И она продолжила читать заклинания. Над могилой заклубился туман, и какой-то чёрный дым начал выходить из него, всё сгущаясь и принимая очертания человеческой фигуры.
- Ребекка, это ты? Молю, произнеси хоть слово, если можешь!
- Нет, я Ог, правитель Васана…
- Упс, ну, что я говорил? - пискнул голосок кудуша.
- Библейский царь рефаимов, гигантских людей, древнейших обитателей земли Ханаанской? Я тебя не вызывала. Что тебе нужно? - дрожащим голосом спросила Эсфирь, задрав голову и глядя с колен на ставшую просто огромной фигуру. Теперь она увидела у него бороду и шлем.
- Да, дочь Израиля, но душа, которую ты вызывала, никогда не явится, она давно в раю…
- Ясно, а ты воспользовался случаем заглянуть, - заметил один из маленьких чертенят, на этот раз лысый.
Но дух, назвавшийся Огом, словно не слышал.
- За многие прегрешения Господь заточил мой народ в глубинах шеола. Я хочу вернуть его на землю, и чтобы он снова стал правителем земли…
- Вот куда… колесо повернуло. Вот это запросы!
- Но я тут при чём? - пробормотала Эсфирь, быстро листая книгу заклинаний. И начала заклинать его вернуться назад: - Там тебе место, именем Уриила, который сторожит твою грешную душу в аду…
- Да, мы не слишком-то праведно жили, идолопоклонство, колдовство и всё в таком духе, - пробормотал курдуш с хохолком.
- Не трудись, волшебница! Моя мощь тебе не под силу. Ты смогла мне помочь выйти, но вернуть не сможешь. Но твоя поддержка мне ещё понадобится. В вашем молельном доме есть несколько камней из Иерусалима…
- Да, из иерусалимского храма, ныне разрушенного, - произнесла Эсфирь, хмуря брови.
Ей хотелось убежать отсюда подальше, но, похоже, своими заклинаниями она вызвала в Еврейский Город большое зло и теперь должна была вернуть Ога назад, однако хватит ли у неё на это сил? Может, Ог прав, и она слаба перед ним, и он её просто раздавит? Но она бы только приветствовала смерть. Ребекка отомщена, душа её в раю - и что делать здесь, на земле, одинокой Эсфирь? Лучше пожертвовать жизнью и исправить свою вину. Один раз она уже не сделала этого, и тогда из-за её медлительности казнили Ребекку.
- На одном из камней древние письмена, написанные на языке моего народа. Принеси его на эту могилу к следующей ночи! Но будь осторожна; если хоть один осколок отколется с того места, где начертаны письмена!.. Ибо гнев мой будет велик, я сотру тебя в песок…
- Откуда его выковыривать? Ты забыл сказать, - заметил лысый демонёнок.
В отличие от людей дух его слышал.
- Вы должны найти его сами, я там не был…
На следующий день, едва дождавшись открытия Староновой синагоги - только о ней мог говорить Ог, в неё действительно были заложены камни из иерусалимского храма, - Эсфирь была уже там. И с ней два верных её помощника.
- Хорошо, что это не храм, как у христиан и мусульман, а просто молельный дом, и нам есть сюда ход. А то служили мы как-то одной сарацинке…
- Мне это неинтересно! Лучше скажи, где же тут искать камень с письменами, - озабоченным голосом заметила Эсфирь, уперев кулачки в бедра.
- Что ты сказала, дочка? - тут же поинтересовался старый полуглухой рабби, открывший синагогу. Больше в ней никого не было.
- Ничего, рабби. А впрочем, не поведаете ли вы мне, где тут иерусалимские камни? Я слышала о них, но давно хотела увидеть своими глазами.
- Ковчег стоит на одном из них, дочка. Взгляни, если хочешь.
Рабби прошаркал к ковчегу, подведя её туда за руку.
- Видишь, вот. На нем ещё какая-то надпись на древнем языке, но это не древнееврейский.
- Понятно, спасибо, ребе.
- А вот тут ещё два камня, за почётными сиденьями для старосты и его семьи. - Ребе показал и их. На них тоже были письмена.
