Элрик попытался представить себе обитателей здания. В этом сооружении не было ни ступеней, ни каких-либо узнаваемых предметов. Неизвестно почему, но Атак и Джагак представлялись ему в форме пресмыкающихся – ведь именно рептилии предпочитают пандусы ступенькам, а обычной мебели им, несомненно, не требуется. Но они, конечно же, могут по желанию менять свою форму, при необходимости принимая человеческую. Ему поскорее хотелось увидеть обоих или хотя бы одного колдуна.
У Ашнара Рыси были другие причины проявлять нетерпение – по крайней мере, так он говорил.
– Мне сказали, здесь будет сокровище, – пробормотал он. – Я предполагал рискнуть своей жизнью за справедливое вознаграждение, но тут нет ничего ценного. – Он приложил мозолистую руку к влажному веществу стены. – Это даже не камень и не кирпич. Из чего сделаны эти стены, Элрик?
Элрик покачал головой.
– Меня это тоже интересует, Ашнар.
И тут Элрик увидел большие свирепые глаза, выглядывавшие из мрака впереди. Он услышал какой-то стрекочущий, шелестящий звук, и глаза стали увеличиваться в размерах. Он увидел красную пасть, желтые клыки, оранжевую шерсть. Потом раздалось рычание, и зверь прыгнул на него, но Элрик успел поднять Буревестник для защиты и криком предупредить других. Это существо напоминало огромного бабуина, а за ним появились еще не меньше десятка других. Элрик сделал выпад всем телом, целясь зверю в пах. Бабуин вытянул лапы и царапнул ему когтями плечо и бок. Элрик застонал, почувствовав, как по меньшей мере один из когтей до крови впился ему в кожу. Рука его попала в ловушку, и он никак не мог вытащить Буревестник из тела врага. Ему оставалось только еще глубже сунуть меч в рану. Элрик, собрав все силы, повернул рукоять. Огромная обезьяна закричала, ее налитые кровью Глаза засверкали, она обнажила желтые клыки, потянувшись мордой к горлу Элрика. Зубы сомкнулись на его шее, от вонючего дыхания он чуть не потерял сознание. Он еще раз крутанул рукоять меча, и зверь снова завопил от боли.
Клыки вонзились в латный воротник, что и спасло Элрика от немедленной смерти. Он попытался высвободить хотя бы одну руку, повернув меч в третий раз, а потом принялся дергать его вверх-вниз, чтобы увеличить рану. Рычание и стоны бабуина стали еще громче, зубы еще сильнее вдавились в воротник, но теперь за звуками, производимыми обезьяной, Элрик услышал бормотание и почувствовал, как Буревестник завибрировал в его руке. Он знал, что меч вытягивает силы из обезьяны, которая пыталась убить его. Элрик почувствовал прилив энергии.
В отчаянии альбинос собрал все силы и рванул меч вверх, рассекая тело обезьяны – кровь хлынула на него из обезьяньего брюха, и он, оказавшись на свободе, сделал неуверенный шаг-другой назад, тем же движением извлекая меч из животного. Обезьяна тоже отступила на нетвердых лапах, глядя на свою рану с глуповатым недоумением, и наконец рухнула на пол коридора.
Элрик повернулся, готовый оказать помощь ближайшему товарищу, но успел увидеть только гибель Терндрика из Хасгхана – он бился в лапах обезьяны еще большего размера, которая откусила голову воина, и из зияющей раны хлестала кровь.
Элрик вонзил Буревестник точно между лопаток убийцы Терндрика, прямо в сердце обезьяны, и она рухнула рядом со своей жертвой. Погибло еще двое воинов, кое-кто получил серьезные раны, но оставшиеся сражались, их мечи и доспехи были покрыты алыми брызгами. В узком коридоре было душно от вони обезьяньих тел, пота и крови. Элрик продолжил бой – он расколол череп обезьяны, которая схватилась с Хоуном Заклинателем Змей. Хоун бросил на альбиноса благодарный взгляд, нагнувшись, отер свой меч, и вдвоем они бросились на самую крупную из обезьян. Этот бабуин, прижавший к стене Эрекозе, был значительно выше Элрика. Эрекозе успел уже пронзить плечо зверя.
