Рассмеявшись, она плеснула на него в ответ.
- Все еще в городе, Джио? Я думала, вы с Вьенте планировали отправиться в Сулазир.
Он схватился рукой за сердце, изображая жуткую обиду.
- Планировали? С каких это пор труппа Джиовьенте планирует? Разве мы торговцы или зеленщики, чтобы брести по жизни в такой унылой манере?
- Я не оскорблю тебя просьбами о прощении. За такие слова мне следовало бы отрезать свой язык и выбросить его воронам! - ответила она в той же экстравагантной манере, приложив ладонь ко лбу. Дружеская насмешка артиста не смутила.
- Сулазир прожил столько времени без Джиовьенте, выстоит и еще несколько дней.
Тзигона перефразировала вопрос в форме, позволявшей надеяться на более вразумительный ответ.
- Что задержало вас в городе?
Джио возвел взгляд к небу, грозя кулаком некой невидимой силе.
- Кармело - вот что! Проклятье тому дню, когда я взял парня к себе. Нами заинтересовалась инквизиция. Мы чисты, ты сама знаешь, но одному из нас пришлось провести время взаперти за нарушение порядка. Как раз его очередь.
Тзигона фыркнула. Джио не прочь был навестить попавших в тюрьму приятелей, продемонстрировать несколько трюков скучающим охранникам, но когда речь шла об исполнении приговора очередь всегда оказывалась чья-то еще. Ей и самой пришлось провести какое-то время в сырых камерах.
Представления странствующих артистов не были нелегальными в строгом смысле слова, но всегда находились сомневающиеся в том, что их трюки и чудеса являются всего лишь ловкостью рук, обходящейся без помощи магии. Волшебство в Халруаа было чем-то обыденным, и хотя Тзигона не стала бы утверждать, что ее сограждане потеряли способность удивляться, все, что обходилось без помощи заклинаний, одновременно изумляло их и вызывало скептицизм. Когда выдвигались подобные обвинения, всей труппе приходилось предстать перед инквизицией в лице местной гончей. Разумеется, Тзигону всякий раз объявляли полностью лишенной магии, что никак не увеличивало ее веры в чародеев.
Волшебники годами следовали за ней по пятам, расставляли ловушки, устраивали засады. Ничто из их арсенала пока не помогло одолеть ее. Как и в тот опасный момент, когда она чуть не прикарманила серьгу вемика, глубинное ощущение предупредило ее, что прикосновение к камню станет смертельной ошибкой - и такие ощущения всегда спасали. По счастью, чувствительность Тзигоны к магии, не уступала защищенности от ее влияния.
- И как Кармело? - быстро осведомилась она, уводя мысли к более приятным вещам.
- В общем, неплохо. Завтра последний день в тюрьме, и он пройдет быстро. Только что в клетку напротив бросили джордайна, а ты же знаешь - Кармело вытрясет из него все истории и песни еще до вечера.
Тзигона навострила уши.
- Джордайн? Как он выглядит?
Бродяга, пожав плечами, сплюнул.
- Как все они, ну может чуть поприятнее. Темные волосы, белая одежда, и то и другое не сильно ухоженное. Похоже, он заставил стражников отработать свои деньги прежде, чем его уволокли.
- Едва ли, - уверенно ответила она. Маттео уже был изрядно помят, когда они расстались, и сейчас он вероятно в том же состоянии. - Если мы думаем об одном и том же человеке, он скорее сам придет в камеру и запрется там, если кто-то хотя бы намекнет, что он нарушил закон.
- Раз он такой паладин, как же загремел в тюрьму? - задал логичный вопрос Джио.
Как раз на этот счет у Тзигоны были определенные подозрения. Видимо, уже сегодня ей предоставляется шанс отдать этот долг сполна. Она думала недолго.
- Если бы я хотела попасть внутрь тюрьмы, как это лучше сделать?
- Попасть туда легко. Меня больше заботит обратный путь, - заметил ее собеседник. - Что этот джордайн значит для тебя, девочка, если ты тратишь дыхание на столь безумные слова?
- Я перед ним в долгу, - ответила она просто.
