Внезапно она почувствовала, как в её лодыжку впились острые когти, и, обернувшись, увидела стражницу, подкравшуюся к ней сзади. Секунду спустя она уже скользила по камням, отдаляясь от Тора, потому что женщина тянула её за ногу.
Эйнджел удалось развернуться, и она наконец-то увидела лицо женщины вблизи. Это было леденящее душу зрелище. От красавицы, заманившей Тора, не осталось и следа, зато на лице проступила её истинная сущность: демоническая. Сморщенная зеленокожая старуха ударила Эйнджел в лицо, уселась на неё сверху и сцепила когтистые лапы у девочки на шее. Она сильно сжала ей горло и начала душить.
Задыхаясь, Эйнджел протянула руки, перехватила её запястья и изо всех сил пыталась сбросить это страшилище с себя, но бестолку. Она была слишком слаба. Женщина была демоницей, и у Эйнджел не было против неё шансов.
"Торгрин!" – хрипло позвала Эйнджел. "Помоги мне! Пожалуйста!"
Ей не хватало воздуха. Силы покидали её, и она чувствовала, что жить ей осталось пару секунд. Не смотря ни на что, она не жалела о своём поступке, ведь она хотя бы попыталась спасти Торгрина.
Не успела она попрощаться с жизнью, как воздух вдруг снова попал в её лёгкие, а женщина отлетела на несколько футов назад. Эйнджел растерянно замигала, и сердце её подпрыгнуло от радости: это Торгрин вмешался и не дал женщине завершить начатое.
Эйнджел вскочила на ноги, а Тор подбежал к ней и заключил в объятья.
"Эйнджел", – обратился он к ней, и стало ясно, что чары спали. "Ты меня вернула. Твоя любовь исцелила меня".
Они вдвоем повернулись к стражнице, и у них на глазах она начала менять облик. Её тело растягивалось во все стороны, она ширилась и росла, пока не достигла тридцати футов в высоту. Кожа её стала ярко-зелёной и покрылась слизью, а в лице не осталось ничего человеческого.
Она подняла свою огромную ногу и занесла её над Эйнджел и Тором, собираясь их раздавить.
Тор схватил девочку, в последний момент откатился с её пути и ступня демоницы опустилась в волоске от них. Ветер просвистел у Эйнджел в волосах, земля содрогнулась, и мост раскололся на части.
Эйнджел почувствовала, что летит вниз, и они с Тором оказались в потоке обломков камней. Несколько мгновений они барахтались в воздухе, а потом снова погрузились в кровавое море.
Они бултыхались на поверхности, а течение – намного более сильное, чем прежде – подхватило их и понесло вниз по реке, прочь от замка, вслед за их удаляющимся кораблём. Пенистые волны бесцеремонно переворачивали их и швыряли из стороны в сторону, будто морю не терпелось избавиться от них, выплюнуть их из Земли Крови раз и навсегда, а вдалеке, на обрушенном мосту, стояла огромная рычащая фигура демоницы, упустившей свою добычу.
Тор и Эйнджел цеплялись друг за друга, делая всё возможное, чтобы оставаться на поверхности.
"Торгрин, верёвка!" – раздался голос сверху.
Эйнджел обернулась и увидела на воде конец верёвки, а вверху – Риса и остальных, стоявших на палубе корабля и взволнованно наблюдавших за их плаванием.
Торгрин потянулся к верёвке, но промахнулся, но Эйнджел была ближе, и её попытка оказалась удачной. Она держалась за верёвку что было сил, Торгрин держался за неё, и вместе они наконец-то вырвались из мощного потока.
Их товарищи на корабле потянули за другой конец, мало по мало подтащили их обоих к борту, подхватили и выволокли на палубу.
Эйнджел и Торгрин с радостью ощутили под собой корабельные доски. Они медленно переводили дух, отряхиваясь от крови, а их друзья помогали им подняться на ноги и по очереди заключали в объятья.
Торгрин обернулся к Эйнджел и адресовал ей благодарный взгляд. К её счастью, был не остекленевшим, а ясным и пронзительным, как всегда.
