Книги Пола Андерсона давно и по праву занимают место на золотой полке фантастики. В этот сборник вошли романы "Война двух миров", "Победить на трех мирах", "Планета, с которой не возвращаются" и "После судного дня" - лучшие образцы жанра "космической оперы" - мастерски описанные вооруженные столкновения человечества с инопланетными цивилизациями, исход которых остается неясен до последней страницы.
Содержание:
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА 1
ПРОЛОГ 1
Глава 1 2
Глава 2 3
Глава 3 5
Глава 4 7
Глава 5 10
Глава 6 11
Глава 7 13
Глава 8 16
Глава 9 18
Глава 10 22
ЭПИЛОГ 24
Пол Андерсон
Война двух миров
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Дэвид Арнфельд
Если он такой истинный землянин, то почему у него нет ненависти к марсианам?
Кристин Хоторн
У нее имелся свой собственный кодекс чести, но он не мешал ей подсматривать в замочную скважину.
Севни Реджелин дзу Корутан
Антенны на лбу выдавали в нем марсианина, но дела отмечали его как друга Земли.
Фред Геллерт
А не был ли он на самом деле двумя существами или просто искусным артистом-трансформатором?
Элис Хоторн
В возрасте трех лет она стала заложницей в необычайно важной войне.
Доктор Хансен
Онне кончил бы так плохо, если бы побольше заботился о своих больных и поменьше слушал новости по радио.
ПРОЛОГ
Закат отгорел удивительно быстро, ночь хлынула с Атлантики и затопила весь мир. В городе мерцало несколько фонарей, но большая часть огромного пространства лежала в темноте, и, может быть, поэтому звездное небо казалось таким ослепительно ярким. Прим-Интеллект, владыка Солнечной системы, открыл окно и стал рассматривать созвездия, вдыхая теплый воздух, струившийся с бескрайних бразильских просторов. "Какой прекрасный мир, - подумал он, - какая просторная и милая планета эта Земля - она достойна битвы, достойна того, чтобы обладать ею и не выпускать из объятий, как любимую женщину".
Он ничем не рисковал, выглядывая из окна. Его тайная обитель находилась так высоко над затемненным Сан-Паулу, что сюда не доходили звуки земной суеты. Выше, в океане безмолвия и одиночества царил лишь тихий и печальный ветер.
Когда освещение в комнате автоматически усилилось, он вздохнул и отвернулся от окна. Усталость горой навалилась на плечи.
Да, охота закончилась, и ее последний этап завершен - но так ли это? И что будет потом? Сколько еще предстоит сделать, во их осталось так мало, чтобы уследить за всем; даже он сам, избранный правитель своего народа, стал рабом собственной победы. Кто нанесет им следующий удар и как скоро? Узнают ли они когда-нибудь покой под мирными звездами?
Он сел за стол, пытаясь отогнать навязчивое смутное ощущение безысходности. "Переутомление, - раздраженно подумал владыка, - просто нервное напряжение, и не более того. Но в этот ужасный век для подобных вещей нет ни места, ни времени". Он придвинул к себе пачку документов и начал изучать донесения с Марса.
Звон колокольчиков, разорвавший величественную тишину заставил его вздрогнуть. Когда же, наконец, они дадут ему работать?
- Войдите, - произнес он. Селектор перенес его голос в приемную, и дверь открылась. Прим-Интеллект взглянул на вошедшего адъютанта.
- Что тебе надо? - спросил он. - Я занят. Адъютант замер; рука его взлетела вверх и вытянулась в салюте.
- Данные по делу Арнфельда, мой повелитель, - доложил он. - Совершенно новый материал, который мне только что передали.
- Так что же ты стоишь? Давай его сюда. Смерть и порча. Это дело оказалось самым сложным со времен Исхода.
Адъютант медленно приблизился и положил на стол небольшую тетрадь.
