Криспен побагровел. Доктор с ошеломляющей быстротой заполнял гору стандартных бланков, которые выгреб из верхнего ящика стола.
- Не стесняйтесь, Роберт, с точки зрения современной медицины в этом нет ничего противоестественного. Будьте со мной совершенно искренни. Насколько велик и разнообразен ваш гомосексуальный опыт? Испытываете ли влечение к животным, выбираете ли при этом активную или пассивную роль, какие породы предпочитаете?
- Доктор, помилуйте! - возопил Криспен. - Вас куда-то не туда занесло. Всё это полнейшая чушь и не имеет ко мне никакого отношения.
- Роберт, с вашего разрешения, здесь я врач, а вы - лишь пациент. Разрешите мне вести мой бизнес так, как я считаю нужным.
- Да вылечили ли вы хоть одного больного с помощью своих методов?
- Вот и видно, Роберт, что вы не в курсе. Новейшая психиатрия отвергает понятия "больной", "сумасшедший", "псих ненормальный". Она не лечит, а лишь корректирует отношение пациента к окружающей действительности таким образом, чтобы он получал максимальное удовлетворение от жизнедеятельности.
- Любопытно, интересовался ли кто-нибудь мнением этой действительности по поводу подобного подхода? - пробормотал Криспен.
Допрос продолжался еще сорок минут. Когда он закончился, с Боба градом лил пот, целитель же даже в лице не переменился.
- Ну что ж, Роберт, практически всё ясно. У вас эдипов комплекс, отягощённый ранним маниакально-депрессивным психозом. Ума не приложу, каким образом вы при этом умудрились подхватить ещё и шизофрению? Кроме того, вы страдаете синдромом жертвы, который развился в пятилетнем возрасте, когда вам не купили красную пожарную машину, бывшую в тот период вашим секс-символом. Ныне произошла сублимация, и автомобильчик вытеснился рубашкой. О разных мелочах, вроде клептомании и склонности к мазохизму, я не упоминаю. Короче, вы нормальный, здоровый человек. такой же, как и все, исправно функционирующий член общества. Однако вашу э-э, покупку я всё-таки рекомендую убрать подальше в шкаф. А лучше - продайте её или подарите. Несомненно, она подавляет вашу личность и вызывает подсознательные опасения, что займёт ваше место в социальной структуре. Увидите: кошмары как рукой снимет. Теперь поговорим о профилактике. Имеются различные методики, но мой совет - секс, секс и еще немного секса перед сном. Разнообразьте и активизируйте половую жизнь. Частые и продолжительные соития излечат любые неврозы, ибо просто не оставят для них времени. Возьму на себя смелость порекомендовать коитус в публичном месте при большом стечении народа. К примеру, на центральной площади в час пик. Там есть такая открытая клумба с цветочными часами. Испытывал на себе. Очень бодрит. Годится также автобус или троллейбус, но будьте осторожны с петлями для рук и обивкой сидений. Заставьте партнёршу предварительно остричь ногти. Меня, кстати, штрафовали за порчу общественного достояния. Однако ничто не оказывает столь ошеломляющего стимулирующего воздействия, как половой акт в рабочей обстановке. Способ соития, количество и пол участников значения не имеют. Не надо стесняться. Нынешняя медицина не видит в этом ничего зазорного. Разумеется, если оба участника (трое, четверо, пятеро) согласны. Или хотя бы один. Больше внимания на ноги сотрудниц, активно интересуйтесь качеством их нижнего белья. Современные сексологи наряду с традиционными рекомендуют немало новых поз. Например, в кресле шефа, где вы ощутите себя руководителем, что повышает самооценку и способствует карьере. На работающем ксероксе. В буфете за чашечкой кофе. Или так: она на компьютере, вы за пультом. У меня, между прочим, есть и собственные разработки. Сейчас покажу.
Эскулап увлёкся. Он снял со шкафа пухлую папку и, бережно переворачивая страницы, стал демонстрировать Криспену содержимое. Глаза его горели, руки дрожали, галстук сбился набок. Он смахнул со стола письменный прибор и даже не заметил этого.
- Тут планы, схемы, описание порядка действий. Фотографии, анкеты, результаты анализов, рентгеновские снимки. А вот, Роб, моё любимое - отчёты испытателей и испытательниц. Почитай, ознакомься. Я на основе этих материалов книгу пишу, все ещё содрогнутся.
Криспен вспомнил про свежекупленную горелку и на всякий случай рассказал доктору о ней. Тот, погрузившись в изучение архива, отмахнулся.