"Я никогда не смогу тебя отблагодарить", – произнёс он.
Они обнялись, и под рёв течения поплыли к горизонту и к свободе, оставляя Гувейна и Землю Крови позади.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Гвендолин сидела верхом на Ликополз, Аргон – позади неё, и вместе они уже не первый час парили над Великой Пустошью. Гвен с трудом верилось в происходящее: казалось, ещё секунду назад она была заложницей Перевала безо всякой надежды выбраться, а теперь летела на драконе в гости к учителю Аргона, чтобы узнать вести о Торгрине и приобщиться к судьбоносным тайнам. Она снова чувствовала себя свободной и полной оптимизма, будто весь мир принадлежал ей одной.
По пути Гвендолин разглядывала Пустошь внизу и любовалась переменчивыми очертаниями имперских ландшафтов – таких смертоносных, но в то же время живописных. С высоты земля казалась огромным искусно сотканным гобеленом с узорами из красных песков пустыни, тянущимися во всех направлениях, взбирающимися на холмы и ныряющими в долины, заполняющими бескрайние безжизненные просторы вокруг Перевала. Перекрещивающиеся лучи обоих солнц делали картину ещё прекрасней – пески отражали и поглощали свет, уступали место камням и скалам, перемешивались и блестящими красными реками текли вдаль. Тот тут, то там виднелись группки кочевников, караваны рабов и дикие пустынные звери, замиравшие и щурившиеся на пролетавшего в небе дракона, вероятно, гадая, что же это могло быть.
Гвен понятия не имела о том, куда они направляются, и позволила Аргону указывать Ликополз путь, а тот взял курс на Северный Шип, где, по его словам, поселился его учитель. За долгие часы в полёте они преодолели тысячи миль, двигаясь с такой скоростью, что Гвен едва успевала переводить дух. Гвен невольно начала сомневаться, что до Северного Шипа было настолько далеко, и что учитель Аргона действительно ждал их там. Она радовалась шансу с ним познакомиться, но и страшилась этой встречи. В конце концов, Аргон предупредил её, что потревожить его означало рискнуть жизнью, и здесь у неё не было оснований ему не доверять.
Гвендолин крепко вцепилась в драконьи чешуйки, когда Ликополз вошла в зону облаков, и молочный туман вокруг заставил её погрузиться глубоко в собственные мысли. Часть её хотела взят управление, повернуть дракониху и полететь прямо к Торгрину и Гувейну, где бы они сейчас ни были. Она хотела сбежать от всего, от проблем Перевала, от Империи, в открытое море. Ей хотелось найти мужа и сына и зажить с ними где-то в мире и спокойствии.
Но она знала, что не могла себе этого позволить. На ней лежала ответственность. Она поклялась Королю и народу Перевала. К тому же, у неё были обязательства перед оставшимися избранниками Кольца. Никто не снимал с неё титул Королевы, и, даже будучи в изгнании, она не могла отвернуться от своих подданных.
Пока они летели, Гвендолин в нетерпении пыталась вообразить себе учителя Аргона. Она даже представить не могла, каким могуществом он обладал, ведь, чтобы учить Аргона, он должен был быть ещё сильнее его. Что он ей скажет? Поможет ли воссоединиться с Торгрином? И какие секреты он хранил? Гвен предчувствовала, что это было нечто очень важное, если даже Аргон за всё время, что они знакомы, не решился их открыть. Должно быть, они касались судьбы Кольца в целом.
Они скользнули вниз, под облака, и Гвен открылся вид, заставивший её сердце забиться чаще. Там, на горизонте, безжизненность Великой Пустоши уступало место новому пейзажу. Ничего подобного Гвен прежде не видела: под ними, насколько хватало глаз, земля была покрыта тонким переливающимся зеркалом воды, из которого тысячами осколков густо торчали крошечные островки суши. В этом месте на поверхность пустыни из-под земли пробились сотни маленьких озёр, расчерченных насыпными тропинками из песка и камней, по которым с одного островка можно было перебраться на другой.
Ликополз резко снизилась и начала нарезать круг. Гвен чуть не ослепла от блеска водной глади, потом немного привыкла к виду причудливой местности и начала гадать, близко ли они к пункту назначения.
