- Все возможно. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Не хочу, чтобы в минуту опасности мысли занимала твоя защита. Наконец, не хочу, чтобы тебя использовали как заложника в борьбе со мной.
- За заботу, конечно, спасибо. Хотя, подозреваю, в основном ты дрожишь не за меня, а за свое таинственное дело.
Шагалан промолчал - мальчишка был во многом прав.
- Ладно, чего уж теперь распинаться. Чай, оно не впервой. До города-то хоть проводишь?
- А чего тебе в городе?
- Холодает уже, там перезимовать легче. Я вообще-то в Галагу и шел, когда на обоз наткнулся. Имеется у меня в городе пара гнездышек.
- Родные-знакомые?
Йерс фыркнул насмешливо:
- Подворотни-подвалы. Покуда совсем не захолодало, надо лучшее местечко занимать. Чуть опоздаешь - с кровью отбивать придется.
Разведчик посмотрел в темные детские глаза:
- Вот что, малыш. С собой я тебя не возьму. Но и на дороге не брошу, где-нибудь здесь поблизости подыщем убежище. Буду возвращаться - заберу тебя к добрым и надежным людям. Пойдешь?
- Я-то пойду, о чем речь. А ты… - голос мальчишки дрогнул, - вернешься?
- Выживу - вернусь, - хмыкнул Шагалан. - Пока же тронулись.
Целый день им бессовестно везло в пути. Миновали с полдюжины деревушек, около десятка хуторов и постоялых дворов, переправились через две речки, причем однажды - по жиденькому мосту, и ухитрились так и не попасться на глаза стражникам. Три поста, различимые по скоплению подвод и людей, обогнули лесными тропками. В остальном тракт пустовал. Редкие путники разъезжались пугливо, отнюдь не докучая своим вниманием. Все получалось слишком хорошо, чтобы длиться долго. И везение кончилось.
Как только принялись спускаться в заболоченную лощину, из кустов на дорогу шагнули темные фигуры. Даже разведчик не успел их заметить. Два солдата в кожаных доспехах и круглых шлемах с небольшими полями. Один постарше, с проседью в длинных усах, держал в руках экзотического вида гизарму, другой, совсем юнец, - заряженный арбалет, близнец хранившегося сейчас в хлеву Нестиона. Воины смотрелись не очень серьезно, но разведчик поклялся бы, что в кустах отыщется еще несколько стрел, нацеленных ему в грудь. Надлежало импровизировать с ходу.
- Стой! - Старший стражник поднял руку. - Кто такие?
Шагалан, едва остановив лошадь, неуклюже сполз на землю и бросился к патрулю. Навстречу попытались наклонить лезвие гизармы, однако юноша, как бы невзначай увернувшийся, приблизился вплотную. Теперь стрелять бы затруднились.
- Слава Творцу! Родненькие! - залепетал он, корча испуганную гримасу. - Спасители! Не покиньте в беде, господа служивые!
Последняя фраза оказалась не вполне корректной, о чем Шагалан догадался, разглядев воинов получше. Это были не мелонги и не губернаторские стражники, а члены странных дружин, именовавших себя ополчением. Составляли их фригольдеры - свободные крестьяне самых разных покоренных краев, иностранцы, несколько лет отслужившие в императорской армии. Получив землю в Гердонезе из рук варваров, они, сплоченные общей чуждостью, и по завершении службы являлись опорой Империи на своей новой родине. Опытные, хорошо вооруженные, беспощадные дружины фригольдеров нередко становились в борьбе с разбойниками и мятежниками наиболее действенным средством.
- А ну, отойди! Говори, кто такой! - резко ответил старший из ополченцев, пока младший силился развернуть громоздкий стреломет. Судя по акценту, попались, скорее всего, тигратцы.
- Я Хальбринс, слуга господина Метлиса, купца из Галаги. - Шагалан продолжал крутиться между сбитыми с толку воинами. - Милях в пяти отсюда на наш караван напали грабители. Хвала Всеблагому, отбились, но при этом тяжело ранило моего почтенного хозяина, господина Метлиса. Ему срочно нужна помощь! Вот, еду в город за лекарем.
Седоусый страж наконец нашелся:
- Документ!