- Ее нашли, когда разбирали дом, мой повелитель. Очевидно, Арнфельд до самого конца не расставался с надеждой рассказать о нас своему народу. Он спрятал записи под настилом пола.
- Вполне достойно уважения, - сказал Прим-Интеллект. - Я могу лишь восхищаться этим человеком и его друзьями. Они показали себя храбрецами. И даже женщина, которая предала их в последний момент, сделала это далеко не из корыстных побуждений.
Он склонился над находкой, и холодный свет люминесцентных ламп отразился от его огромного, увенчанного гребнем черепа. Первые несколько страниц грязной и потрепанной школьной тетради пестрели детскими каракулями, столбикам арифметических примеров и примитивными небрежными рисунками. Далее начинались записи взрослого человека, заполнявшие оставшуюся часть тетради, - твердый мужской почерк, мелких и сжатых буквах которого угадывалась торопливость.
- Какое длинное послание, - удивился владыка. - Вероятно, Арнфельд потратил на него несколько дней.
- Но они провели в том доме довольно долгое время, не то ли, повелитель? - почтительно напомнил адъютант.
- Да, полагаю, так.
Бесцветные глаза владыки скользнули по первым строкам дневника:
Написано Дэвидом Марком Арнфельдом, гражданином Соединенных Штатов Америки, планета Земля, 21 августа 20 года. В данный момент я нахожусь в полном здравии и рассудке, а изучение моей служебной психиатрической карты покажет, что, вопреки заявлениям властей, меня не так-то просто свести с ума. Я хочу рассказать всю правду о деле, которое имеет отношение не только к моей расе, но и ко всем марсианам .
- Гм-м, - задумчиво произнес Прим-Интеллект и поднял голову. - Надо рассмотреть вопрос о внесении изменений в его служебную карту на случай, если кто-нибудь решит проверить ее. - Он усмехнулся. - Я благодарен мистеру Арнфельду за то, что он напомнил мне об этом!
- По-видимому, записи представляют собой отчет о…
- Я сам могу разобраться, что к чему. Приведи сюда женщину. У меня появилось к ней несколько вопросов.
- Слушаюсь, мой повелитель. Я мигом. Адъютант выбежал из комнаты, и Прим-Интеллект углубился в чтение.
Чтобы не упускать деталей, которые придадут рассказу правдоподобие и которые, кстати, можно будет проверить для подтверждения изложенных фактов, я собираюсь описать все происшедшее со мной, вплоть до малейших подробностей бесед и субъективных впечатлений, насколько мне удастся их вспомнить и воссоздать. Я сожалею, если в результате мой труд приобретет вид вымысла, но в любом случае я умоляю того, кто прочитает дневник, тайно отнести и передать его лично в руки Рафаэлю Торресу, отставному полковнику Служб наблюдения ООН в Бразилии (город Сан-Паулу). И поверьте, соблюдение полной секретности просто необходимо.
Как бы там ни было, я прошу проявить небольшую терпимость. Когда-то мне хотелось стать писателем, и я много времени проводил за бумагомаранием. А раз уж это мои последние записи и больше я, пожалуй, ничего не напишу, позвольте мне рассказать свою историю на собственный манер.
- Торрес, - задумчиво прошептал Прим-Интеллект. - Женщина не упоминала этого имени… Ах да, он работает с марсианами… Гм-м, тогда нам лучше побыстрее позаботиться о нем - на всякий случай.
Вновь зазвенели колокольчики. Дверь беззвучно открылась, и вслед за адъютантом в комнату вошли два охранника, между которыми шагала женщина. При более благоприятных обстоятельствах она могла бы считаться миловидной, подумал владыка; даже сейчас ее волосы, словно спутанные нити золотой паутины, переливались на свету и сияли тысячью искр. Но худое и бледное лицо портили покрасневшие от слез глаза, а тело сотрясала непрерывная дрожь.
- Кристин Хоторн, - произнес он без всякого вступления, - вы видели раньше эту тетрадь?
