- Да, слушай. Ну, как я уже сказал, был у меня дом. И жила в нём любимая мною и почему-то чрезвычайно меланхоличная кошка. И было невыносимо жаркое лето со знойными днями и чуть менее знойными и чудесными вечерами и ночами. О, эти вечера и ночи! "Как упоительны в России вечера!". И не было в доме никаких кондиционеров. И была открыта форточка на кухне. Ну, или вернее, створка. Фрамуга. Часть окна, или как она там называется…
- Это что? Начало твоего очередного романа?
- Ну, издевайся ты надо мною, не издевайся, а меня сегодня из себя вывести ты не сумеешь.
- Извини. Продолжай.
- И так… Был дом, была открытая форточка и была кошка. Моя, домашняя, очень красивая, даже роскошная, и, повторяю, сильно любимая. Не помню, как её звали. Как же её звали, чёрт возьми, - сильно напрягся я. - А, вспомнил! Ефросинья! Фрося.
- Какое причудливое имя, однако?!
- И повадился ходить на нашу кухню какой-то соседский затрапезный, вечно голодный, страшный, тощий, неудовлетворённый, блохастый и вшивый кот. Представляешь!?
- Ужас!
- И я, и моя кошечка, - чистенькая, ухоженная, упитанная и благообразная девочка, были крайне возмущены таким положением дел и поведением этого засранца. И вот, как-то раз организовали мы на этого прощелыгу и ворюгу самую настоящую охоту, вернее, облаву и засаду.
- Очень интересная история, - усмехнулась женщина. - И что же случилось далее?
- Подловили мы вдвоём этого подлюгу и конченную сволочь в тот момент, когда он пожирал из миски моей Фросечки остатки её корма!
- Боже мой! Ужас какой! Что случилось далее?
- А то! Кошечка моя нежная и ласковая девочка вдруг превратилась в ужасную мегеру, стала рвать кота так, что шерсть его полетела во все стороны и обильно покрыла всю поверхность кухни. Ну, а я поддержал свою цыпочку. Загнал кота в угол и стал его так мочить посредством правой ноги, что несколько переборщил, разбил большой палец и с тех пор он у меня периодически болит и немеет.
- Вот это история!
- Она не закончена.
- И каков был финал? Неужели ты убил неожиданного ночного визитёра?! - ужаснулась Наталья.
- Нет, - усмехнулся я. - Что, я похож на живодёра и садиста? Кот, подгоняемый моей принцессой, по ходу активно жрущей его, и дико стонущий, дополз до форточки, приложив к этому поступку неимоверные усилия, с огромным трудом преодолел подоконник и, якобы, успешно смылся. Но не так всё просто! Слышны были его дикие крики и вопли в ночной тишине некоторое время, а потом они затихли в глубоком отдалении. С тех пор ни один кот в округе, даже самый бесстрашный, крайне возбуждённый и мартовский, не смел приближаться к моему дому более чем на пятьдесят метров!
- Да, эта история меня потрясла!
- Но она не закончена.
- Так, мечтаю выслушать финал.
- С тех пор я почему-то всё время бьюсь обо всё, имеющееся в этом мире, именно большим пальцем правой ноги, и он находится в таком состоянии, что его, видимо, придётся ампутировать. Всё, финал! Финиш! Конец печальной истории!
- Ничего себе! Какая беда! - страшно огорчилась и опечалилась Наталья. - Дорогой, а что, врачи не видят иного, более благоприятного исхода, чем ампутация большого пальца?
- Я к врачам не обращался.
- Как?
- А вот так. И, вообще, что мне какой-то там палец, если существует более серьёзная проблема.
- Какая? - побледнела женщина.
- У меня рак последней стадии или степени, - горестно вздохнул я и бросил в себя рюмку водки.
- Как?! - воскликнула Наталья и упала в обморок.
Я заботливо и мощно похлопал её по щекам, в результате чего дама пришла в себя, некоторое время бессмысленно созерцала потолок, а потом вскочила и стала меня целовать и судорожно обнимать.
- Душа моя! Радость моя! Любовь моя! Как же такое возможно?! Невероятно! Только что обрела любимого мужчину, такого гиганта, изумительного любовника, которого могу вскоре потерять! Почему ты не в клинике?! Что говорят врачи?!
