Теперь, когда Фаран насытился, он почувствовал себя так, как тот, кто после убийства, совершенного в кровавом угаре, возвращается к свету дня, и воображает, будто глаза всех вокруг с осуждением смотрят на него. Он вытер лицо перчаткой: на коже остались пятна крови Жнеца. Странная щепетильность заставила его спрятать труп в один из боковых коридоров, и только потом позвать оставшихся двоих. Когда они пришли, он заметил, что Голон отвел глаза.
Трое пошли дальше, и шли день или два. Затем Голон опять вытащил маленькую жемчужину. и махнул ей в воздухе: опять она потянулась сначала в одном направлении, потом в другом, однако на этот раз жемчужина остановилась не в апогее, а застыла на полпути.
Фаран вопросительно поглядел на него.
- Две вещи, - сказал Голон. - Во-первых, Зуб Дракона приблизился: Таласса, Жрец и молодой Иллгилл настигают нас; скоро перегонят. Но, во-вторых, второй магической объект тоже недалеко.
- Ты можешь определить, что это такое?
- Только очень древний артефакт или демон могут заставить гемму вести себя так.
Как раз в это мгновение последний выживший легионер, посланный на разведку, позвал их, и они поторопились к нему. Солдат стоял у входа в большой наклонный туннель, уходивший в сторону от главного пути. За долгие годы перед входом образовался целый холм из битых камней, солдат забрался на него и смотрел внутрь. Факел в его руке освещал начало длинной шахты, конец которой терялся в темноте.
Голон опять достал гемму. На этот раз гемма чуть не вырвалась из его руки, потянув его в шахту.
- Пошли, - скомандовал Фаран и первым начал взбираться по заваленному камнями проходу, оставив Барьер Айкена за собой.
Они карабкались не меньше четверти мили. Потом, внезапно, перед ними и по обеим сторонам открылось пустое пространство. Фаран огляделся и увидел, что они находятся в обширном помещении; прямо перед ними оно заканчивалось утесом, усеянным грубо вырезанными террасами: древние выработки, обнаженный камень усеивали оранжевые пятна, быть может минералы, которые добывали здесь. На полу валялись ржавые металлические плиты, упавшие сверху после какой-то давней катастрофы. Они осторожно пробрались по лабиринту из острых обломков и вышли с другой стороны, у подножия утеса. Террасы шахтеров уходили далеко вверх и терялись в темноте: их конец не видели даже острые глаза Фарана.
Фаран жестом потребовал от Голона свет, и волшебник сотворил шарик синего пламени, который много недель назад освещал подземный мир Палисад. В его призрачном свете они увидели множество галерей, идущих наверх, каждая длиной не менее тысячи футов: как если бы они стояли у подножия пустой горы.
- Что это за место? - спросил Фаран у волшебника.
- Сир, я не слишком хорошо знаю северные земли, но в Тире Ганде я читал о месте, где в древние времена боги заставляли своих рабов-людей работать в недрах земли. Похоже, это оно.
- У него есть имя?
- Да, Черные Копи под Холмами Дьюрина.
Фаран взглянул в темноту: далеко от них, на севере, больше чем в тысяче футов вверх и милю вдаль, на пределе даже его зрения, он увидел вход в другой туннель, пробитый в склоне утеса.
- Покажи мне, где находится Искьярд, - приказал он Голону. Волшебник опять порылся в маленьком кошельке, висевшем на поясе, вынул все ту же маленькую пурпурную гемму и поднял ее вверх. Она покачалась туда и сюда на кожаном шнурке, плавая в невидимых потоках магии, привлекаемая сильным источником неподалеку, а также более далеким, магией затерянного города Искьярда. Волшебник закрыл глаза, сосредоточился и настроился на небольшие колебания геммы.
- Зуб Дракона и Бронзовый Воин позади нас, но Теневой Жезл и Искьярд лежат там. - Он вытянул руку направо, где огромный камень, упавший сверху, разбился на куски и засыпал стену пещеры кучей щебня.
- Насколько далеко Искьярд? - спросил Фаран.