- Да бросьте, Роберт, здесь же всё ясно. Рубашка как секс-символ имеет вагинальный смысл. Сами прикиньте: полы, рукава, если смотреть на них с внутренней стороны. Крохотный воротник, наконец. Вы же противопоставили ей горелку, некий суперфаллос, который вытянут, тверд и брызжет (вдумайтесь только в это - брызжет!) огнём. Очередное проявление страха перед агрессией окружающего мира, попытка бросить ему вызов. В общем, всё нормально, Роб, не бередите этим свою печень. Но горелку лучше уберите, неровён час - пожар случится.
Боб уже собирался выйти, когда психиатр, подпрыгнув на стуле, хлопнул себя по затылку:
- Да, Роб, совсем забыл спросить: а почему вы не принимаете снотворное?
- Понимаете, док, - смущённо сказал Роберт, - когда-то я им пользовался, но мама внушила мне, что от него начинается импотенция. Знаю, что это полная чушь, но что делать, если она у меня действительно появляется?
- Так-так-так, - оживился доктор, - очень интересно…
Не дав ему развить мысль, Боб выскочил за дверь.
Домой Криспен вернулся обнадёженный. Хорроровскую сорочку он, вздохнув, повесил на плечики и убрал в шкаф. Расстаться с ней навсегда он был не в силах. В пятницу его ещё будили неясного происхождения шумы, в выходные же всё было спокойно. Однако горелку он на всякий случай держал близ кровати.
С понедельника всё началось вновь и происходило каждую ночь. Криспен почти не спал, осунулся, побледнел и вызывал у коллег со чувственно-лицемерные расспросы, на которые не отвечал ничего вразумительного. Шеф делал вид, будто не замечает сомнамбулического состояния Роберт, но перестал поручать ему сколько-либо ответственные задания, что не сулило в перспективе ничего хорошего. Однако Криспена это уже не волновало. Он не знал, есть ли у него вообще будущее, и надеялся лишь на то, что неведомый враг откажется от своей тактики изматывания и предпримет решительную атаку, пока ещё есть силы сопротивляться.
В четверг появились признаки того, что час битвы близок. В ночном полёте вещи вновь устремились к Криспену, касались лица, тела, отворачивая в последний момент. В конце концов нервы у него не выдержали, и он, схватив горелку, сжёг старый спортивный свитер. После этого они несколько присмирели, однако колдовские огни раздулись до чудовищных размеров и почти сливались друг с другом. Утром следы вакханалии снова были ликвидированы, чего давно уже не случалось.
С пятницы на субботу Роберт решился не спать. Он выпил слоновью дозу крепчайшего кофе, сел в кровати, опершись на спинку, вцепился в горелку, свою единственную спасительницу, и стал ждать, готовый дорого продать жизнь. Одиннадцать часов, двенадцать. Ничего не происходило. Час ночи. Почтенный высокий стул у письменного стола с громким скрипом развернулся и уставился на Криспена. Боб похолодел. Похоже, он недооценивал масштабы бедствия. Если в бунте примет участие мебель, то ему конец. Остается одно - бежать. Он попытался вскочить с постели, но пижама сковывала движения, простыня и одеяло прочно опутали ноги. Из платяного шкафа выплыл выходной костюм, который до сего мига представлялся вполне надёжным, так как не принимал участия в шабашах. Костюмчик удобно устроился на стуле, положив одну штанину на другую и скрестив рукава на груди. Казалось, в нём находится человек, но очень тоненький, почти бумажный. Оттуда, где этому невидимке полагалось иметь рот, раздался громовой шепот. Да, он был именно таким: звучал тихо и вместе с тем оглушал.
- Здравствуй, Роберт, - произнёс голос. - Счастлив сообщить тебе, что сегодня критическая ночь и вне зависимости от твоего желания ты сейчас будешь выступать в качестве представителя человечества. И как таковой, подлежишь ответственности за всё.
- Почему я? За что? Кто ты?
- Начинаю с конца. У греков было выражение: "гений места". Они чувствовали, что существует нечто, объемлющее определённую территорию, хранящее её неповторимость. Нечто нематериальное, но пронизывающее и мёртвое вещество, и живую плоть, и сознание обитателей. Я - дух этой местности, Криспен. Я был здесь всегда и пребуду вовеки. Я - жизнь и смерть, судья и палач. Я долго терплю, но если уж рассержусь - ничто не в силах помешать мне. Вы, люди, переполнили чашу. Вы выпиваете и сдвигаете с прежнего ложа водоёмы. Вы жадно вгрызаетесь в землю и поглощаете её плоть и кровь. Вы для своих эгоистических целей вырубаете леса и уничтожаете зверей, птиц, рыб - иногда для еды, а порой и просто так - для развлечения, по глупости или по ошибке. Хуже того: вы переделываете животных и растения по своему вкусу, калечите, уродуете природу. Блаженные вивисекторы, вы не ведаете, что творите. Те же греки верили, что в деревьях живут дриады, в воде - наяды, в горах - орестиады. Они чувствовали, что всё существующее одухотворено. Вся первичная девственная природа, все камни, деревья, трава, реки, ручьи, озёра, земля, воздух - всё имело душу. И вы, жалкие и жадные людишки, хватали это, мяли, рвали, били - преобразовывали. В Полезные Предметы. В обычные вещи, говоря проще. Вы думали, что одолели, скрутили, укротили, удавили дьявольскую силу первозданного мира. Вы жестоко ошиблись. Души можно изуродовать, но нельзя уничтожить. Вы перерабатывали (вот слово, характеризующее всю вашу так называемую цивилизацию) материю в вещи, и мы вселялись в них. У нас просто не остаётся других обиталищ. Они скроены нам не по мерке, бездарно, глупо, и нам плохо в них. Однако мы терпели и копили силы. И теперь время пришло. Нас достаточно много среди вас, в ваших жилищах, на вас. Человечеству не устоять.