Хоун и Элрик атаковали с двух сторон, и бабуин зарычал, завизжал, поворачивая морду к новым противникам. Меч Эрекозе торчал у него в плече. Он ринулся на них, и они снова ударили одновременно, поразив монстра в самое сердце и легкие, и когда он зарычал на них, кровь полилась из его пасти. Обезьяна упала на колени, глаза ее потускнели, и она рухнула мордой вниз.
Теперь в коридоре воцарилась тишина, и вокруг оставшихся в живых там и здесь лежали мертвые.
Убит был Терндрик из Хасгхана. Погибли двое из команды Корума. Все оставшиеся в живых воины Эрекозе были тяжело ранены. Мертв был один из людей Хоукмуна, зато у трех других не было практически ни царапины, а Ашнар Рысь был только растрепан, не больше. Ашнар за время драки убил двух бабуинов. Но теперь, когда варвар стоял, тяжело дыша и опершись о стену, глаза его закатились.
– Я начинаю подозревать, что вся это затея не оправдывает наших потерь, – сказал он с усмешкой. Взяв себя в руки, он перешагнул через труп обезьяны. – Чем быстрее все это закончится, тем лучше. Что скажешь, Элрик?
– Согласен с тобой, – с такой же усмешкой ответил Элрик. – Идем.
И он пошел впереди по коридору в помещение, стены которого мерцали розовым светом. Он не успел сделать и нескольких шагов, как что-то ухватило его за коленку, и альбинос, посмотрев вниз, в ужасе увидел, что вокруг его ноги обвилась змея. Использовать меч было поздно, поэтому он ухватил змею за шею выше головы и стащил со своей ноги, а потом оторвал голову от тела. Остальные принялись топать ногами и криками предупреждать других. Змеи вроде бы были неядовитыми, но их тут оказались тысячи, и они появлялись словно из пола. Они были телесного цвета, без глаз и скорее напоминали земляных червей, чем рептилий, но при этом обладали достаточной силой.
И тогда Хоун Заклинатель Змей запел странную песню, в которой было много мелодичных свистящих звуков, производящих необычное действие на этих тварей. Сначала по одной, а затем все увеличивающимся числом они падали на пол, явно засыпая. Хоун усмехнулся, радуясь своему успеху.
– Теперь я понимаю, откуда у тебя такое прозвище, – сказал Элрик.
– Я не был уверен, что песня на них подействует, – ответил ему Хоун. – Ведь они не похожи на змей, которых я видел в морях своего мира.
Он перебрались через груды спящих змей и оказались в следующем коридоре, резко уходившем вверх. Иногда, карабкаясь по необычно скользкой поверхности пола, они были вынуждены прибегать к помощи рук.
В этом коридоре было гораздо жарче, и воины истекали Потом. Несколько раз они останавливались, чтобы отдохнуть и отереть лоб. Казалось, у этого коридора не будет конца. Иногда в нем встречались повороты, а пол если и выравнивался до горизонтали, то всего на несколько футов. Временами коридор сужался до размеров трубы, по которой приходилось ползти на животах, временами потолок над их головами исчезал, превращаясь в мрачную бесконечность.
Элрик давно уже оставил попытки соотнести их положение с развалинами вне сооружения, в котором они находились. Время от времени им попадались маленькие бесформенные существа, устремлявшиеся стайками им навстречу явно с намерением атаковать, но серьезной опасности они не представляли, и скоро воины, продолжая свое восхождение, просто перестали обращать на них внимание.
Некоторое время странного голоса, который встретил их при входе, не было слышно, но теперь до них снова доносился его шепот.
– Где? Где? О, боль!
Они остановились, пытаясь определить направление, откуда исходит звук, но ощущение возникало такое, будто звук идет отовсюду.