- Дело в том, что я до клиники ещё не дошёл, - грустно улыбнулся я.
- Что?! Как!? Почему!?
- Вот так!
- Ну, может быть не всё уж так и безысходно, и не всё так уж трагично!? Да что же это такое происходит!? - запричитала Наталья и прослезилась.
- Ладно, оставим данную тему. Вернёмся к литературе и философии, - я разлил водку не по рюмкам, а по фужерам, встал и сурово произнёс. - За здравие и за упокой!
Наталья побледнела и снова готова была, очевидно, упасть в обморок, но я её заботливо поддержал, поцеловал почему-то в лоб, а затем одним махом опрокинул фужер в себя. Некоторое время я стоял, благостно смотря в полуденное небо, а потом сел и произнёс сакраментальную фразу:
- Всё проходит…
Наталья снова страшно побледнела и выпила свою водку до дна.
- Ты знаешь, а может все эти беды с твоим пальцем и со всем организмом проистекают из того, что дух невинно избиенного и скорее всего умершего от этого несчастного кота зловеще бродит вокруг тебя и витает над тобой? - спросила она.
- Он был избит вполне справедливо и правильно! Был виновен он полностью! И, вообще, у котов нет души, - возмутился, а потом задумался я. - Или есть? Чёрт его знает…
- Да, уж кто знает, как не чёрт, главный специалист по душам, - рассмеялась Наталья.
- Да, ты права, - в ответ рассмеялся я.
- Выпьем?
- Выпьем. И, так, возвращаясь к теме творчества, - бодро продолжил я. - Как-то Шекспир сказал, что "маленькие люди становятся великими тогда, когда великие люди переводятся".
- Это ты к чему?
- Ну, когда умирают истинные гиганты, то появляется масса всяких живчиков, которые копошатся вокруг, около и внутри них.
- Понятно… - поморщилась Наталья. - Но упустила я смысл, потеряла стезю нашего разговора.
- А смысл заключается в том, что я вроде бы являюсь литератором, писателем, и, якобы, неплохим, ну, как мне кажется. Но всё дело в том, что я пытаюсь писать после Шекспира, Льва Толстого, Достоевского, Кафки, Голсуорси, Стендаля, Пушкина, Свифта, Данте, Петрарки, Сервантеса, Овидия, Уэльса и иже с ними. Глупое и совершенно безнадёжное занятие.
- Не согласна! - возмутилась Наталья.
- Почему?
- О, как ты, однако, смешал в одну огромную кучу всех этих несомненно талантливых и великих людей, - рассмеялась Наташа. - А не задумывался ты о том, что, ну, допустим, Лев наш, Толстой, граф, истинный философ, великий писатель и глубокий мудрец, знал о существовании до него сотен мудрецов и гениев, но рискнул погрузиться в творчество и достиг довольно впечатляющих результатов?
- Да, ты права. Надо рисковать, творить и ничего не опасаться и не бояться, - некоторое время подумав, усмехнулся я.
- Хотя я, честно говоря, Толстого не люблю.
- Почему?
- Тяжёл, затянут, зануден, долог и скучен. Драйва, действия и движения не хватает в его произведениях.
- Интересная точка зрения.
- А что в ней интересного? - усмехнулась Наташа. - Самое обычное и почему-то тщательно скрываемое другими людьми мнение. Я как-то пыталась прочитать "Войну и мир". Заснула на пятнадцатой или двадцатой странице, и более к этой книге не прикасалась.
- Ну, это же при твоём могучем интеллекте самое настоящее достижение! - рассмеялся и восхитился я. - Надо же! Прочитать двадцать страниц!
- Не перебарщивай! Не наглей и не дерзи! - возмутилась Наталья. - Что ты знаешь о моём интеллекте?! И, кстати, о своём?!
- Ну, прости. Действительно я не прав и хохмлю, и хамлю. Но настроение у меня сегодня какое-то странное, туманное и непонятное, - на этот раз я поцеловал Наталью не в лоб, а в её прекрасные уста.