- Наш план, похоже, провалился. Когда мы их вытаскивать будем? Здесь же они целый день читают Тору! И ещё неизвестно, насколько твёрд камень.
- О-о. Кажется, он гранитный.
- Забери меня, Вельзевул! - тяжко вздохнул курдуш с хохолком.
Тем не менее этой ночью, открыв замки с помощью магии и верных курдушей, Эсфирь вместе со своими помощниками прокралась в синагогу. Она зажгла специальную заколдованную свечку, света от которой никто не мог увидеть, кроме неё.
- Помогите же мне! - нетерпеливо велела Эсфирь.
- Слушай, если бы ты не была такой красивой, мы бы давно от тебя ушли, твой характер не всякий курдуш выдержит.
- Да, более своенравной и властной хозяйки у нас ещё не было, - подтвердил курдуш с хохолком.
Через полчаса адского труда, а скребли они когтями, что были тверже стали, лысый курдуш заметил:
- Дядя был не слишком-то умен, не надо было ему говорить: "Если хоть один осколок отколется…"
- Скреби, не болтай, - натруженным голосом сердито велел его партнер.
И в этот момент в синагоге появился дух Ога. Он заслонил своей широкой спиной весь потолок и оперся о перила галереи, на которой в синагоге сидели женщины.
- Как же ты тут?… - обалдел от неожиданности лысый курдуш.
- Я вас не дождался…
Демонёнок с хохолком усиленно доскребал последнюю букву, оставшуюся на последней плите.
- Что вы наделали… Этим заклинанием я мог бы вызывать всю мою армию, весь народ рефаимов…
- Уходи, - твердо произнесла Эсфирь. - В преисподнюю.
Ог закричал страшным голосом и исчез.
В ту ночь во сне она видела рефаимов, древний народ. Они и вправду были гигантами - мощными, сильными, загорелыми под Ханаанским солнцем. Настоящими воинами с суровыми лицами, копьями, набедренными повязками из кожи и треугольными щитами.
- Спасибо, что не дала Огу потревожить нас. Мы не хотим идти против воли Господа. А Ог - царь и вечно хочет первенствовать, но теперь хоть на какое-то время успокоится.
…Потом, спустя месяц, в Еврейский Город нагрянула чума, а с ней как всегда пришли вампиры. В то ужасное время они появлялись в домах, и люди не успевали спастись от них, как и от чумы. Возглавлял их молодой вожак с чертами лица, говорившими о благородном происхождении, но не души, его звали Янек…
Она узнала его сразу. И он её помнил, она увидела это по его глазам.
- Это ты, ведьма, погубила меня, - спокойным голосом произнёс он.
- Больше всего сожалею, что испортила этим твою будущую блестящую карьеру, - сказала она, подбоченившись и без особого сожаления в голосе.
- Удачный ответ! - похвалил хозяйку чертёнок с хохолком.
- А теперь я убью тебя, высосав всю твою кровь, - сказал Янек. - Долго же я этого ждал. Моё тело прибило к берегу, никто не замечал его в траве. В ту же ночь я почувствовал зов.
- Ну прямо оборотень! А с виду обычный упырь, - издеваясь, заметил на это лысый курдуш.
- Так я встретил моих братьев. И с каждым днём приближался к тебе всё ближе… ближе… И наконец-то добрался. А теперь я хочу твоей крови. - Он провёл по пересохшим синим губам острым языком и медленно направился к Эсфири.
- Может, не стоит, вдруг я уже заразилась чумой? - притворно взмолилась Эсфирь, медленно протянув руку к рябиновому колу, который заранее приготовила.
Ожидая прихода вампиров, она по совету курдушей приняла меры, разлив масло и рассыпав по комнатке бусы… В следующий момент Янек уже поскользнулся и начал падать, размахивая руками, чтобы удержать равновесие. И курдуши, и Эсфирь, тоже скользя, уже бросились на него.
- Обычно еретики и воры становятся упырями, вот оно как раскрывается тёмное прошлое даже шляхтичей, - заметил демонёнок с хохолком, выкручивая Янеку руку.
- Он проклят, потому что убил мою сестру! - возразила Эсфирь на насмешки демонёнка с хохолком.
