Наконец поезд заскрипел и остановился. Мы встали, собрали шмотки, которых, впрочем, совсем мало было, и пошли выходить. Терикаси трогательно попрощался с Ронах, обещал ей, что на обратном пути мы непременно еще побеседуем, и мы вывалились на перрон. Опять. То есть Терикаси-то не опять, а вот у нас с Лянхаб тут же дежа вю случилась. Только что Геп по перрону не скачет. И вообще никто не скачет. Пустота и тишина. На перроне стоит одинокая лавка, на лавке сидит кто-то тоже весьма одинокий.
- А это, судя по всему, наша делегация, не иначе, - говорит Лянхаб, показывая на скамейку.
- Ну да, а шарики и транспаранты он просто спрятал, чтобы не радовать нас раньше времени, - говорю я, попутно выискивая в карманах сигареты.
4
Сидящий на скамейке, и правда нас встречающим оказался. Когда мы подошли к скамейке, изобразив полную убитость, она встал и начал вещать хорошо поставленным голосом:
Добро пожаловать в Галлавал, меня зовут Аганезбед, я исполняю тут обязанности встречающего. Давайте выпьем, - и достает откуда-то из глубин пальто бутылку водки. Делать нечего, пришлось выпить, чтобы не размаскировываться. Отвратительное все-таки пойло. Мы с Лянхаб долго морщились, только Терикаси сделал вид, что ему это дело привычное.
- Так вот, - продолжил свою речь Аганезбед, после водки ему полегчало, видимо. - Жить тут можно где угодно, в принципе. Нас тут сейчас божеств пятьдесят всего, а домов вон сколько. Но лучше ближе к кабакам, это я вам от себя советую. Во-первых, возвращаться всегда будет проще, а во-вторых, лучше все же ближе к народу. У нас тут божеств кто-то убивает. Не то, чтобы это всех сильно расстраивало, но неприятно. Один вечер пьешь с кем-нибудь, а потом, оп, и нет его.
- Убивают? Да что вы? - почти искренне ужаснулась Лянхаб. - И кто же?
- Если бы мы знали. Да и какая разница. Это нам, тут остающимся, обидно, что собутыльники пропадают, а им так даже лучше, наверное.
- Ну да, ну да, - тут же согласилась Лянхаб, чтобы не выпадать из образа.
- Ладно, давайте еще по одной и идите заселяться, у меня кроме вас сегодня приезжающих нет. Вас и так-то для здесь много.
- А вот скажи, Аганезбед, - Терикаси все-таки закашлялся. - Куда лучше бухать ходить?
- Ну, - задумался Аганезбед. - Я, вообще, в Оггльо хожу, там поприятнее. Но там завсегдатаи, ну, те, кто здесь дольше двух вечностей. Так что вам-то может лучше в Гориип, там как-то пободрее, что ли, попривычней. Я вот как приехал, туда ходил, все-таки похоже на предыдущую жизнь. Ну, то есть на жизнь, в принципе, - тут Аганезбед как-то совсем загрустил. Потом вспомнил что-то. - Да, вот еще. У нас не принято спрашивать, божеством чего ты был, пока не умер. Захочет кто-нибудь, сам расскажет, - с этими словами он развернулся и к вокзалу побрел. А мы за ним.
Вокзал в Галлавале такой, что замок с привидениями может детской площадкой показаться. Какие-то горгульи на всех углах, сами углы темные и что-то в них неприятно шевелится. Аганезбед на это никакого внимания не обратил, как чесал вперед, так и чешет, а мы от каждой тени шарахаемся. Наконец, вышли на улицу, но там как-то не сильно лучше оказалось.
- Точно тебе говорю, - шепчет мне Лянхаб на ухо. - Самоубийства это, етить. Странно, что тут еще хоть кто-то остался, вот это да, странно.
Я только киваю, потому что и меня эта мысль не покидает. Вокруг какие-то тусклые пятиэтажки и девятиэтажки, темно, синие фонари, и ни одного огонька в окнах.
- В общем, если по этой улице идти, там как раз Гориип. Походите по улице, присмотрите себе что-нибудь. А потом, хотите, приходите к нам в Оггльо. А я пойду уже, меня ждут, - и Аганезбед побрел по улице.
