- Ну, вы, может быть, и не знаете, где он, - согласился я. - А кто-то из вашей семьи, возможно, знает. Вы бы поговорили со своими родственниками! Объясните им, что как только объявится Урмаго, проблема с наследством разрешится к всеобщему удовольствию...
- Ну, не скажи, - хмыкнул старик. - Маркуло будет очень недоволен, если Урмаго станет хозяином в этом доме!
- Наверное, - усмехнулся я. - Но, по крайней мере, родной брат вряд ли выпрет его из дома!
- Все может быть, - пожал плечами старый Тухта. - Хотя, конечно, выгнать не выгонит. Все-таки родная кровь! И вообще, лучше иметь дело со своими, чем с чужаками.
- Ну вот, и я о том же! - энергично подхватил я. - Так что вы уж поговорите со своими родственниками: если кто-то что-то знает, пусть лучше расскажут. В противном случае... - я решил, что немного попугать Кутыков не помешает, и зловещим шепотом добавил: - У нас есть много способов развязывать языки, можете мне поверить! У меня, например, даже мертвецы разговаривают, если мне очень припечет. Просто мой друг не хочет обижать родню своей жены... вернее, до сегодняшнего утра не хотел. Все-таки ваши домочадцы здорово его достали!
- Да, уж что-то, а это они могут! - ворчливо согласился старик, поднимаясь с табурета. - Ладно, - пообещал он, - я передам им твои слова. В конце концов, это в моих же интересах. Не те мои годы, чтобы скитаться по соседям в поисках ночлега. Да и лабораторию жалко: столько лет я ее обустраивал - не бросать же теперь...
- А что у вас за лаборатория? - с любопытством спросил я. - Все время о ней слышу...
- Я занимаюсь алхимией, - важно сообщил старик. - Ты, небось, как все ваши, думаешь, что мы тут в подметки не годимся угуландским знахарям, да часто так оно и есть, если не кривить душой... Но я-то учился искусству алхимии у одного из ваших беглых Магистров, он целых семнадцать лет снимал у нас дальнюю пристройку, пока не решил вернуться в Ехо. И вот, что я тебе скажу: он, конечно, показал мне много такого, о чем я не знал прежде, но и у меня нашлось чем удивить этого угуландского гордеца! Иногда мне удается совершать самые настоящие чудеса, которые, я уверен, не снились даже хваленым колдунам из столицы Соединенного Королевства, вроде тебя. Ты заметил у нас во дворе говорящую собаку? Моя работа!
- Дримарондо трудно не заметить, - улыбнулся я. - Кстати, он мне жаловался, что его здесь плохо кормят. Что ж вы так, а?
- Да, Маркуло скуповат, - неохотно согласился старик. - У него это называется: "быть хорошим хозяином". Я сам иногда подкармливаю Дримарондо, но не так часто, как следует, наверное... Маркуло, чтоб ему пусто было, поднимает шум, всякий раз, когда видит что я беру с обеденного стола еду для собаки. А я очень уж не люблю ссориться!
- Я и сам не люблю ссориться, но такого пса грех голодом морить, - строго сказал я.
- Грех, - покорно согласился старик. - А может, ты его заберешь? - нерешительно спросил он.
- У меня уже есть собака, - усмехнулся я. - Вон, по двору носится. А зоопарк я пока открывать не собираюсь.
- Ну, тебе, может, и не надо. Но ведь у вас, в Ехо, за такого пса, небось, большие деньги можно выручить...
"Грешные Магистры, кажется мне предлагают самую настоящую взятку, - весело подумал я. - Столько лет ждал, и вот, наконец, свершилось!"
- А человек, который заплатит за собаку большие деньги, наверняка не станет экономить на ее пропитании, - рассудительно сказал старик. Я был посрамлен: кажется, взяткой тут и не пахло, просто человек решил позаботиться о благополучии Дримарондо, подыскать для него теплое местечко подальше от жадины Маркуло.
- Возможно, вы не поверите, но у меня вряд ли найдется время для торговли говорящими собаками, - вздохнул я, старательно пряча улыбку.
- Что ж, нет, так нет, - пожал плечами старик. - Ладно, засиделся я с тобой, - наконец решил он. - А чего сидеть-то - все уже, вроде, и так ясно. Выйду через дверь: теперь нет нужды скрывать, что я к вам ходил.