Ликополз внезапно вскрикнула, затем без предупреждения отклонилась назад и кометой рванула вниз, так что у Гвен от перепада высот заныло в животе. Дракониха остановилась у берега одного из островков и села на большой плоской скале.
"В чем дело, Ликополз?" – спросила её Гвен, но дракониха только кричала в ответ, отказываясь лететь дальше.
Аргон медленно слез на землю, обернулся и подал Гвендолин руку.
"Мы находимся во владениях моего учителя", – объяснил он. "Драконам сюда нельзя. Она не может везти нас дальше. Боюсь, остаток пути на придётся пройти пешком".
Гвен взяла его руку, спустилась со спины драконихи и осмотрелась: вокруг неё во все стороны растянулось лоскутное покрывало из соединённых между собой озёр и островов. Она взглянула себе под ноги и увидела, что вода здесь была совсем мелкой, не больше фута в глубину, и по ней можно было ходить без опаски.
"Мой учитель требует, чтобы посетители приходили к нему на собственных ногах", – сказал Аргон, и повернулся к Гвендолин. На лице его при этом появилось выражение небывалой озабоченности.
"Это – место силы, Гвендолин", – добавил он. "Непохожее ни на одно из тех, где ты бывала раньше. Если мой учитель до сих пор живёт здесь, тебе предстоит встреча, которую ты можешь не пережить. Ты уверенна, что хочешь так рисковать?"
Гвен стало не по себе. Она смотрела на Аргона и понимала, что её решение может стать роковым, но мысль о Торгрине и Гувейне не дала ей пойти на попятную.
Она кивнула медленно, но твёрдо.
Аргон испытующе заглянул ей в глаза, затем тоже кивнул.
"Буд по-твоему", – сказал он. "Держись рядом со мной. Ты ступаешь на землю, где магии больше, чем материи. Не сходи с тропы. А ты, – обратился он к Ликополз, – жди нас здесь. Если, конечно, мы вернёмся".
*
Аргон прокладывал себе путь через тысячи островков, а Гвен старалась не отставать и осторожно шагала по соединяющим их каменистым тропинкам. Она будто попала в сон: каждое озерцо, мимо которого они проходили, меняло цвет, становясь из синего жёлтым, из алого – розовым или белым, и казалось, что это место живёт и дышит.
В какой-то момент Гвен чуть не наступила в воду, не особо боясь этого, ведь озеро было всего несколько дюймов глубиной, но Аргон вовремя остановил её.
"Эти воды выглядят мелкими, – сказал он, – но это иллюзия. Ступишь в них – и провалишься в глубины вечности, так, что никто тебя больше никогда не увидит".
Гвендолин взглянула на прозрачную воду и песчаное дно в паре дюймов под ней, и поразилась коварству этого места.
Они шли часами напролёт, окружённые тревожной тишиной, нарушаемой только редкими криками экзотических птиц и плеском плавников странных рыб, которых Гвен никак не удавалось разглядеть. Второе солнце начало садиться, и на озёрный край опустился лёгкий туман. Каким-то чудным образом он не мешал видимости, но придавал всему сверкающую зыбкость, заставляя поверить в то, что даже воздух здесь был живым. Небо расцветилось тысячами маленьких радуг, влага напитала одежду и волосы Гвен, а мощная энергия этого места проникала ей под кожу. Ей казалось, что она попала в какое-то новое измерение жизни. Ни до, ни после этого, она не чувствовала столько силы, сколько было здесь.
Ноги Гвен уже болели, сердце колотилось от нетерпения встретиться с учителем Аргона, и она волновалась о том, что случится, если они его всё-таки не найдут. Она умирала от желания засыпать Аргона вопросами, но сдерживалась, зная, что он сам заговорит, когда будет готов.
"Мой учитель прожил здесь много тысяч лет", – сказал Аргон, наконец-то нарушив молчание. Голос его был глубоким и торжественным. "Это место рождения и смерти. Здесь зарождался весь мир".
Гвен не знала, о чём ей позволено спрашивать.