Бродяга кивнул. Собственность для обоих была понятием запредельным, но они понимали цену действительно значимых вещей.
- Ладно, у меня как раз есть кое-что на этот случай. Помнишь как ходить на ходулях?
Она фыркнула.
- Если уж ты перешел к оскорблениям, мог бы сразу назвать меня уродливым ублюдком и все дела.
- Сразу сильнейшим оружием, - согласно кивнул тот. - Нечасто применяемая стратегия, а жаль. Могла бы сократить пустые траты времени на сражения.
- Ты что-то говорил о ходулях? - напомнила Тзигона, в глазах Джио сверкнуло веселье.
- Подумай, будь ты охранником, если тебе на глаза попадется пара ходулей внутри тюремной стены, что ты подумаешь? Кто-то пытается устроить побег, вот что. Но единственная палка? Никто на нее и второй раз не взглянет.
- Я тоже, кстати, - вставила она. Единственное что ей приходило в голову - это прыжок с шестом через стену, и так девушка и заявила Джио.
- Да, но это - штука особая, - хитро прищурился Джио. Скинув с плеч мешок, он достал оттуда связку странной формы палок. - Они все соединяются в одну длинную, - объяснил он, показывая, как это делается на примере нескольких.
- Для чего зазубрины?
- Для ног. Ты можешь удерживать равновесие и карабкаться одновременно. Но осторожнее, держись подальше от стен. Молниевые листы покрывают внутренние стены почти доверху. Если потеряешь баланс и дотронешься до стены, прожаришься насквозь.
- Не дотрагиваться до стен? Как же я выберусь?
- С ореховой вишни, рядом с южной стеной, свисает уйма мха. Он крепкий и почти не виден в сумерках. Ты окажешься на дереве прежде, чем лентяи-стражники поймут что происходит.
Изучив размещение выемок, Тзигона решила что может получиться. Для разогрева она изогнулась назад, пока ладони не прижались к земле рядом с ногами, и медленно сместив вес с ног, сделала стойку на руках. Затем повторила процедуру в обратном порядке и встала, почти на том же месте где стояла перед началом упражнения.
Кивнув с уважением, Джио вручил ей частично собранную палку. Установив ее вертикально, она ступила на нижние выступы, и, на мгновение покачнувшись, нашла равновесие. Оказалось, что действительно можно карабкаться вверх. Поднявшись примерно на шесть футов она позволила палке согнуться, и легко спрыгнула на землю, не отпуская ее. Даже если кто-то и заметит ее действия, она окажется на дереве задолго до того, как наблюдатели поймут, что у нее на уме.
- Подойдет, - поблагодарила она.
- Это непростой трюк, но в твоем исполнении он кажется легким, - восхищенно заметил артист. - Выглядит как будто взбираешься по веревке. Будь ты еще в шоу, мы бы точно не миновали магического расследования.
Новая мысль заставила ее изобразить на лице лукавую гримаску.
- Раз ты об этом заговорил, упражнение с палкой будет еще самой легкой частью.
Джио выглядел обиженным, словно она оскорбила его новую игрушку.
- У тебя на уме есть что-то хитрее, девочка?
- Убедить джордайна бежать.
Подумав, бродяга опустил ладонь на ее плечо в жесте безмолвного сочувствия.
- Еще слово от старого друга?
- Не затрудняйся говорить, что он не стоит хлопот. Я не встречала джордайна, который стоил бы.
- Я не посмею даже помыслить отговаривать тебя, раз ты так серьезно настроилась вытащить его, - открестился Джио. - Просто хотел попросить об одолжении: если тебя поймают, по крайней мере, постарайся перебросить палку через стену. Мне бы очень не хотелось терять ее.
- Гордость владения, Джио? - поддразнила она его.
- Просто здравый смысл, - удивленно разъяснил артист. - В тюрьме нет никого, кто мог бы с толком воспользоваться ей. Жаль будет, если она отправится на растопку.
