- Мария Петровна, вы умная, обаятельная женщина. И кофе у вас – просто обалденный. А мне нужна подружка, с которой можно было бы посоветоваться о разных важных вещах. Что одеть на свидание, например. Или как уболтать Светку на интим. Какую Светку? Да секретаршу Нестеренко.
- Конечно, - отвечала я, - и как ты жил без моих советов все эти годы?
- Я не жил, я мучился, - стонал Юра, с удовольствием попивая кофе своего шефа, а на самом деле радуясь и самодовольно жмурясь.
Когда я обосновалась в приемной, мы как-то в обед столкнулись в магазине нижнего белья, где Юра в растерянности стоял у стеллажа с женскими трусиками.
- Себе подбираешь? - решила пошутить я. И в ответ услышала:
- Мария Петровна, спасайте! У моей знакомой завтра день рождения. И я хочу купить ей... а у меня тут глаза разбежались.
- Ага. И полный рот слюны натекло, - засмеялась я.
- Есть такое дело, - признался Юра.
- Ладно, Дон Жуан Подольский, говори, на какую сумму ты рассчитываешь.
- Ну, гривень на 200-300.
- Мальчик, признавайся. Тебе нужно что-то такое, после чего бастионы падут?
- Очень нужно, – Юра засмеялся. – А вы догадливая.
- Просто 300 гривен – серьезная заявка, дорогой. Ладно, пошли, покажу одно бюстье. Ты просто закачаешься.
- Что покажете? – парень в растерянности шел за мной мимо рядов с роскошными пеньюарами, смущенный хихикающими продавщицами. От его обычного нахальства не осталось и следа. Я с гордостью показала ему бордовый гарнитур: бюстье, перчатки до локтей и маска.
- Мама моя дорогая, - выдохнул Юра, - ни фига себе! - А потом повернулся ко мне с просветлевшим лицом, – Мария Петровна, я ваш раб навеки!
- Предупреждаю, Юра, это все стоит не 300 гривень, а 485.
- Не важно, за такую красоту не жалко.
После выходных я обнаружила у себя на столе букет фиалок и записку со словами "Бастионы пали! Yes!". Так у меня появилась новая "подружка".
Самолет Войтюка приземлился точно по расписанию. Увидев его, я, не сдержавшись, ахнула. Он ужасно выглядел, красный, несчастный, весь в поту, взгляд мутный. Витя, водитель Сергея, доволок его до машины и бережно уложил на заднее сидение. А когда наше БМВ помчалось по Бориспольской трассе, шеф прокашлялся и тихо просипел:
- Спасибо, Маша, что встретили.
- Не за что, Сергей Николаевич. Лучше скажите, кому мне звонить. У вас личный врач? Или вызвать "Борис"?
- Лучше маму, - ответил он и закрыл глаза. Я вопросительно посмотрела на Витю, и тот кивнул головой, подтверждая, что Войтюк не шутит. Да и какие шутки в таком состоянии.
- Сергей Николаевич, сейчас звонить или когда приедем?
- Из дому позвоним, - буркнул Войтюк, – сначала температуру померю. Она же сразу спросит о температуре, я свою маму знаю.
- Тоже верно, - согласилась я.
До Березняков, где жил Войтюк, мы дружно молчали. Кстати, я, когда узнала, что мы с Сергеем почти соседи, то только пожала плечами. Удивляться уже сил не было. Быть все время рядом и ни разу не встретиться – такое возможно лишь в жизни. В кино или романе мы бы давно столкнулись, полюбили друг друга, поженились, нарожали детей, развелись и поумирали.
Сергей жил в высотке, прямо на берегу Днепра. Его большая квартира на 12 этаже поражала дизайном и стильностью. А также чистотой, что было вдвойне приятно, учитывая, что Войтюк холостяк и занятой человек.
Оказавшись в постели с градусником под мышкой, Сергей сразу задремал, а я тем временем бегло осмотрела его кухню, включая холодильник. Так, понятно, мне предстоял большой забег в ближайший "Фуршет". Но пока инициативу я решила не проявлять, ведь должна была приехать Сережина мама, и командовать предстояло ей.