"А кто твой учитель?" – решилась она, поддавшись любопытству.
Аргон сделал паузу.
"Он – само вещество, из которого сделан мир", – ответил он. "В нём немного человеческого. Даже меньше, чем во мне. Он – нечто другое, нечто куда более сильное. Он – парагон".
Парагон. У Гвен дух перехватило от этого слова, виденного ею только на страницах древних книг. Она никогда не думала, что эти существа были реальными.
"Я думала, это просто слухи", – выдохнула она. "Обычная легенда".
Аргон покачал головой.
"Большинство из них погибли", – признал он. "Но один до сих пор жив".
Гвен пыталась переварить эту новость. Она вспомнила о мистический парагонах – расе, даже более могущественной, чем друиды. Считалось, что они были столпами, на которых стоит мир. Они могли видеть прошлое и будущее, управлять временем и менять его ход. Ходили легенды о том, что они были вторыми после Бога. Гвен постаралась вспомнить точную цитату из книги.
"Свергнутые из рая самим Богом за превышение полномочий", – подсказал Аргон, читая её мысли.
Гвен поразилась тому, как легко он её понимал.
"Это правда?" – спросила она.
Аргон не ответил и пошёл дальше, и Гвен подозревала, что он больше ничего не скажет. Её дурное предчувствие усилилось. Все факты, полученные ею из книг, говорили о том, что встреча с парагоном означала верную смерть.
Они шли и шли, переходя с одного островка на другой, Гвен казалось, будто их путешествие длилось годами, и в глубине души она начинала убеждаться в том, что это с самого начала была плохая идея. И всё же, она не сбавляла шага, намеренная ради Тора и Гувейна идти до конца.
Гвен на секунду оглянулась: место, куда их принесла Ликополз, давно скрылось за горизонтом. Они с Аргоном остались одни и зашли уже слишком далеко, чтобы возвращаться. Когда солнце скрылось за горизонтом, она начала сомневаться, что вернётся хоть когда-нибудь. Границы реальности для неё размылись и монотонность пути стала совсем невыносимой.
"Ты помнишь моего отца?" – спросила она наконец Аргона, затерявшись в мыслях и воспоминаниях и отчаянно нуждаясь в собеседнике. "Мне стыдно признаться, но я временами не помню о нём ничего. Изо всех сил пытаюсь представить его лицо, но не могу. Моё прошлое… кажется мне каким-то далёким миром".
Аргон долго молчал, и Гвен не знала, захочет ли он поддержать разговор. Какое-то время спустя она уже не была уверена, что задала свой вопрос вслух.
"Я очень хорошо его помню", – сказал Аргон. "Он был достойным королём и ещё лучшим человеком. Его сердце было достаточно большим, чтобы вместить всё королевство".
От этих слов Гвен затосковала по отцу как никогда сильно.
"Из всех своих детей, – продолжил Аргон чуть погодя, – он любил тебя больше всего".
Гвендолин удивилась.
"Меня?" – переспросила она. "Но я же девочка. Кендрик – его первенец и предводитель Серебра. Рис – воин Легиона. Луанда была королевой и старшей дочерью. С чего ты взял, что именно меня?"
Аргон покачал головой.
"Ты говоришь о том, чем твои братья и сёстры занимались, но не о том, кем онибыли. Истинная суть человека заключается в другом. Да, каждый из них хорош по-своему, но в тебе сочетаются все их черты. Ты больше, чем просто воин. Ты – лидер".
Он шёл молча, пока она раздумывала над его словами.
"Твой отец был мне как брат", – сказал Аргон. "Но у меня есть причина не тосковать по нему –я вижу его продолжение в тебе".
Гвендолин очень тронуло это признание, и внезапно ей снова захотелось очутиться дома, в Кольце.
"Аргон, – начала она, – ты когда-нибудь думал о том, что было бы, если…"
Она осеклась, когда Аргон внезапно замер на месте и приставил посох ей к груди. Он настороженно оглядывался по сторонам, а Гвен вглядывалась в озёра и острова впереди, гадая, что произошло. Она не замечала ничего странного.