Глава восьмая
Низко нависшее над горами солнце освещало дорогу Мбату, возвращавшемуся в их с Кивой временное обиталище. С плеча вемика охотничьей добычей свисал крестьянин, которого тот небрежно стряхнув бросил к ногам Кивы. Застонав, пленник сжался в комок от боли.
Эльфийка не заметила на крестьянине никаких ран, да и не ожидала их увидеть. Мбату был слишком умел и сообразителен, чтобы оставлять на добыче отметины помимо своего желания.
Она внимательно рассмотрела добычу - молодого человека, ростом примерно с Маттео, с взращенными тяжелым трудом мышцами и загорелой на солнце кожей. На этом, впрочем, сходство между ними заканчивалось. Лицо фермера искажала боль, но и в лучших обстоятельствах его едва ли кто назвал привлекательным. Огрубевшие, испачканные в земле пальцы заканчивались грязными ногтями. Волосы, такого же глубокого каштанового оттенка были грубее чем у джордайна, не такие длинные и ухоженные. Но темнота все эти мелочи приглушит, а магия и обычный шантаж справятся с остальным.
- Его хватятся? - осведомилась она. Вемик пожал плечами.
- Вряд ли. Он поденный работник на чужих полях. Такие как он приходят и уходят с урожаем.
- Отлично. В таком случае, за дело.
Кива быстро задействовала заклинание, облегчившее боль крестьянина и подчинившее его волю. Повинуясь приказу эльфийки, фермер скинул свою убогую одежду, сменив ее на белую льняную рубаху и штаны, положенные джордайну перед ритуалом очищения.
Усадить его на черного жеребца Маттео оказалось потруднее. Конь вставал на дыбы, лягался и фыркал, не позволяя крестьянину взгромоздиться себе на спину. Даже волшебство Кивы не смогло одолеть упрямства скакуна.
Наконец гончая смирилась с поражением и выдала своему пленнику другого коня. Жеребца же Кива сумела заманить в родное стойло. Сама она взяла любимого мерина, но вела за собой на веревке кобылу в течке. Они задали хороший темп, и обнаружилось, что черный жеребец совсем не против составить им компанию.
Так они добрались до деревни у границы Дома джордайн, выстроившимся в ряд виллам, где проживали мастера. Кива вовсю пользовалась информацией, поставляемой Зефиром, но были у нее и другие источники. У одного преподавателя Колледжа джордайни наличествовали веские причины держать свои секреты при себе.
Визит его явно не порадовал, но джордайн исполнил подобающее приветствие. Покончив, наконец, с надоевшими фразами ритуальной вежливости, Кива сообщила человеку свои намерения.
Глаза мастера, сверкнув, обратились на молодого подменыша, ожидавшего их снаружи. Он все еще восседал на лошади, глядя потускневшими под действием чар глазами строго перед собой.
- При всем уважении, леди, я протестую. Отставим на мгновение вопрос чести джордайни, и даже законы этой земли, - взмолился он. - Подумайте о юноше, который никогда не вырастит семью. Это большая потеря. Мужчины и женщины, обрабатывающие землю, полагаются на маленькие ручки своих детей. Работа, исполняемая крестьянскими детьми, не пустая суета, не игра, имитирующая действия взрослых, но важнейшая помощь семье. Фермер, лишенный здоровых детей, считается бедным человеком, и не без причины!
Гончая только нетерпеливо отмахнулась.
- Дом джордайн безумно богат, как бы вы не открещивались от личной собственности. Раз уж тебя так заботит этот простолюдин, оплати ему ущерб. Не будет у него детей, ну и ладно. Мул и доярка все возместят.
- Но его жена? - тихо добавил джордайн. - Если когда-нибудь твои руки жаждали обнять дитя, ты не обречешь даже неведомую женщину на эту пустоту.
Яростное пламя охватило золотые глаза эльфийки, и скрылось за стеной самоконтроля, настолько жесткой, что внезапное отсутствие эмоций выглядело еще страшнее, чем мгновенный гнев.
Но старика не так просто было запугать.
- А что с Маттео? Ты служительница Азута; тебе ведомы тайны нашей страны. Он не должен избежать ритуала. Не стоит напоминать, чем чревато появление у джордайна потомства.
