– Что значит – "так и повелось"? – насторожился Ши. – Ну-ка, почтенный… Сколько, говоришь, ты уже эти письма туда-сюда таскаешь?
– Так, почитай, почти что с начала года. Вот как раз в канун того дня, в который митрианцы домашних тварей благословляют, Джай ко мне впервые и подошел, – подумав, обстоятельно пояснил Цуль Брюхошлеп.
Ши Шелам и Хисс недоуменно уставились друг на друга. Конан, появившийся в "Уютной норе" позже всех, ничего толком не понял – о чем и сообщил, потребовав разъяснений.
– Честно говоря, первый раз слышу, чтобы Джай вел с кем-то столь затяжную переписку, – признался Хисс. – Он и писать-то умел, как курица лапой… Дядюшка Цуль, часто ли Джай поручал тебе доставлять письма?
– Частенько. Считай, каждую вторую седмицу, – бодро откликнулся нищий, вызвав новый всплеск недоумения. – Но ответ давали не на каждое.
– А куда именно ты их относил? – из всех возможных вопросов Конан безошибочно выбрал наиболее существенный.
Брюхошлеп замялся:
– Вот не знаю я, как тамошние улицы прозываются. Я туда всегда совался с большой опаской, потому как это за Ламламом, в Асмаке, где самые наибогатейшие богатеи проживают, а такому, как я, делать там нечего. Стражники у них злые, как псы голодные, заметят – непременно по шее накостыляют. Разве что описать дом могу. Пятый по правую руку, если идти по той улице, что ведет на закат от большого каменного колодца с изразцами. Перед входом бронзовые ворота в узорах, над ними резная страшенная морда вроде драконьей. Только я с главного входа не ходил, заглядывал сбоку в калитку, где слуги ходят.
– Так, – Хисс ожесточенно потряс головой. – Ага. Ну да. Вот это новость, покусай меня ишак… Какие у Джая Проныры, мир его праху, вожака захудалой шайки из Нарикано, могли быть дела в Асмаке, а? Есть идеи?
– Есть, и очень свежая. Давайте посмотрим, что в письме, – ехидно предложила Диери.
– Читать чужие письма неприлично, – возразила Юнра Тавилау и, подумав, добавила: – Но очень занимательно.
– Кстати, уважаемый, – влез Ши Шелам, – что ж ты письмо не отнес, себе оставил?
– Было так, – зашамкал беззубым ртом Брюхошлеп. – Письмецо это Джай вручил мне ровнехонько накануне того дня, как у вас собирались свадьбу играть. Я еще нанялся к хозяйке, Лорне, столы расставлять и тарелки разносить. Тут меня Джай и заметил, сунул горсть медяшек и вот это письмецо, велел отнести тем же вечером. Я и отнес, но его не взяли. Слуга, что обычно письма забирал и ответы приносил, зарычал на меня, мол, более ничего принимать не велено, катись, мол, отсюда, так тебя и разэтак. Я понес обратно, хотел Джаю вернуть, да поздно пришел – от вашей таверны одни угольки остались.
– Так, – решительно повторил Змеиный Язык, взял квадратный сверток и разломил зеленый сургуч.
Изнутри выпорхнул листок дорогой кхитайской бумаги, золотистой, с нарисованным по краю узором из цветов и листьев. Ровные строчки были выведены старательной, хотя и не слишком умелой рукой.
* * *
"Драгоценная Ней!"
Хисс вполголоса читал, а все остальные, включая Юнру и не принимавшего участия в беседе Гилла, невольно придвинулись ближе. Один Цуль Брюхошлеп не проявил к чтению никакого интереса, найдя занятие поважнее – почти нетронутый обед Диери на время остался без присмотра.
"Драгоценная Ней! Надеюсь, теперь ты мне веришь? Мне по-прежнему не очень нравится твоя идея, но раз другого пути нет, пусть будет по-твоему. Я же понимаю, что от Нарикано до Асмака куда дальше, чем от нас до Закатного океана. Но теперь-то ты понимаешь, что ради тебя я готов на все? Думаю, что и эти твои Искатели Истины останутся довольны – только напомни им, чтобы вели себя потише, и чтоб никакой крови, ясно? Потом я непременно расскажу тебе, откуда взялись эти загадочные вещи – а ты, как всегда, не поверишь. Но услышать историю наверняка захочешь, и потому я буду ждать тебя – на прежнем месте, с шестого вечернего колокола и сколько понадобится. Я давно собирался сказать это тебе, но решился только сегодня. Ней, ты единственное, что есть у меня в этой жизни. Приходи. Приходи, иначе все, что я натворил по твоему слову, не имеет смысла. Приходи. Ты ведь придешь, да? Напиши мне. Ты уже так давно ничего не отвечаешь. Приходи хотя бы затем, чтобы сказать, что у нас разные дороги".
