И тут же Рогов с верхней парты зашептал в голос:
- Анна, что за дивная метаморфоза? Ты открыла мне глаза на новую сторону своей природы! Может, обсудим это за бокалом вина в хорошем ресторане?
Рогов был внешне непримечательным умником, однако за ним в универ приезжала такая машина, что даже Красавин бледнел от зависти.
Два основных соперника сделали первый шаг, и Антон Красавин не мог остаться позади, поэтому его ладонь пошла выше, приближаясь к тому, что весьма условно можно было назвать юбкой. Мило улыбнувшись Красавину, я отодвинулась, чтобы удобнее положить ноги ему на колени.
- Массаж ступней, пожалуйста. - И сбросила босоножки.
При этом послала воздушный поцелуй Никите и мурлыкнула Рогову:
- А ты умеешь водить, Рогов? Свидетели мне не нужны…
- Научусь! - тут же поклялся он.
Сидящая ниже Лилька постоянно оборачивалась, чтобы бросить на меня угрожающий взгляд. Не стоило ссориться с соседкой, сдался мне этот Красавин! Но сегодня голос разума не оказывал никакого влияния, меня несло, и ничего нельзя было с этим наваждением поделать.
Краем сознания я понимала, что не короткое платье и вызывающие манеры привлекли внимание мужской части курса. Было что-то еще во мне, чего не было раньше. И этому новому было решительно наплевать на взгляды Лильки и на то, что мне с ней жить в одной комнате. Оно требовало мужского внимания - и все тут!
Пока я кокетничала с Роговым и строила глазки Никите, а Красавин неумело делал массаж ног, лекция кончилась.
- Подожди в коридоре, - сказала я Красавину и присоединилась к облепившим преподавателя студенткам. Вернее, встала сзади, дожидаясь, когда схлынут эти никчемные девицы. Как они смеют занимать мужчину, на которого я имею виды? А ну брысь!
Похоже, внутренний возглас каким-то путем достиг внутреннего же слуха однокурсниц - неприязненно косясь на меня, они одна за другой расходились, пока не осталась последняя. Андрей Владимирович объяснял ей что-то, а она медленно пятилась к выходу из аудитории, бледнея: я строила ей зверские рожи из-за спины преподавателя.
- Вы что-то хотели, Анна? - Мой мужчина собирал записи со стола и аккуратно складывал в желтый кожаный портфель.
Самой мне никогда не пришло бы в голову нечто подобное - это сопровождалось бы грохотом костей - да и вообще, что за бред, залезать на стол, чтобы соблазнить кого-то! Что в этом соблазнительного? Однако то новое, что появилось ночью и заставило меня подскочить ни свет ни заря, укоротить платье и охотиться за мужчинами, также заставило меня легко вспрыгнуть на стол и сесть в вызывающей позе - свободно и совершенно бесшумно. Андрей Владимирович поднял брови. Руки, как раз уложившие последний карандаш, замерли, держа портфель.
Дальним уголком сознания я понимала, что делаю что-то бесстыдное и просто неразумное. Но когда Андрей Владимирович повернулся и взглянул на меня своими глубокими темными глазами, бархатными, как у газели, все возражения вылетели из головы. Оказывается, эти высокие университетские столы - чертовски удобная штука, как я раньше не подумала! Наши лица оказались на одном уровне. Недоумение в его взгляде постепенно сменялось желанием - я отлично знала этот взгляд! ("Хм, откуда бы?" - скептически спросил внутренний голос, но тихо и где-то совсем уж внутри).
Он мой, возликовала я. Все смешалось: и жажда мужчины, и нежность к высокому и худому и потому немного нескладному преподавателю, и удивление от собственных действий, и упоение от возникшего между нами возбуждения. Я позволила себе насладиться этим кратким моментом - когда сдерживаешься, то желание нарастает, все в тебе уже бурлит, даже взгляд обжигает!
