- Сарина, - как можно мягче начала я, - Улла еще ребенок. Она столько лет провела в приюте, не видя нормально жизни. День за днем под жестким надзором. Почти как в тюрьме. А теперь ты хочешь запереть ее в замке? Ваш замок, несомненно, великолепен, но он никогда не станет ей домом. По крайней мере, если ты насильно будешь держать ее в нем. Улле нужны друзья. Настоящие, живые, способные любить и сострадать. Улла должна научиться жить среди людей, а не наблюдать, как живут другие.
Я поняла, что переборщила, когда взгляд снежной стал почти испуганным и удивленным. Она походила взад - вперед и снова посмотрела на меня.
- Слово в слово, - передернула она плечами.
Мои брови чуть приподнялись, но спросить не решилась, впрочем, Сарин сама решила объясниться:
- Когда ты сказала, что: "Улла должна научиться жить среди людей, а не наблюдать, как живут другие", я вспомнила, как о том же ругались наши с Иллиной родители. До совершеннолетия, а у ведьм оно наступает в двадцать пять, нас с сестрой обучали на дому. Нам не позволяли гулять без присмотра и не разрешали дружить с соседскими детьми. Мама была убеждена, что дружба с ними испортить нас. Папа был светлым магом. Видимо, от него Эмиль получил свой слабенький дар. Папа, он всегда был мягче. Он говорил, что ведьмам нельзя быть отчужденными, им нужно научиться жить среди людей, тогда их не будут бояться и ненавидеть. Из‑за этого они часто ссорились, но на стороне мамы всегда была бабушка и другие ведьмы, а на стороне папы только мы с сестрой.
Сарина подошла к постели и наклонилась так, что наши носы оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.
- Кто ты? - спросила она, а ее ледяные глаза засветились.
В комнате ощутимо похолодало.
- Рита, - поежилась я, испытывая невероятно сильное давление жуткого светящегося взгляда.
- Почему ты заставляешь меня вспоминать это? - прошипела Сарин, и воздух вокруг нее заскрежетал от мороза.
- Я не…, - замотала головой.
- Уверена?
На секунду бледное лицо превратилось в ледяную маску. Не фарфоровою, а белую венецианскую с живыми морозными узорами. Я заглянула в ее прорези, и с ужасом увидела то, что скрывала под собой человеческая форма. Не человек и не ведьма. Сквозь прорези ледяной маски на меня в упор смотрела ожившая стихия.
- Да, - медленно кивнула я, и нервно проглотила слюну, но подавилась и зашлась кашлем.
Старшая отстранилась так же быстро, как и приблизилась.
- Хорошо, - паром выдохнула Сарин, и взмахом руки, а точнее порывом ледяного ветра, настежь открыв дверь, вышла в коридор, но не ушла, а развернулась и еще раз внимательно на меня посмотрела, после чего таинственно обронила: - Я подумаю.
Сразу после ее ухода, вошел Ирон, - под дверями он, что ли караулил, - и сострадательно поинтересовался:
- Ты как?
- Мне нужно поспать, - выдохнула я устало, - И поесть. И даже не знаю, что больше.
- Твердую пищу тебе еще нельзя.
Маг присел на край постели. Взял со стола поднос и положил его мне на колени. На поднос поставил белый фарфоровый горшочек с ручками, из правой ручки вытащил скрученную в трубочку салфетку и положил рядом, а на нее водрузил маленькую душистую булочку, которую достал из кармана халата. На мой вопросительный взгляд коротко ответил:
- Бульон. Куриный, - и пояснил, - Улла специально для тебя готовила.
Я сняла крышку с горшочка и восхитилась изысканностью казалось - бы незамысловатого блюда. Нежно - золотистый с добавлением душистых трав, ароматный бульон заставил меня неприлично громко проглотить вмиг набежавшую слюну.
- А - а? - несколько раз сжала я правую руку, растеряв свой словарный запас, - Чем?
Ирон охнул и захлопал по карманам. Ложка нашлась в правом, и Ирон с облегчением вложил ее в мою руку.
- М - м, - замычала я, блаженно зажмурившись.
- Я им еще не сказал, - смущенно пробормотал маг.