Подписи не было.
Над столом повисло обескураженное молчание.
Неизвестно, о чем думали былые компаньоны по "Уютной норе", но Хисс пребывал в полном недоумении. У Джейвара Проныры имелась знакомая в Асмаке?! Причем давняя и близкая знакомая, раз он обращается к ней по имени и назначает встречу "на прежнем месте". И Джай ни разу не обмолвился об этой связи, а тем паче – не слазил в этот явно зажиточный дом как-нибудь ночной порой вместе со своими подельниками? Ну, тогда это точно любовь… а ведь какой вор был…
Хисс тщетно попытался вспомнить, не замечалось ли в поведении Джая каких странностей. Конечно, порой предводитель маленькой шайки исчезал на два-три дня, чему никто не удивлялся. Джай – свободный человек, волен уходить и приходить, когда вздумается. Понадобится – расскажет, где был и чем занимался. Да ведь он и сам, Хисс Змеиный Язык, вместе с Кэрли тоже частенько пропадал на день-два, а то и на седмицу, особенно если требовалось выследить будущую жертву или провернуть какое дельце…
Однако что же это получается, если поразмыслить?
Предположим, Джай и вправду связался с какой-то богатой девицей. Выполнил для нее и ее приятелей какое-то поручение… поручение, связанное с "загадочными вещами"… Девица по имени Ней, похоже, относилась к Джаю довольно прохладно и отвечала на его письма от случая к случаю. Вообще, имеет ли это любовное письмецо хоть какое-то касательство к погрому в "Норе"? Может, они отвалили двадцать золотых, чтобы только узнать про тайную интрижку покойного Джая? И почему, кстати, слова "Искатели Истины" написаны с большой буквы, как название какого-нибудь тайного общества?..
Тут Хисс наконец сообразил, и понимание на миг оглушило его.
"…напомни им, чтобы вели себя потише, и чтобы никакой крови, ясно?.."
– Он же нас сдал, – выдавил Хисс сквозь пересохшие губы. – Джай нас сдал, понимаете? Продал с потрохами своей девке и ее приятелям. Просил, чтоб, мол, без крови. А те на его просьбы, видно, плевать хотели, прикончили и его заодно. Вот он, предатель. Нашелся. Тварь. Шакал. А мы-то гадали…
Диери прикусила кулак. У Конана был такой вид, словно ему очень хочется кого-нибудь убить. Прямо сейчас.
Гилл прокашлялся.
– У меня есть предложение, – сдавленным голосом сказал Ши. – Хисс, Лиа, раскошеливайтесь. Сейчас я встаю и отправляюсь на прогулку. В Асмак. Вместе с почтенным Цулем. К дому с драконьей мордой, где проживает таинственная дама Ней. Кручусь там, разузнаю все, что можно узнать в таверне за пригоршню серебра. Потом возвращаюсь, а Хисс, как самый умный, начинает соображать. Дядюшка Цуль, кончай жрать. Пошли, время дорого.
* * *
Прогулка Ши в квартал Асмак затянулась почти до полуночи. Да и выйти сразу, как он намеревался, тоже не получилось.
Сначала дотошно расспрашивали старого Цуля, уточняя, по каким улицам нужно идти и где сворачивать. Прожив в Шадизаре девятнадцать лет, Ши Шелам навещал Асмак считанные разы и не слишком хорошо знал, где там что искать, а сам Брюхошлеп служить проводником отказался наотрез.
– Хоть зарежьте, не пойду, – упирался он, мотая плешивой башкой. – Об этом не было уговора. Рассказать расскажу, куда идти, а самому – ни за что. Селезенкой чую, не на пользу мне пойдет та прогулка.
Потом увлекшаяся Юнра, которую уже отчасти сочли "своей в доску", спохватилась и с видимым сожалением засобиралась домой. Ши незамедлительно увязался следом, хотя в качестве охранника у девицы Тавилау имелся Гилл, а Пергаментная Аллея, где располагалась твердыня Дома Тавилау, находилась вовсе не по дороге в Асмак. Юнра против попутчика не возражала, а предупреждающее шипение Хисса:
– Тавилау тебя живьем в землю закопают, если увидят поблизости от своей принцессы! – Ши пропустил мимо ушей.
