Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать. Волосы у меня русые, но с приметной желтизной, в общем-то характерной для Ругиланда. Так что первый комплимент, приходящий в голову ну буквально всем и каждому - назвать меня золотоволосой...
- Отставить, Россиньоль, - Флетчер смеется и машет рукой. - Эта леди такая же моталица, как и мы с тобой. Эленд, позволь представить тебе Нэда Россиньоля, Мастера Ордена из Созидающих Башню, известного также как Винато и Большой Баклан, последнее подчеркнуть. Страшный разгильдяй, но при этом идеальный спутник в Сутях, ибо побывал там, где нам и не снилось...
Где-то я уже видела эти соломенные волосы и яркие голубые глаза... не иначе, мельком в святилище Ордена...
- Очень приятно, - я сбрасываю плащ, разуваюсь и ставлю сапоги к каминной решетке. Неплохо бы набить их бумагой, но ее на этой Сути изобретут лет через триста, вряд ли раньше. Кто-то, кажется, обещал развлекать меня, пока моя обувь сушится?
- Уступаю эту честь тебе, Россиньоль, - Флетчер наполняет три кубка из большой бутыли темного стекла. - Мои песни тут уже все знают.
- Ты же знаешь, что тебя я готова слушать в любое время! возражаю я.
- Потом, - вечно эта его наигранная скромность! - Сначала пусть споет мой друг.
Россиньоль, видать, не страдает таким же пороком - с готовностью берет лютню, и комнату заполняет его голос, негромкий, но проникновенный:
Отдохни, побудь немного
В светлой комнате моей,
Распрягай единорога...
Замечательная песня - она заворожила меня с первой же ноты, с аккордов вступления. Даже не ожидала от этого хмыря... Нет, с человеком, который слагает такое, мы, несомненно, будем друзьями!
Когда песня кончается, я поднимаю кубок.
- Как любит говорить старая Илсей из Саксонского ковена за нас с вами и за хрен с ними!
- За Орден! - кубок Флетчера ударяется о мой.
Наверное, только ради таких минут и стоит жить на свете... Я сижу с ногами на постели, приклонившись головой к Флетчеру чего церемониться, здесь только свои. На этой же кровати с краешку пристроился Россиньоль, и сменяют одна другую прекрасные песни...
Здесь трава
высотою с дерева,
Здесь цветы
небывалой красоты,
Так пока
непорочны облака
Черный дым
рук пока не тянет к ним...
Как все-таки они непохожи... Этот Россиньоль по виду типичный бродяга, средневековый жонглер, знающий, как угодить даме и развеселить толпу. Не сразу и догадаешься, где у него просто песни, а где Слова. Флетчер же - менестрель из легенды, чья песня одинаково тревожит на королевском пиру и у костра на ночном привале... Но сила в них одна - и та же сила, таясь, живет во мне, хотя я-то сама не пою, только Говорю*, но и без лютни порой можно сделать немало! --------------------------------------------------------------
* В русском языке не существует точного эквивалента силийским словам "dillae" (стихотворное заклятие, одновременно являющееся религиозным гимном) и "dillao" (произносить, исполнять такое заклятие). В английском можно было бы попробовать для перевода слово "spell", в русском же приходится использовать написание с большой буквы "Слово" и "Говорить". --------------------------------------------------------------
Она то робко намекает,
Что разделяет эту страсть,
То вдруг стыдливо замолкает...
Она греха вкусила всласть!
Но с виду ангел, если нужно
Силен притворством слабый пол...
Что за черт! Я ведь уже слышала эту песню - и если мне не изменяет память, именно здесь, в Мире Великой Реки!
А нужно ей - всего лишь мужа...
- Поскольку, э-э, возраст подошел, - вставляю я совершенно автоматически раньше, чем это успевает сделать сам Россиньоль.
Он резко обрывает мелодию:
- Тебе известна эта песня? Но как раз ее я пою довольно редко!
- Слушай! А ты не пел ее здесь, в этой Сути, три с половиной года назад, во время осады Передола?
- Именно так, - подтверждает Россиньоль.
- Тогда я уже знаю тебя! Ты - тот, кого в Лэйе называли Клингзором-сказочником! Вот это встреча!
- Ты была в осажденном Передоле? - его глаза расширяются от удивления. - Кто ты? Как тебя звали тогда, и как зовут сейчас?