- Правильно, - кивнул я. - Лучше передай своему семейству: если кто-то знает, куда подевался Урмаго, пусть расскажет нам. Как только этот пропащий объявится, мы тут же уедем домой, ко всеобщей радости. Да, и постарайся вдолбить в их горячие головы: убить нас гораздо труднее, чем им почему-то кажется. А рассердить довольно просто. Я-то, если честно, еще со вчерашнего вечера сердит...
- Ты сердит? - изумился старик. - А с виду и не скажешь!
- Когда это станет заметно по выражению моего лица, будет уже поздно что-то исправлять, - беззастенчиво пригрозил я, запирая за ним дверь.
- Фу-у-у-у! - с облегчением выдохнул я, оставшись в одиночестве. И добавил уже про себя: "Какое счастье, что я не специализируюсь на дознаниях! Собачья работа!"
Потом я снова уставился в окно и глазам своим не поверил: во дворе не осталось и следа от недавних земляных работ. Очевидно, сей праздник труда благополучно завершился, пока я беседовал со стариком. Во всяком случае, кучи земли вперемешку с камнями были убраны, а на том месте, где увалень Арало рыл яму, теперь красовался большой яркий ковер. Некоторое время я с равнодушным недоумением рассматривал крупные лиловые цветы на зеленом фоне ковра, а потом меня осенило: да это же ловушка, специально для дорогих гостей! Примитивная настолько, что ей место не в реальной жизни, а, разве что, в одном из мультфильмов про Тома и Джерри, нежно любимых моим неподражаемым шефом, да еще и сооруженная прямо на моих глазах по инициативе неугомонной старой ведьмы. Очевидно, эта достойная леди по-прежнему считала нас непроходимыми идиотами. Предполагалось, что мы увидим во дворе красивый ковер и тут же решим немного на нем попрыгать, не удосужившись вспомнить, что на этом самом месте только что рыли яму.
- Не верю! - сказал я вслух, обращаясь к низенькому беленому потолку, каковой должен был символизировать небо, и чувствуя себя без пяти минут Станиславским. - Ну не верю, и все тут!
Потолок безмолвствовал. Зато в дальнее окно снова постучали. Если бы я был начинающим врачом, я бы, без сомнения, обрадовался такому наплыву посетителей. Но в данной ситуации я бы предпочел немного побыть в одиночестве, честное слово!
На сей раз мне, можно сказать, отчаянно повезло: судьба решила наградить меня визитом прекрасной дамы - за хорошее поведение, так что ли? За окном обнаружилась хорошенькая жена Маркуло, как ее там... ах, ну да, Мичи. Леди Мичи Кутык - с ума сойти можно! Она улыбалась мне из-за пыльного стекла, демонстрируя чуть ли не несколько дюжин великолепных мелких зубов и отчаянно строила глазки. Я проникся уважением к ее простому человеческому желанию немного пообщаться со мной, любимым, и распахнул окно. В глубине души я здорово надеялся, что прекрасная леди окажется переносчиком какой-нибудь полезной информации - ага, размечтался! Мичи тут же взобралась на подоконник и спрыгнула в комнату, не дожидаясь особого приглашения.
- У нас есть всего полчаса, - заговорщическим шепотом сообщила она, награждая меня многообещающим страстным взглядом. Можно было подумать, что мы уже много лет были любовниками и научились использовать каждую возможность в очередной раз обмануть ее бдительного супруга. - Ты мне сразу понравился! - снисходительно добавила она и начала деловито расстегивать многочисленные костяные крючки на своем вышитом теплом жилете.
Признаться, я несколько опешил: во-первых, бурный дорожный роман не входил в мои планы на текущий день, во-вторых, меньше всего на свете мне хотелось осложнять и без того непростые взаимоотношения с семейством Кутык, в третьих, я как любой начинающий параноик ждал подвоха, а в-четвертых... Честно говоря, госпожа Мичи мне активно не нравилась. Было в ее привлекательной мордашке что-то отталкивающее - я и сам не мог сформулировать, что именно. Суммировав все вышеперечисленные аргументы и присовокупив к ним тот факт, что в нескольких метрах дремлет сэр Лонли-Локли, покой которого казался мне чуть ли не единственной истинной святыней во вселенной, я решил любой ценой соблюсти невинность. Лучшая защита - наступление, поэтому я обрушил на свою страстную гостью мощный словесный поток:
- Служба скорой сексуальной помощи нуждающимся ландскнехтам? Программа "адюльтер в каждой семье"? Или просто скука заела, милая барышня?
