III. Юридический казус
Кабинет буэнос-айресского прокурора посетил редкий гость - настоятель местного кафедрального собора, епископ Хуан де-Гарсилассо.
Прокурор, толстый маленький живой человек, с заплывшими глазками, коротко остриженной головой и подкрашенными усами, поднялся со своего кресла, шаром подкатился к епископу и, приветствуя его в самых изысканных выражениях, бережно усадил дорогого гостя в тяжелое кожаное кресло против письменного стола.
Епископ по своей внешности представлял полную противоположность прокурору. Как будто "плоть" и "дух" одного существа разделились и смотрели теперь друг на друга.
Лицо прокурора было мясисто и красно, с толстыми, чувственными губами и широким, грушеобразным носом, пальцы рук напоминали толстые короткие сосиски, а пуговицы на круглом животе ежеминутно готовы были оторваться, не будучи в силах сдержать колыхавшуюся стихию жира.
Лицо епископа поражало своей худобой и бледностью. Сухой нос с горбинкой, острый подбородок и тонкие, почти синие губы придавали ему типичный облик иезуита. Обтянутые материей пуговицы на шелковой темно-красной рясе, облегавшей сухое тело, были не более, как обязательным украшением. Глаза епископа, никогда не смотревшие в глаза собеседника, но, тем не менее, зорко наблюдавшие за ним, таили в себе скрытый огонь. Епископ пользовался огромным влиянием, и эти тонкие, нервные, сухие пальцы умели ловко управлять нитями сложной политической игры. Выдвинув голову несколько вперед, епископ спросил тихим певучим голосом:
- Я хотел бы узнать, в каком положении находится дело профессора Сальватора?
- А, и вы, ваше высокопреосвященство, заинтересованы этим делом! - воскликнул прокурор, собирая складки своего дряблого лица в любезную улыбку. - Да, этот процесс представляет исключительный интерес. - Прокурор взял со стола толстую папку и, переворачивая листы "дела", продолжал: - По доносу гражданина Педро Зурита мы произвели обыск у профессора Сальватора. Заявление Зурита о том, что Сальватор производит необычайные операции и калечит детей, подтвердилось вполне. В "заколдованных" садах виллы Сальватора была настоящая фабрика уродов. Это что-то изумительное! Сальватор, например…
- О результатах обыска я знаю из газет, - мягко прервал его епископ. - Какие меры вы приняли в отношении Сальватора? Он арестован?
- Да, он арестован вместе с молодым человеком, называемым Ихтиандром, - он же "морской дьявол". Поимка "дьявола" для нас была совершенной неожиданностью. "Морской дьявол" - опасный преступник; "водолаз-революционер", который доставил правительству в последнее время столько хлопот, оказался одним из чудовищ зверинца Сальватора. В настоящее время эксперты - профессора университета занимаются изучением всех этих монстров… Мы не могли, конечно, весь зверинец этих живых вещественных доказательств перевезти в город. Их пришлось оставить под охраной в садах Сальватора. Но Ихтиандр привезен и содержится в тюрьме. Представьте себе, ему пришлось соорудить большой бак, так как он заявил, что не может жить без воды. И он, действительно, чувствовал себя очень плохо. Очевидно, в его организме Сальватор произвел какие-то необычайные изменения, которые и сделали из этого юноши человека-амфибию. Наши ученые разрешат этот вопрос.
Выждав паузу, епископ тем же тихим голосом сказал:
- Меня больше интересует судьба Сальватора. По какой статье он подлежит ответственности? И, - каково ваше мнение, - будет ли он осужден?
Прокурор развел руками:
- Дело Сальватора - редкий юридический казус. Признаюсь, я еще не квалифицировал преступление. Проще всего, конечно, было бы обвинить Сальватора в производстве незаконных операций и причинении увечий. Но дело в том, что Сальватор представил разрешения родителей на производство операций над их детьми. Что же касается увечий, то… гм… Как бы это сказать? Эти увечья, по мнению экспертов, представляют известную целесообразность… (епископ насторожился) …и дают оперированным даже некоторые преимущества. Все эти карманы, сделанные Сальватором в коже детей, необычайная подвижность их суставов… Если дикари сами протыкают дыры в ушных мочках, чтобы носить трубки, то почему бы им не обзавестись и карманами в боку для табачка? Ха-ха-ха! Я, конечно, не согласился бы иметь портфель на собственном теле и засовывать себе дела под кожу, но дикари…
Лицо епископа все более хмурилось:
- И вы полагаете, что во всем этом нет состава преступления?