Они с мрачными лицами продолжили свой путь, преследуемые тысячами маленьких существ, которые впивались в обнаженные участки их тел, как комары, но насекомыми при этом они не были. Ничего подобного раньше Элрик не видел. Они были бесформенными, примитивными и совершенно бесцветными. Они вились вокруг его лица и напоминали собой ветер. Он чувствовал, как силы покидают его – он почти ничего не видел, задыхался и потел. Воздух теперь был таким плотным, горячим и соленым, что возникало ощущение, будто они двигаются сквозь жидкость. Состояние других было ничуть не лучше. Кто-то спотыкался, двое упали, и их товарищи, не менее выбившиеся из сил, помогли им подняться.
У Элрика возникло желание сбросить с себя доспехи, но он понимал, что в этом случае еще большая часть его тела окажется во власти маленьких летучих существ.
Они продолжали свое восхождение, и теперь еще большее количество змееобразных тварей вились вокруг их ног, препятствуя дальнейшему продвижению. Для них Хоун тоже пел свою песню – пел, пока не охрип.
– Если так будет и дальше, скоро нам всем конец, – сказал Ашнар Рысь, подойдя к Элрику. – Если мы и найдем колдуна или его сестру, то ничего не сможем им противопоставить.
Элрик мрачно кивнул.
– И я так считаю, но ничего другого нам не остается, разве нет?
– Ничего, – сказал Ашнар тихим голосом. – Ничего.
– Где? Где? Где? – Это слово шуршало в воздухе вокруг них. Многие из воинов заметно нервничали.
Глава пятая
Значение теней
Они достигли вершины этого коридора. Раздраженный Голос теперь стал гораздо громче. Они увидели арку, а за ней – освещенное помещение.
– Это явно комната Атака, – сказал Ашнар, покрепче берясь за рукоять меча.
– Возможно, – сказал Элрик. У него было такое ощущение, будто он существует отдельно от своего тела. Должно быть, на него подействовали жара и усталость или его растущее беспокойство. Но что-то заставило его взять себя в руки, и он не без колебаний вошел в помещение.
Комната имела восьмиугольную форму, и у каждой из ее восьми скошенных сторон была своя окраска, причем все цвета постоянно менялись. Время от времени стены становились полупрозрачными, и сквозь них далеко внизу открывался полный вид разрушенного города (или собрания городов), а также вид сооружения в точности такого же, как то, в котором они находились, со всеми его проводами и трубами.
Но прежде всего их вниманием завладел бассейн в середине помещения. Впечатление возникало такое, что бассейн достаточно глубок, а наполнен он был вязкой жидкостью с отвратительным запахом. Жидкость пузырилась. В ней образовывались какие-то формы. Гротескные и странные, прекрасные и знакомые, формы эти, казалось, вот-вот обретут твердые очертания, но они туг же растворялись в бассейне. Голос здесь звучал громче, и теперь было ясно, что его источник находится в бассейне.
– ЧТО? ЧТО? КТО ВТОРГАЕТСЯ?
Элрик заставил себя подойти поближе к краю бассейна. Несколько секунд снизу на него смотрело его же собственное лицо, а потом исчезло.
– КТО ВТОРГАЕТСЯ? АХ! КАКАЯ СЛАБОСТЬ!
Элрик заговорил с бассейном.
– Мы те, кого ты хочешь уничтожить, – сказал он. – Мы те, кого ты хочешь сожрать.
– АХ! АГАК! АГАК! Я БОЛЬНА! ГДЕ ТЫ?
К Элрику присоединились Ашнар и Брут. На лицах воинов было написано отвращение.
– Атак, – прорычал Ашнар Рысь, глаза его сузились. – Наконец-то хоть какое-то свидетельство того, что этот колдун здесь.
Остальные воины сбились в кучу, стараясь держаться подальше от бассейна, но все они смотрели как зачарованные на разнообразные формы, образующиеся и распадающиеся в вязкой жидкости.