- Алю... адю... Чего? - испуганно спросила она, машинально продолжая расстегиваться.
- Того! - фыркнул я. - Впрочем, я и сам понимаю, что просто скука заела. Сочувствую. Но ничем помочь не могу.
- Я тебе не нравлюсь, что ли? - разочарованно спросила Мичи. - Ну так бы и сказал, а то мелешь не пойми чего... Ладно, тогда я пойду.
Она не выглядела слишком огорченной, скорее немного сердитой и обиженной, как ребенок, которому в очередной раз объяснили, что конфету до обеда ему никто не даст.
- А я, между прочим, хотела тебе чего-то рассказать, - мстительно сообщила она. - А теперь не расскажу.
- Надо будет - расскажешь, - мрачно пообещал я, с тоской вспоминая о своих могущественных Смертных Шарах. Шарахнуть бы ее одним, и через несколько минут мое удовлетворенное любопытство мирно поползло бы обратно в норку - дремать до следующей оказии. Ох уж этот любитель законности, сэр Шурф Лонли-Локли, связавший меня по рукам и ногам! Утешало меня только одно: после полудня этот парень проснется и устроит допрос всех Кутыков, поголовно, так что госпоже Мичи придется иметь дело с этим грозным дядей, а я могу умыть руки... Но на всякий случай, я использовал прием, который обычно оказывается действенным не в реальной жизни, а в бородатых анекдотах.
- Да и не можешь ты знать ничего интересного, - высокомерно сказал я ей. - Откуда?
- Откуда?! - возмутилась Мичи. - Да я все разговоры в этом доме слушаю! И все замечаю. От меня ничего не укроется!
Кажется, мой примитивный прием подействовал: сейчас она обиделась куда больше, чем после моего отказа немедленно удовлетворить ее неземную страсть.
- Ну и что такого интересного ты услышала? - с деланным равнодушием спросил я.
- А вот не скажу! - и она торжествующе уставилась на меня круглыми голубыми глазами, пустыми и недобрыми, как у дешевой пластмассовой куклы.
- Ну вот, я так и думал, - подзадорил ее я.
- Что ты "так и думал"? Пока ты тут думал, Арало для вас яму вырыл! - выпалила Мичи. И тут же спохватилась: - А где - не скажу!
- О, грешные Магистры! - я закатил глаза к потолку. - Это не новость, деточка, ты уж извини. Я все утро смотрел, как он рыл эту грешную яму...
- Да? - искренне удивилась Мичи. - Вот дурак этот Арало, даже глаза отвести тебе не смог! Ладно, я пойду, - сердито добавила она. - Все равно от тебя никакого толку. Тебе же, наверное, вообще женщины не нравятся...
- Не нравятся, - с энтузиазмом подтвердил я. - Мне нравятся только менкалы. У вас тут, часом, нет парочки молодых менкалов?
К моему искреннему восхищению, Мичи мне поверила. Покосилась на меня с откровенным ужасом и заспешила к окну.
- Только не говори Маркуло, что я к вам заходила, - сказала она, торопливо вскарабкиваясь на подоконник. - А то он подумает дурное...
"А что еще, интересно, этот бедняга, может подумать о тебе, красотка?" - весело изумился я, но вслух комментировать не стал.
Моя несостоявшаяся любовь поспешно исчезла. Я надеялся, что она не станет наносить мне повторный визит с предложением незамысловатых интимных услуг. И еще я надеялся, что она непременно попытается соблазнить сэра Лонли-Локли, и моя судьба будет настолько благосклонна, что позволит мне полюбоваться на сие зрелище - хотя бы в замочную скважину!