Аргон медленно опустил посох и продолжил прислушиваться. На его лице Гвен видела неподдельный страх. Она вглядывалась в мерцающий туман, задержав дыхание, и наконец увидела, как по воде пошла рябь.
Рябь стремительно усилилась, вода забурлила, взметнулась фонтаном ввысь, будто где-то на дне извергался вулкан, и из глубины показалось существо, которое могло быть только парагоном. Сердце Гвен замерло от этого зрелища.
Существо было похожим на человека, но вдвое выше и шире, и возникло будто из комка грязи и глины. Постепенно грязь осыпалась, растрескавшись по бокам, и оно выросло ещё вдвое. Наконец, оно полностью избавилось от глиняной корки, и стал виден его скелет, покрытый полупрозрачной плотью, а на лице зажглись сияющие белые глаза, заставившие Гвен затрепетать.
Существо жутко заскрежетало изнутри и сделало вдох. Затем оно изогнуло шею, наклонилось до уровня глаз своих посетителей, замерло в нескольких дюймах от лица Гвен и скорчило недовольную гримасу. Сердце Гвен похолодело.
Наконец, оно снова отклонилось, выпрямилось и начало медленно раскачиваться из стороны в сторону. Его руки и шея плавно извивались, будто живые змеи, не замирая ни на секунду.
"Вы потревожили меня", – пророкотал парагон, голосом настолько громким, будто говорило сто человек одновременно. От каждого его слова вздрагивала земля.
Он повернулся к Аргону и скривился ещё больше.
"Ты вернулся к своему учителю. Но тебе здесь больше не рады".
Аргон покраснел.
"Простите меня, учитель", – ответил он, и Гвен впервые в жизни увидела, как Аргон становится перед кем-нибудь на колени и склоняет голову. Она последовала его примеру, тоже опустилась на колени и поклонилась.
Раздался явственно угрожающий рык, Гвен увидела, как парагон открывает рот, и на секунду поверила в то, что сейчас её убьют.
Однако, он вдруг затих, будто передумал.
"Встаньте", – приказал он.
Они встали. Гвен подняла на него глаза и увидела, что он раздражён. Парагон посмотрел на неё сверху вниз так пристально, что едва не испепелил на месте.
"Зачем ты пришла?" – спросил он Гвендолин вибрирующим голосом.
"Я должна найти своего мужа", – ответила Гвен. "И сына".
Парагон долго стоял, в груди у него что-то клекотало, и Гвен не знала, ответит ли он хоть когда-нибудь.
"Твой сын для тебя утрачен", – сказал он. "Он в плену на Земле Крови".
Эти слова пронзили сердце Гвен, будто кинжалом – так уверенно и однозначно они прозвучали. Горечь утраты накрыла её с головой.
"Должен быть способ его вернуть!" – взмолилась она. "Пожалуйста. Я всё отдам! Даже свою душу!"
Парагон долгое время молча переводил взгляд с Гвен на Аргона и обратно.
"Выход есть всегда", – сказал он. "В конце концов, мир – это творение. А творение не может быть статичным".
Гвен повторила про себя его слова, и в них ей почудилась надежда.
"Что это означает?" – взволнованно спросила она.
Но парагон проигнорировал её и повернулся к Аргону.
"Близится конец времён", – сказал он ему. "Твоё время на земле почти истекло. Я сотворил тебя и привёл сюда, я же и должен забрать. Ты сам знаешь, что это так, поэтому и не хотел со мной встречаться".
Аргон смотрел на него со страхом.
"Не беспокойся", – продолжил парагон. "Я заберу тебя не прямо сейчас. Но скоро. Очень-очень скоро. Тщательно выбирай свою смерть".
Аргон кивнул и покорно опустил глаза, а парагон вернулся к Гвендолин.
"Ты дала клятву, верно?" – спросил он её.
Она растерянно посмотрела в ответ.
"Клятву Королю Перевала. Ты поклялась спасти его народ. Любой ценой. Вывести их с Перевала, если королевство будет разрушено".
Гвендолин кивнула.
"Это так".
"Время пришло. Король пал от рук собственного сына".