И затем без лишних слов я впилась в него губами. Наше дыхание смешалось. Я жадно ощупывала языком его плотно сжатые губы, и он быстро уступил. Я скользнула внутрь, затем чуть отодвинулась и поводила кончиком языка по его еще твердым губам, неподвижному языку. Дыхание Андрея Владимировича стало чаще, рот смягчился, теперь он отвечал на мой поцелуй, хотя и не так страстно, как хотелось.
А внутри меня все и правда бурлило, как будто там вскипел целый котел воды. Кажется, от меня даже пар пошел. Я не могла себя контролировать (да что же это такое происходит?!) - закинула руки преподавателю на шею, прижимаясь к нему грудью, спустила ноги со стола, придвинулась животом к его…
Эээ…
Портфель. Черт! Одной рукой, не прерывая жаркого поцелуя - мы аж дымились, - я дернула дурацкий портфель, чтобы отшвырнуть последнюю преграду между нами.
Портфель не сдвинулся. Это еще почему?! Животом я ощутила, как напряглись на ручке пальцы моего мужчины. Что, протест? Сопротивление?
Возмущение было так велико - мне никогда никто не сопротивлялся! - что от неожиданности я снизила напор. Андрей Владимирович портфелем, как щитом, немного отодвинул меня, с трудом оторвался от моего ищущего рта. Лицо его было бледным.
- Анна, прекратите… - выдавил он. - Я женат…
- Какое это имеет значение, - простонала я, изнемогая.
Видно было, как боролись в нем желание и верность. О, я чуяла, как он горит, как он хочет меня! Пользуясь моментом сомнений и слабости, я соскочила со стола, обходя чертов портфель, и приникла к мистеру Вайнеру сбоку. Руки мои скользнули под пиджак, лаская сквозь рубашку его спину и грудь, спускаясь ниже. Не терять темп! Я хочу его прямо сейчас, иначе… какой голод, какая жажда - они сгрызут меня изнутри! Мне нужен мужчина, и немедленно.
Но Андрей Владимирович стоял столбом, больше не отвечая на ласки. Его била крупная дрожь, я чувствовала, что он меня хочет, все его существо отвечает на зов… и, однако же, он не поддавался. Вцепился в ручку портфеля и комкал ее. Чертова кожгалантерея! Я вновь схватила портфель и дернула на себя.
Кажется, Андрей Владимирович почувствовал, что его бастион сейчас рухнет, - бледность сменилась краснотой, пальцы сжались сильнее.
Однако я больше не пыталась вырвать его "щит" - это был обманный маневр. Преподаватель, вцепившийся в портфель, как в спасательный круг, чуть не упал на меня. Что и требовалось! Я тут же снова впилась в него губами. Держать контакт, остальное дело техники… мои ладони легли на его бока и скользнули к ремню брюк, ловко огибая портфель. Я приподняла согнутую ногу и завела колено ему между ног, все выше, пока не уперлась…
Он дернулся, как от удара током, отстранился всем телом, судорожно втянув воздух.
- Анна, хватит! - умоляющим шепотом произнес он. - Я люблю жену и не хочу…
- Возьмите меня, ну! - велела я в ответ и не узнала собственного голоса, таким хриплым и страстным он был. Сколько можно сопротивляться? Мне нужен мужчина, я голодна! Не в силах больше сдерживаться, я нащупала пряжку его ремня.
Андрей Владимирович попятился к выходу, я - за ним, пытаясь расстегнуть ремень. А он прижимал портфель к животу, загораживаясь и мешая. С трудом я вытянула кончик ремня из пряжки. Андрей Владимирович уперся спиной в закрытую дверь. А я уперлась в него. Прижалась высоко вздымающейся грудью, прошлась языком по его подрагивающим губам. Теперь никуда от меня не денешься! В последний раз я взялась за портфель и почти нежно потянула на себя. Он тебя больше не спасет, дорогой…
Дальнейшее было настолько просто и неожиданно, что я застыла от обиды и возмущения. Взъерошенный, красный, как помидор, преподаватель выскочил из аудитории - а его кожаный портфель остался у меня в руках. Дверь хлопнула перед самым носом.