Купеческую бумагу он долго вертел в руках, рассматривал чуть ли не на просвет, беззвучно шевеля губами и водя узловатыми крестьянскими пальцами. Шагалан даже засомневался в его грамотности, когда услышал:
- Халь-бринс… Это ты?
- Я, я!
- Почему грамота на весь обоз?
Разведчик всплеснул руками:
- Как вы не понимаете, уважаемый?! Господин Метлис при смерти, что он еще мог мне дать, лишаясь чувств? Да каждая минута драгоценна!
Седоусый медленно оглядел путников.
- Это кто? - кивок в сторону Йерса. "Действительно, кто?" - пронеслось в голове юноши, а язык уже сам выписывал кренделя:
- Это? Известно кто. Братишка мой младший, Тиллен. Впервые взял его в дорогу, и сразу такая история, а! Господа стражники, пропустите ради Творца! Если что плохое с господином…
- Его в грамоте нет. - Воин не дал себя отвлечь.
- Господин стражник, мальчонке нет десяти! Согласно указу господина губернатора, если ребенок сопровождается взрослым…
- Ладно, знаю, - фыркнул седоусый. - Чего ж он такой грязный и оборванный, коли твой брат?
- Так ведь как было-то? Когда тати налетели, он в кусты кинулся, да в овраг и скатился. - Шагалан старался говорить быстро, без пауз и с нажимом. - А там не то болото, не то лужа какая, Бог ведает! Мы его потом еле нашли. Конечно, ободрался, измазался, а тут ехать срочно. Вот в чем вытащили…
- И за каким лешим ты его с собой поволок?
- Так ведь брат же, господин стражник! Не чужой человек. - Юноша добавил в голос огня. - Мало ли что там еще в лесу приключится? Вдруг бандиты вернутся? Нет уж! Я его у матери взял, мне и возвращать. Наша мамаша парнишку пуще глаза берегла. Как-то возил его на ярмарку, так…
- Понял, не канючь.
Седоусый продолжал недоверчиво осматривать их, но гизармой махать прекратил, упер концом древка в землю.
"Лучше бы вам поверить мне, ребята, - подумал Шагалан, чуть касаясь локтем рукояти ножа. - Те, топчущиеся в зарослях, может, и выживут, а вот у вас это точно не получится".
- Ладно, - медленно вымолвил седоусый. - Поедем, покажешь свой обоз.
- Да вы что, родненькие! - взвыл юноша. - Мне ж лекарь срочно нужен! Лекарь, не стражник! Или вы сами врачевать обучены? Чего же тогда рассуждать? И так не знаю, успею ли обернуться, не изойдет ли раньше хозяин кровью. А ведь если помрет… это ж все… хоть на большую дорогу иди, хоть на паперть… да вдобавок за нерадивость достанется… не лишайте живота, господа служивые!…
Жалостливые вопли и всхлипы наконец допекли воина, он раздраженно махнул рукой:
- Езжайте, черт с вами. Где, говоришь, на караван напали?
- Милях в пяти-шести назад по тракту. В перелеске. Человек десять их было, злодеев. Несколько верховых. Накинулись как снег на голову, с разных сторон…
Убедившись, что к нему уже утратили интерес, Шагалан мигом оказался в седле и двинулся дальше с максимально возможной скоростью. Еще расслышал, как сзади зашелестели и затрещали ветки: сейчас ополченцы должны собраться и решить, идти ли на выручку мифическому обозу или наплевать на него. Лишь когда скрылась из виду злополучная лощина, обрел дар речи Йерс:
- Ну, помогла-таки моя грамотка? А ты: "На кой ляд она, выбросить"…
Разведчик не ответил.
- Коли такой лихой рубака, чего ж не забил этих стражников? Раз-два, и дорога чистая. А ты лебезил, ломался перед парой обалдуев, только что деньги не начал совать. Ну, чего молчишь?
Шагалан мрачно оглянулся на болтуна:
- Денег они, скорее всего, брать бы не стали. И подвернулись, если ты заметил, не стражники вовсе, а фригольдеры. Эти тут не по службе, не из жадности. Мыслю, где-нибудь поблизости их поселок, вот и стерегутся. А еще, если заметил, в кустах прятались по меньшей мере человека три с луками-арбалетами. Я-то и выкрутился, отмахался бы, а вот ты, парень… Тебе бы стрелой башку уж наверняка бы снесли. Теперь понял, что способен помешать, того не желая?