- Так, мне пора идти по делам, - сначала улыбнулась, а потом поморщилась женщина. - Ух, уж эти бесконечные дела! Почему я не миллионерша?! Ненавижу раннее вставание, эти чёртовые пробки, ругань, бесконечное и бессмысленное бегание туда-сюда. Ненавижу постоянное подстраивание и встраивание под кого-то и в кого-то, суету, все эти слащавые улыбки с белоснежными искусственными зубами. Тьфу!
- Ну, зубы-то здесь при чём? - возмутился я. - Красиво, эстетично и гигиенично, однако.
- Всё, я побежала. У меня, кстати, зубы все свои.
- И у меня тоже.
- Вот что нас и объединяет!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Если советы страсти более смелы, чем советы рассудка, то и силы для исполнения их страсть даёт больше, чем рассудок.
А. Вовенарг.
Я лежал в постели своего давнего, доброго и старинного приятеля-любовника, а он в это время ласкал мой почти вставший член. Я благостно улыбался в предчувствии грядущего оргазма, но всё оттягивал и оттягивал его, потому что то, что осуществлено, уже не может некоторое время иметь достойного продолжения, а значит, и экстаза. А как без экстаза?! Никак! Что такое истинный экстаз? Самый сокровенный, желанный, долгожданный, но в то же время и мимолётный порыв бытия. Вернее, глубочайший и яркий прорыв в нём самом. О, экстаз! Его величество экстаз!
Наконец я кончил в рот напарника, а потом якобы грубо и решительно перевернул приятеля на спину и жадно впился в его член, который был неистов и желанен. Мой друг стонал, метался, дёргался и, наконец, тоже кончил. Я сплюнул его сперму и облегчённо затих рядом с ним. Мы благостно и тихо полежали некоторое время молча в объятиях друг друга, потом нехотя разомкнули эти самые объятия.
- Как ты живёшь? - спросил друг.
- Хреново, - спокойно ответил я.
- Почему?
- Болен… Серьёзно…
- Что?! - заволновался и вскочил друг. - Как? Идиот! Ты сошёл с ума!? Почему я не в курсе?! Почему ты со мной не поделился, почему не рассказал о проблеме?!
- Будь ты к курсе, или не в курсе, конец один. Увы… Осталось мне совсем немного жизни. Месяца три-четыре, ну, пол года, возможно.
- Как так?! Что за бред ты несёшь!? - заметался по комнате приятель. - Боже, ну какой же ты идиот!
- Согласен с твоей точкой зрения. Ну, ничего. Всё закономерно, всё одно и тоже, как и у многих других. Ну, помру я скоро, ну и что? Одним индивидуумом станет меньше на этом свете. Жаль роман не успею дописать. Прости за всё… - горько улыбнулся я.
- Дорогой, почему же всё-таки ты ранее не сообщил мне о своей проблеме? - продолжал метаться по комнате мой приятель.
- Проблема объявилась совсем недавно, случайно и совершенно неожиданно. Проблемы, увы, чаще всего имеют именно такой нрав и характер. На то они и проблемы, - тяжело вздохнул я. - Ох, уж эта магическая непредсказуемость бытия.
- Боже мой!
- Так вот, о проблемах, которые неожиданно появляются в нашей жизни, - весело произнёс я. - Пришла мне на ум одна аналогия. Это, знаешь, как будто живёшь ты в глухой деревне в тайге. Представь… Зима. За окном лёгкая метель или пурга. Горят лучины, лампады или свечи. Мерно рокочет огонь в печи. Тишина вокруг, покой и полная гармония в твоей душе. Лепота! Читаешь ты, ну, допустим, томик Заратурсты, Пришвина, Золя, Голсуорси, Гоголя или Томаса Манна. Вроде бы всё спокойно и благостно. А тут вдруг и совершенно внезапно врывается в твою избушку медведь-шатун и устраивает в ней ужасный кавардак, в результате чего приходит тебе полный каюк. И где они, - эти все Шекспиры, Бердяевы, Бродские, Булгаковы, Мартинесы Хуан де Хуареги, Есенины, Ницше, Ахматовы, Ле-Цзы и всякие там Окуджавы, или Цезари Гай Юлии?! И иные другие интеллектуалы, поэты, писатели и философы!? Властители дум?! Всё кануло в небытие за один миг! Медведю на всех и на всё наплевать и глубоко насрать! Зачем ему нужна какая-то философия. Ему нужен ты, но не как эстет, философ, и выдающийся поэт, возможно, великий писатель, а как долгожданная еда! Я провёл аналогию с раковой опухолью.