- И правильно сделал, - ополовинив горшочек, кивнула я. Отложила ложку. Взяла еще горячую почти невесомую булочку. Подавила дикое желание тут же, сразу, запихать ее в рот целиком, разломила. Вдохнула аромат свежей выпечки и поняла, что этим я точно не наемся, но Ирон прав, к твердой пище мой желудок еще не готов, и безжалостно макнула дышащую жаром половинку в бульон.
- Но Тень, - между бровями мага пролегла глубокая морщина, - он знает, что ты проснулась. На кухне он сказал Улле, что все еще чувствует тебя. Что это значит?
От неожиданности я подавилась и сердито взглянула на него, но Ирон взгляду не поддался.
- Хорошо, - вздохнула я и отодвинула поднос, - Я расскажу тебе. Но сначала посплю.
Недовольно засопев, Ирон забрал поднос, и, пожелав приятных сновидений, вышел. Я вздохнула. Положила голову на подушку, подтянула одеяло и еще раз вздохнула. Но только я закрыла глаза, как провалилась в сон.
* * *
Прежде чем начать осознавать, где я и куда иду, я некоторое время еще свободно плыла по реке сновидений, ловя и отпуская обрывки снов, наслаждаясь забытьём и просто отдыхая. После чего оказалась в одном из мрачных коридоров Сумрачного замка, и шла я по направлению к драконьему крылу, как мысленно окрестила ту часть замка. Экскурсия почти ее не зацепила, не считая рабочего кабинета и коридора, но шла я не туда, а куда‑то дальше, и так уверенно, словно меня за руку вели. Я прошла мимо драконьего коридора, прошла некоторое неопределенное расстояние и подошла к сплошной стене с изображенной на ней тускло фосфоресцирующей пентаграммой в человеческий рост, но не остановилась, а прошла насквозь. За стеной коридор продолжился и привел меня к боковому коридору и лестнице ведущей куда‑то наверх. Не позволив осмотреться и сбиться с пути, меня потянули наверх. Так я оказалась в весьма просторной круглой зале с пентаграммой на полу. У стен по периметру высились тяжелые закрытые стеллажи с книгами. Напротив входа горел камин. Перед камином стоял большой с - образный стол, на котором громоздились стойки с колбами, подставки с кристаллами, деревянные ящики, ящички, мешочки, узелки, конверты, стопки книг, бумаг и свитков. Тем не менее, чувствовалось, что это безобразие как‑то систематизировано, так как мужчина, сидящий за столом в тяжелом кресле с высокой спинкой, не глядя брал то, что ему нужно и сыпал это в большую колбу, после чего записывал, видимо, результат.
Встав позади кресла слева, понаблюдав за манипуляциями с колбами, и, дождавшись момента, когда мужчина закончит писать, я озвучила свое присутствие громким:
- Кхым!
Мужчина замер, повернул голову, и я с ужасом поняла, что вместо человека в кресле сидит тень. Я отшатнулась, но натолкнулась на стол, где тут же что‑то жалобно звякнуло. Замерла, испуганно вытаращившись на черную фигуру в черном выцветшем балахоне с глубоким капюшоном, который медленно сполз с головы тени, когда та повернулась ко мне.
- Уже здесь, - произнесла тень чуть хрипловатым мужским голосом, - Быстро.
- Т - ты кто? - выдавила я из себя.
Тень пожал плечами.
- Лик. Так ты меня называешь.
- Н - нет. Н - е может быть. Ты не… Не, - затрясла я головой.
- Не? - приподнял брови этот, по правде говоря, жуткий тип, - Тогда кто я?
- Н - не знаю, - вжалась я в стол, когда тень встал с кресла и приблизился вплотную, но когда он это сделал, я вдруг отчетливо поняла - это Лик. Совсем другой, отчужденный и холодный, но тоже Безликий.
- Подсказать?
Руки тени уперлись в край стола за моей спиной, заключив меня в капкан. Сердце испуганно затрепыхалось. "Но раз он тоже Безликий, стоит ли мне так бояться?" Я сделала пару глубоких вдохов и без дрожи выдохнула ему прямо в лицо:
- Давай.
Мужские губы изогнулись в коварной улыбке. Кстати красивые губы, не тонкие и не пухлые, хорошо очерченные, хотя черные, как и все остальное.