Йерс замолчал и сидел так, надувшись, почти до вечера.
К деревне подъехали в тот необычный час, когда самый пасмурный день порой дарит нежданное солнце, ветер стихает, и чудесная погода благостно встречает сумерки. Вытянувшееся по обеим сторонам дороги селение было вполне заурядным, то есть бедным. Цепочка убогих, крытых соломой хибар, едва дымящая кузня да трактир. Именно трактир выглядел наиболее справно, но и там стояла тишина, во дворе лишь одна лошадь сонно кивала головой.
- Здесь заночуем, - объявил Шагалан, привстав на стременах. - До города миль десять, может, двенадцать. Очень подходящее место.
Путники двинулись по улице, объезжая непуганых свиней, дремавших в лужах. Внимания на необычную пару никто, кроме деревенских псов, не обращал - разок-другой скрипнули на заливистый лай приоткрываемые двери, да мелькнуло в крохотном окошке чье-то озабоченное лицо. К удивлению Йерса, трактир с проржавевшей жестяной вывеской они миновали без остановки. Как и всю деревню, до последней, расположившейся чуть на отшибе избы.
- У тебя тут кто знакомый, что ли? - спросил мальчишка.
- Никого. Я вообще в этих краях впервые.
Йерс скривил губы:
- Тогда чего ради притащились к этой развалюхе, Шагалан? Могли бы и в трактире прекрасно устроиться. Все ж лучше, чем вместе со скотом. Ведь самая нищая лачуга!
- Для вчерашнего бродяги, приятель, ты чересчур разборчив, - усмехнулся юноша, слезая с лошади. - Здесь не так удобно, зато потише. Меньше глаз и ушей.
- Вот еще глупости! Да тот трактир совершенно пустой стоит. Там вовсе ни глаз, ни ушей не найдешь. Давай вернемся, а?
Разведчик, проигнорировав нытье плетущегося сзади мальчишки, отодвинул покосившуюся калитку и направился к дому. Шагнул на утонувшее в земле крыльцо, забарабанил кулаком в дверь. Вначале казалось, что на его стук откликнулись только притихшие было окрестные собаки. Лишь через минуту за дверью зашуршало, она приоткрылась, и в просвете появилось бледное, костлявое мужское лицо.
- Чего надо? - Глаза крестьянина выражали испуг.
- Здрав будь, хозяин! - белозубо оскалился Шагалан. - Не приютите ли путников до рассвета?
- Рядом трактир, там и спросите. У нас негде! - Хриплоголосый хозяин потянул створку на себя. И захлопнул бы, если б не вклиненная нога гостя.
- Не бойся, добрый человек… - Разведчик медленно, но верно открывал дверь, выуживая заодно и хозяина. Улыбаться при этом не переставал. - Мы люди мирные, тихие, просто выбрали именно твой дом. Не разбойники, заплатим, сколько надо, еще в прибытке останешься, благодарить будешь.
Дверь окончательно распахнулась, на пороге затоптался длинный, нескладный мужик с растрепанной бородой, в линялой посконной рубахе навыпуск. Юноша уверенно шагнул к нему, вынул из руки топор. Для ободрения даже похлопал беднягу по плечу, однако тот взвыл с тоской:
- И за что ж на меня-то такая напасть? Почему же аккурат ко мне, Господи?
- Понравилось нам здесь, - ухмыльнулся Шагалан. - Считай, тебе крупно повезло. Как звать?
- Лекстес.
- Веди, Лекстес.
Втроем прошли в дом. Изнутри хижина оказалась не менее убогой, чем снаружи. Единственная комната, погруженная в полумрак, свет почти не проникал в грязные дыры окошек. Очаг из грубого камня, лавки вдоль стены, справа из-за решетчатой загородки блеснули глаза козы. У окна за полупустым столом подняла голову женщина, такая же длинная и худая. На руках у нее возился в тряпках младенец, еще двое ребятишек высунулись с высоких полатей. Пахло дымом, навозом, мокрой овчиной, из съестного - только кислой капустой.