Он давно смирился с тем обстоятельством, что родственники его подружек почему-то терпеть не могут, когда некий Ши Шелам околачивается поблизости от их дочерей и сестер. Ши только кротко недоумевал – чем он умудрился вызвать подобную неприязнь? Он всегда старался волочиться не более чем за тремя девицами одновременно, следил, чтобы до их прелестных ушек не доходили слухи о соперницах и, как правило, расставался с ними по-хорошему – без скандалов и воплей на все окрестные улицы. Ну, порой скандалы все-таки случались, так ведь с кем не бывает!
Проводив Юнру до неприметной ниши в высоком каменном заборе (и тщательно запомнив, на какой именно стук мрачный привратник распахнул толстую дверцу, а также вид врезанного в створку замка – так, на всякий случай), Ши свернул к границам Ламлама. По дороге он размышлял (каковое занятие было для него довольно непривычным) и чем дальше, тем больше мысли приводили его в уныние. Как ни пытался карманник убедить себя в том, что его давний знакомец Джейвар Сиггдим никак не мог пойти на поводу у какой-то юбки, многое говорило об обратном.
Да что там многое – почитай, все сходилось, если припомнить.
Во-первых, Джай с самого детства до умопомрачения хотел разбогатеть и вырваться из Нарикано, но понимал, что его мечта недостижима. Во-вторых, как это ни печально признавать, имелась в характере Джая такая пакостная черта, как завистливость. Обычно это не бросалось в глаза, но с появлением в "Уютной норе" Аластора дела стали совсем плохи. Джай до зубовного скрежета завидовал Альсу Кайлиени – его неизменной удачливости, легкому нраву, его отношениям с гадалкой Ферузой. Самому Джаю обзавестись подружкой, постоянной или временной, никак не удавалось. Не складывались у него отношения с девицами, точно заговор какой наслали на человека!
Да еще тот кошель с монетами, найденный подле зарезанного Проныры. Да письмо. Как ни крути, приходилось признать, что предателем оказался именно Джай.
В таком вот удрученном состоянии духа воришка добрел до купеческого квартала Ламлам, окольными переулками и задворками просочился в Асмак, а там тосковать стало некогда – только успевай поглядывать по сторонам и увертываться от патрулей. Местная стража не шла ни в какое сравнение с городской: обитатели Асмака содержали собственную небольшую армию, бдительно оберегавшую спокойствие улиц.
Ближе к вечеру Ши с изрядными трудами отыскал требующийся дом, выглядевший маленькой неприступной крепостью. Трижды обойдя его кругом и убедившись, что разглядывание острых шипов на ограде ничего не даст, Ши отправился на поиски ближайшей таверны. В том, что таковая непременно должна отыскаться, воришка не сомневался – ведь в квартале живут не только обладатели дворцов за высокими оградами, но и люд попроще, которому нужно где-то потрещать языками под кружечку-другую красного шемского. Да и стражники где-то проводят время, свободное от расхаживания по улицам и полировки лат?
К таверне он вышел безошибочно, как гончая, вставшая на след зайца. Приткнувшееся в глубине тенистого дворика заведение именовалось "Погребок", и цены в нем оказались таковы, что воришка похвалил себя за предусмотрительно позаимствованные у Лиа Релатио денежки прекрасной госпожи Клелии. Ее светлость, правда, выдавала деньги для ведения дознания, а не оплаты ужинов Ши Шелама, но ведь он совмещает приятное с полезным: жует и одновременно расследует! Слушает во все уши, влезает с невинными наводящими вопросами и всячески пополняет свой мешок познаний.
Работая челюстями и глазея по сторонам, Ши подметил удивившую его вещь. На стене за стойкой висел белый диск кхитайского фарфора, около двух ладоней в поперечнике. На диске была весьма искусно изображена ажурная паутина, в центре коей восседал светившийся золотой каплей паучок. Под диском была приколочена полочка, на ней в специальной подставке курилась душистая ароматическая палочка и теплилась свеча. Алтарь домашнего духа-хранителя, как он есть. Но почему паук?