- Поток не слишком силен. До города еще несколько дней ходьбы. - Голон открыл глаза и уставился на груду булыжников. - Здесь не пройти. Надо найти другую дорогу на поверхность.
Фаран посмотрел на огромный свод над древними выработками и далекое отверстие наверху. Где-то там дневной свет и все случайности, которые он может принести такому как он. Но засыпанный туннель означал, что есть только один способ выбраться отсюда. - Значит вверх, - сказал он, жестом приказывая последнему выжившему Жнецу прокладывать дорогу.
Они начали карабкаться, медленно, зигзагом, поднимаясь на одну террасу за другой, синий шар неземного света указывал путь. Сто футов, потом еще двести, и еще тысяча, пока они не достигли самого высокого уровня, откуда вход в пещеру казался не больше, чем темное пятно в вечной мгле, царившей внизу. Она стояли на самой высокой и широкой террасе, усеянной булыжниками. В стене утеса было вырезано квадратное отверстие. Еще один жест Фарана, и Голон послал синий шар света внутрь: высветился длинный извилистый коридор. Фаран кивнул, и Жнец, тяжело шагая, опять пошел первым, Фаран - за ним.
Он сразу заметил, что стены коридора были сглажены много лет назад и очень походили на стены туннелей в Тралле. И здесь были маленькие альковы, наполненные кусками желтых костей. Фаран остановился и проверил их: да, остатки человеческих скелетов.
Ему нужно больше людей. Впереди Искьярд, со всеми своими опасностями. У трех людей, даже таких могущественных, как они, мало шансов уцелеть. Разве сам Маризиан не убежал от ужасов этого города? И у него есть магия, такая магия, которая может поднять целую армию. Этот артефакт исцелил самого Исса на Сияющей Равнине. Черная Чаша: ее магии достаточно, чтобы пробудить обычного человека от первого сна смерти. Но даже у такой магии есть пределы: разрозненные куски не поднимешь.
Впереди показалась широкая каменная лестница, ее ступеньки вели наверх. Они взобрались по ней и оказались на еще одном ярусе все той же огромной пещеры, Но теперь они были под самым потолком, за краем утеса зияла головокружительная пропасть. По краю скальной полки бежала дорога влево и вправо. Левый конец заканчивался металлической подставкой, которая нависала над пустотой; под ней лежало больше тысячи футов темноты.
Однако справа дорога заканчивалась еще одним отверстием в каменной стене пещеры. Единственная дорога. И воздух был каким-то другим. Он не был густым, с запахом металла, как внизу, но более свежим, с намеком на ветер. Они были совсем близко к поверхности. И опять, Фаран жестом приказал Жнецу идти вперед. Они вошли в темный проход, синий магический свет отбрасывал длинные тени перед ними. Ветер подул в лицо и осыпал их ноги песком, таким тонким, что казался жидким.
Сначала проход слегка поднимался, потом, на развилке, резко повернул влево, путь направо заканчивался очередным отверстием, из которого были видны утес и пропасть. Здесь Жнец внезапно остановился и подозвал к себе Фарана и Голона.
Он стоял перед оштукатуренной деревянной перегородкой, полностью перекрывавшей проход направо от развилки. В самом центре барьера смутно виднелась вырезанная руна.
Голон шагнул вперед и в магическом синим свете внимательно осмотрел руну. Потом потянулся и дрожащей рукой счистил толстый слой пыли, собравшейся в бороздках знака, потом немедленно отдернул руку, как если бы коснулся змеи.
- Что это? - спросил Фаран.
- Руна демона. - В голосе Голона послышалось легкое возбуждение. - Это та самая магия, которую обнаружила жемчужина.
- Что за демон? - опять спросил Фаран.
Но Голон не ответил прямо. Он закрыл глаза, брови наморщились, по лбу побежали струйки пота. Какое-то время он молчал, потом глубоко вдохнул воздух, открыл глаза и, вероятно довольный, что память его не подвела, с веселым блеском во взгляде повернулся к Фарану. - Хдар, демон чумы - он здесь, живой.
Жнец отступил назад, в ужасе от его слов, его взгляд метался направо и налево, пытаясь что-то увидеть в глубина прохода.