- Я есть у каждого темного, - наклонился он к моему лицу, и холодное дыхание коснулось кожи, - но не каждый темный способен подчинить меня. Кто я?
- Ты тьма, - дернулась я в сторону, но Тень схватил за плечо и дернул на себя.
- Угадала, - дыхнул он мне в сгиб шеи, и меня вдруг затрясло. От холода. Даже зубы застучали, так сильно мне стало холодно.
Заметив мою дрожь, темный Безликий нахмурился:
- Что с тобой?
- Н - не знаю, - обняла я себя за плечи, - Х - холодно. О - очень.
- К камину! - без предупреждения рявкнул Темный, - Бегом!
Я вздрогнула и побежала. Спорить с таким Ликом не хотелось совсем. К тому же, я действительно замерзла. У камина сразу стало теплее, но не так чтобы очень, хотя огонь в очаге пылал вовсю. Темный подошел ко мне со спины и накинул на плечи плед.
- Сюда мало кто заходит, поэтому тепла здесь мало.
- Но почему я раньше этого не чувствовала? - кутаясь в плед и недружелюбно клацая зубами на Темного.
Мужчина нахмурился.
- Прости, скорей всего это я лишил тебя тепла. Холодно, знаешь ли.
- Не понимаю, - высунула я нос из‑под пледа, - Ты, что, хладнокровный, как рептилия? Зачем тебе мое тепло?
Темный подошел к столу, вытащил из‑под него еще одну скамеечку, принес ее к камину и сел напротив.
- Без твоего тепла, Рита, у меня бы не было даже этого, - качнул он головой в сторону пылающего, но слабо греющего очага, - Я собирал его с той минуты, как мы встретили тебя.
Я удивленно приподняла брови.
- Ты оказалась очень щедра на тепло, - скупо, но искренне улыбнулся Темный, - поэтому я и смог привести тебя сюда.
- А раньше?
- Раньше здесь была только тьма. Тьма и холод.
- А Лик, он знает о тебе?
- Конечно, - кивнул мужчина, - Он один из немногих темных, кто смог обуздать свою тьму.
- Но, где он сейчас?
- Бодрствует.
- Оу! - выдохнула я и часто заморгала.
- Он же не может спать постоянно, - насмешливо развел руками Темный.
- Ну, да. Но, как же?…
- В отличие от него я не сплю и не бодрствую.
Темный замолчал, прислушавшись к чему‑то, поморщился и попросил:
- Не отходи от огня.
Встал и пошел к стеллажам. Створки нужного шкафа услужливо открылись, и с полки слетела толстая книга в кожаном переплете. Темный протянул руку, и книга медленно спланировала вниз, самостоятельно распахиваясь и шурша страницами. Найдя искомое, темный подошел к столу, положил книгу, и, водя пальцем по странице, четкими отработанными до автоматизма движениями достал нужные ингредиенты, и, где по миллилитру, где по щепотке, отмерил требуемое количество, все остальное так же быстро разложил по местам. Затем взял чистую колбу, налил в нее прозрачную жидкость, и, без какой либо последовательности, смешал в ней все ингредиенты, в результате получил слабо светящийся оранжевый раствор. Судя по поджатым губам и неприкрытому недовольству, получилось что‑то не то. Темный перечитал рецепт, раздраженно тряхнул головой и внимательно изучил все ингредиенты: щупая, нюхая и даже кладя в рот. Какая‑то травка Темному не понравилась, и он метко швырнул мешочек в огонь. Я удивленно проследила за полетом ингредиента и озадаченно приподняла брови.
- Испортилась, - ответил на мой обескураженный взгляд Темный, - Горчить начала.
- Но мы же во сне?! - вытаращилась я на мужчину.
- Это его воспоминание, - легко пожал плечами темный, - я лишь напоминаю, что нужно исправить.
- Удобно, - неуверенно произнесла я, - И часто вы так?
- Раньше постоянно, - ностальгически вздохнул темный, но вспомнил что‑то неприятное и нахмурился: - Потом он начал забывать себя, и мне пришлось закрыться здесь, чтобы распад не коснулся хотя бы магических знаний. Я защитил их, но и сам оказался заперт здесь на долгие годы.