Прокурор поднял брови:
- Есть, или будет, но какой? Чорт!.. гм… Простите, сорвалось… Мне было подано еще одно заявление от какого-то индейца Бальтазара. Он утверждает, что Ихтиандр - его сын. Доказательства слабоваты, но мы, пожалуй, сумеем использовать этого индейца как свидетеля обвинения, если эксперты установят, что Ихтиандр, действительно, его сын. Только один Бальтазар не давал разрешения на производство операции.
- Значит, в лучшем Случае Сальватор будет обвинен только в нарушении медицинского устава за производство операции над ребенком без разрешения родителя?
- И, может быть, за причинение увечья. Это уже посерьезнее… Но в этом деле есть еще одно осложняющее обстоятельство. Эксперты, - правда, это неокончательное их суждение, - полагают, что нормальному человеку не могла даже явиться мысль совершать такие необычайные операции. Сальватор может быть признан экспертами невменяемым как душевно больной, и тогда…
Епископ сидел молча, сжав свои тонкие губы и глядя на угол стола. Потом он сказал совсем тихо:
- Я не ожидал от вас этого…
- Чего? - спросил озадаченный прокурор.
- Даже вы, блюститель правосудия, как бы оправдываете действия Сальватора, находя его операции не лишенными целесообразности…
- Но что же здесь плохого? Сами родители-индейцы в восторге от своих "усовершенствованных" детей…
- …и затрудняетесь квалифицировать преступление. Суд церкви - небесный суд - смотрит на действия Сальватора иначе! Позвольте же притти вам на помощь и подать вам совет…
- Прошу вас, - смущенно произнес прокурор.
В прищуренных глазах епископа начали вспыхивать искорки возбуждения. Все более и более повышая голос, он заговорил как проповедник, как обличитель:
- Вы говорите, что операции Сальватора не лишены целесообразности, что оперируемые им дети даже получают некоторые преимущества по с сравнению с нормальными детьми. Что это значит? Что творец создал людей не вполне целесообразно? Что потребовались еще кое-какие доделки со стороны профессора Сальватора, чтобы придать человеческому телу вполне совершенный вид?
Прокурор сидел, откинувшись на спинку стула, с широко раскрытыми от удивления глазами. Пред лицом церкви он сам оказался в положении обвиняемого. Он никак не ожидал этого.
- Разве в наших священных книгах не сказано, - продолжал епископ, - что бог сотворил человека по образу и подобию своему? А Сальватор дерзает исказить этот образ и подобие, и вы, - даже вы! - находите это целесообразным.
Голос епископа уже звенел, как колокол, вылитый из бронзы.
- Не нашел ли бог свое творение прекрасным и совершенным? А Сальватор полагает, что суставам человеческого тела не хватает подвижности, что людей надо было сотворить с какими-то карманами, что люди должны быть земноводными существами, - и вы находите все это остроумным и целесообразным! Разве это не хула на бога? Не святотатство? Не кощунство? Или гражданские законы уже не карают у нас за религиозные преступления? Что будет, если вслед за вами все станут повторять; "Да, человек плохо сотворен богом. Надо отдать человека в переделку доктору Сальватору"? Разве это не чудовищный подрыв религии?..
Епископ продолжал низвергать молнии на прокурора, который сидел с посиневшим лицом, подавленный, втянув голову в плечи, как бы обороняясь от хлеставших его бичей.
Когда, наконец, епископ окончил, прокурор поднялся, подошел к епископу и сказал глухим голосом:
- Как христианин - грех мой я принесу в исповедальню, чтобы вы отпустили его. А как должностное лицо - я приношу вам благодарность за ту помощь, которую вы оказали мне. Теперь мне ясно, в чем преступление Сальватора. Сальватор будет обвинен и понесет наказание.
IV. Гениальный безумец
Доктора Сальватора не сломил судебный процесс. В тюрьме он был спокоен, как всегда, держался самоуверенно, со следователем и экспертами говорил с высокомерной снисходительностью, как взрослый с детьми.
Его деятельная натура не переносила бездействия. Он много писал, произвел несколько блестящих операций в тюремной больнице, приглашенный туда тюремным врачом. В числе его новых пациентов была жена тюремного смотрителя. Неправильные роды угрожали ей смертью. Сальватор спас жизнь матери и ребенку в тот самый момент, когда приглашенные для консультации врачи безнадежно опустили руки, заявив, что "здесь медицина бессильна".
Настал день суда.
Огромный судебный зал не мог вместить всех желающих. Люди толпились в коридорах, заполняли площадь перед зданием суда, заглядывали в открытые окна. Много любопытных забралось на деревья, росшие возле здания суда.
Сальватор спокойно и с таким достоинством занял свое место на скамье подсудимых, как будто он был не обвиняемый, а судья. От приглашения защитника он отказался.