Голон только засмеялся, увидев страх воина. - Сейчас он там, запечатан за этой руной. - Он повернулся к Фарану. - Вы помните, господин? Хдар - тот самый демон, которого я вызвал к воротам Нуша на берегах Сухой Реки.
Фаран немедленно вспомнил ту сцену. Это было семь лет назад, когда легионы шли из Тире Ганда. Город, который стоял на дороге и отказывался сдаться. Бравада жителей дорого обошлась им самим. В тот день Фаран отвел армию за линию низких холмов, подальше от того, кого собирался призвать Голон. Волшебник остался один на каменистом берегу реки, текущей перед городом. Возможно люди Нуша очень удивлялись, что может сделать один человек, сидевший скрестив ноги у самой воды, положив ладони на колени и глядя в небеса. Но какой-то суеверный страх должен был охватить их, потому что ни один из них не решился на вылазку.
Голон работал всю ночь, и никто из армии Фарана, живой или мертвый, не осмеливался выглянуть из-за холмов и посмотреть на волшебника и обреченный город. Они видели только пурпурные вспышки молний на горизонте, бившие с безоблачного неба. С первыми лучами рассвета Голон вернулся, усталый и истощенный.
Из своего занавешенного катафалка Фаран отдал приказ, и заревели костяные рога. Средства осады потащили вперед, к линии холмов, а барабаны армии стали выбивать торжественный марш.
Но в Нуше некому было слушать ни барабаны, ни рога. На бастионах города остались только недвижимые мертвецы. Солдаты закинули осадные лестницы на стены и без сопротивления взобрались на них. Только кучка жителей была еще жива, но и они очень быстро умерли. Легионы пошли дальше на запад, оставив за собой пустой и брошенный город.
Фаран тяжело кивнул, оторвавшись от приятных воспоминаний. - Люди того города не дожили до рассвета. Но что делает этот знак здесь, где никто не живет уже десять тысяч лет?
Голон наморщил высокий лысый лоб. - Боги пришли со звезд, где до сих пор живут демоны. Когда-то демоны были рабами богов. И боги заставляли их работать в нашем мире, со всеми вытекающими из этого преимуществами и недостатками. И Хдара тоже. Может ли быть более могущественный враг, чем он, который одним выдохом может убить армию в сто тысяч человек? Тем не менее однажды освобожденного демона невозможно запереть опять, так что Хдар слонялся по миру убивая всех, кого не повстречал, пока не попал в это место: его жертвы и он лежат за этой дверью.
- Неужели он еще жив? У каждого заклинания есть время действия, не так ли? Он не может прожить так долго!
Голон покачал головой. - Иногда призванный демон живет в телах своих жертв. Он живет в спорах болезни, и как пух одуванчика ждет ветра, чтобы взлететь в воздух, так и демон ждет следующего вздоха, чтобы унестись в мир и убить всех, кто его вдохнет.
Какое-то время Фаран размышлял: Если Голон прав, то внутри запечатаны сохранившиеся тела, хотя и смертельные опасные для других смертных. Возможно у них есть достаточно целых суставов, и их можно использовать, как он использовал тех, кто был похоронен в катакомбах под Траллом, когда впервые прибыл в город. План действий созрел в его уме.
Он порылся внутри плаща, вынул Черную Чашу и в заглянул в ее непостижимую глубину. Такая маленькая, едва больше ладони, и тем не менее, когда он глядел внутрь, лишенная света область казалась больше, чем даже горная выработка, через которую они только что прошли. Как может бесконечность поместиться в таком маленьком предмете?
Тем не менее из нее выйдет последний легион, последний перед тем, как Исс спустится со звезд и начнет командовать своими армиями. Чаша поднимет достаточно воинов, чтобы уничтожить последних защитников света.