А-а-а! Черт, черт, черт!!! Я рванула дверь и вылетела из аудитории следом, потрясая ненавистным предметом:
- Андрей Владимирович, вы портфель забыли!..
Высокий силуэт скрылся в толпе в конце узкого коридора. Кругом было шумно и тесно, студенты спешили на лекции, меня сразу закрутило людским водоворотом.
И тут дорогу мне заступил Красавин.
- Ты чего так долго? - раздраженно спросил он. - Что вы там делали?
- Не твое дело, пусти. - У меня внутри все так и кипело. Казалось, что я - паровой котел со все возрастающим давлением и вот-вот рвану.
- А чье же еще? - ухмыльнулся Красавин. - Я тут жду-жду, как собачка, а ты там наедине с преподом закрылась? Чего он выскочил как ошпаренный? Впрочем, это твои проблемы, а мне нужна компенсация. Раз уж я выставился дураком перед всем курсом, то должен получить свое.
Красавин потащил меня в другой конец коридора, к туалетам. Я практически не сопротивлялась, так, для порядка, чтобы только раздразнить его. Непонятная жажда глодала изнутри, и если немедленно не утолить ее… Красавин подойдет. Совсем не то, конечно, что Андрей Владимирович, однако мне срочно требовался мужчина. Еще секунда - и я брошусь на однокурсника прямо посреди коридора. Что же за наваждение на меня нашло?
Перед туалетами было спокойней, но людей хватало и тут. Нет, сортир не очень подходящее место. Только я хотела сказать об этом, как Красавин свернул в малоприметную дверь слева. Мы очутились в кладовке уборщицы - на полках рулоны туалетной бумаги, бутылки с моющим средством и резиновые перчатки, в углу стоят швабры, пахнет хлоркой.
Красавин прижал меня спиной к полкам, его пальцы впились мне в спину, губы - в мой рот. О да, наконец! Уже было плевать на ласки и прелюдию, я жаждала другого. Лишь бы все побыстрее произошло, лишь бы избавиться от изматывающего, нереального голода!
Он елозил ладонями по моим ягодицам, задирая коротенький подол и стаскивая трусики. Мы сбились в пыхтящий комок похоти, громкое дыхание заполнило каморку, куда едва-едва проникал свет сквозь щель в двери. Мои пальцы уже трудились над тугой пуговицей красавинских джинсов, как вдруг сквозь застилающую реальность пелену животной страсти пробилась отчетливая мысль: "А он слюнявый".
Я ухватилась за этот проблеск сознания и попыталась раздуть искру разума внутри себя. Ведь он мне противен! Неужели я позволю себе так опуститься - заниматься этим с неприятным мне парнем?
Тело делало дело без моего участия, Красавин мял мою грудь, я стонала и извивалась в его руках - а голос продолжал зудеть глубоко внутри, постепенно нарастая и заполняя голову: так нельзя, Анна, ты же знаешь; когда все закончится, ты будешь очень жалеть. Конечно, обычно лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть, - но это не тот случай. Именно сейчас лучше удержаться!
Успев расстегнуть Красавину ширинку, я оставила в покое джинсы, уперлась ладонями ему в грудь и неимоверным, совершенно нечеловеческим усилием отодвинула от себя. Мои собственные руки сопротивлялись мне! А он, кажется, решил, что я не справляюсь, и сам начал спускать джинсы и трусы. Воспользовавшись моментом, я навалилась на него плечом, толкнула на швабры - и выдернула себя из кладовки чуть не за шкирку.
Снаружи стало чуть легче, я перевела дыхание, ощущая, что начинаю контролировать тело.
Дверь каморки осталась незакрытой, и я, а также проходящая мимо компания узрели валяющегося среди швабр и ссыпавшейся с полок бытовой химии Красавина - со спущенными штанами и гордо торчащим достоинством. Альфа-самец, побагровев, прикрылся рюкзаком. Я расхохоталась, за мной заржали и случайные студенты. Вот интересно, что они подумали, увидев его там? Что он занимался этим со шваброй?