- Да, аналогия очень яркая и образная, - поморщился мой друг. - Так, успокойся, иначе поток сознания у тебя превратится в бурную реку, или даже в водопад!
- Последнее время все окружающие меня люди только и заняты тем, что меня постоянно успокаивают! У вас что, нет других и собственных забот и проблем?!
- Конечно, есть! Ещё какие!
- У тебя имеются проблемы?! - удивлённо подскочил я.
- Да! Гармонии не нахожу и не вижу смысла ни в чём! Потерялся я в этом мире! - мрачно и безнадёжно произнёс мой любовник. - Выхода не вижу! Живу, как чмо какое-то! Женщина есть одна, но, увы, она меня не любит, а я её безумно люблю. Беда, беда!
- Да, мне бы твои проблемы… Подумаешь, баба какая-то?! - усмехнулся я. - Успокойся! Ты богат, знаменит. Трое детей, бизнес, концерты, бесконечные музыкальные клипы, ночные клубы, любовницы, "Лексус", "БМВ", вертолёт, две квартиры, яхта, прекрасный дом, студия в подвале особняка на двести с чем-то квадратных метров!? Чего тебе-то не хватает?! - возмутился я.
- Чёрт его знает, чего! Вдохновения и экстаза не хватает! На хрен мне нужна эта студия, если драйва нет! Движения нет! Куража нет! Пустота в мозгах! Скорбная пустота! Безразличие ко всему. Ты не представляешь, как это ужасно. Говорят, что талант невозможно пропить. Ещё как можно! Кстати, тебя не хватает, в том числе… И в связи со всем этим я не написал за последнее время ни одной новой песни. Все мои группы разбежались, прекратили существование. Периодически ухожу в запои. Жена, хищная сука, потаскуха и стерва, подала на развод и собирается отсудить у меня очень много всего.
- Так, приплыли, - устало вздохнул я. - Ну, ты и даёшь! Ну и дела!
- Да, вот такие дела.
- И меня, значит, не хватает… Вообще-то, я не знаменит. Стар, сир, убог и неизлечимо болен!
- Ну, не так уж ты и стар, и не так уж сир и убог. А болезнь вылечим. Куда она денется! На следующей неделе едем в Израиль, в Швейцарию или в Германию, или ещё куда-нибудь, куда пожелаешь! Вот он, глобус, перед тобой. Только ткни куда-нибудь пальцем, и через пару дней мы окажемся там, где надо!
- Почему вы все так истово стремитесь, в случае болезней, именно туда, в заморские края?! - возмутился я. - Что, в России не осталось достойных врачей?!
- Увы, почти не осталось.
- Почему?
- Кто-то куда-то уехал, кто-то потерял, или не восполнил, или не дополнил квалификацию, кто-то спился, кто-то обрёл равнодушие и безразличие в душе и опустил руки, и стал истово ненавидеть пациентов и всех вокруг, кто-то просто плюнул на всё и поменял профессию. Оборудования современного не хватает, а если и хватает, то мало кто знает, как им пользоваться. Ну, и так далее. А самое главное, базы нет, школы нет! Потеряны они давным-давно! Престиж профессии утрачен. Да, и вообще! С такими-то зарплатами…
- Да нормальные у этих парней и баб зарплаты! - зарычал я.
- Ну, успокойся, же!
- Хорошо, хорошо… - привёл я дыхание в норму. - Ты знаешь, гулял по пространствам бывшего Советского Союза один анекдот. А, может быть, и не анекдотом являлся он, а былью.
- Ну, очень внимательно слушаю.
- Жил однажды на белом свете один товарищ под фамилией Брежнев. Леонид Ильич.
- По фамилии.
- Что?
- Жить "под фамилией" могут только оголтелые рецидивисты или мошенники.