- А сейчас?
- Сейчас, благодаря тебе, я свободен, и мы начали заново вспоминать, как это - работать вместе.
Темный закрыл ящичек шкафчика и снова открыл. Засунул туда руку, но нахмурился и заглянул внутрь. Ругнулся, но так, чтобы я не услышала, и вытащил из ящичка живое зеленое растение с землей на корнях, которая естественно начала падать прямо на стол, а точнее на какие‑то записи и заметки. Темный зашипел и отдернул руку в сторону, чтобы не запачкать стол окончательно.
Я захихикала, чем привлекла внимание рассерженной тени.
- Смешно? - с досадой спросил он.
- Немного, - извиняющимся тоном ответила я и улыбнулась.
Темный наклонил голову и пристально посмотрел на меня, сощурив черные глаза, от чего возникло неприятное чувство, что он меня изучает и делает пометки. Про себя, конечно, но все же. От этого его внимания, я заерзала. Тень же хмыкнул, и, положив растение на разделочную доску, которая так же присутствовала на его столе, отделил стебель от корня, который по знакомой траектории тут же полетел в камин. Я отшатнулась, и, зажмурившись, затрясла головой. Сдавленный смешок темного, подсказал, что сделал он это специально, и теперь вовсю наслаждается полученным эффектом.
Открыв глаза, я еще раз тряхнула головой, но уже раздраженно, так как увидела, что пол абсолютно чист. Сердито поджав губы, я сухо уточнила:
- А это нормально, что ты тут хозяйничаешь?
- Нет, - коротко ответил Темный.
Я озадаченно высунула голову из пледа.
- Как это?
Темный не ответил. Он взял колбу с оранжевым раствором и осторожно с ножа ссыпал в него мелконарезанную сухую зелень. Раствор забурлил и поменял цвет на прозрачный желтый.
- Готово, - удовлетворенно кивнул Темный, и, поискав что‑то в ящиках, достал и перелил содержимое колбы в изящную серебряную чашку на блюдце, которую преподнесли мне и в полу приказном тоне велели: - Пей.
- З - зачем? - втянула я голову в плечи и пледом прикрыла рот.
- Пей. Это укрепляющее.
- Может, я как‑нибудь сама… укреплюсь. А?
- Если бы, - раздраженно тряхнул он головой, - Пей.
И Темный сунул мне чашку под нос, полностью игнорируя мое разумное нежелание дегустировать сей шедевр.
- Я не пью неизвестные мне жидкости, - попыталась я отвертеться от сомнительного удовольствия стать первой жертвой укрепляющего средства. Не понятно же, что оно там укрепляет или закрепляет, но пить мне его не хотелось. Честно сказать, пугают меня самовскипающие меняющие цвет растворы. Тем более зелье готовил не Ирон и не Роди, а сам Темный, можно сказать тьма во плоти.
- Рита, девочка, - тяжело вздохнул Темный, - сейчас я скажу тебе страшную правду: ты представления не имеешь, какие жидкости и в каких количествах тебе пришлось пить, пока ты бревном валялась из‑за магического истощения. Хочешь повторить?
Я затравленно глянула на безмятежную гладь зелья, потом на Темного.
- А, что со мной будет?
- Ничего. Пей.
Горестно вздохнув, я вытянула руку из‑под пледа, взяла чашку и неуверенно отпила из нее. Вкус у зелья был специфический, не то, чтобы неприятный, скорее терпкий с кисловатым послевкусием, он напомнил мне вкус сушеной корки граната и свежего имбиря.
- Выпила? - Темный терпеливо дождался пока я не выпью все до последней капли, держа блюдце на весу, и невозмутимо забрал пустую чашку, к тому же похвалив: - Молодец.
Отойдя к столу, чтобы убрать чашку с блюдцем, Темный вдруг менторским тоном спросил:
- Вкус запомнила?
Я кивнула и пожала плечами:
- Похож на корку граната и корень имбиря.
- Запах, - потребовал темный.
- Д - да, никакого…. Вроде.
- А теперь запомни - это яд.
Моя челюсть с грохотом упала на пол.