Фаран передал Чашу Голону и повернулся к Жнецу. - Завяжи рот и нос своей маски, потом сломай дверь, - приказал он. Человек не ответил: выражение его лица не было видно под маской-черепом, но он, конечно, слышал каждое слово из их разговора, и невольно отступил назад от двери после первых же слов Голона. Он остался последним из армии Фарана, но принимал свою судьбу без жалоб, как и остальные двадцать тысяч. Жнец оторвал кусок материи от своего плаща и повязал его вокруг ротового и носового отверстия маски, потом поднял бронзовую палицу и повернул ее так, чтобы один из ее твердых шипов ударил в дверь под правильным углом.
- Повелитель, - запротестовал было Голон, но Фаран остановил его, презрительно отмахнувшись.
- Закрой нос, если хочешь остаться в живых.
- Повязки не хватит, Хдар слишком силен…
- Заткнись! - с такой силой проорал Фаран, что эхо пошло гулять по всему огромному подземелью за ними. - Почему я должен заботиться о живых? О тех, чьи души принадлежат им самим, а не Лорду Иссу? Ты никто, и превратишься в ничто в Последний День! А теперь давай отсюда и исполняй приказ.
Голон поспешно отбежал от двери, поднял полу своего плаща и закрыл ею всю нижнюю часть лица. Фаран кивнул Жнецу и солдат махнул палицей; она ударила в оштукатуренную перегородку, сдвинув ее на шесть дюймов. Он бил снова и снова, и на каждый удар Голон глядел с изумлением - Фаран приказал не ставить защитных заклинаний, для демона не было приготовлено никаких магических уз - они должны были давно умереть. Он отодвинулся подальше, ожидая, что бледно-синяя голова демона появится в дыре и, как струйка пара, вползет под маску солдата. Еще один удар: еще больше штукатурки упало с двери, и в образовавшейся дыре тускло заблестел металл.
Фаран движением руки остановил воина и наклонился вперед, отчищая штукатурку и расширяя дыру. Никакой демон не появился, и Голон, собрав всю свою храбрость, на цыпочках подкрался вперед чтобы посмотреть, на что глядит Фаран.
Вся открывшаяся часть двери была покрыта металлом, образовавшим непроницаемую печать. Металл выглядел очень твердым, но как раз на краю дыры, проделанной Жнецом, Голон увидел ручку, вделанную в дверь; с нее свисал кусок металлической проволоки, на конце которой висела восковая печать. На печати была выдавлена та же самая руна, что и на штукатурке древней двери: символ Хдара, Дыхания Чумы. Нет никаких сомнений, именно он запечатан там, внутри.
Фаран потянулся вперед и счистил остатки штукатурки с ручки. Он оглянулся и взглянул на остальных. Глаза Жнеца, видные через маску-череп, был наполнены страхом, до краев. Голон опять отбежал подальше, встал в тени и прижал плащ ко рту.
Фаран слегка улыбнулся, потом рванул ручку на себя, ломая печать.
В то же мгновение послышалось шипение, и коридор наполнился холодным серым туманом, который устремился к ним от края двери. Туман проглотил весь коридор, на мгновение они ослепли, потом слабый ветерок подхватил его и унес прочь. Жнец Печали закашлялся, сухой отрывистый кашель разрывал его грудь. Голон настолько испугался, что не мог дышать. Туман просветлел.
Фаран держал дверь правой рукой. Теперь ничего, кроме печати на штукатурке не защищало это место. Фаран ударил по ней, и она с глухим лязгом упала на пыльный пол коридора. Через медленно рассеивающийся туман Фаран поглядел внутрь, стараясь увидеть то, что находится внутри, потом переступил через порог и оказался в большой квадратной комнате, пятьдесят ярдов в длину. Хотя белый туман по-прежнему не давал видеть то, что находится дальше, ближние стены, облицованные белым мрамором, уже были видны. Вдоль них протянулись в туман ряды мраморных лож, двадцать футов в ширину и пятьдесят в длину, и на каждом лежало тело, завернутое в белый истлевший саван. Еще больше тел лежало на альковах в стенах - тысяча, или даже больше. А у дальней стены, за последним мраморным ложем, постепенно становилось видно возвышение, около десяти футов в высоту, на котором стоял изящный железный трон - украшенный изогнутыми колоннами и остроконечными башенками.