А пока такое удовольствие мне не светило, но я решил, что Шурфа в любом случае пора будить. Вообще-то, я не такой уж изверг, но парень сам просил меня это сделать. Он сразу же проснулся и выпрямился с таким величественным видом, словно сидел не в самодельной постели, а на каком-нибудь императорском троне - живой памятник человеческому величию, да и только! Я вкратце пересказал ему все, что успело произойти, Шурф важно покивал, переваривая информацию, и тут со двора донесся пронзительный вопль такой силы, что стекла задрожали. Вопль оборвался так же внезапно, как и начался. Я бросился к окну и поначалу ничего не заметил, а потом до меня дошло, что нарядного ковра больше нет, а в центре двора зияет ничем не прикрытая унылая яма, и я понял: кому-то из Кутыков только что крупно не повезло. Очевидно, сумасшедшая старуха и этот увалень Арало не потрудились посвятить в свой злодейский план всех членов семейства, и вот - допрыгались. Судя по давешнему воплю, несчастный был взрослым мужчиной, и теперь я гадал: кого из них так угораздило?
- Странно, что он больше не орет, - сказал я Шурфу. - На его месте, я бы еще долго скандалил!
- Если бы остался жив, - сухо заметил он. И озабоченно добавил: - Вот что меня беспокоит. Идем-ка посмотрим, что там с этим беднягой.
- Это ж какую яму надо было вырыть, чтобы человек насмерть разбился! - изумился я.
Но все оказалось проще и неприятнее. Яма была не такая уж глубокая: метра три, не больше - хотя, конечно, очень неудачливый человек может свернуть шею даже упав с табурета! Следовало признать: увалень Арало совершил настоящий трудовой подвиг, но все же размеры ямы не слишком выходили за рамки моих представлений о возможном. Хуже другое: дно ямы было густо усеяно разной длины кухонными ножами, кинжалами и прочей остро заточенной дрянью. Можно было подумать, что нашему взору открылась спина спрятавшегося в яме гигантского ежа, только вместо какого-нибудь трогательного кленового листочка на его "иглы" был нанизан зеленый ковер, недавно прикрывавший яму. И еще человеческое тело. Мертвое, насколько можно было судить: бедняга был пропорот насквозь не меньше чем дюжиной острых лезвий. Особенно поражали размеры ржавого тесака, торчавшего между его лопаток.
- Это Пурех, - сказал Лонли-Локли. - Не вовремя его понесло во двор!
- Вот бедняга, - вздохнул я. - О ком, о ком, а о нем даже плакать никто не будет, я полагаю...
- Это как раз не имеет значения, - пожал плечами Шурф. - Тот, о ком сокрушаются несколько дюжин родственников и друзей, так же мертв, как тот, чья смерть не заставила пролиться ни единой слезы...
- Это правда, - меланхолично согласился я. Пьяница Пурех казался мне самым малопривлекательным типом из всех, кого я умудрился встретить за годы своей насыщенной впечатлениями жизни, но его смерть произвела на меня неприятное впечатление - возможно, просто потому, что бедняга умудрился угодить в дурацкую ловушку, заготовленную специально для нас с Шурфом. А я-то так веселился, размышляя о могучем интеллекте Кутыков, породившем сей "коварный" план!
Кутыки, тем временем, начали появляться во дворе, привлеченные последним воплем Пуреха. Первым появился старый Тухта, которого я уже начал считать чуть ли не своим приятелем. Сейчас он встревоженно косился на нас, явно пытаясь понять, зачем нам вдруг понадобилось злодействовать. Потом он заглянул в яму, да так и застыл на месте с открытым ртом.
- Вы ему поспособствовали, или он сам? - наконец спросил старик.
Я возмутился и открыл было рот, чтобы сделать официальное заявление о нашей абсолютной непричастности к несчастному случаю, но не успел ничего сказать: парадная дверь башни распахнулась, и оттуда появились Маркуло, его страстная жена и дурно воспитанный наследник -единственный, кому трагическое происшествие доставило настоящее удовольствие: прелестное дитя сразу устремилось к краю ямы и с восхищенным любопытством уставилось на жертву происшествия.
- Это как же? - беспомощно спросил Маркуло, обводя взглядом всех присутствующих. - Это что же получается - наш Пурех упал в яму? Да как же его сюда занесло? - Сейчас он не был похож на злодея, даже на опереточного. Просто испуганный, растерянный человек, у которого только что погиб какой никакой, а все-таки брат.