- Не прощу! - прошипел мне вслед униженный "король".
По коридору я направилась к выходу с факультета. В животе еще шкворчало неудовлетворенное желание, когтями царапало внутренности, поэтому я поторопилась убраться из университета. Приходилось бороться с собой, жаждущей вернуться и продолжить охоту за мужчинами, однако каждый следующий шаг давался легче. А стоило выйти на улицу и вдохнуть свежий воздух, как мне удалось почувствовать, впервые за утро, власть над собой. И я срочно вернулась в общагу.
4
Первым делом я нахлебалась холодной воды прямо из-под крана, затем встала под ледяной душ, чтобы утихомирить внутренний паровой котел. Вроде получилось - неугомонный голодный зверь, порычав и поворчав, свернулся калачиком и заснул. Надолго ли?
Как только похоть успокоилась, пришел зверский аппетит. Может, он все это время был рядом, но только сейчас удалось его ощутить? Заваривая чай и делая трехэтажный бутерброд, я не переставала тревожно размышлять. Что на меня нашло сегодня? Каких дров я наломала? Утренние события, хотя произошли совсем недавно, вспоминались, как в дымке. Началось раздвоение личности? Откусив большой кусок, я с кружкой чая уселась читать учебник клинической психологии. Пролистав от начала до конца и для верности обратно, убедилась, что клиническая психология имеет много ответов на мой вопрос, и это мне совсем не нравилось. Случившееся очень напоминало диссоциативное расстройство личности, осложненное нимфоманией. Правда, при диссоциативном расстройстве человек начисто забывает, что делала другая его личность, а я хоть и смутно, но все помнила, по крайней мере утро. А нимфомания приступами не бывает, к тому же при этом расстройстве в половое влечение не вовлекается - я сверилась с учебником - возбуждение половых органов. А у меня все вовлеклось, и еще как! Мне стало стыдно от воспоминания. Это определенно была не я.
Тогда кто?
Кто мог овладеть моим телом или сознанием? Что случилось ночью в клубе? Вот об этом я не помнила ровно ничего. Мы пришли с Лилькой в клуб, кстати, она теперь меня, наверное, ненавидит… Что сказать соседке, когда она вернется с учебы? Черт… так, не отвлекаться, думать, я не хочу превращаться в нимфоманку, надо избавиться от этого состояния. Иначе перестану сама себя уважать. А самоуважение - важная часть моей идентичности.
Так о чем я? Да, вот мы завалились в клуб, пили коктейли, потом Лилька пошла танцевать, а я… ко мне подошла клевая девчонка и… вроде она поцеловала меня. Зачем? Я еще подумала, что она под наркотиком. Точно! После ее поцелуя я и почувствовала этот всепоглощающий сексуальный голод, этого похотливого зверя внутри. Вот интересно, почему? Может, я потенциальная лесби, и девчонка меня, как это называется… разбудила? Но тогда я не гонялась бы сегодня за мужиками, а сразу, еще в общаге, завалила бы в постель Лильку.
Нет, не сходится. Может, все-таки наркотик? У нее на губах что-то было, от этого мне снесло крышу. Я кидалась на парней, одного таки поймала, судя по утренней эсэмэске.
Часы показывали полдень. Я зевнула и поняла, как же устала. Утренней невероятной бодрости как не бывало, тело казалось чужим, тяжелым, неповоротливым. Поспать, что ли? Глядишь, проснусь как новенькая, все забыла, и можно спокойно приступать к тому, зачем я здесь вообще, в этой комнате и в этом городе, - к учебе. Лилька к тому времени принесет домашку, я спишу у нее конспекты, извинюсь, скажу пару комплиментов, мы помиримся… и больше никаких клубов до конца года! Только тихие уютные вечера в общаге за учебниками.
От неожиданного звонка я подскочила на стуле. Кто еще?!
Номер был незнакомый. Отвечать не хотелось, но я подумала: может, появится новая информация по моему странному поведению, может даже, все объяснится? И взяла мобильный.