Мы стоим, смотрим друг на друга, что говорить - непонятно.
- Да, - наконец изрел Терикаси. - Депрессняк с гостеприимством так себе сочетается.
- Угу, - соглашаюсь я. - Особенно хронический.
- А чего, может им интересно, новые божества все же, - говорит Лянхаб.
- Ничего им уже давным-давно не интересно, - отвечает Терикаси. - Кроме их вот этих пьянок. Им даже вспоминать о том, чем они были, не хочется. Чтобы, не дай кто-нибудь, снова интересно не стало.
- Мрачные вещи говоришь, Терикаси. Под стать городу, - я мечтаю только об одном, об уютной кофейне, где есть капучино с правильной пенкой и железные пепельницы. - Пойдем лучше жилище искать, нечего нам в здешнее уныние проваливаться.
- Да, да, - подхватывает Лянхаб. - А то застрянем тут навсегда, етить, и ты больше не увидишь свою ненаглядную Ронах.
Услышав имя Ронах, Терикаси подобрался как-то и зашагал вперед, более или менее целенаправленно.
Наконец мы дошли до одноэтажного здания с железной дверью, грязными витринами и надписью "Гориип" справа от двери. В витринах виднелись всяческие мрачные личности, общаться с которыми не возникало желания вообще.
- А придется, - Терикаси явно одну со мной мысль думает. - Вот сейчас заселимся и пойдем общаться.
- Брр, - Лянхаб передернуло. - По сравнению с ними даже Кицни образчиком оптимизма покажется.
- Ага, дорогая, все познается в сравнении, - развеселился Терикаси. - На свадьбу-то позовешь? Я подопечных захвачу, весело будет.
- Иди к черту, друг мой. У нас даже божества свадеб нет.
- И хорошо, - говорю я - Только давайте это все же в доме обсудим. Очень кофе хочется. Мне без него некомфортно.
- Наркоманка, - констатировал Терикаси. - Ладно, пойдем селиться.
Мы выбрали себе девятиэтажку за пару домов от Гориипа, после долгих споров сошлись на седьмом этаже, и теперь с очень кислыми минами свои новые владения изучали.
- Мда, ну хотя бы три комнаты, - Терикаси пытается оптимистом побыть.
- Угу, а мебель-то какая шикарная, етить, - восхитилась Лянхаб, разглядывая раскладные диваны и продавленные кресла.
- Черт, и почему я не божество мебели, - я уселась в одно из кресел и поняла, что сидеть в нем неудобно совсем.
- А чего вы хотели, дорогие? - Терикаси продолжает бодриться - Они сюда приходят, падают, спят, встают и похмеляться идут. Им комфорт ни к чему.
- А я-то думала, что у нас мир идеальный, - грустно сказала я, продолжая ерзать в кресле.
- Конечно, идеальный, - убежденно заявил Терикаси. - И ничего лишнего, прошу заметить.
Лянхаб взгромоздилась на диван, который очень жалобно скрипнул, и попыталась в себя уйти.
- Э, милые, не расслабляться, - Терикаси жажда деятельности обуяла, видимо, он новую встречу с Ронах предвкушает. - Надо все-таки понять, как нам этого маньяка излавливать.
- Вот мне, кстати, чего странно, епть - Лянхаб неожиданно вернулась из себя. - Если все живут так близко и ходят так вместе, как он вообще убивать умудряется.
- Ну, тут все просто, либо в квартирах, либо, что вероятнее, они все домой в таком состоянии идут, что мир кончиться может, они все равно не заметят, - я сижу и пытаюсь наколдовать хотя бы кофейный аппарат, с помощью которого можно пенку для капучино взбить.
- Сейчас кофе попьем и пойдем с местным населением общаться, слово за слово что-нибудь да выплывет, надо же им говорить о чем-то, - Терикаси стоит у меня над душой и активно предвкушает капучино.
- Готово, вроде. - Аппарат получился вполне себе ничего, маленький и с пеновзбивалкой, как и хотелось. А дальше это все дело пяти минут, пенку взбить, из молока наколдованного, растрясти ее по чашкам с кофе аккуратно и наслаждаться до полного изнеможения.
- Хотя кофейня была бы лучше, честно говоря.
- Не играла ты в детстве в шпионов, Каф, - сказал Терикаси, схватив чашку.