- Прими мои соболезнования, Маркуло, - сухо сказал Шурф. - Кстати, а ведь яма-то, как я понимаю, была вырыта специально для меня, вернее, для нас обоих, верно? И это после нашего с тобой утреннего разговора... Нечего сказать, мудрый поступок!
- Да это все бабушка, - несчастным голосом несправедливо оболганного человека сказал Маркуло. - С ней никто, кроме Ули, не может справиться, а Ули после завтрака ни с того ни с сего заперлась у себя в комнате и ревет. А когда она ревет, к ней лучше не соваться... И я подумал - пусть себе бабушка тешится, вы же все равно в эту яму не упадете, так что какой от нее вред?! Кто же знал, что Пурех в кои-то веки решит пойти прогуляться - он и до спальни-то своей редко доползает...
- Доползал, - поправил его старый Тухта. - С Пурехом все кончено, Маркуло. Его уже даже мои припарки не спасут. Видишь, откуда торчит большой нож?
- Да вижу я, вижу, - вздохнул Маркуло и - я глазам своим не поверил! - вытер навернувшуюся слезу. Удивительное дело: он был совершенно раздавлен горем. А мне-то до сих пор казалось, что пьянчуга Пурех для Кутыков - своего рода кара господня за прегрешения всех поколений семейства, наказание, которое прочие домочадцы мужественно терпят, но с большим трудом... Впрочем, покойникам всегда почему-то достается куда больше любви, чем живым: наверное, просто потому, что они неподвижно лежат на месте и наконец-то больше никому не мешают...
- Так, ты говоришь, твоя сестра заперлась и плачет? - к моему удивлению, эта подробность заинтересовала Шурфа куда больше, чем очередное нелепое покушение на нас, завершившееся трагедией в семействе Кутыков. - А почему?
- А кто ее знает, - растерянно сказал Маркуло. - Женщины иногда ревут без всякой причины...
- Без причины, говоришь? - Шурф укоризненно покачал головой. - Придумай что-нибудь еще, Маркуло! Я тебе не верю.
- Да не знаю я, не знаю, отчего она ревет! - в сердцах закричал Маркуло. - Сам у нее спроси, если не веришь!
- Кто ревет? - холодно спросила сама Ули, появляясь на пороге дома. Она действительно выглядела не лучшим образом. Не заплаканной - очевидно, она уже успела привести себя в порядок - но подавленной. Она держалась недружелюбно и высокомерно, как это часто бывает с гордыми людьми, когда им паршиво.
- Да ты, кто же еще, - буркнул Маркуло. - Тут вон столичный гость интересуется.
- А с чего он решил, будто я реву? - надменно осведомилась она. - И что тут у вас стряслось?
- Пурех упал в яму и умер, - лаконично объяснил ей старый Тухта.
- Потрясающе! - Ули брезгливо передернула плечами. - Дела в этом доме идут все лучше и лучше, нечего сказать! А откуда взялась яма? И почему он умер от такого пустяка... а, теперь понимаю, - кивнула она, заглянув в яму. - И чья это работа? - Она обвела всех присутствующих, в том числе, и нас грозным вопрошающим взором - ни дать, ни взять, учительница начальных классов, обнаружившая на классной доске матерное слово.
- Чья, чья... А как ты думаешь? Кто, кроме твоей любимой бабушки, мог такое учудить? - ворчливо спросил Маркуло.
- Да кто угодно, хоть ты сам, - невозмутимо ответила она. - К тому же, я не верю, что бабушка сама вырыла эту яму. Не те ее годы!
- Яму рыл ваш кузен Арало, - любезно сообщил я. - Впрочем, старуха действительно была с ним. Я за ними долго наблюдал из окна. Только под конец отвлекся и пропустил момент, когда там появились ножи, поэтому не знаю, кто именно их принес...
- Понятно, - кивнула Ули. И холодно добавила: - Что ж, спасибо, что просветил, гость!
- А ты не знаешь, куда Тыындук запропастился? - озабоченно спросил сестру Маркуло. - Я думал, он на крик прибежит, а его все нет... Ты его куда-то посылала?