- Всем вечер добрый. - Шагалан оглядел обстановку.
- Видите, сударь, совсем скудно у нас. Где ж тут гостей-то принимать? - вновь запричитал крестьянин.
- Да не бойся, хозяин. И не в таких местах бедовали. По сравнению с нашим вчерашним ночлегом это настоящие хоромы. Однако темнеет, свечу бы зажгли, что ли?
- Лучина… - потупился Лекстес.
- Давай лучину. - Шагалан опустился за стол, хозяйка же быстро поднялась, плотнее запахивая ворот кофты. Очевидно, она едва закончила кормить младенца, хотя тот продолжал беспокойно копошиться и всхлипывать. - Садись, Йерс.
Дождавшись, когда над столом посветлело, юноша подтащил к себе одну из деревянных плошек, осмотрел, понюхал.
- Перекусить бы чего-нибудь с дороги, хозяин.
- Плохо у нас, сударь, с этим.
- Вижу. Каша, причем полбенная? Ладно, в другой раз и это бы сгодилось, а сегодня… - Шагалан прищелкнул к скобленой доске серебряную монету. Крестьяне охнули. - Пока совсем не стемнело, сходите кто-нибудь, прикупите чего получше.
Хозяева затоптались в нерешительности, белесый кружок притягивал их как магнит. Наконец мужик потянул заскорузлую руку, которая заметно подрагивала.
- И вот еще… - Юноша на секунду придержал монету пальцем. - О том, кто, откуда и почему, советую не болтать. Или соврать что-либо. Спокойней будет, поверьте.
Послав жену за провизией, Лекстес пристроил лошадей у дома возле кособокой сараюшки птичника. Вернулся под клекот потревоженных кур, закашлялся на пороге.
- Ну, что там, Лекстес? - Шагалан оторвался от перемигивания со смешливыми детьми крестьянина. - Не стой, проходи, твой же дом.
В отличие от собственной ребятни мужик выглядел совершенно растерянным.
- Эта… я… - замямлил он, непрерывно кланяясь. - Мы, господин, конечно, рады гостям… только в бедственном положении сейчас… но всё, что сможем…
- Так уже веселее. Садись рядом. Да садись, не смущайся.
Из-за спины крестьянина вынырнула фигура жены, изогнутая тяжестью большой корзины. Скоро накрыли ужин: два цыпленка в еще не застывшем жиру, лоснящаяся головка сыра, длинная копченая рыбина, свежий каравай, кувшин с пивом и целый веник всяческой душистой зелени. Чуть позже подоспел шипящий блин яичницы, усеянный островами сала. Подобное великолепие посреди ветхой хижины казалось миражом. Здешние обитатели чувствовали это как никто - загнанный страх в их глазах мешался с недоверчивым голодным восторгом. Такие взгляды неотрывно провожали каждый кусок, каждую каплю. В конце концов Шагалан не вытерпел:
- Хватит пускать слюнки, хозяин. Зови жену, и присоединяйтесь - для двоих снеди все равно слишком много.
- Благодарствую, милостивый господин, благодарствую, - залепетал крестьянин, робко отщипывая кусочек сыра. - Чем воздать вам за великодушие? Да поможет Творец во всех ваших начинаниях! Только лучше б ребятишкам чего…
- Ешь. И ребятишки голодными не останутся. А про ответную услугу поговорим позже.
Следующие полчаса трапезничали молча, сосредоточенно и жадно. Разведчик не считал нужным поддерживать беседу, Йерс вообще ничего не замечал кроме еды, а крестьяне, видимо, боялись спугнуть неосторожным словом свое внезапное счастье. Половина цыпленка и остатки сыра достались детям. Ужин закончили пивом.
- Неплохое варево, хозяин… - Шагалан откинулся к стене. - Неужто местное? Не ожидал. Ты куда, Йерс? Мал еще со старшими пить. Немного, немного… Не полную же кружку!… Сорванец. Ну что, готовимся к ночлегу?