В ответ Кива вручила ему небольшую драгоценную вещичку. Не больше ногтя ее мизинца, крохотный шарик украшенный чешуйками топазового и гранатового цвета, полный магии. Это был знак королевы, несший с собой приказ и приговор.
- У меня есть мои приказы, - произнесла Кива ровно. - Теперь и у тебя есть твои.
Мужчина долго рассматривал цветастую пилюлю, и вовсе не любуясь ее красотой. Затем он быстро проглотил ее. С этого момента, как знал джордайн, любое слово о том, что случится сегодня, будет означать его смерть.
- Пойдем, - зло бросил он. - Пусть это бесстыдство закончится поскорее.
Гончая тряхнула головой.
- Мне надо возвращаться в город, есть дела. Здесь, думаю, ты со всем управишься. О, и еще одно. Я привела с собой любимого черного жеребца Маттео. Возьми животное с собой, так будет правдоподобнее. Можешь оставить мою кобылу в ваших стойлах на несколько месяцев, и оставить себе жеребенка, которого ей, скорее всего, сделал жеребец пока мы говорили, - щедро предложила она. - Жеребенок видимо будет достаточно ценным, и частично возместит траты.
- Возместит что? - рявкнул джордайн. - Мою честь? Семью этого бедолаги? Или жизнь Маттео? Где парень? Что с ним стало?
- Как раз этим я и займусь. Видишь ли, Маттео задержали в городе. Какие-то неприятности с одним из ваших, Темо, насколько я знаю. Драка в таверне с неприятными последствиями, - она плела полуправду, которую мастер наверняка должен был проглотить. Мастер вздохнул.
- Ты можешь вернуть нам Маттео? Что насчет этих "последствий"? Ты справишься с ними?
- Разумеется. Хотя лучше будет, если твой ученик не узнает о нашем с тобой общении.
- Едва ли он вообще что-то узнает! Джордайни известно о ритуале очищения, но большинство считает его просто временем раздумий в одиночестве. После с них берут клятву молчания, и никто еще не нарушил ее. И до сих пор, - подчеркнул он, - никто не стал отцом или матерью ребенка, которого страшилась бы вся страна. Подумай тщательнее о том, что собираешься сделать.
Кива презрительно усмехнулась.
- Не пытайся читать мне мораль. Ты не найдешь ее с картой и помощью рейнджера! Как ты смеешь указывать мне! Ты, который предпочел бы видеть собственного сына кастратом, чем причинить вред простолюдину, не зная даже его имени.
Маг побледнел.
- Происхождение джордайна - секрет, о котором не стоит говорить без нужды.
- Так делай, что я сказала, и нам не придется говорить о нем вовсе, - непреклонно объявила Кива. - Маттео не нужно знать, что делалось ради его таланта и высокого положения. Я видела его реакцию на смерть друга. Каково ему будет узнать истину о матери? Как он посмотрит на человека, участвовавшего в таком?
Долгое молчание опустилось на комнату.
- Иди, - с трудом выдавил джордайн. - Как и всегда, все будет по твоей воле.
* * *
Прижавшись к холодному камню стены, Маттео смотрел сквозь единственное окошко в двери его камеры, пытаясь осознать происходящее. Андрис мертв. Одной Мистре известно, что стало с Темо. И он, Маттео, арестован по обвинению в ношении оружия, не только запрещенного, но еще и ворованного.
Он вздохнул, разглядывая свою темницу. Заключение в Халруаа с ее быстрым правосудием и немногочисленными тюрьмами было редкостью. Город-порт Кербаал отличался суровыми нравами, и, хотя некоторым, самым мелким нарушителям приходилось просто отсиживать здесь несколько дней, в основном тюрьма применялась как место, где преступник будет находиться до тех пор, пока его делом не займется маг. Виновность быстро устанавливалась с помощью волшебства, и согласно закону выносился приговор.
Маттео не боялся исхода дела. Его непричастность будет определена тюремным магом-гончей. Тем не менее, временное бесчестье тяжело давило на него.