Его голос звучал тихо и невыразительно. В мгновение ока преобразив свои голосовые связки, он заговорил на английском почти без акцента.
- Где моя девочка? - закричала она. - Что вы с ней сделали?
- Пока о вашем ребенке заботятся, - ответил он. - И если вы будете оказывать нам содействие, его вам со временем вернут.
- А разве я недостаточно сделала? - вяло спросила она. - Разве вам мало того, что я предала Дейва, Реджи и все человечество?
- Вы никак не можете понять, что наша победа окончательна. В словах Прим-Интеллекта послышались холодные нотки.
- Дэвид Арнфельд и Реджелин дзу Корутан мертвы. Их тела находятся у нас, - вернее, то, что от них осталось. Впрочем, вы же сами их убили!
- Да, это сделала я, - прошептала она.
- Сведения о вас, а точнее, те малые крохи, которые просочились в массы, будут полностью изменены и опровергнуты Вашей истории никто не поверит, и вскоре ее предадут забвению. Вы - последняя, оставшаяся в живых свидетельница - находитесь у нас в плену. По официальной версии вы покончили жизнь самоубийством, и мы никогда не выпустим вас на свободу. Поэтому ведите себя соответственно. А теперь вернемся к делу. Вы видели раньше эту тетрадь?
Женщина подошла к столу и взглянула на потрепанный дневник.
- Да, - ответила она через какое-то время. - Мы нашли тетрадь в том самом доме. День за днем Дейв делал в ней записи, а перед самым концом спрятал ее в укромном месте. Он не сказал о тайнике ни слова, чтобы мы не проболтались о ней под пытками, если нас захватят живыми.
- Вашему другу следовало бы догадаться, что мы проведем тщательный обыск. Хотя терять ему было нечего.
Прим-Интеллект дернул большим пальцем.
- Уведите ее.
Когда охрана дошла до двери, он добавил в порыве благодушия:
- И отдайте ей ребенка.
- Благодарю вас, - прошептала она.
Дверь закрылась. Прим-Интеллект вздохнул, откинулся на спинку кресла, и на него вновь навалилась усталость. Охота получалась долгой и напряженной.
Не очень хочется, но придется прочитать этот опус самому. Полный отчет о событиях, изложенный с точки зрения врага, может содержать какие-то полезные намеки.
Владыка бегло просмотрел автобиографический абзац. Эти подробности он уже знал. Дэвид Арнфельд родился в 2017 году в богатой аристократической семье. Детство провел в северной части штата Нью-Йорк. Когда ему исполнилось пять лет, началась война. В двенадцать лет его приняли в Лунную академию, а в шестнадцать как выпускника направили в космические войска, и с тех пор он служил офицером на различных кораблях и межпланетных базах. В двадцатипятилетнем возрасте он управлял базой "Паллас". Затем война закончилась, и он вернулся домой.
Прим-Интеллект прищурился, проклиная мелкий почерк, и начал читать с большим интересом.
Глава 1
С нами довольно долго не выходили на связь, и, когда мы получили пакет новостей с курьерского судна, с момента события прошло несколько недель. Мы предчувствовали поражение Земли, и, когда марсиане взяли Луну, конец был очевиден. Тем не менее эта весть опустошила наши души. Многие рыдали. Но я не плакал, я автоматически продолжал выполнять свои обязанности, и только внутри у меня все скорчилось, сгорело дотла и превратилось в пепел. Хуже всего было по ночам, когда я лежал в темноте и одиночестве, часами вглядываясь в никуда.
Мы работали не покладая рук, и, как ни странно, я радовался этому, потому что труд не оставлял времени для тяжелых дум. Я принял руководство астероидом на себя. Старик впал в полукоматозное оцепенение, и мы почти не видели его. Оформление многочисленной документации требовало массы времени, кроме того, приходилось присматривать за инженерами, чтобы они не ломали оборудование. Я сам однажды поймал человека, который намеренно вывел из строя защиту основного реактора, и теперь центральная установка нуждалась в замене. Когда я вызвал парня на ковер, он начал мне грубить.