Сжав зубы, она боролась с Янеком, который в следующий момент, вывернувшись, повалил её на пол.
- Да знаю, я же забавляюсь. Но согласен, это была не самая удачная моя шутка. Дай-ка помогу.
В этот момент в дом ввалилась целая шайка упырей и застыла на пороге.
- Вы что, не заперли дверь?
- Что ты всё время на нас надеешься, мы, курдуши, вообще забывчивые.
- Да, хоть бы напомнила, нам-то двери не нужны, и мы забываем об их важности для людей и… вампиров. Чёрт, он не боится щекотки!
- Да, дружище?
- Да нет, это я к слову.
- Почему заклятие не работает? - спросила Эсфирь. - Я же наложила на дом заклятие, вампиры не должны были сюда проникнуть, а если бы попытались, то сгорели бы заживо.
- Да, ты многому научилась в последнее время, - даже не слушая, похвалил её курдуш с хохолком, оседлавший Янека и прижимающий его к полу. Второй в это время пытался удержать его за ногу.
- Не подходите, я своими клыками хочу сам разорвать ей горло! - велел Янек вошедшим упырям и, извернувшись гибко и сбросив с себя курдушей, придавил девушку своим телом к полу.
В тот же миг он вдруг весь вспыхнул огнем и закричал, пытаясь затушить пламя.
- Ну наконец-то, - выдохнула Эсфирь, держась за поданный одним из помощников рябиновый кол, который воткнула прямо в сердце мерзкому вампиру.
Этим же колом она прогнала других упырей из его шайки…
Эсфирь пережила чуму, Бог проявил милость, и смерть на этот раз унесла лишь несколько жизней, а Эсфирь нашла любимого человека, веселого и доброго портного по имени Иаков. Как и обещала ей когда-то Ребекка, полюбив, она постепенно забросила свою магию, но курдуши, верные друзья и помощники Эсфири, и после её замужества оставались с ней, помогая по хозяйству. По-настоящему заниматься которым иногда куда сложнее, чем колдовством…
Сестра Шарка и дьявол
…В далекие века, давно сокрытые во тьме прошлого, жила в Праге, в монастыре клариссок, одна монахиня - сестра Шарка. Монастырь, в котором в покое и беспрестанных молитвах проводили свои дни монахини этого ордена, и церковь Святого Спасителя поныне можно увидеть и даже посетить. Ибо стоит монастырь Святой Агнессы на самом краю Йозефова района, называвшегося некогда Еврейским Городом, на набережной Влтавы. Монастырь этот один из первых готических построек в чешской столице. И основала его святая Агнесса, родная сестра самого короля Вацлава Первого, именно для ордена клариссок.
Так вот, Шарка была миловидной молодой девушкой двадцати лет, хотя для монахини внешность не должна ничего значить. Но она тайком любила свою красоту и даже смотрелась украдкой в зеркадо, которое прятала под жёстким матрасом из соломы. Хоть мать-настоятельница и не разрешала держать в кельях зеркал, чтобы не возбудили они в душах сестёр грех тщеславия и любострастия…
Однако Шарка привыкла к другому, скромная жизнь в монастыре была для неё тяжела. Ибо происходила она из древнего рода и была единственной дочерью Летенского князя, отданная в монастырь силой, когда овдовевший отец женился во второй раз и заимел наследника мужского пола…
Однажды после трапезы она работала в монастырском саду, рыхля землю под розами, и вдруг в мареве полуденной жары увидела будто сон наяву, что находится она не в саду вовсе, а в каком-то ином и чудесном месте. И стоит возле неё высокий юноша удивительной красоты, и говорит ей чарующим голосом:
- О, нежная и прекрасная Шарка, отрави мать-настоятельницу!
Шарка вскрикнула, и видение исчезло.
Весь день она думала об этом странном юноше, а после вечерней молитвы попыталась заснуть, но не могла, ибо его глаза преследовали её. Встревоженная, в одной сорочке, села она на кровати и достала зеркальце. Прежде вид собственной молодости и красоты утешал и обнадёживал её, но этой ночью из зеркальной глади на неё глянули пылающие очи того юноши! Испугалась Шарка, словно почувствовала, что в келье её ещё кто-то есть. Схватив распятие, она села на кровати и спросила дрожащим голосом:
- Кто здесь?