- Ну да, шпионы. Верблюды идут на хуй, Штирлиц живет этажом выше, - процитировала Лянхаб со своего дивана.
- Это на восьмом, что ли? - невозмутимо поинтересовался Терикаси.
Понятное совершенно дело, что до того, как стать божествами, мы все были людьми. А когда перестали ими быть, мир наш этот, по доброте душевной, оставил нам все привычки и все воспоминания. Привычки мы используем активно очень, а вот воспоминания того мира - только когда повыпендриваться надо. Больше они тут ни к чему совершенно.
Я с сожалением допиваю капучино, тушу сигарету в металлической пепельнице (просто не смогла себе в этом отказать, наколдовала) и всем своим видом показываю, что труд, оборона и прочие общественно-полезные вещи теперь мне вполне по плечам, обоим.
Мы опять сделали лица подепрессивнее и поплелись в "Гориип". Когда мы наконец справились с дверью, которая весила как небольшое стадо слонов, и вошли, внимания на нас, несмотря на все Лянхабовские матюги и наши почти матюги, никто не обратил совершенно. В зале сидело человек двадцать божеств, все уже не особо трезвые и очень унылые. У меня от их настроения аж голова начала болеть. Хотя божествам такого вроде не полагается. Но в Галлавале все по-другому, видимо. Иначе как бы местные жители от похмелья мучились.
Мы уселись за свободный столик, закурили и стали смотреть по сторонам. Увиденное впечатляло. Потому что беспросветность в глазах сидящих была совершенно бесконечной. При этом они умудрялись как-то весьма живо между собой общаться. И смеяться даже. Хотя от этого смеха хотелось пойти и повеситься на первом фонарном столбе. Прямо у входа.
Вдруг к нам подошло двухметровое божество с длиннющими волосами, собранными в хвост, грохнуло перед нами замызганный талмуд и пробасило:
- Добро пожаловать. Я Гориип, это понятно, наверное. В общем так, драться на улице, спать дома, с жалобами на жизнь ко мне не приставать.
- Э, ну нам тогда три водки, кувшин томатного сока и поесть что-нибудь, - Терикаси абсолютно ошалел от душевности хозяина заведения. Мы с Лянхаб просто очень красиво открыли рты и проводили Гориипа взглядом.
- Нет, его тоже можно понять, он тут единственный живой, не считая второго хозяина. Ему это все наверное уже совсем осточертело.
- Угу, тудыть, можно. Тут, Каф, все понять можно. Только совершенно не понятно, на хрена это делать. В конце концов, мы не понимать сюда приехали, а расследовать. Так что не будем в сантименты влезать, - Лянхаб стала какой-то совсем суровой, видимо, от всего увиденного.
- А я вот вернусь в Ксар-Сохум и отрежу Киолу то, с помощью чего люди детей делают, - мечтательно сказал Терикаси.
- Что ж вы злые-то такие, а? Ну понятно, что не сахар здесь, и даже не фруктоза, но если мы крыситься станем, нам что, полегчает резко? - я тоже начинаю потихоньку из себя выходить.
Гориип поставил перед нами наш заказ, посмотрел на нас странно и ушел за свою стойку. На стойке обнаружилось огромное объявление "Разговаривать с барменом за жизнь строго запрещено."
- Ты права, Каф, пожалуй что. Давайте, что ли, приобщаться к местной культуре.
Мы смешали себе по Блади Мэри, выпили, поели принесенной еды, опознать которую не удалось, и стали слушать и смотреть, в надежде, что к нам сейчас хоть кто-нибудь подойдет познакомиться.
Но божества оказались какими-то абсолютно не желающими общаться. То есть, они смотрели с жалким подобием интереса, но никаких попыток не предпринимали. Пришлось продолжать общаться между собой.
- Слушайте, - говорю я, уже не особо справляясь с разговаривательными функциями. - Может, нам с Гориипом поговорить, он тут единственное разумное божество, вроде бы.
- Угу, как же. Ты вон, табличку на стойке видела, епта? Мы с ним целых несколько раз поговорим, при таком-то отношении, - Лянхаб изучает томатный сок на дне стакана. - Хотя колоритный такой дядька, и не дурак, вроде.