- Но в чем виноват я, обыкновенный клерк? - вскричал в отчаянии Криспен. - Я и табуретки-то ни одной не сколотил. Разве что рыбу ловил. Но ведь и животные едят друг друга. Или траву, по крайней мере.
- Когда живое питается живым - это не грех, - усмехнулся дух. - Так уж заведено. А что касается тебя… Считай, что тебе не повезло. Несчастная случайность.
- Рубашка фирмы "Хоррор"? - выдавил из себя Роберт и потерянно пробормотал. - Надо было мне от неё избавиться, как советовал доктор.
- Сначала отвечу на твой вопрос: и да, и нет. Рубашка была лишь ключом, отмычкой, которая позволила нам проникнуть к тебе. После этого она стала для нас практически бесполезной, да и тебе её уничтожение ничего не дало бы. Мужайся, Роберт, всё кончено. Ты - лишь первая наша жертва. Разведай путь, Криспен. Скоро за тобой последуют другие. Много других.
Костюм повелительно поднял невидимую десницу. Раструб горелки в руках Роберта начал мучительно медленно поворачиваться, преодолевая тщетные усилия побелевших от напряжения пальцев, пока не уставился ему в лицо разверстым чёрным отверстием. Как будто сама Исконная Мгла заглянула в глаза.
И тут Криспен, как в омут, погрузился в свой последний сон - краткий и нежданный, как падение с крыши. Он вновь брёл по лугу с девушкой, и она опять обогнула тот же куст. Но на этот раз сон не прервался, и Роберт сумел, наконец, увидеть лицо своей идеальной возлюбленной. Вернее, смог бы, если бы оно существовало. Но его не было. Из-под нежной, шелестящей, летящей волны волос Роберту ухмылялся безглазый череп.
- Не-е-е-эт! - завопил Криспен, словно пытаясь этим воем бьющегося в агонии уже не человека - зверя - хоть на секунду, на миг отдалить смерть.
И, затопляя этот крик, тело Роберта, кровать, квартиру, город, Землю, Вселенную, из раструба вырвалась волна пламени. "Вот огоньки и добрались до меня", - мелькнуло в гаснущем сознании, но тут безжалостный жар поглотил и его. И ничего не стало.
Когда через несколько дней по заявлению встревоженных сослуживцев Криспена полиция взломала дверь его квартиры, в центре спальни обнаружилась гора пепла, в которой были найдены обожжённые человеческие кости и измятые останки газовой горелки. На несколько метров вокруг обуглился пол. Похоже было на то, что хозяин в припадке безумия свалил в кучу всю свою одежду и спалил себя вместе с ней. В опустевшем платяном шкафу на плечиках висели две новенькие рубашки фирмы "Хоррор". Одна из них была ещё не ношена.
- Да, пламя - это впечатляет, - философски пробормотал Левый Полусредний и для иллюстрации пыхнул огнём.
- Ну что вы - обыкновенное дело, - пожал плечами господин в алом.
- Погодите, погодите, - вмешался в разговор Джон. - Насколько я понял, ваша повесть заканчивается смертью главного героя. А ведь вы здесь, среди нас, в живом и здравствующем, насколько я могу судить, виде. Разве вы не знаете, что в таверне "Форма Сущности" принято рассказывать только правдивые истории? Объяснитесь.
Вместо ответа бывший оратор улыбнулся, сложился пополам, как от неожиданной резкой боли в животе, - и вдруг словно опал, стёк со стула. Ближайшие соседи по столу бросились ему на помощь, но обнаружили на полу лишь измятую пижаму, шлепанцы, носки, пару перчаток, парик. И маску, на оборотной стороне которой красовалось клеймо фирмы "Хоррор".
В молчании собутыльники разошлись по своим местам и от волнения приняли очередную порцию горячительного без тоста.