- Согласен. Но он таким и был. И, так. Когда у Брежнева, Генерального Секретаря Коммунистической Партии Советского Союза спросили, почему не повышается зарплата медикам, он ответил примерно следующее: "А зачем им её повышать? Они сами себя вполне успешно прокормят!". Какой, однако пассаж! Ну, то же касалось и учителей, и всех остальных так называемых бюджетников. Собственно, в те времена почти все являлись бюджетниками.
- Ну, ты и завернул! - загоготал мой любовник, а потом резво направился к холодильнику. - Нам следует немедленно расслабиться. Так, что тут у нас имеется? Бутылка виски и четыре банки пива. "Туборг". Ну, и то неплохо! Даже очень неплохо! С чего начнём?
- А "Жигулёвского" нет?
- Увы.
- А коньяка из Крыма, или с Краснодарского, или Ставропольского краёв?
- Увы.
- А водка?!
- Увы.
- Что же делать, как же жить дальше?! Беда, беда! - в панике заметался я по великолепному и изысканному дубовому паркету столетней давности.
- Ничего не пойму! - удивился приятель. - Что тебя не устраивает в первосортном и выдержанном виски? Ему миллион лет!
- Я - ПАТРИОТ! С сего дня я не пью виски, пойло вонючих америкосов и англичан! С сего момента - только водка! Ну, или наши российские вина и коньяки. Кстати, любой заграничный коньяк и всякое там французское вино тоже не пью! Даже "Божюле", "Мадам Клико", и даже "Бургундское". Ни в коем случае!
- Это что-то новое. И в связи с чем произошла смена приоритетов?
- Вертолётоносцы "Мистрали" французы нам так и не поставили! - возмутился я.
- Ну, не поставили, и не поставили. Продали Египту. Я тоже возмущён этим фактом. С ними, с кораблями этими многострадальными, однако, была какая-то очень затяжная, сумеречная и нудная история. Вопрос с "Мистралями", - это как цирк. Клоун, который затеял всю эту аферу, отсиживается в каком-то министерстве или в весьма богатой фирме. Как говорил по неосторожности один корреспондент: "Это же сколько придётся агентов держать в камере с бывшим Министром Обороны Атомной Державы?!".
- Великолепно сказано!
- Я тоже думаю, что на прокорм его, бывшего министра, и их, секретных агентов, этих придурков, явно не хватит бюджетных средств, которые давным-давно почти все разворованы, - усмехнулся мой друг. - Пусть этот кабан спокойно живёт в своём особняке и думает счастливо о чём-то благостном. Ну, например, об этой толстой блондинке с бриллиантами, которая, якобы, является великой поэтессой и не менее великой писательницей.
- Да, случай с господином бывшим Министром Обороны очень тяжёл и крайне запущен, и почти безнадёжен в силу его длительного существования и совершенно непонятного поведения первого лица государства. Маразм! Что-то их связывает, этих двух деятелей. То ли дружба, то ли родственные связи, то ли какая-то ужасная и крайне зловещая тайна. Не пойму! Может быть, они вдвоём что-то нехорошее совершили, и сие действо было зафиксированы каждым из них на свои мобильные телефоны?
- Ну, что ты такое говоришь! - побледнел и поспешно оглянулся вокруг себя мой друг.
- Говорю, что хочу! - усмехнулся я. - Одним словом, живём мы в каком-то цирке!
- Да, цирк, есть цирк. Ты прав.
- Да…
- Вот так…
- А, вообще, на что сдались тебе эти несчастные "Мистрали?", - возмутился друг. - Эти убогие лоханки! Мы сами вполне способны соорудить точно такие же корабли на своих верфях.
- Они, ну, "Мистрали", конечно, на хрен нам сейчас не нужны, а с Египтом договор их купли-продажи имеет какую-то тёмную подоплёку. Но вопрос отказа от поставки "Мистралей" в Россию имеет принципиальный характер для нашей державы! Я - ПАТРИОТ! Да жаль, что наши доблестные десантники не облюбовали эти корабли для дальнейшего свершения выдающихся подвигов во славу нашей Родины!
- Я тебя понимаю, конечно. Но давай сменим тему.
- Согласен.
- Я вспомнил! У меня имеется бутылка великолепного коньяка. Он очень и очень неплох. Но, правда, он французский.
- Никаких французских коньяков! - гневно закричал я. - Никаких вражеских напитков!
- Дорогой, да хватит же!