Ну что же, посмотрим, сколько там набежало на градуснике? Мать честная, почти 40 градусов! Витя помчался за Анной Ивановной, благо она тоже жила на Березняках, а я заставила Сергея выпить но-шпу с анальгином и села ждать.
Анна Ивановна, невысокая полная дама под 70, влетела в квартиру сына и тут же начала командовать.
- Жаропонижающее…
- Я дала но-шпу и анальгин.
- Умница, девочка. Давно?
- 20 минут назад.
- Очень хорошо, вы пока подождите в гостиной, мне нужно осмотреть сына. – Анна Ивановна достала из сумки фонендоскоп и, заметив мой удивленный взгляд, объяснила. – Я терапевт.
Вместо того чтобы сидеть в гостиной, я ушла на кухню варить кофе. Через 10 минут ко мне присоединилась Анна Ивановна.
- Ничего, оклемается через день-два, - сказала она, усаживаясь на маленький диван в нише эркера. А потом, попробовав кофе, сказала:
- Сын не зря хвалил вас. Кофе отменный.
- Спасибо, – я не знала, что и думать. Войтюк говорил обо мне с мамой? С чего бы это?
- Что, не ожидали? - Женщину явно позабавила моя реакция. – Вообще-то, Сережа мало рассказывает о своих женщинах. Вы – первое исключение за многие годы.
- Я - не его женщина, - наверное, моя улыбка была скорее похожа на оскал, потому что Анна Ивановна смутилась:
- Бога ради, простите меня, я не хотела обидеть вас. Просто...
- С такой репутацией, как у вашего сына, было бы естественно думать, что я его очередная пассия, понимаю. Вы уж извините меня, Анна Ивановна, но ваш Сергей - законченный бабник. А это – очень весомая причина, чтобы держаться от него подальше.
Мы немного помолчали, допивая кофе. А потом я встала, потянувшись к сумочке:
- Вы не будете против, если я закурю?
- У окна, пожалуйста. – Анна Ивановна пододвинула к себе табурет и положила на него ноги. – Что-то я сегодня просто разваливаюсь на запчасти ...Знаете, Маша, - продолжила она, - Сергей как-то изменился в последнее время, серьезнее стал, взрослее. Я думаю – это ваше влияние.
- А я здесь при чем? Ваш сын давно взрослый.
- Только не в отношении женщин.
- Да, - согласилась я. - Тут он - вечный подросток.
- Не скажите, я все же заметила перемены к лучшему.
- Надолго ли?
- Вот и я не знаю...
- Какие у вас тут разговоры интересные, - просипело от двери. Сергей стоял, затянутый в синий махровый халат и хмуро разглядывал мать. – Тебе что, больше говорить не о чем?
- Ну что ты, милый, твоя личная жизнь - это так увлекательно, - иронично протянула Анна Ивановна, а потом изменила тон. - Ты чего встал?
- Температура спала, а у вас тут кофе пахнет.
Я затушила окурок и занялась приготовлением кофе. А Сергей, усевшись рядом с матерью, принялся листать какой-то журнал. Наливая ему чашку, я поинтересовалась:
- Шеф, я вам еще нужна? А то мне на работу надо.
- Там Нестеренко есть, - буркнул в ответ Войтюк.
- А приемная? Не думаю, что Юра сможет продержаться до вечера.
- Ну и черт с ним.
- И что, прикажете, мне сидеть здесь? Весь день?
- Ладно, уговорили, сейчас поедете на свою работу, - тон Войтюка был недовольным, что почему-то позабавило его маму. – Ну и что смешного я сказал? – он повернулся к ней, нахмурив брови.
А Анна Ивановна ласково похлопала его по щеке и, повернувшись ко мне, объяснила:
- У Сережи всегда плохое настроение, когда он болеет.
- Так, Мария Петровна, - тон Войтюка стал официальным, - почту после работы привезете сюда. Надеюсь, мне к тому времени станет лучше, да и мамы уже не будет, – Сергей, повернувшись, чмокнул ее в макушку. – Ты сама провоцируешь меня, дорогая. Или не догадываешься?
Анна Ивановна засмеялась:
- Это не правда.