Но никто ей не ответил, только протяжно скрипнула рама в окне. Когда Шарке наконец-то удалось заснуть, то приснился ей дивный сон. Как будто находится она в чудесном саду. И стоит посреди этого сада прекрасный мужчина, и лицо у него, как у юноши, которого она видела днём, только возмужавшего.
- О, нежная и прекрасная сестра Шарка, приблизься ко мне!
И она подошла к нему. И позволила целовать и ласкать себя, думая, что это сон. Но мужчина вдруг остановился.
- Отрави этим мать-настоятельницу, - сказал он, протягивая ей маленький флакон.
Тут Шарка испуганно воскликнула:
- Уходи, нечистый, никогда я не сделаю этого!
- Ты уже подошла ко мне, ты целовала меня, ты - моя-я-я!.. - страстно и страшно закричал мужчина.
В тот же миг Шарка проснулась, ещё разгорячённая, и увидела, что мужчина этот на самом деле уже стоит в её комнате! Не выдержала она его пылкого взгляда и близости его и возлегла с ним. Глубокой ночью он покинул её, обещав возвратиться, и Шарка не могла возразить ему.
Наутро проснулась она и, вспомнив свое "ночное бдение", испытала глубокий стыд. Хотела на утренней службе в церкви отмолить свой грех, но не могла. Отвлекали её от чистой молитвы Иисусу воспоминания о горячих ласках любовника.
В этот день во время обеда под высокими стрельчатыми сводами трапезной вдруг послышалея гулкий шум. Многие монахини подняли головы, чтобы посмотреть, что там, но только Шарка вдруг увидела лицо своего ночного посетителя. Оно недобро усмехалось из лица барельефа святого Дворжака. В тот же миг с грохотом рухнула одна из колонн, поддерживающих свод, и сломала надвое длинный деревянный стол, за которым трапезничали сестры. Все едва успели отскочить, чудом никого не задело. Тем не менее монахини с криками и визгом побежали из трапезной. Хотя знали - в стенах святой обители дьявол не мог причинить им настоящего вреда. Он и колонну-то посмел свалить потому только, что в тот день мать-настоятельница приболела и осталась в своей келье на весь день. Но Шарка поняла его силу…
Ночью посетитель опять возник в её комнате. Теперь это был зрелый муж.
- В таком облике отныне я буду являться тебе каждую ночь, - сказал он, приближаясь к Шарке.
- Зачем ты сломал стол в трапезной? - спросила Шарка.
- Чтобы показать тебе, кто я! Настоятельница ваша давно докучает мне своей святостью. Я уж с ней разберусь…
- Но как ты смеешь появляться здесь?
- Ты сама дала мне проход в этот монастырь - сначала манила зеркальцем, а теперь и постелью…
Сестра Шарка пришла в ужас от того, что сотворила её греховная слабость к любострастию.
- Не бойся, если ты послушаешься меня, я одарю тебя своей милостью, а нет - разрушу ваш монастырь. Отрави мать-настоятельницу!
От последнего Шарка твердо отказалась, а вот от ласк опытного мужа - не смогла…
На следующий день она прогуливалась по галерее. Поцелуи нечистого до сих пор жгли её тело. Спустившись в сад, она услышала голос своего возлюбленного:
- Как понесешь питьё матери-настоятельнице, подсыпь туда яду.
В тот же миг кармашек её монашеского платья отяжелил маленький синий флакон. Нечистый сумел подложить его так осторожно, что Шарка даже не успела испугаться. За синим стеклом плескался сильнейший яд…
Через некоторое время к ней подошла сестра Ивона и сказала, чтобы она покормила мать-настоятельницу. Взяв поднос с едой на кухне, Шарка незаметно подлила туда содержимое флакончика и понесла аббатисе. Но когда она была уже у дверей матери Бланки, так звали настоятельницу монастыря Святой Агнессы, вдруг откуда-то выскочила мышь. Шарка взвизгнула, подпрыгнула и опрокинула поднос…
Ночью в келье соблазненной им монахини дьявол в гневе мерил комнату шагами.