Насколько знал Ши, обитатели Шадизара давным-давно утратили интерес к этому загадочному и зловещему божеству, бывшему когда-то покровителем Заморы, предпочтя более понятного и доступного Обманщика. Поразмыслив еще, воришка удивленно вспомнил, что уже не раз натыкался в городе на подобные алтари, просто не обращал на них внимания. Изображение Паука этим летом появилось во многих тавернах и лавках, на стене игорного дома "Улыбка удачи" и даже у входа в дешевые бордели… Странно. С чего бы это вдруг такое внимание к давно издохшей восьминогой твари, обожавшей закусывать молоденькими девственницами и вечно толкавшей своих последователей на всякие глупости?
…Спустя колокол Ши уже знал, что таинственную девицу Ней на самом деле зовут Нейрзой Сейдан. Ее семейство считалось весьма богатым и вдобавок несколько поколений назад обзавелось дворянскими грамотами аж из самой Немедии. Заглянувший на огонек десятник уличной стражи назвал молодую Сейдан "взбалмошной девчонкой". Еще кто-то по секрету сообщил, будто Нейрзу частенько замечали в обществе не обремененных умом юнцов из числа тех, что вечно суют свой нос, куда не надо. Прошлой луной они, скажем, забрались в пустующий особняк, где, по слухам, обитают призраки, зарезали там ягненка и пытались над ним читать заклятья. А под весеннее равноденствие Сыскная Когорта прихватила развеселую компанию в заброшенном храме Шеблы-Исторгателя Душ – они рисовали на полу пентакли, жгли черные свечи и занимались тому подобной колдовской чепухой. Скандал был – страшно вспомнить! Едва замяли, только виновных это, похоже, ничему не научило. Доиграются они когда-нибудь, вызовут и в самом деле какое чудовище. Этих-то глупцов не жаль, пускай их демоны на кусочки разорвут за глупость их немереную, но прочие-то горожане за что должны страдать?
Ши с готовностью согласился с рассказчиком в том, что по таким доморощенным чародеям давно Алронг плачет, и приготовился слушать дальше. Однако хозяин заведения многозначительно заметил, что всяким проходимцам, хоть они честно платят за выпитое и съеденное, тут не рады. Околачивался здесь на днях один, все разглагольствовал, какие у него важные знакомцы, а у самого вид такой, будто из помойной ямы недавно вылез. Не зайди он однажды в "Погребок" вместе с барышней Сейдан, вышвырнули бы за дверь без всякой жалости. А так – мало ли что… С Сейданами ссориться себе дороже. Охота молодой Нейрзе якшаться со всякими проходимцами – ее дело. Вот прознает ее папаша про дочкины похождения, выйдет ей тогда боком и ворожба в старом капище, и знакомства, какие не следует…
Уловив намек, Ши поскучнел и незаметно шмыгнул за дверь негостеприимной таверны. Последнее, что ему удалось вызнать – что компания колдунов-неудачников почти каждую седмицу собирается на вилле "Альнера", каковая находится на Серебряной аллее, третий дом по левую руку.
Про богатеньких юнцов, самоуверенно воображающих себя колдунами, Ши доводилось слышать уже не раз. Подобные компании возникали, как поганки в сыром погребе. Их адепты были завсегдатаями в лавках Ишлаза, за большие деньги без разбора скупая все, что подсовывали продавцы – и состряпанную в Ночной Пустоши подделку, и подлинный магический амулет времен Кхарийской империи. Их разгоняли, они собирались вновь. Но какая, спрашивается, связь между сообществом неумелых магиков, шайкой из квартала "Нарикано" и похождениями Джая Проныры? Или он и в самом деле купился на посулы этой девицы Ней, напрочь забыв своих верных приятелей по "Уютной норе"? Ладно, пусть Хисс ломает голову над тем, что к чему привешено – он в таких штуках разбирается.
Впрочем, Ши и сам теперь прекрасно понимал, что произошло в "Норе". Проныра, скорее всего, разболтал своей симпатии о хранившихся в "Норе" сокровищах, та, в свою очередь, навела приятелей, и кто-то из приятелей – эх, не догадался спросить в "Погребке" про огромного туранца! – нанял убийц… Однако воришка старательно прогонял прочь мрачные мысли. А то, думал он, придется признать, что мы представления не имеем, с кем ходим рядом. И те, кого мы называем друзьями – никакие не друзья, но распоследние шакалы, выгадывающие только миг, когда бы вцепиться в горло.
И жить тогда как-то не очень хочется.