– Я СЛАБЕЮ… МНЕ НУЖНО ПОПОЛНИТЬ ЭНЕРГИЮ… МЫ ДОЛЖНЫ НАЧАТЬ НЕМЕДЛЕННО, АТАК… МЫ ТАК ДОЛГО ДОБИРАЛИСЬ ДО ЭТОГО МЕСТА. МНЕ НУЖНО ОТДОХНУТЬ. НО ЗДЕСЬ НЕ ОТДОХНЕШЬ. БЕСПОКОЙСТВО… ОНО НАПОЛНЯЕТ МОЕ ТЕЛО. АГАК ПРОСНИСЬ, АГАК. ПРОСНИСЬ!
– Наверное, это какой-то слуга Атака, несущий ответственность за оборону этого помещения, – тихим голосом предположил Хоун Заклинатель Змей.
Но Элрик продолжал вглядываться в бассейн, начиная, как ему показалось, прозревать истину.
– Так Атак проснется? – спросил Брут. – Он придет сюда? – Брут нервно оглянулся по сторонам.
– Атак! – выкрикнул Ашнар Рысь. – Трус!
– Атак! – закричали воины, размахивая мечами.
Элрик, однако, ничего не сказал. Он обратил внимание, что Хоукмун, Корум и Эрекозе тоже хранят молчание. Он подумал, что они, как и он, начинают понимать.
Он посмотрел на них. В глазах Эрекозе он прочел муку, жалость к себе и своим товарищам.
– Мы – Четверо, которые Одно, – сказал Эрекозе. Голос его дрогнул.
Элрик почувствовал неожиданный порыв – порыв, который вызвал у него отвращение и ужас.
– Нет… – Он попытался вложить Буревестник в ножны, но меч воспротивился этому.
– АГАК! БЫСТРЕЕ!
– Если мы не сделаем этого, – сказал Эрекозе, – они пожрут все наши миры. Не останется ничего.
Элрик свободной рукой дотронулся до лба. Его качало на краю пугающего бассейна. Он застонал.
– Значит, мы должны сделать это, – раздался голос Корума.
– Я не стану, – сказал Элрик. – Я – это я.
– И я! – сказал Хоукмун.
Но Корум Джаелен Ирсеи сказал:
– Другого нам не дано – ведь мы одно. Неужели вы не понимаете? Кроме нас, нет никого в нашей вселенной, кто бы мог покончить с этими колдунами – единственным способом, каким они могут быть уничтожены!
Элрик посмотрел на Корума, на Хоукмуна, на Эрекозе – и снова увидел в них какую-то часть себя самого.
– Мы Четверо, которые Одно, – сказал Эрекозе. – Наша объединенная сила больше, чем просто сумма наших сил. Мы должны объединиться, братья. Мы должны победить здесь, прежде чем сможем надеяться победить Атака.
– Нет… – Элрик отошел в сторону, и все равно каким-то образом оказался на краю булькающего вонючего бассейна, из которого по-прежнему доносились жалобы и бормотание и где продолжали образовываться и исчезать все новые и новые формы. На трех других углах бассейна стояли его товарищи – по одному на каждом. На лицах всех четверых было обреченное выражение.
Остальные воины отошли к стенам. Отто Блендкер и Брут из Лашмара стояли около дверей, прислушиваясь к звукам в коридоре. Ашнар Рысь гладил факел, заткнутый за пояс, его грубое лицо было искажено страхом.
Элрик почувствовал, как поднимается под воздействием меча его рука, и он увидел, что и три его товарища тоже поднимают мечи. Потом они вытянули руки так, что кончики Мечей встретились точно в центре бассейна.
Элрик закричал, чувствуя, как что-то входит в его существо. Он попытался освободиться, но эта внешняя сила была непреодолима. Другие голоса раздались в его голове.
– Понимаю… – Это был донесшийся издалека шепот Корума. – Это единственный способ.
– Нет, нет, нет… – Это был голос Хоукмуна, но слова сорвались с губ Элрика.
– АТАК! – закричал бассейн. Жидкость в нем стала волноваться сильнее, сделалась беспокойнее. – АТАК!БЫСТРЕЕ! ПРОСНИСЬ!
Тело Элрика задрожало, но рука его надежно держала меч. Атомы его тела стали распадаться, а потом соединяться снова в некую единую текучую сущность, которая устремилась по лезвию меча к его острию. И Элрик все еще оставался Элриком, который исступленно кричал в ужасе от происходящего.