Сотни жадных глаз смотрели на него и опускались в смущении, встречаясь с острым взглядом Сальватора.
Ихтиандр возбуждал не меньший интерес, но его не было в зале. Последние дни Ихтиандр чувствовал себя плохо и почти все время проводил в водяном баке, скрываясь от надоедливых любопытных глаз. В процессе Сальватора Ихтиандр был только свидетелем обвинения - скорее, одним из "вещественных доказательств".
Дело по обвинению самого Ихтиандра в "преступной деятельности, направленной к разрушению существующего строя", должно было слушаться отдельно, после процесса Сальватора.
На трех экспертов, профессоров местного университета, выпала большая роль. Их заключение было прослушано с огромным вниманием всего зала.
- По требованию суда, - начал уже немолодой профессор, главный эксперт верховного суда Шейн свою речь, - нами были осмотрены люди и животные, подвергавшиеся операциям, произведенным над ними профессором Сальватором в его вилле. Нами обследованы его музеи, лаборатории и операционные. Как хирург я должен сказать, что ничего подобного по совершенству оборудования и техники мне не приходилось видеть даже в лучших клиниках Старого и Нового света. Профессор Сальватор применял в своих операциях не только последние усовершенствования хирургической техники - электрические ножи, обеззараживающие ультрафиолетовые лучи и тому подобное, - но и такие инструменты и аппараты, которые еще не известны хирургам. Повидимому, они были изготовлены по его указаниям. В садах Сальватора нами было найдено сорок семь детей и подростков, в возрасте от нескольких месяцев до четырнадцати лет, принадлежавших к различным индейским племенам…
В зале кто-то громко вздохнул.
- В каком состоянии вы нашли детей? - спросил прокурор.
- Все дети здоровы и очень жизнерадостны. Они резвятся в саду и затевают игры, пуская в ход свои необычайные качества. Мы видели детей, которые могут, не поворачивая туловища, бегать взад и вперед с одинаковой быстротой, детей, которые обладают бицепсами Геркулеса. Эти ребята без устали лазят по деревьям и могут поднимать огромные тяжести. Такой ребенок смог бы удержать за рога разъяренного быка. У других детей развиты ножные мускулы. Эти дети могут делать огромные прыжки и состязаться в скорости бега с лучшими английскими лошадьми. Один такой скороход пробежал в нашем присутствии пятнадцать метров в секунду, - скорость, превышающая быстроту бега гончей собаки. Немудрено, что такие преимущества делают этих детей, - когда они возвращаются домой, - высшими существами в глазах окружающих. Я думаю, именно этими "чудесами" профессор Сальватор и завоевал огромную популярность среди индейских племен. К нему приводили детей из самых отдаленных местностей, - от Аляски до Огненной Земли, - яганы, апачи, таулипанги, санапаны, ботокуды, пано, аракуанцы…
Опять в зале послышался чей-то вздох.
- …Все эти племена были представлены у Сальватора. И, повидимому, Сальватор наделял ребенка каждого племени свойством, наиболее полезным в тех условиях, в которых тот жил. Дети степных индейцев получали быстроходные ноги, лесные жители наделялись цепкими руками и даже хвостом, соперничая в лазаньи по деревьям с обезьянами…
Прокурор уже давно вертелся на стуле. После того как епископ дал ему надлежащее направление мыслей, он уже не мог слушать спокойно о целесообразности операций Сальватора.
- Иначе сказать, - перебил он эксперта, - Сальватор превращал людей в животных, в обезьян?
Эксперт пожал плечами:
- Люди оставались людьми, но они приобретали качества новые, или, вернее, утраченные человеком в процессе эволюции.
- Например, хвост?
- Да, и хвост. Не так давно в научных журналах и газетах сообщалось о рождении хвостатого ребенка из племени самоа. Человек, весь обросший волосами, и сейчас показывается публике за плату. Все это - проявления атавизма. При операциях мне самому приходилось находить у человека довольно развитый мускул, который когда-то управлял движением хвоста.
- Вы хотите сказать, что человек происходит от обезьяны? - ядовито спросил прокурор.
Но председатель суда, седой старик с суровым лицом, опасаясь, что эксперт ответит утвердительно, поспешил вмешаться:
- Суду неинтересны личные взгляды эксперта на научные вопросы. Прошу продолжать. Что дал осмотр юноши Ихтиандра из племени аракуана?
- Ах!.. - в третий раз раздался в зале чей-то вздох.