Не обращая внимая на пощипывание холодного тумана, Фаран подошел к первому из тел, схватил материю, закрывавшую ему голову, оторвал ее и отбросил в сторону. Морщинистое синее лицо, усеянное пятнами, похожими на печати, но все-таки можно было понять, что это человек, и даже мужчина: лед сковывал небольшую бороду, глаза закрыты распухшими веками. Одна единственная нитка соединяла верхнюю губу в нижней. Десятитысячелетний труп. На что он будет похож, когда пробудится после десяти тысяч лет смерти, сна без снов?
Фаран наклонился, и одним движением длинного острого ногтя перерезал нитку, удерживавшую губы трупа вместе. Потом, внутренне собравшись, он рывком открыл челюсти трупа. Послышался костяной щелчок. Фаран вытащил язык, белый и обложенный, похожий на ножку поганки: за ним открылось горло человека.
- Голон, - позвал он. - Принеси мне Чашу.
ОДИННАДЦАТАЯ ГЛАВА
О пророчестве и о Черных Копях
День должен был быть ясным, и Уртред, шедший вслед за Талассой и Джайалем по дорожке на вершину маленького холма, увидел, что Бронзовый Воин ждет их. Погода была приятная, но на сердце жреца лежала странная тяжесть - из-за сна Джайала, или из-за чего-нибудь другого? Скоро все трое собрались около ног Талоса. Бронзовый Воин возвышался над ними, его бронзовая броня уже светилась в розовом свете восхода, серебряный молот в руке сверкал как белый огонь. Голова Уртреда доходила только до середины массивной икры; выкованная из металла нога была по меньшей мере вдвое шире его тела.
- Страж, - позвала его Таласса. - Ты, который видит все: скажи нам, что ты видел ночью.
Талос пошевелился, его броня слегка заскрипела, когда металлические суставы задвигались после ночной стражи, в течении которой он неподвижно стоял на холме. Из глубины могучей груди донесся звук работающего храповика, как если бы задвигались все зубцы и шестеренки, не работавшие всю ночь. Он медленно повернул голову и наклонил ее вниз, его рубиновые глаза окатили двумя волнами света все еще темную землю у их ног.
- Как я видел многое в те времена, когда был похоронен в глубине земли, так и этой ночью я видел, как тень молодого Иллгилла вошла в Искьярд, - объявил он, его голос, похожий на тонкий свист, выходил из металлических челюстей и из огромного шлема, так что он говорил тихо, а не тем громоподобным голосом, к которому они привыкли.
- Тогда мое видение - правда? - тихо спросил Джайал.
- Все видения истинны, особенно для того, кто их видит. Но то, что видел ты, я могу подтвердить: благодаря линзам этого инструмента, - он поднял свой молот высоко к солнцу - я командовал всеми точками перехода и тоннелями во времени и пространстве, которые когда-нибудь существовали. И в самую полночь я увидел, как ворота Мира Теней открылись и твой двойник выполз из них в проклятый город.
- Мой отец жив? - спросил Джайал.
- Только ты сможешь ответить на это, разве ты не видишь глазами Двойника? Разве ты не он, и не Джайал Иллгилл, одновременно? Разве ты не видел убийство в его сердце, разве не видел, как он ненавидел Иллгиллов и не успокоится, пока не убъет их всех? Но даже мое зрение затуманилось, когда он вошел в город - я не могу сказать, что случилось с твоим отцом.
- Как далеко до города? - спросил Уртред.
Бронзовый Воин поднял свой молот и указал им на север, на цепочку низких черных холмов на краю леса. - Во-первых Холмы Дьюрина - в них находятся Черные Копи, где смертные работали ради славы богов, принося металлы в мир, металлы, из которых были построены города. Там тоже есть огромные пирамиды, сооруженные для упокоения богов. За холмами лежит большая ледяная равнина, а за ними еще одна горная цепь. Есть только один путь через нее: Железные Ворота. Маризиан запечатал их магией Зуба Дракона: только при помощи этой магии вы сможете пройти через них. За ними - Искьярд.
- Сколько времени понадобится, чтобы добраться до него?