Приехав в офис, я отпустила Юру, и занялась почтой. Хорошо, что клиенты в эти дни шли к Нестеренко, я хоть смогла подчистить кое-что из текучки. До вечера время пролетело незаметно. Ровно в половине седьмого за мной зашел Витя, водитель шефа:
- Ну что, готовы? Тогда поехали.
Проезжая по набережной, я вздыхала, глядя на пляжи Труханова острова, и мечтала об отпуске. Мне так хотелось на море! Чтобы, наплававшись до изнеможения и, разомлев на солнце, я наконец-то, смогла "отключить" голову и спокойно уснуть. Так как, с переменой работы и наличием Войтюка под боком, мой сон превратился в ночной кошмар. Это если я вообще спала. И даже чтение не спасало, как и телевизор, как и слабое снотворное. А пить что-то более сильное я боялась.
- Что загрустили, Мария Петровна? – голос Вити заставил меня вздрогнуть.
- Да так, вспомнила о море, - вздохнула я.
- Море – это хорошо. А вам когда в отпуск?
- Не знаю. Наверное, в следующем году, не раньше. Так что мне остается только мечтать.
- Понятно, - Витя выехал на мост Патона, влившись в плотную череду автомобилей. Медленно продвигаясь вперед, он перестроился в правый ряд, и как только мы пересекли мост, резво свернул в сторону Березняков. Вскоре мы затормозили у супермаркета.
- Вы меня подождите минутку, Мария Петровна. Мне в магазин заскочить нужно. – Я не успела даже одну сигарету выкурить, как он уже вернулся, держа в руках два больших пакета.
- Ты когда успел? – удивилась я.
- По телефону заказал. – Витя аккуратно сложил пакеты на заднем сидении, – и, повернувшись ко мне, засмеялся. - Это Сергея Николаевича. Здесь продукты и еще кое-что для дома.
- Странно, мне показалось, что его мама должна была...
- Нет, он всегда сам все покупает. А еще чаще – заказывает здесь, а я только забираю.
- А готовит кто?
- Он сам и готовит. Да и гости еще иногда... - парень явно имел в виду женщин Войтюка, поэтому замялся, не зная как выкрутиться. Теперь рассмеялась я:
- Понятно, можно без интимных подробностей.
Сергей встретил нас, одетый в спортивный костюм. Вид у него все еще был неважный, он тяжело дышал, хрипло кашлял и сморкался.
- Мария Петровна, Витя вас сейчас отвезет домой, - просипел он. – А я просмотрю почту и потом перезвоню вам. Если будет еще не поздно, зайдете вечером ко мне и заберете то, что я распишу. Если же звонка не будет, то жду вас утром перед работой.
Дома, наскоро перекусив, я занялась обычным, но ужасно нелюбимым мною делом.
Глажка! Любящих гладить белье, прошу не читать следующий абзац.
Итак, самое неблагодарное дело – это ежедневный домашний быт. Чтобы хоть как-то успокоить озверевших от него баб, мужчины его максимально усовершенствовали, придумав стиральные машины-автоматы, электрочайники, миксеры, блендеры, кофеварки, тостеры и прочее. Но глажку за прошедшие тысячелетия облегчить так и не смогли. Утюги, конечно, теперь стали с паром, красивые и легкие. Но мы, как стояли за доской, так и стоим, и стоять будем. Потому что глажка белья – целое искусство, а небрежность в этом деле - только зря потраченные силы и время. Вот и приходится, чертыхаясь и вздыхая на все стороны, тратить часы на утюг, чтобы ворох белья из бесформенной кучи превратился в красивую одежду. Ведь встречают то по ней, по одежке.
Гладить сидя я не умею. И мужа, чтобы приспособить его к этому неблагодарному делу, у меня нет. Вот Люське с Валериком повезло. У них гладит он. Да и маме моей хорошо – папка безропотно встает к доске, как только видит завешенный балкон. А мне приходиться самой управляться. Что я и делала, пока в половине десятого не позвонил Войтюк с просьбой зайти за почтой.
Долго не думая, я надела любимый спортивный костюм, сунув волосы под черную бейсболку и, глянув на себя в зеркало, хихикнула. Ниньзя! Только чулка на рожу не хватает! Хотя сейчас, поздним вечером, мое лицо при свете фонарей и так будет выглядеть, как бледное пятно. "Так, я же решила начинать новую жизнь? Значит, давай, дорогуша, малюй себе помаду и без разговоров". Пришлось исполнять команду. "Вот теперь другое дело", - похвалила я себя, и вышла из дому.