- Его тело было покрыто искусственной чешуей, - продолжал эксперт, - из какого-то неизвестного, гибкого, но крайне прочного вещества. Анализ этого вещества еще не закончен. В воде Ихтиандр пользовался иногда очками с особыми стеклами из тяжелого флинтгласа, показатель преломления которых равен почти двум. Это давало ему возможность хорошо видеть под водой. Когда мы сняли с Ихтиандра его чешую, то обнаружили под обеими лопатками круглые отверстия десяти сантиметров в диаметре, закрытые пятью тонкими полосками кожи, похожими на очень тонкие губы. Таковы бывают внешние признаки жабер акулы.
В зале послышался заглушенный шум удивления.
- Да, - продолжал эксперт, - это кажется невероятным, но Ихтиандр обладает легкими человека и в то же время жабрами акулы. Это и дает ему возможность жить на земле и под водой.
- Человек-амфибия? - иронически спросил прокурор.
- Да, в некотором роде человек-амфибия, если не считать известных специфических признаков настоящих амфибий; последние относятся к холоднокровным животным, у Ихтиандра же нормальная температура человеческого тела.
- Но каким же образом у Ихтиандра могли оказаться жабры акулы? - спросил председатель.
Эксперт широко развел руками и ответил:
- Это - загадка, которую должен нам разъяснить сам профессор Сальватор. Наше мнение было таково. По биогенетическому закону Геккеля, каждое живое существо в своем развитии повторяет все те формы, которые прошел данный вид живых существ в течение вековой жизни его на земле. Можно с уверенностью сказать, что человек произошел от предков, в свое время дышавших жабрами…
Прокурор приподнялся на стуле, но председатель остановил его жестом.
- …На двадцатый день развития на шейке человеческого зародыша обозначаются четыре лежащих друг за другом жаберных складочки. Однако при последующем развитии жаберный аппарат преобразуется у человека: первая жаберная дуга - в слуховой проход со слуховыми косточками и в Евстахиеву трубу. Нижняя часть жаберной дуги развивается в нижнюю челюсть, вторая дуга - в отростки и тело подъязычной кости, третья дуга - в щитовидный хрящ гортани…
Эксперт сделал неопределенный жест.
- …Первое, что мы предположили, - это: не удалось ли профессору Сальватору задержать развитие Ихтиандра в его зародышевой стадии? Науке известны случаи, когда даже у совершенно взрослого человека находили на шее под углом челюсти незаросшее жаберное отверстие. Это так называемые шейные фистулы. Но с такими остатками жабер, конечно, нельзя жить под водой. При задержке развития зародыша должно было получиться одно из двух: или продолжали бы развиваться жабры, но за счет развития органа слуха и других анатомических изменений, которые превратили бы Ихтиандра в чудовище с недоразвитой головой полурыбы-получеловека, или же победило бы нормальное развитие человека, но за счет приостановления развития жабер. Однако Ихтиандр представляет из себя вполне нормально развитого человека, с хорошим слухом, вполне развитой нижней челюстью и нормальными легкими, и в то же время он обладает также вполне сформированными жабрами…
Прокурор опять приподнялся.
- …Это, повторяю, загадка, которую должен разрешить нам профессор Сальватор, так же как и другие загадки о собаках, похожих на ягуаров, о хвостатых людях, о странных животных и о земноводной обезьяне - этом двойнике Ихтиандра. Мы полагали, что необычайные виды животных могли быть произведены Сальватором путем скрещивания, - кроме человека-амфибии, конечно, так как рыба и человек находятся на слишком различных ступенях эволюции.
- Каково же ваше общее заключение? - спросил председатель эксперта.
Профессор Шейн, сам пользовавшийся большой известностью как ученый и хирург, откровенно ответил:
- Признаюсь, в этом деле я ничего не понимаю. Я могу лишь сказать, что то, что делал профессор Сальватор, под силу только гению. Сальватор, повидимому, решил, что в своем искусстве он дошел до такого совершенства, что в состоянии разбирать, складывать и приспособлять человеческое тело по своему желанию. И хотя он на деле блестяще осуществлял это, тем не менее, его смелость и широта замыслов граничат с… безумием…
Сальватор презрительно усмехнулся. Он не знал, что эксперты решили облегчить его участь и поднять вопрос о его невменяемости, чтобы иметь возможность заменить тюремный режим больничным.
- Я не утверждаю, что он безумец, - продолжал эксперт, заметив улыбку Сальватора, - но во всяком случае, по нашему мнению, обвиняемый должен быть помещен в санаторий для душевнобольных под длительное наблюдение врачей-психиатров.
- Вопрос о невменяемости подсудимого не поднимался судом. Суд обсудит это новое обстоятельство, - сказал председатель. - Профессор Сальватор, желаете ли вы дать разъяснения по некоторым вопросам экспертов и прокурора?
- Да, - ответил Сальватор. - Я дам объяснения. Но пусть это будет вместе с тем и моим последним словом.