- Неужели мы все отдадим марсианам? - кричал он. - Неужели мы просто уйдем и, расцеловав их тощие задницы, оставим врагам нашу технику и оружие?
- Уставной формой обращения к вышестоящему офицеру является слово "сэр", - устало ответил я. - Мы получили из штаба приказ о капитуляции. Нам предписывается сдать базу в хорошем состоянии, и я вынужден проследить, чтобы последний распоряжения нашего правительства выполнялись безукоризненно. - Немного оттаяв, я добавил: - Марс держит нас за горло. Если мы откажемся выполнять их условия, в первую очередь не поздоровится Земле. А у тебя там осталась семья, разве не так?
- Может быть, и осталась, - ответил он. - Если только они не погибли под бомбами.
- Мы дали им хороший бой, - сказал я. - Двадцать лет войны! Возможно, когда-нибудь мы сумеем отомстить за свое поражение, но это произойдет не скоро. А пока мы будем вылизывать каждого марсианина, если это потребуется для того, чтобы выжил наш народ.
Он получил десять суток тяжелых работ, и я предупредил его, что следующее нарушение дисциплины будет означать полевой суд и немедленную казнь. В общем, команда знала, что я прав. Но что-то погасло в них; они приняли свое поражение, я это было очень печальное зрелище. Я придумывал для них дела и развлечения - все, что могло вернуть их к жизни, но мои усилия почти ни к чему не привели.
Ожидание длилось четыре месяца, штаб молчал, и меня начали одолевать сомнения. Мы давно перешли на урезанный паек, и теперь запасы еды катастрофически подходили к концу. Я все чаще подумывал о том, чтобы нарушить приказ, реквизировать ракету и отправить ее за помощью. Планетоид Хилтон по меркам астрономических расстояний находился не очень далеко, а у них имелись гидропоника и баки с закваской.
Наш астероид стремительно рассекал огромную холодную тьму, направляясь к миллионам ледяных звезд и сверкающему поясу Млечного Пути. Солнце осталось далеко позади Я казалось крохотным тлеющим диском, чей свет тускло отражался от диких искромсанных скал. За стенами базы царило вечное безмолвие, и лишь хриплое дыхание гулко отдавалось в шлеме.
Смена пришла неожиданно и без предупреждений: извергая яркое пламя из дюз, на орбите появилось четыре огромных транспортных корабля, которые конвоировал тонкий, черный марсианский крейсер. Мы выстроились, как на параде, и приняли офицеров с соблюдением всех правил устава. Нам хотелось, чтобы они навек запомнили ребят с базы "Паллас" - элитарную часть боевых сил Объединенных Наций Земли, которая отражала по три смертоносные атаки в год и не хирела от долгого тоскливого ожидания между боями. Я думаю, наш вид и выправка произвели впечатление на марсианского командира. Он проявил такт и не стал пожимать нам руки, но в знак уважения, в лучших традициях их военной аристократии, отдал низкий поклон, согнув в талии длинное семифутовое тело.
- Вы тут за старшего, командор? - обратился он ко мне. Марсианин говорил на португальском лучше многих из нас. Основным языком Земли считался бразильский диалект, но так уж случилось, что на астероиде в основном подобрались британцы и североамериканцы, и мы несколько лет пользовались только английским.
- Временно исполняю обязанности, севни, - ответил я официальным тоном. - Капитан Робертс… нездоров.
Конечно, я знал, что Старик валяется в постели и, прижав бутылку к груди, размазывает по лицу пьяные слезы. В последние дни он сдал окончательно, но мне не хотелось предавать это гласности.