Августовский вечер встретил прохладой, понемногу зажигались фонари, кружилась на свету мошкара, и в воздухе пахло грустью уходящего лета. Я легкой трусцой бежала по бульвару в сторону набережной и думала о том, что до сентября осталось всего 10 дней.
Уже повернув к Днепру, я случайно заметила, как из кустов ближайшего дома выскочил крупный спаниель и помчался в мою сторону. Наше столкновение было неизбежным. В последнюю секунду, умудрившись подпрыгнуть, я пропустила под ногами дуру-собаку, да еще и наподдала ей хорошенько под зад. Она вылетела на площадку перед отелем "Славутич", а я, по инерции, за ней. И надо же было, чтобы в это время оттуда выруливал джип. Благо, он еще не успел набрать скорость. Меня мощно пихнуло в плечо, отбрасывая на тротуар. Последнее, что я услышала, был скрип тормозов.
Это кисейные барышни минувших веков любили полежать без сознания часами, а мы, современные женщины, отключаемся на 10 секунд, и хватит. Я пришла в себя от легкого похлопывания по щекам.
- Девушка, вы як, жива? Може вас у ликарню того?
Хозяин роскошного суржика подал мне руку, помогая встать, а другой рукой протянул бейсболку.
- Все нормально, - собственный голос показался мне чужим. Я покрутила шеей, пару раз наклонилась, присела, и в это время обнаружила виновника всего этого безобразия, то есть спаниеля. Он задумчиво обнюхивал колеса джипа, совершенно забыв обо всем, в том числе и обо мне.
Отбросив за спину волосы, я решительно отодвинула в сторону мужчину, и, повернувшись к кустам, заорала:
- И какая же это зараза науськивает собаку на людей, а? А ну выходи!
Кусты раздвинулись, и в свете фонарей, показалась бабуля-божий одуванчик. В халате и тапках, как-то боком двигаясь к нам, она дребезжащим голосом проблеяла:
- Я не хотела. Внук уехал отдыхать, а мне свою собаку привез. Она, как увидела, что ты бежишь, рванула поводок так, что я сама чуть не упала. И вот…, - она развела руками. Вид при этом у нее был такой виноватый и, в то же время потешный, что я захихикала, а за моей спиной дружно грянул хохотом хор мужских голосов.
Оглянувшись, я вытаращила глаза. Только сейчас я поняла, что джип был ОМОНовским и из него выскочило четверо круто "упакованных" парней. Я не разбираюсь в военной терминологии, но то, что это бронежилеты, дубинки, автоматы и рации, сообразила сразу.
- С вами правда все в порядке? – спросил меня уже другой омоновец. – Жаль, если такую красавицу придется везти в больницу. – Взгляд парня не скрывал восхищения и такой заинтересованности, что я неожиданно покраснела, промычав в ответ:
- Спасибо, со мной все хорошо.
А потом торопливо сгребла волосы и вновь сунула их под кепку. Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, как подросток, не зная, что еще сказать, и поэтому выдохнула:
- Я… мне пора, - развернулась, и, перебежав площадку, двинула в сторону моста Патона. Я не оглядывалась, хотя и очень хотелось. А мое глупое сердце грело слово "красавица".
Эх, темнота – моя подруга.
Но отбежать удалось недалеко. На углу, уже у самого моста, джип вновь догнал меня и посигналил. Стекло водителя опустилось:
- Оцэ неправильно, шо вы дали бегите. Нужно додому, или до врача.
- Так мне надо… - сказать что-то более вразумительное язык просто отказывался.
- Если надо, садитесь пидвезем. – Задняя дверца открылась, и ребята пододвинулись, освобождая для меня место.
- Спасибо, мне рядом… - продолжала мямлить я.
- Ну и добре, шо рядом, - успокоил меня водитель. – Давайте быстрее, а то мы движение транспорта задерживаем. - За джипом и в правду уже пристроилось несколько машин, но они терпеливо ждали. Не посигналишь же ОМОНу, чтобы он поскорее управлялся.