Элрик все еще оставался Элриком, когда он отошел от бассейна, но, взглянув на себя теперь, увидел, что он полностью воссоединился с тремя другими своими частями.
Существо парило над бассейном. Со всех сторон его головы находилось по лицу, и каждое лицо принадлежало одному из его товарищей. Безмятежные и жуткие глаза смотрели не мигая. У существа было восемь рук, и эти руки оставались неподвижны. Оно присело над бассейном на восьми ногах, а в его доспехах смешались все цвета, хотя отдельные части оставались неизменными.
Это существо всеми восемью руками сжимало один огромный меч, который, как и само существо, мерцал призрачным золотистым светом.
И тогда Элрик вошел в это тело и стал иным – самим собой, и тремя другими, и чем-то еще, что являлось суммой этого союза.
Четверо, которые Одно, повернули свой чудовищный меч, направив острие вниз, на бешено бурлящую жидкость в бассейне. Эта жидкость боялась меча. Она захныкала:
– Агак, Агак…
Существо, частью которого был Элрик, собрало все силы и начало опускать меч.
На поверхности стали появляться бесформенные волны. Цвет жидкости сменился с болезненно-желтого на нездоровый зеленый.
– Агак, я умираю…
Меч безжалостно направился вниз. Он коснулся поверхности.
Жидкость заметалась, попыталась перетечь через край бассейна. Меч погружался все глубже, и Четверо, которые Одно, чувствовали, как по лезвию в них вливаются новые силы. Раздался стон. Медленно бассейн успокаивался. Он замолчал. Движение прекратилось. Жидкость посерела.
И тогда Четверо, которые Одно, спустились в бассейн, Чтобы быть поглощенными им.
Теперь они видели все отчетливо. Они проверили свое тело. Они контролировали каждый свой орган, каждую функцию. Они торжествовали. Своим единственным восьмиугольным глазом они смотрели во всех направлениях одновременно, видели все руины города. Потом они перенесли все внимание на своего близнеца.
Атак проснулся слишком поздно, но он все же проснулся, пробужденный криками своей умирающей сестры Джагак, в чье тело смертные вторглись первыми, чью хитрость превзошли, чьим глазом теперь смотрели и чьими силами вскоре собирались воспользоваться.
Атаку не нужно было поворачивать голову, чтобы взглянуть на существо, которое он продолжал считать своей сестрой. Его разум, как и ее, находился в огромном восьмиугольном глазу.
– Ты звала меня, сестра?
– Я произнесла твое имя, не больше, брат. – Остатков жизненных сил Джагак хватало, чтобы Четверо, которые Одно, могли подражать ее голосу.
– Ты кричала?
– Во сне. – Четверо помолчали, потом продолжили: – Болезнь. Мне снилось, что на этом острове есть что-то такое, от чего мне нездоровится.
– Разве такое возможно? Нам слишком мало известно об этих измерениях и существах, в них обитающих. Но никто из них по силе не может сравниться с Агаком или Джагак. Ничего не бойся, сестра. Скоро мы начнем.
– Уже все в порядке. Я проснулась.
Атак был озадачен.
– Ты говоришь как-то странно.
– Сон… – ответило существо, которое вошло в тело Джагак и уничтожило ее.
– Пора начинать, – сказал Атак. – Измерения смещаются, и время пришло. Ты почувствуй. Оно ждет, когда мы возьмем его. Как оно богато энергией! Какой будет наша победа, когда мы вернемся домой!
– Я чувствую, – ответили Четверо, и они действительно это чувствовали. Они чувствовали, как вся их вселенная, измерение за измерением, принялась вращаться вокруг них. Звезды, планеты и луны, измерение за измерением, во всей полноте энергии, которую желали заполучить Атак и Джагак. И в Четверых все еще была жива достаточная часть Джагак, чтобы они почувствовали сильный, хотя и преждевременный голод, который скоро, когда измерения займут нужное положение, будет утолен.