- Приношу извинения за задержку вашей демобилизации, - сказал марсианин. - Сами, наверное, понимаете, сколько на нас теперь навалилось работы. Сначала корабли выгрузят нашу команду, а затем доставят вас на землю. Мы отправим всех людей в Кито, где вам выдадут билеты в те крупные города, которые находятся недалеко от ваших домов.
- Вы очень добры, - произнес я.
- Спасибо.
Марсианин взмахнул тощей рукой, и я снова удивился, но на этот раз не шести пальцам с дополнительным суставом и не гладкой коричневой коже, которые придавали руке марсианина странный нечеловеческий вид. Меня удивили его необычные квадратные ногти.
- Довольно битв и сражений! - воскликнул он. - Настало время объединить наши народы узами дружбы.
"Дружбы? - со злостью подумал я. - И это после того, что вы сделали с Землей?"
А потом нас погрузили на корабли и отправили в долгий путь к родному дому. Большую часть времени мы провели на орбите, и я регулярно заставлял людей выполнять физические упражнения. После нескольких лет жизни при низкой гравитации астероида и многих недель полета в открытом космосе мы отвыкли от земного притяжения. Думаю, я привел парней в хорошую форму. Естественно, мы недоедали, но по-прежнему оставались крепкими и подвижными, загорев под жгучим космическим солнцем.
Офицеры и экипаж корабля были марсианами, они держались на своей стороне, и мы их почти не видели. Полет прошел без происшествий, а на заключительном этапе я начал замечать у себя и у других какой-то душевный подъем. Пусть нам довелось хлебнуть горя и унижения, но мы возвращались домой! И снова на свет появились старые, затертые фотографии, истрепанные и перепачканные письма, ставшие тоньше папиросной бумаги; снова кто-то спорил, звучали воспоминания, раздавались голоса и даже песни. Ребята договаривались о ежегодных встречах, и, несмотря на горечь, я начинал понимать, что-прошлое хранит немало стоящих моментов, которые, возможно, будут ожидать нас и в будущем.
Мы вышли на земную орбиту. Я часами мог стоять у обзорных экранов, глядя, как голубая и прекрасная родная планета вращается на фоне далеких звезд. Война не оставила отметин на ее безмятежном лике - да и как же иначе? Люди и марсиане слишком малы в сравнении с необъятным пространством и временем.
Космические паромы в несколько заходов переправили нас в Кито. Город жестоко пострадал от массированных бомбардировок. Он превратился в огромные руины, заваленные обломками скал и костями мертвецов, но радиоактивность к этому времени уменьшилась, а горы по-прежнему казались такими же красивыми, какими я запомнил их в юности. Люди построили новый космодром и окружили его множеством бараков и хижин, надеясь, что небольшой поселок когда-нибудь станет возрожденным городом. Я не падал на колени и не целовал землю, как это делали многие, но мои мышцы напряглись под мощным прессом ее притяжения. Я глубоко вдохнул чистый терпкий воздух, на глазах у меня появились слезы.
Нас встретили офицеры связи, и я провел пару дней в хлопотах, расформировывая наше подразделение. Парни получали билеты домой и небольшое жалованье с надбавкой на покрытие инфляции, которая уже вонзила зубы в угасавшую экономику. Нам выдали продовольственные карточки в соответствии с зонами обитания и отпечатанные брошюры с перечнем новых законов, главным из которых являлось беспрекословное подчинение оккупационным властям. Каждому из нас вручили документы О демобилизации и в связи с дефицитом одежды разрешили носить форму без знаков отличия. Я долго смотрел на снятую с кителя крылатую звезду, прежде чем завернуть ее в платок и спрятать в карман.
Меня провожал помощник коменданта округа - приятный человек по фамилии Гонзалес.
- Почему бы вам не остаться на какое-то время у нас? - предложил он. - Я не советую вам уезжать в Нью-Йорк. Ведь он фактически уничтожен. И жить там будет очень трудно.
- А где теперь легко? - уныло усмехнулся я.