- К‑как яд? - пискляво выдавила я.
- Яд, которым тебя отравили.
- Т - ты…, - испуганно схватилась я за горло.
Боже, я выпила яд! Что со мной будет?!
- Успокойся, - все также невозмутимо прошествовал к своей скамье Темный, - он не подействует.
Мое сдавленное спазмом горло выдало крайне противный писклявый звук:
- П - почему?
- Потому что, прежде чем тебе его дать, - усмехнулся Темный, - я его обезвредил. На дно чашки нанесен антидот.
- З - зачем Л - лику делать яд? - в ужасе уставилась я на мужчину.
- Лику? - Темный удивленно вскинул брови, - Причем тут Лик?
- Но… но зелье…в колбе, - продолжая запинаться, промямлила я.
- Ах, ты про Его зелье! - дошло до Темного, - Нет - нет, он готовил обычный настой от изжоги. Я налил тебе из Своей колбы.
- Т - ты меня пугаешь.
Темный откинул балахон назад, чтобы расположиться на скамье так, чтобы расставить ноги, положить на колени локти, а на сложенные друг на друга кисти рук упереть подбородок.
- Теперь поговорим. Во - первых, по поводу твоего вопроса: нормально ли, что я здесь хозяйничаю, я уже ответил - нет, это ненормально. Тьма в тех, кого в этом мире называют темными, редко обретает форму, а уж тем более личность. Не то, чтобы это невозможно, но ни один истинный темный не позволит своей тьме стать настолько самостоятельной.
- Почему? - нахмурилась я, - Ты же помогаешь Лику. Ты сохранил его знания.
- Я и Лик редкое исключение из правил. К тому же пришли мы к этому не сразу. Тьма обрётшая форму, и, не дай Темный, разум, начинает менять своего носителя.
Я заинтересованно высунулась из своего пледа.
- Как менять?
- Поначалу только характер. Но чем самостоятельнее и сильнее становится тьма, тем вероятнее, что изменится и внешность. И, да, не в лучшую сторону. Думаю, проще будет объяснить тебе на примере твоей собственной крайне своевольной тьмы.
- Так во мне все‑таки есть тьма?! - выдохнула я.
- Есть, - кивнул Темный, - Но не пугайся, это всего лишь небольшой клок тьмы, который принимает на себя каждый пришедший в этот мир призванный.
- Потому, что мы плохие?
- Потому, что все подобные сделки заключаются только через Тьму, а она предпочитает быть уверенной, что призванный не передумает, и выполнит свое предназначение. Можно сказать, это ее метка, подпись, позволяющая ей контролировать всех призванных.
- И, что она делает?
Темный едва заметно поморщился, но ответил:
- Если все идет, как задумано - ничего. Если же призванный начинает сомневаться, тьма подталкивает его в нужном направлении. Но если призванный решит сопротивляться, тьма может взять контроль над его разумом и закончить миссию за него.
Мое лицо ощутимо вытянулось. Темный пошоркал ногами, после чего уточнил:
- Ты ведь хочешь знать о темных?
- Да - да. Продолжай. Я просто…Я…, - выдохнула и честно призналась, - Короче я в шоке, но ты рассказывай, я хочу знать.
- Это хорошо. Знания тебе пригодятся.
- Даже не сомневаюсь. Так, что насчет моей тьмы? Она уже контролирует меня?
Темный закусил нижнюю губу, затрясся, но не выдержал и расхохотался в голос.
- Не знаю, можно ли назвать это контролем. Ты сама‑то какие‑нибудь изменения в себе чувствуешь?
Я задумалась, припоминая, какие изменения претерпел мой характер с момента моего появления в этой жуткой сказке.
- Ну - у, - пожала я плечами, - даже не знаю, - и начала перечислять: - Я стала страшно любопытной. Постоянно попадаю в какие‑то нелепые ситуации. Активно гуляю по ночам. Часто рискую жизнью. Спасаю совершенно незнакомых мне людей. Везде чувствую себя, как дома. Меня постоянно тянет влезть в какие‑нибудь неприятности, а если не тянет, то хочется, как бы тебе сказать… м - м-м.
Я замолкла, пытаясь сформулировать, что же мне так хочется, и Темный подсказал: