттуда звал, сам подумай…
…Нури сделал над собой усилие и вернулся. Старик Ромуальдыч с горестной надеждой щурился на него и молчал, видимо, иссяк.