- Анна, это ты? - Голос был бархатный и хорошо поставленный, как у оперного певца.
- А это кто? - осторожно ответила я. Голос оказался совершенно чужой.
- Чудесная моя нимфа! Восхитительная богиня!
Я поморщилась, отодвинув от уха трубку, куда продолжали сыпаться восторженные комплименты. Черт, неужели Петя все-таки был не единственный этой ночью? Какой наркотик способен на подобное растормаживание половой сферы? Насколько я помнила, обычные опиаты, типа героина и кокаина, не вызывали повышения либидо, даже наоборот, а галлюциногены и подавно.
- Обворожительная, неповторимая, когда же мы встретимся? - нараспев вещал незнакомец, будто читал со сцены. - Ты обещала мне все на свете. Оставила этот номер, велела позвонить завтра, то есть сегодня. Я весь горю…
Уф! Я выдохнула. Ну хоть что-то приятное! Петей все ограничилось, этому только обещала.
- Так что? - уже требовательно спросила трубка. - Когда, где?
- Вы ошиблись номером, - решительно сказала я. Мало ли кому что было обещано под наркотиками?
- Но я узнал твой голос, наяда! - взвыл неведомый поклонник.
Ну держись, сейчас ты получишь…
- Молодой человек, - произнесла я строгим голосом, - что вы себе позволяете? Мне сорок девять лет, я укладываю внука спать, а вы делаете мне непристойные предложения. Если хотите, то приезжайте, но купите по дороге памперсы, третий номер пять упаковок и две банки детского питания. И не забудьте слюнявчик!
В трубке озадаченно помолчали, затем раздались короткие гудки. Я смотрела на телефон, не чувствуя радости. Что же это все-таки значит? Откуда вдруг повышенный сексуальный аппетит? Никогда же такого не было, чтобы я за парнями бегала, озабоченная, как мартовская кошка, по самое не могу. Кому еще я оставила телефон и обещала все на свете? Надеюсь, адрес никому не дала?
Усталость брала свое. Выключив мобильник, чтобы очередной поклонник не прорвался, я завалилась в постель. Лежать в общажной продавленной кровати было неудобно, но сейчас я даже не заметила - провалилась в глубокий сон без сновидений.
Пробуждение было ужасно: вместе со мной проснулся голодный зверь. В животе вновь как будто костер развели.
Уже наступил вечер, за тоненькой занавеской темноту освещали желтые фонари. Лилька сидела за своим столом, уткнувшись носом в учебники, и конспектировала. Наверное, я бы сразу извинилась, случай был очень удобный… если бы главной во мне была я. Однако место опять оказалось занято! Тело контролировала та непонятная сила, которая направляла все мои действия ночью и утром. Я могла только беспомощно наблюдать откуда-то изнутри, с задворков сознания, как другая, озабоченная "я", вскочив, начала прихорашиваться, полностью игнорируя соседку. А Лилька уже бросала на меня зверские взгляды, ясно говорившие, что она готова меня простить, если я внятно объясню свое поведение.
Но мне - другой мне - были глубоко до лампочки все Лилькины переживания, ее гнев, а также все, что случилось сегодня в универе, и любые возможные последствия. "Меня" направлял голод, "я" хотела только одного - мужчину. Сочного, крепкого, сексуального мужчину, выносливого и желательно - с приличным периодом воздержания. Когда мужчина не имеет контактов неделю-другую, он становится особенно восприимчивым.
"Я" вытащила из шкафа свою лучшую юбку - от юбочного костюма, подаренного мамой. Юбку-дудочку до колен, строгого покроя, чтобы ходить на экзамены и производить на преподавателей хорошее впечатление. И вот эту-то юбку я одним рывком укротила вдвое. Следящая за каждым моим движением Лилька в голос ахнула. Я примерила получившийся обрывок - супер! Ягодицы едва прикрыты интимной бахромой. Теперь сверху обтягивающую футболку с низким вырезом, каблуки повыше - и можно выходить на охоту. На ловца, как говорится, и зверь бежит… да еще и подпрыгивает.