Тень промелькнула в зарешеченном оконце, обрисовавшись на фоне мерцающего света факелов на стенах коридора. Маттео бросил в ту сторону короткий взгляд, думая что идет стражник, и тут же вскочил на ноги. Даже тусклый свет не помешал ему узнать навсегда впечатавшееся в память лицо Тзигоны.
- Ты! - выкрикнул он яростно, обвиняюще ткнув пальцем в направлении девушки. Тзигона закатила глаза.
- А я-то думала, Джио переигрывает. Оставим драматику для уличного представления. Сейчас нужно думать, как вытащить тебя отсюда.
Упоминание побега, казалось, еще более распалило Маттео.
- Я джордайни, и повинуюсь закону. Ты оскорбляешь меня, предполагая, что я попытаюсь избежать правосудия.
- Правосудие? - повторила она пораженно. - Оно-то к этому месту какое отношение имеет? Я знаю здешнего мага, эта уродливая обезьяна ненавидит любого, чье положение выше его собственного. Один взгляд на твою смазливую физиономию, и он будет рвать и метать, требуя Инквизиции. Я бы, будь я на твоем месте, не ставила на ее исход свое будущее.
Первым импульсом Маттео было возмутиться таким кощунством. Слово гончей - всегда последнее и справедливое. Такова была исходная посылка его культуры, гарантия положения и могущества джордайна.
Но сам он не мог освободиться от подобных мыслей. Да и как? Андрис мертв. Андрис, самый близкий друг, лучший из всех их. Любому хватило бы этого, чтобы потерять веру.
Глядя в лицо темной, неведомой пустоте Маттео до последнего держался за привычные понятия.
- Я не боюсь приговора гончей. Истина - меч, разрубающий любые путы.
Она всплеснула руками.
- "Истина" в том, что ты попался с оружием работы Занфелда Йеманди, лучшего кузнеца города.
- Ты сказала, что меч твой! - воскликнул джордайн.
- Мой, его, какая разница, - нетерпеливо отмахнулась она. - Мне он был нужен в этот момент, а Занфелду нет. Кому он тогда принадлежал?
Застонав, Маттео спрятал лицо в ладонях. Тзигона, несомненно, намеревалась помочь, но ее слова вместе со знанием несли в себе приговор. После чародейской проверки станет ясно, что на момент инквизиции он знал - меч краденый.
- Мне конец, - пробормотал он, сползая вниз по стене.
- Так поднимись с пола и начинай себя сначала, - ехидно бросила она. - Я тебя вытащу. Доверься мне.
Маттео уставился на нее пораженно.
- Ты не забыла, по чьей милости я сюда попал?
Девушка пропустила его слова мимо ушей с той же легкостью, как могла бы проигнорировать комментарий о политической ситуации в далеком Кормире. Выражение ее лица явственно говорило - "При чем тут это?"
Маттео подошел к двери.
- Я не пойду с тобой, - со спокойной решимостью объявил он. - Если ты откроешь дверь, я втащу тебя внутрь и захлопну ее.
Лицо Тзигоны вновь появилось в поле его зрения; девушка одарила джордайна беззаботной улыбкой.
- О, какая женщина устоит перед столь поэтичным приглашением? Взгляни на меня! Я совсем потеряла голову!
- Я не имел в виду…
Прервав его объяснения, Тзигона стукнула джордайна по лбу тупым концом отмычки.
- Я что, кажусь совсем идиоткой? Поняла я все. Теперь заткнись и дай мне заняться делом.
Она снова исчезла. До Маттео донесся удаленный звук шагов.
- Кто-то идет. Беги пока можешь!
Наконец убежденная логикой, девушка поднялась и, бросив короткий взгляд через плечо, подпрыгнула к вставленной высоко в стену железной стойке. Подтянувшись на полку для факела, она гибко вскочила на ноги. Оттуда она достала до нижнего края балки и, запрыгнув на нее, легко пробежалась по широкой доске. Единственным следом ее прохождения осталось серебристое облачко пыли и пара возмущенных пауков, сброшенных со своих насестов и теперь покачивавшихся маятниками на шелковых нитях.