Так что мне пришлось сесть и показать дом Сергея. Через две минуты джип лихо затормозил у крыльца.
- Спасибо, - избегая лишних разговоров, я выскочила из машины, помахала парням рукой и скрылась в подъезде.
И уже в лифте поняла, какой беды избежала. Ведь меня действительно могло убить или покалечить, и все из-за нелепой случайности. Так что я с благодарностью взглянула на потолок лифта и с чувством произнесла: "Спасибо, Господи! Большое спасибо!"
Позвонив к Войтюку, и не дожидаясь выхода хозяина, я нажала ручку и обнаружила, что дверь не заперта. "Интересно, здесь что, так принято?" Эта мысль исчезла, как только я увидела шефа, валяющегося на полу гостиной лицом вниз.
Упав на колени и, с трудом перевернув его, я вздохнула с облегчением. Живой! Лицо Сергея было красным, потным, дыхание прерывистым, а сам он - обжигающе горячим. Что же делать? Мне его ведь с места не сдвинуть, такой он тяжелый.
И тут Сергей открыл глаза. Он смотрел на меня, не мигая, будто всматриваясь, а потом вдруг поднял руку и сорвал мою бейсболку. Я попыталась убрать рассыпавшиеся волосы, но Сергей не дал мне это сделать, придержав мягко за руку. А потом и вовсе притянув к себе. Он уткнулся лицом мне в плечо, выдохнув тихо:
- Машка... пришла...
- Кому Машка, а вам Мария Петровна. – Я честно пыталась отодвинуть его, но это было все равно, что пихать гору.
- Ну, подожди, не дергайся хоть минуту, - попросил Сергей, - Сейчас я тебя отпущу.
И я решила уступить ему, тихо прошептав:
- Время пошло.
Тогда шеф, не мешкая и хрипло дыша мне в ухо, приступил к "боевым действиям". Он аккуратно разложил меня на себе, как на диване, и, урча от удовольствия, по-хозяйски похлопал по мягкому месту. А потом его руки решительно обтискали, огладили и приласкали меня. Я молча терпела все эти нежности, пока не почувствовала, что под животом стал ощутимо увеличиваться бугор мужского "хозяйства".
К слову сказать, меня всегда смешило, как в любимых мною романах, авторы-дамы называют ЭТО место. Больше всего мне понравились выражения "стержень любви", "жезл страсти" и "любовный стебель", но пальму первенства я отдаю фразе "средоточие мужского естества". Какое же нужно иметь воображение, чтобы написать такую чушь? Почему нельзя назвать его просто членом, пенисом или причиндалами, что еще лучше? А какие имена дают ему хозяева! Здесь мужская фантазия просто не знает себе равных!
Но пора было заканчивать эту пикантную ситуацию. Поэтому я вздохнула и начала считать вслух:
- 55,56,57,58,59,60.
Меня отпустили, резко оттолкнув. Я села на корточки, и наклонившись над шефом, серьезно спросила:
- Сергей Николаевич, вы когда последний раз пили жаропонижающее?
- Еще утром. – Он смотрел прямо в потолок, часто сглатывая, а потом перевел взгляд на меня:
- Ты как вошла?
- Было не заперто.
- Черт, снова мать забыла. Вечно одно и то же. – Он с трудом сел, привалившись спиной к стене. – Я и не понял, как вырубился. Эта температура меня просто доконает.
- Кстати, я так и не спросила, как это можно простудиться среди летней жары? – Мне действительно было интересно.
- Да это все их чертовы кондиционеры, - буркнул Сергей. Грудь его тяжело вздымалась и я поняла, что нужно срочно принимать меры.
- Посидите здесь минутку, я сейчас. – На кухне в аптечке я нашла анальгин с но-шпой и, чтобы они поскорее подействовали, растерла их в порошок. Захватив минералку, я вернулась в гостиную. Сергей так и сидел у стены, и было заметно, что сил у него почти не осталось. Он молча выпил лекарство и отдал мне стакан.
- Так, - решительно начала я, - а сейчас будем делать то, что не понравиться вашей маме.
Увидев загоревшийся взгляд Сергея, я захихикала: