Девушка и смерть - Архангельская Мария Владимировна 16 стр.


Я сама не знала, жду я ли каких-либо перемен после своего выступления. Наверное, всё-таки ждала и была бы сильно разочарована, если бы их не последовало. Но что-то сдвинулось, и мне предложили разучить партию волшебницы Лилии в "Замке снов", забрав взамен Кошку. Разумеется, я согласилась. Лилия хоть и не главная героиня, но партия более чем заметная, действующая на протяжении всего спектакля. К тому же теперь я твёрдо надеялась на Ясмин в "Жозефине". Что её будут ставить, в театре уже никто не сомневался, и теперь ждали распределения ролей. Что Жозефину заберёт себе уже вполне оправившаяся от внезапного заболевания Марсела, ясно было с самого начала, и солистки делили между собой королеву призраков и Девушку, танцующую па де де в первом акте. Неясно было также, кто станет дублёром Мачадо.

Наконец список исполнителей вывесили на стенде у входа в репетиционные залы. Я первым делом посмотрела, разумеется, на строчку Ясмин, и нашла там чужие имена. Среди Девушек меня так же не оказалось. Окончательно разочарованная, я окинула взглядом весь список, и обнаружила свою фамилию на самом верху. Меня поставили на роль Жозефины во второй состав.

* * *

- Веселее! Вы радуетесь тому, что выбрались из могильного плена, пусть и на короткий срок. А теперь - серия гран-жете наискосок. Так, неплохо.

Репетицию с исполнителями главных партий вёл лично сеньор Флорес. Свои партии мы уже выучили, и теперь шла репетиция с кордебалетом. Я украдкой поглядывала на девочек, большую часть из которых я знала, с которыми, случалось, ссорилась и мирилась, сплетничала, выпивала, менялась вещами… Большая часть из них так и танцевала в массовых сценах, и останется в них надолго, если не навсегда. Только Джованина в этом году перешла в разряд корифеек, чуть приблизившись к ступеньке, на которую, во многом неожиданно для себя самой, вскочила я. Но и с ней я не здоровалась, как и она со мной, и вообще мы вели себя так, словно были вовсе незнакомы. Иногда мне хотелось послушать, что они говорят между собой обо мне, если говорят, но я подозревала, что ничего лестного не услышу.

Репетиция окончилась. Её участники стали расходиться, а сеньор Флорес подозвал меня.

- Вы прекрасно танцуете, - сказал он. - Ваша техника выше всех похвал, но вот выражение… Вы слишком скованны. Вы делаете всё, что нужно, но это лишь танец, а не игра. Что у вас было по пантомиме?

- "Удовлетворительно".

- Это чувствуется. Второй акт вы ещё можете просто танцевать, но в первом - пантомимические сцены, и вот их вы порой просто проваливаете. Поработайте над собой. Мы ещё некоторое время будем оттачивать второй акт, но вскоре перейдём к детальной разработке первого, и тогда может встать вопрос о вашем снятии с роли. Надеюсь, что до этого не дойдёт, но вам придётся потрудиться.

- Я постараюсь.

- Постарайтесь. Вы прекрасно справились с Птицей, так что вы можете, если захотите. Словом - всё в ваших руках.

Я удивлённо посмотрела на него. Мне казалось, что если я где и была скованна, так это в "Лесе", а танцуя Жозефину, я покамест так не волновалась, ведь мы ещё даже не перенесли репетиции на сцену. Но в роли Птицы пантомимы практически нет, так что, может быть, он и прав.

Энрике, помнится, уже говорил мне о чём-то подобном. И советовал постараться забыть о том, что я на сцене. Но мне этого так и не удалось. На сцене я, случалось, умирала от волнения, но даже если и нет, то играть, изображать кого-то, всегда было для меня самым сложным. "Удовлетворительно" по пантомиме я вытянула с грехом пополам, чтобы не портить окончательно свой табель, обычно же у меня оценки были куда хуже. Я всегда ужасно неловко чувствовала себя, когда приходилось по заданию учителя разыгрывать какой-нибудь этюд, а на меня в этот момент все смотрели.

Но в "Жозефине" без этого не обойтись. Я медленно шла по парку, пытаясь представить, что именно должна была чувствовать девушка, которую я танцую, и как это можно лучше передать на сцене. Так, что бы вышло понятно и выразительно, но в тоже время не выглядело глупо. Другие прохожие, бегающие по парку дети отвлекали меня, я свернула в боковую аллею и присела на скамейку, пытаясь сосредоточиться, погрузиться во внутренний мир своей героини. Вот Жозефина сидит на лавочке перед своим домом, вот к ней подходит Бернар… Она не сразу замечает его, но потом оборачивается, как можно более естественно. Я чуть вздрогнула и повернула голову. Как её держать - вот так? Или лучше вот так? Я улыбнулась невидимому возлюбленному. А теперь сцена с цветком. Попробовав по-разному обрывать лепестки, я наконец выбрала позу, показавшуюся мне самой красивой. Надо будет ещё посоветоваться с Голосом, но, кажется, и так неплохо. А вот Жозефина замечает, что последний лепесток выпадет на "не любит". Я с искренним огорчением отбросила тонкий стебелёк. Нет, пожалуй, это движение лучше обозначить почётче, а то зритель может не понять. Вот так.

Бернар поднял цветок и оборвал лишний лепесточек. Жозефина порывисто обернулась к нему и улыбнулась, понимая, что это лёгкое плутовство, но и радуясь очередному знаку внимания от своего возлюбленного. Я легко вскочила со скамейки - и тут обнаружила, что аллея уже далеко не так безлюдна, как четверть часа назад. Пока я, увлёкшись, разыгрывала для себя сцену из спектакля, у меня появилось с десяток зрителей, молча глазевших на бесплатное представление.

Такого смущения я не испытывала, даже когда меня впервые застукали за танцем с Энрике. Я повернулась и быстро пошла прочь, щёки горели, спина занемела от направленных в неё взглядов. Ну, увлеклась! Представляю, что они все обо мне подумали. Добро бы дома или в театре, а то - в парке, в публичном месте!

Но когда смущение немного отпустило, я ощутила даже что-то вроде гордости, осознав, что ведь я проделала именно то, о чём мне говорил Энрике - забыла обо всём, увлёкшись игрой. Значит, и впрямь можно сделать что-то подобное на сцене… Попытка не пытка, я, может, и не смогу вжиться в образ до утраты собственной личности, но увлечься настолько, чтобы не отвлекаться на что-то постороннее, в том числе и на зрителей, мне вполне по силам. А трактовку образа Жозефины всё же надо обсудить с Голосом. Кем бы он ни был, так, как он, искусства не понимает никто.

Но переговорить с ним в тот же день, как я рассчитывала, у меня не получилось. Похоже, "ангел" занялся какими-то своими делами и ему стало не до меня. Во всяком случае, я так и не дождалась его появления, даже когда звала его. Но время терпело, тем более что и без него мне было чем заняться. Как-никак, меня ждал дебют в "Замке снов" в роли Лилии.

До представления оставалось два дня. На время даже Жозефина отодвинулась для меня на второй план, все силы и все мысли были посвящены предстоящему спектаклю. Я не так любила его, как "Зачарованный лес" или "Рождественскую сказку", ибо музыка "Замка" существенно уступала им, хотя её автором был всё тот же Файа. И всё же это один из лучших балетов и вообще в мире, и в нашей Опере, а для меня на этом представлении ещё и решался вопрос, удержусь ли я на балетном Олимпе. Один успех мог быть случайностью, значит, нужно показать себя достойной, и тогда меня признают. Странно было вспомнить, что когда-то я ненавидела балет. Теперь я не мыслила своей жизни без него. Мне хотелось всё большего, и я была полна решимости побороться за своё место в свете рампы.

В то утро я, как обычно опаздывая, бежала в театр. Передо мной было высокое крыльцо, я лихим наскоком вознамерилась взбежать вверх по его ступеням, даже поднялась на первые из них, и тут прямо передо мной словно из-под земли вырос некто, кого я даже толком не разглядела, но была вынуждена резко посторониться. При этом я оступилась, едва не упав, неловко наступила на носок, и большой палец ноги пронзила острая боль. Человек прошёл мимо, а я вынужденно остановилась, преодолевая болевой приступ. Вот незадача! Да ещё перед самой репетицией. Наконец боль чуть ослабла, и я захромала дальше. К счастью, опоздала я всего на минуту, так что на это даже не обратили внимания. Сеньоры Вийера на них нет.

Палец болел, но боль во время танца - обычное дело для людей нашей профессии, да и была она не очень сильной, так что репетицию я с грехом пополам вытянула. К счастью, прогон "Замка снов" с моим участием был накануне, иначе не знаю, что бы я там натанцевала. Вернувшись домой, я устроилась с книжкой и просидела до вечера, находясь в полной уверенности, что у меня просто небольшой ушиб, который скоро пройдёт. Но вечером, когда я встала, чтобы спуститься к ужину, нога заболела пуще прежнего. Я с трудом доковыляла до столовой, а потом с таким же трудом поднялась обратно. Оставалось только лечь спать, надеясь, что за ночь мне станет лучше.

Но за ночь стало не лучше, а хуже. Палец распух, больно было даже просто прикасаться к нему или ставить ногу на пол, а о том, чтобы встать на пуанты, не хотелось и думать. Кое-как я добралась до театра, но только для того, чтобы пожаловаться сеньору Флоресу, что заниматься я сегодня не в состоянии.

- А завтра? Вы сможете выйти на сцену?

- Не знаю. Надеюсь, что смогу…

- Обратитесь к врачу и дайте утром знать, как будете себя чувствовать. Желаю вам поскорее выздороветь.

Несмотря на вежливость, в голосе нашего балетмейстера чувствовалась плохо скрываемая досада. Я его вполне понимала, ведь я и сама была готова плакать от обиды на судьбу. Такое ответственное выступление - и на тебе. И добро бы травма была получена на занятии или репетиции - такое с танцовщиками встречается сплошь и рядом. Но вот так глупо оступиться на лестнице… К врачу я не пошла, слишком мне было больно идти далеко, а послать за ним у меня, как обычно, не хватило храбрости. Притащившись домой, я прилегла, стараясь поменьше тревожить больную ногу. Было ясно как день, что завтра я танцевать не смогу, но я всё же продолжала лелеять безрассудную надежду на чудо.

От огорчения мне даже не хотелось есть, но у ужину я всё-таки вышла. Кое-как спустившись и поднявшись обратно, я снова легла, и, кажется, задремала. Проснулась я вдруг, словно от толчка. В комнате уже давно было темно, и я не сразу поняла, что в ней есть ещё кто-то, кроме меня.

Почему-то я совсем не испугалась. Я попыталась приподняться, но стоило мне оторвать голову от подушки, как на меня вновь навалилась сонливость. Захотелось закрыть глаза и снова погрузиться в сон, но я упрямо держала их открытыми. Человек у двери некоторое время стоял неподвижно, словно чего-то ожидая, потом тёмный силуэт шевельнулся и приблизился к кровати.

- Не бойся, - сказал тихий голос. - Я не причиню тебе вреда.

- Я и не боюсь, - сонно пробормотала я.

Человек опустился на колени в ногах кровати, осторожно провёл рукой по моей лодыжке, откинул край одеяла. Ситуация была - провокационней некуда, но я и тут не забеспокоилась. Меня словно оглушило каким-то успокаивающим зельем, я утратила и осторожность, и здравомыслие. Сон накатывал волнами, я держалась исключительно на любопытстве, единственном чувстве, которое продолжала испытывать. Потом палец пронзила игла боли, чуть отогнавшей дрёму, хотя я и её почувствовала приглушённо.

- Так больно?

- Да.

Пальцам стало тепло, потом, наоборот, пришло ощущение лёгкого холодка. Что там делает человек, я не видела, но чувствовала прикосновение твердых сильных пальцев. Потом он откинулся назад и сел на пол. Некоторое время ничего не происходило, но когда я попыталась пошевелить пальцами ноги, то почувствовала, что весь носок странным образом онемел и стал каким-то громоздко-неуклюжим. Словно чужой, хотя мне всегда казалось бессмысленной фраза: "чувствовать своё тело как чужое". Теперь же я поняла, что она означает.

- Не шевелись, - человек снова наклонился к моей ноге. - Больно?

- Нет.

Я и в самом деле не чувствовала боли, я вообще ничего не чувствовала. Потом по ступне и своду стопы к нечувствительному носку пошёл жар, но не обжигающий, а скорее даже приятный. Часто забилось сердце, запульсировали вены. Человек с силой, так что я почувствовала даже сквозь онемение, нажал на палец, покрутил его и, видимо, удовлетворённый, легко поднялся на ноги.

- Теперь спи, - сказал он. - Завтра тебе будет хотеться есть, не противься этому желанию, лишнего веса не наберёшь. И танцуй свой спектакль.

- Я хотела поговорить с вами о Жозефине, - пробормотала я. - Но вы очень занятой человек, господин Ангел. Я так и не смогла застать вас дома.

Человек, уже повернувшийся к двери, остановился и посмотрел на меня.

- До чего же ты настырна, Анжела. Если хочешь, в ближайшее время мы встретимся и подробно поговорим на эту тему, только прошу тебя, не доставай меня своими разоблачениями и праведным возмущением.

- Не буду. А вы обещаете?

- Клянусь.

Как он уходил, я уже не увидела, провалившись в сон, как в яму.

* * *

Мой лекарь оказался прав: первое, что я почувствовала, проснувшись утром, оказался голод. Так зверски мне не хотелось есть со времён пребывания в балетном училище. Я встала с постели и остановилась, привлечённая отсутствием боли в ушибленном пальце. Я осмотрела его. Опухоль спала, нога выглядел совершенно как обычно, даже когда я встала на пальцы.

Я вприпрыжку сбежала вниз, находясь в состоянии полнейшего восторга. Обычно я проделываю упражнения до завтрака, но сейчас я была слишком голодна. Едва удержавшись от того, чтобы попросить добавки, я вернулась в свою комнату и приступила к экзерсису. Проделанный комплекс упражнений окончательно уверил меня, что с моей ногой всё в порядке.

В дверь постучали. Оказалось, что у дирекции не хватило терпения дождаться, пока я пришлю записку или приду сама. Я обрадовала посыльного известием, что нахожусь в превосходной форме, что и намерена подтвердить, явившись лично.

Было уже довольно поздно, но я всё ещё находилась на положении как бы больной, вернее, только что выздоровевшей, что давало некоторые поблажки. Поэтому никто и не подумал ругать меня за то, что я пришла с небольшим опозданием. Наоборот, сеньоры Флорес и Росси весьма обрадовались, спросили, точно ли я могу сегодня танцевать, а после обязательного урока отпустили домой отдыхать и набираться сил. По дороге я снова почувствовала приступ волчьего голода и, поняв, что дожить до обеда у меня просто не хватит сил, прямо на улице купила пирожок и горсть жареных каштанов. В этот день я постоянно что-нибудь жевала и даже прихватила пару бутербродов с собой в театр, предчувствуя, что во время спектакля они мне понадобятся. Идти же в служебный буфет я постеснялась, да и не хотелось давать пищу для кривотолков: вот, мол, Баррозо объедается, скоро совсем форму потеряет. Про меня и так уже поговаривали… разное. Я иногда случайно узнавала об очередном слухе, и каждый раз искренне удивлялась, как такое могло прийти кому-то в голову. Но опровергать их было бесполезно, и я каждый раз делала вид, будто ничего не замечаю.

Часов в пять пришёл очередной посыльный, наш инспектор, и опять поинтересовался, выйду ли я на сцену. Видать, дирекцию мучили изрядные сомнения на этот счёт, и их можно понять: ещё вчера я стонала и охала, а сегодня порхаю, как мотылёк. К их чести, они, кажется, не пришли к выводу, что я нарочно придумала эту травму, чтобы набить себе цену, чем, случалось, грешили иные балерины.