- Это не случайная мышь была, а сам Ян Непомуцкий строит мне козни! Ну да мы с ним ещё померимся силами…
А Ян Непомуцкий, как известно, это великий святой, покровитель чехов, как и святой Вацлав Пржмысл. Не терпит он происков Сатаны и верх над ним берёт постоянно… Да так, что нечистый только плюётся от горя, а у людей животы со смеху сводит!
На следующий день Шарка опять понесла матери-настоятельнице еду, подлив туда яда из нового флакона, который дал ей накануне нечистый. И опять у самых дверей поднос выскользнул у неё из рук, потому что под ноги ей бросился огромный серый котяра. И дьявол опять не смог добиться того, что хотел…
- Это была не простая кошка, а Ян Непомуцкий хочет помешать моему делу!
В эту ночь он уже не был так ласков с Шаркой. Но девушка привязалась к нему, к тому же она знала, что за такие грехи - не видать ей прощения. Она уже не могла молиться, равнодушно простаивая службы и бессмысленно произнося слова требника.
- Если сегодня не убьешь её, завтра же я заберу тебя в ад! - строго сказал ей на прощание дьявол-любовник, оставляя яд в третий раз.
Не спав всю ночь, она решила выброситься из окна, мысля, что хоть и потеряла душу, но зато не причинит никому зла и не погубит мать-настоятельницу. После обедни вышла она на стену монастыря, посмотрела вниз, и слёзы показались у неё на глазах. Вдруг слышит, вроде кто-то чешскую песенку насвистывает… Обернулась она и увидела самого Яна Непомуцкого с нимбом из звёзд над головой, в коричневой рясе, и такое нежное сияние вокруг…
Мягко улыбаясь, молвил святой заступник, отчего светло и легко вдруг стало на сердце у провинившейся монахини:
- Не спеши, дочь моя, расстаться с жизнью. А лучше сделай то, что я тебе скажу. Сегодня вечером срежь в саду пять роз, соответствующих количеству звёзд над моей головой, да положи под простыню в форме святого креста и жди дьявола. Когда он явится, уложи его на кровать и прижми сверху своим телом. Увидишь, что будет…
- Он не заберет мою душу? - с надеждой спросила девушка.
- Нет, ты будешь спасена, - обещал Ян Непомуцкий.
Она сделала всё по его велению и в положенное время уже ждала своего любовника в тонкой ночной рубашке. Ровно в двенадцать ночи он как всегда поскрёбся коготком в дверь и тут же вошёл сквозь неё. Дьявол был глубоко не в духе:
- Этот Непомуцкий совсем обнаглел! Кажется, ему доставляет удовольствие издеваться надо мной! Всё время мне препятствует, что бы я ни задумал в Чехии! - возмущался он. - Опять явился тебе и помешал отравить настоятельницу?! Наверное, теперь в образе собаки. Мм… а ты неплохо выглядишь.
Тогда Шарка, не отвечая, обняла и ласкала его. А потом сделала то, что велел святой Непомуцкий - повалила его на кровать. Но едва она прижала его к постели, как дьявол взвыл дурным голосом и, сбросив её с себя, вскочил и начал метаться по комнате, всё опрокидывая и круша. На волосатой спине его явственно обозначился кровоточащий святой крест! Погрозил он девушке пальцем, плюнул на пол да и исчез, так что Шарка его больше не видела…
Так раскаявшаяся монахиня одолела свои слабости и самого нечистого. Однако, когда пришёл её смертный час, в рай Шарку всё же не взяли. Но не попала она и в ад! Доныне душа её ищет успокоения, предупреждает об опасности. Люди видят, как бродит она по коридорам и галереям монастыря и шепчет всем, кого встретит:
- Не смей и думать отравить мать-настоятельницу!
Примечания
1
Аколит - последователь, приверженец.
2
До свидания!
3
Виклефиты - последователи Джона Уиклифа (Виклифа), английского реформатора, идеолога бюргерской ереси, предшественника Реформации.
4
Скиния - еврейский переносной походный храм; создан Моисеем как место пребывания Иеговы и для отправления торжественнейшего богослужения.
5
Шеол - преисподняя.