- Не, с ним говорить точно нельзя, - Терикаси вдруг переходит на шепот. - А вдруг это он убийца. Ему просто осточертела эта пьяная толпа, вот он проблемы своими способами и решает.
- Хотелось бы, кстати, знать, что это за способы такие. Ты вот попробуй убить мало того, что божество, так еще и мертвое, - я начинаю подозрительно коситься в сторону барной стойки. Гориип протирает стаканы и время от времени посматривает в нашу сторону, вызывая у меня еще больше подозрений.
- Или у нас паранойя, - говорит Лянхаб. - Или мы просто пьяные. Или город так действует. Или…не пойти ли нам домой.
- Да, домой - мысль правильная, - Терикаси встает и, пошатываясь, направляется к выходу. Мы, не менее пошатываясь, идем за ним. На лицах сидящих божеств появляется самое настоящее удивление. Видимо, тут не принято в такую рань по домам расходиться.
- Что-то мы не совсем так сделали, - говорю я уже на улице, после очередной борьбы с дверью, которая, с учетом состояния, показалась еще тяжелее.
- Ничего, спишут на то, что мы новенькие, епть - легкомысленное заявляет Лянхаб.
- Может быть. Но завтра придется дольше сидеть, это точно. Как бы это только не пить столько, а то точно все расследование коту под хвост, - Терикаси берет нас под руки, и мы идем по направлению к дому. По примерному направлению.
- Завтра надо будет еще за Гориипом как-то проследить, он и правда какой-то подозрительный, - вспоминаю я.
- Ага, но это все завтра, завтра, - Терикаси явно не терпится до дома добраться. Мне тоже.
Мы завалились в свою квартиру, попадали по диванам и уснули, подтвердив тем самым слова Терикаси о практичности этого мира.
5
Утро второго дня нас ничем особым не встретило. Похмелья у нас, слава кому-нибудь, не случилось, однако, легкая внутренняя потрепанность ощущалась. Пришлось в себя ударные дозы кофе вливать. Терикаси был как-то нехорошо задумчив, а Лянхаб приобрела некую мечтательность взора, очевидно, Гориип в какую-нибудь часть души ей запал все-таки. Мне на фоне всеобщей деморализации приходилось активную общественную деятельность симулировать. И делать капучино.
- Значится, так. Сегодня мы следим за Гориипом, - говорю я, чтобы хоть как-то вернуть соратников в них же самих. - Сидим почти до закрытия, а потом следим. По этому поводу пьем еще больше томатного сока, и еще меньше водки.
- Если мы будем брать поменьше водки, Гориип поймет, что мы тут не просто так остатки вечностей коротаем, - резонно замечает Терикаси. - Хотя, сегодня мне почему-то кажется, что он тут не при чем, как раз. Просто мы под мертвых богов так себе маскируемся, вот он внимание и обратил.
- Хорошо бы, - Лянхаб явно о чем-то своем думает.
- Да ничего, на самом деле, хорошего. Если это не он, нам нового подозреваемого искать придется. - Я где-то Лянхаб понимаю, не очень приятно, когда тебе потенциальный маньяк-убийца нравится, но с другой стороны, такой удобный вариант был.
- Зато, если он не убийца, с ним посоветоваться можно будет. - Лянхаб, божество необычайной прекрасности, единственная проблема - она существует только в трех режимах: похуистичном (это, как правило), рабочем и в режиме танка (это если ей кто-то очень нравится или чего-то очень хочется). Сейчас у нее совершенно очевидно где-то внутрях включился режим танка.
- Ну, если не он, так может Оггльо, - тем временем Терикаси пытается продемонстрировать нам чудеса дедуктивного мышления, выпивая между делом уже третью чашку кофе.
- Дорогой, а ты не лопнешь случайно? - интересуюсь я, взбивая очередную порцию пенки.
- Нет, не лопну, - спокойно отвечает Терикаси. - Кофе стимулирует мою умственную деятельность. Кому тут еще кроме меня думать. Лянхаб вон, влюбилась, а ты просто кислая какая-то.
- И ничего я не влюбилась, глупости какие, - тут же возразила Лянхаб. - Это ты сам хочешь поскорее свою Ронах увидеть, вот и бегаешь тут как в жопу укушенный, етить.