Меня и саму охватывало всё большее нетерпение, так что в Оперу я явилась часа за два до начала спектакля. Заперлась в гримёрной и проделала для самой себя некоторые па, в которых была не совсем уверена. Но всё получалось вполне прилично, так что я занялась переодеванием, то и дело поглядывая на часы. Насколько я трусила перед "Зачарованным лесом", настолько же нетерпеливо предвкушала "Замок снов".

- Анжела, - сказал вдруг Голос совсем рядом.

Я быстро подняла голову. Я одновременно ждала и не ждала его, будучи уверена, что он появится позже.

- Да? - сказала я.

- Анжела, если ты хочешь, мы можем встретиться сегодня после спектакля и отпраздновать его вдвоём, - в Голосе мне почудилась лёгкое сомнение, словно он и сам не был уверен в том, что предлагал мне.

- Прекрасная мысль.

- В подземелье, - уточнил он. - Не боишься?

Сердце забилось радостным предвкушением. Зал, прозрачные колонны, и мой танец с человеком в маске… Неужели мне всё это не приснилось?

- Ни капельки!

- Хорошо, - прошелестело у меня над ухом и смолкло.

При всём своём нетерпении, я всё-таки изрядно волновалась, так что мне даже пришлось заставить себя присесть и немного успокоиться перед выходом на сцену, чтобы не испортить танец. И вот я вышла… Не сказать, чтобы я танцевала идеально. Что-то получалось лучше, что-то хуже, но зрителям нравилось, они то и дело аплодировали мне. Я старалась запоминать неудавшиеся куски, чтобы потом попытаться их исправить, но в целом была довольна собой. Нога меня совершенно не беспокоила весь спектакль, только в самом конце повреждённый палец начал немного ныть. Но это вполне можно было перетерпеть, а потом опустился занавес, и грянула овация. Я выходила на поклоны, ловя в общем шуме выкрики "Баррозо! Баррозо!" После "Зачарованного леса" моё имя, кажется, тоже кричали, но тогда я была слишком взволнована, чтобы насладиться своим триумфом.

За сценой солистов, как обычно, ждали. Меня окружили не настолько плотной толпой, как исполнителей главных ролей, но вполне достаточной, чтобы почувствовать неудобство и смущение. Все эти импозантные, посверкивающие бриллиантовыми запонками и булавками в галстуках мужчины наперебой говорили комплименты, норовили завладеть моей рукой, приглашали отпраздновать мой успех. Я, как могла, отнекивалась, мне отвечали, что возражения не принимаются, что я просто обязана порадовать своих искренних поклонников, и всё прочее в том же духе. Спасение пришло неожиданно. Пытаясь пробиться к своей гримёрной, я заметила стоящего в стороне Андреса с букетом чайных роз.

- О, сеньор ди Ногара! Не окажете ли вы любезность проводить меня?

Почитатели моего таланта обернулись и разочарованно расступились. Я приняла букет, оперлась на руку Андреса, и толпа вокруг тут же начала рассеиваться. Любители развлечься поняли, что ловить тут больше нечего, хотя по дороге к моей двери мне пришлось ещё несколько раз ответить на поздравления.

- Благодарю вас, - сказала я, останавливаясь перед дверью и снимая руку с его локтя.

- Не за что, сеньорита. Боюсь, мои слова прозвучат банально, особенно после всех поздравлений, но вы действительно прекрасно танцевали.

- Спасибо, Андрес. Мне приятно услышать это от вас.

- А мне приятно это вам сказать. Я подожду вас внизу?

- Внизу? - я непонимающе посмотрела на него, и лишь секундой спустя до меня дошло. Он, как и все остальные, счёл, что я отдала предпочтение ему, и теперь ждёт вполне естественного продолжения. Да, не слишком красиво получилось.

- Андрес, - тщательно подбирая слова, сказала я. - Вы меня извините, но я действительно очень устала. Я буду рада встретиться с вами в любое время, но не сегодня.

Назад Дальше