Однако их переживаниям не суждено было длиться долго. Раздался резкий треск, и на освободившийся стул откуда-то из-под потолка плюхнулся человек в чёрном плаще и чёрном же домино с изображением летучей мыши в золотом овале на груди. Верхнюю половину его головы, включая нос и волосы, закрывала шапочка-полумаска с узкими прорезями для глаз и двумя заостренными выступами в районе затылка, имитирующими уши. Некоторое время пришелец ощупывал себя, бормоча: "Ну и наряд! Идиотство. Хотел бы я видеть того, кто всё это придумал. Впрочем, ладно: по крайней мере я - это снова я, хоть и в дурацком платье. Интересно, что там у наших без меня происходит?" Наконец он начал реагировать на окружающее и первым делом задал загадочный вопрос:
- Парни, где тут у вас отдел снабжения?
Дракон выдохнул язык пламени, написал правой передней лапой в воздухе охранную руну и, грозно оскалившись, сурово спросил пришельца:
- Какое именно заклинание ты произнес? Учти: на территории харчевни особо опасные виды магии запрещены.
- Да нет, ребята, вы не поняли, - отмахнулся человек-летучая мышь. - Я имею в виду: кто здесь занимается поставками?
- Творец, спасибо ему большое, - Булах молитвенно сложил на груди. - Без него бы мы пропали, горемычные. Не оставь нас, Создатель, милостью своей и подпитывай энергией время от времени.
- Как же, милостью, - желчно сказал Левый Полусредний. - Забыли, что нас в любую минуту могут сожрать? Лично я так и вижу эту пасть. Аристократ чертов. Небось, даже зубы перед сном чистит.
- Я не могу позволить себя съесть, - забеспокоился Пронзительный Стон, - пока не найду возлюбленную.
Между тем нетопырь, окончательно акклиматизировавшись, внимательно осмотрел внутреннее убранство помещения и упавшим голосом спросил:
- Постойте, куда ж это я попал? Это что, какой-то ресторан?
- Таверна, - поправил его Джон, - и очень хорошая.
- Значит, вы лично ничего не производите? Тогда я пропал.
- Ну, не то, чтобы совсем ничего, - обиделся Булах. - У нас очень неплохая кухня, никто пока что не жаловался. Еда и питьё удовлетворяют самым изысканным вкусам. Товар у меня - что надо.
- Да что вы всё о пище, - зарычал дракон, обрабатывая могучими челюстями сочный хрустящий окорок. - О душе пора подумать. Вот-вот сами жратвой станем.
- Так, - сказал Стон. - Пора творить новую реальность.
Он закрыл глаза. Посетители заволновались.
- Эй, а что с нами-то будет? - выразил общую мысль паукообразный Приядель из системы Малые Противцы. - Хозяин, останови-ка его.
- Уважаемый Пронзительный, - обнял груимеда за плечи Джон, - прошу вас, не обращайте внимания на глупые шутки Полусреднего. Мы все его любим, но он дурак. Я понимаю ваше беспокойство, однако, право слово, у нас еще масса времени.
- Жить можно и на склоне вулкана, - констатировал смирившийся с крахом каких-то своих планов летучий мыш. - Главное - вовремя умереть. До извержения.
- А пока ждём, - сказал кабатчик, - неплохо бы еще одну новеллу послушать. Может быть, вы, - обратился он к последнему визитёру, - объясните нам, кто вы, откуда и почему столь поспешно на нас свалились?
- А почему бы и нет? - согласился тот. - Никаких секретов у меня за душой не имеется. Рассказ же свой я, пожалуй, назову так.
Ветер Перемен
Шеф встретил меня утром у проходной. Видимо, дело было важным, раз он не поленился спуститься на первый этаж. Хотя, с другой стороны, на нём был новенький импортный костюм - может быть, босс желал покрасоваться перед конторскими дамами? Впрочем, он предпочитал называть Контору фирмой, отдел - "нашим дружным коллективом", а сотрудников - по именам. Демонстрировал демократизм. Между прочим, костюмчик-то ничего. Стоит, пожалуй, поболее моей зарплаты (которую я, кстати, не получал уже три месяца; официальная версия - у танка заклинило орудие, а без защиты кассиры ездить в банк отказываются; по неофициальной же информации весь бронепарк вместе с девочками из бухгалтерии сдали на полгода в аренду якудзе соседнего района в обмен на долю с прибыли). Особый покрой - практически не топорщится на бронежилете и кобуре под мышкой. Да и вообще наш начальник - красавец-мужчина, но, увы, в прошлом, что до сих пор отравляет жизнь ему и окружающим женщинам.
- Здравствуйте, Аркадий, - сказал шеф, взяв меня под локоток: вроде бы ласково, а не вырвешься.
- Здравствуйте, Колумб Аллилуевич, - поприветствовал босса и я.