- О, Лянхабушка обиделась. Значит, точно влюбилась, - реплику про Ронах Терикаси проигнорировал.
- Да ну тебя, - Лянхаб надулась, замолчала и демонстративно повернулась к нам профилем.
- Спалось мне плохо, очень, - я все-таки решилась рассказать про сны, ведь должен хоть кто-то на это решиться. - Мне опять мрачные дядьки снились, и на этот раз они как-то ближе были. И снова говорили что-то. А мне от этих дядек так жутко становится, что я просыпаюсь. Засыпаю, снова они. И бубнят, сволочи, бубнят, не остановишь. Только все еще не разберешь ничего. Через пару ночей, такими-то темпами, конечно, разберу, но очень уж не хочется, чтобы они совсем близко подбирались.
- Все ясно, - мрачно говорит Терикаси. - Дядьки у нас теперь одни на всех. Я думал все утро - рассказывать или нет. Чтобы не пугать зря. А получается, что и рассказывать ничего не надо. Я вот сегодня ночью возжелал божество своей мечты увидеть. Увидел, только начал к каким-то более-менее активным действиям переходить, а тут они, стоят шагах в пятидесяти и да, бубнят, противно так. А у меня мороз по коже, и уже не до действий.
Лянхаб по-прежнему сидит профилем, но кивает, мол, ей все то же самое снилось.
- Паршиво, - говорю я, и нервно тащу из Киоловского неразменного блока пачку сигарет. - О, смотрите, Мальборо лайтс. Похоже, Киольчику там без нас весьма неплохо живется.
- Вот я и говорю - отрезать, - Терикаси мрачнеет окончательно.
- Ладно, вернемся - отрежем, я уже даже не очень против. Только надо для начала решить, что с дядьками делать.
- Надо попытаться разобраться с ситуацией, пока они не подошли, етить, - Лянхаб все-таки заговорила, видимо, и ее дядьки пробрали до глубины чего-нибудь. - Потому что я жопой чую, если они рядом окажутся, помрем мы, и не знаю, навсегда или так, временно. Но проверять не хотелось бы.
- Это точно. Единственное, чего я не понимаю, что нам с этим убийцей делать, когда мы его найдем? Не убивать же. Мы все равно не умеем. - Мысли про дядек по-прежнему не дают мне покоя, поэтому про все остальное думается не очень хорошо.
- Чего-чего, ничего. Сваливать отсюда к Киоловой матери. И к Киолу. Наше дело - выяснить, а разбирается пусть он. Демиург, блин, великий. - Терикаси начал нервно ходить по комнате.
- Ладно, ты так не нервничай, епта. Найдем - свалим. И правда что, наше дело маленькое, кофейня с краю, и пусть оно все гребется конем, - мы с Лянхаб прекрасно знаем, что такое нервничающий и истерящий Терикаси, и пытаемся этого не допускать совсем. Потому что мы, в отличие от него, с такими состояниями справляться не умеем.
- Слушайте, мне тут вот что подумалось. А если эти самые дядьки и убивают, божеств-то. Ну, то есть, когда они подходят совсем близко, божество и мрет. Судя по ощущениям, такое вполне может быть. Дядьки на роль убийцы подходят куда лучше задолбанного пьяными божествами Гориипа. - мысль эта появилась у меня в голове внезапно, зато уходить оттуда не желала совсем.
- Да, это вполне себе версия, но вот что делать с этими дядьками, вопрос. Мы же не можем приехать к Киолу и заявить, что мертвых божеств, мол, убивают во сне. Он в эти сны все равно не попадет. Ему же сюда нельзя. А у дядек ноги должны откуда-то расти… - Терикаси тоже понравилась эта мысль, он даже ходить по комнате перестал, уселся обратно на диван.
- Откуда, откуда, из жопы. Причем, из той, в которую нас Киолушка ненаглядный засунул, етить, - Лянхаб копается в Киоловской сумке в поисках расчески, поэтому настроение у нее стремительно портится.
- Так, спокойно, - во мне проснулся какой-то в детстве недодушенный Локреш Смолх и начал дедуктировать, прилюдно. - Если это действительно дядьки, значит, Гориипу и Оггльо они сниться не должны. Потому что убивают только мертвых богов. Осталось как-то у этих товарищей выяснить, снятся им странные дядьки или нет.