Перед сном вышел во двор. Висела плотная мокрая тьма, контуры соседних домов едва различались. Шуршанию листвы на ветру вторил одинокий собачий вой. Моросил мелкий назойливый дождик. Шагалан поежился. Было довольно холодно, зато приятно тяжелело и теплилось в животе - чувство нечастое на его памяти. Примостился уже справить нужду к стенке избы, когда заскрипела дверь. Щуплая фигурка затопталась в прямоугольнике света, завертела головой.
- Чего тебе, Йерс? - окликнул юноша негромко. - Или пиво на улицу потянуло?
Мальчишка молча прикрыл дверь, подойдя вплотную, тоже зажурчал на стену.
- Здесь меня оставишь? - проговорил, заправившись.
- Не худший вариант. - Шагалан пожал в темноте плечами. - Ты сам убедился, что остаться должен. Или все еще не согласен?
- Угу, - неопределенно буркнул Йерс.
- Не переживай. Дело сделаю, тогда подумаем, куда тебя пристроить всерьез. Не век же по дорогам слоняться.
- Я не переживаю.
- Переживаешь. И, как представляется, потому, что не веришь, будто вернусь за тобой. Я прав?
Мальчишка сердито засопел.
- Прав, - констатировал Шагалан. - Только напрасно это, приятель. Не для того тебя из-под той телеги вытаскивал, чтобы обманом бросить на улице.
- А для чего?
Юноша замешкался:
- Что ты имеешь в виду?
- Я уж не знаю, кому верить, кому нет, - произнес Йерс глухо. - Иной на взгляд добрый, а нутро - скотское. Так даже хуже, чем явный зверюга, от того хоть понятно, чего ждать. А тут доверишься, расслабишься… и нарвешься. Имелся у меня… опыт.
- И что за опыт?
- Как-то зимой в метель выбрался в поле к стойбищу. Здесь неподалеку происходило. Выяснилось, студенты из города на ночлег остановились. Я тогда совсем плох был, замерзал, думали, не оклемаюсь. Так один из студентов меня два дня выхаживал, молоком поил, ровно младенца… Я ему тоже в тот раз доверился. Поверил, что впервые в жизни повезло, что кончились мои скитания, что обрел близкого человека. Раскатал губу, короче…
- И что произошло?
- Ничего.
- Договаривай уж, коли начал.
Шагалан положил ладонь на плечо мальчишки, но тот рывком стряхнул ее. Голос сорвался, словно он едва сдерживал слезы:
- Говорю, ничего… Скотиной он оказался, вот что. Как я немного очувствовался, оправился, все на место и встало. На очередном привале напились они в дым, привязали меня враскоряку к седлу, штаны спустили… и по кругу… Гады!
- Гады, - согласился Шагалан.
- Я тогда еле сбежал. Вот и верь после…
- История паскудная, Йерс, только не стоит отныне на целый мир злобиться. Не все ж такие мерзавцы, как те студенты.
- Так уж и не все?
- Не все. Ведь сам на подобное не способен? Выходит, уже не все. И среди остальных тоже довольно нормальных людей, поверь. А покуда ступай в дом.
- Значит, вернешься?
Юноша остановился на полушаге, потрепал мальчишку по макушке:
- Ты слышал: жив буду - вернусь. Пошли.
V
Ночь прошла беспокойно. Им постелили на полатях - место хоть и почетное, но не слишком удобное. От близких - руку протяни - жердей крыши пахло копотью и пылью, от подложенных под спину овчин - сыростью. Очаг вскоре затух, дым развеялся, дышать стало легче. Где-то рядом запилил свою песню сверчок. Всю ночь путники ворочались, то один, то другой просыпался и долго хлопал глазами в темноту. Возможно, оба просто успели отвыкнуть от сна в переполненной чужими людьми избе. Возможно, оба опасались каких-то непредсказуемых действий со стороны хозяев. Времена стояли хмурые, всякое случалось на бесконечных дорогах. Убивали и за несколько медяков, а блеск серебра подчас лишал рассудка самого забитого и богобоязненного крестьянина. Впрочем, возможно, оба всего-навсего утомились после целого дня верхом или переели натощак. Уже засопели в углу дети, начал похрапывать хозяин, затихли коза и нежданно наевшийся младенец, даже сверчок закончил свое выступление, а путники все ворочались и хлопали глазами в темноту…