- Тогда, и сейчас, и всегда я ношу одно имя - Эленд, отвечаю я с достоинством.
И тут... Я не успеваю ничего сообразить - Россиньоль опускается передо мною на одно колено, целуя руку, потом поднимает на меня свои голубые глаза и тихо, с восхищением, произносит:
- Так вот какая ты стала, колдунья! Никогда бы не подумал, что из той девчонки вырастет настоящая королева!
Вот это винегрет! С трудом припоминаю, что, да, за глаза меня в Передоле называли не иначе как Рябиновая колдунья... Флетчер, кажется, не меньше моего потрясен этой сценой. А Россиньоль продолжает:
- Знаешь, у меня та ночь как живая в памяти... Когда тебя разбудили и ты вылезла из кучи лапника, я даже не сразу понял, мальчишка ты или девчонка - так, существо в штанах, и сухая трава торчит из волос. Но как только ты начала читать свои стихи, я чуть с ума не сошел, даже не верилось - разве можно чувствовать так в семнадцать лет? Это ведь даже не всякая женщина понимает! Как я потом тебя искал - для Ордена!
- Но я уже два года в Ордене, - наконец выговариваю я. - Я Подмастерье на Пути Ткущих Узор.
- Значит, есть на небе справедливость, - торжественно произносит Россиньоль.
Когда я, спотыкаясь от усталости, бреду из музыкального салона, устроенного в Яшмовом зале принцессой Наинрин, по дворцу крадется на мягких кошачьих лапках темно-синий весенний вечер.
Как же я сегодня вымоталась, о боги...
Нет, все-таки славная идея - позволить всем менестрелям, которых понаехало видимо-невидимо со всех концов Мира Великой Реки, и других посмотреть, и себя показать еще до свадебного пира. Здесь можно петь сколько угодно и чего хочешь - не то что на пиру, где положено спеть сколько-то королю о доблести и сколько-то королеве о любви... Однако замечу справедливости ради - после этого пения в салоне лично я не пустила бы на пир по крайней мере половину тех, что насиловали лютни в Яшмовом зале.
Кто-то наверняка скажет, что я, как любой член Ордена, слишком пристрастна: не всем же слагать Слова, бывают ведь и просто песни. Бывают, не спорю... но час занудных вариаций на извечную менестрельскую тему "О западный ветер с восточных холмов" способен хоть кого вогнать в тягостные раздумья о том, куда катится наше мироздание. К тому же половина этих песен исполняется на одной ноте, а вторая половина на диком надрыве, и даже находятся таланты (в том числе, неизвестно почему прославленный в этой Сути, Элаур Серебряный Луч), которые умудряются совместить и то, и другое.
Смотрелись, на мой взгляд, всего шесть или семь человек, среди них блистала некая Рант - как я потом узнала, тоже Мастер Ордена на Пути Растящих Кристалл, хоть и местная - и, конечно, Винато-Россиньоль. То, что вытворял там этот хмырь, описанию просто не поддается - зрители стонали... Жаль, что Флетчер не снизошел до высокого собрания, он бы всем им показал! А впрочем, уж его-то я и в Городе наслушаюсь.
...- Эленд, хвала небесам! Наконец-то я тебя нашел!
Орсалл вырастает на моем пути, как чертик, выскочивший из шкатулки. Ну держись, старый боевой лось! Сейчас ты у меня узнаешь, как без вести пропадать на целый день!
- Ах, это вы, лорд Орсалл, - я вкладываю в эту реплику весь сарказм, на какой только способна. - Боги мои, какая встреча! Не прошло и трех дней...
- Эленд, я...
- Я тебя спрашиваю, возлюбленный мой жених, - не даю я ему рта раскрыть, - по каким непролазищам ты таскался на этот раз? Ты только посмотри, на что похож твой плащ!
- Я...
- Ты - ведро грязи, прилипшее к моему левому сапогу! выговариваю я с неизъяснимым удовольствием. - И ты прямо сейчас отдашь мне ключ от своей комнаты, чтобы я смогла забрать вещи!
- Именно об этом я и хотел просить тебя, Эленд...
- Что еще? - я сразу навостряю ушки. Если Орсалл чего-то от меня хочет, то за это я обязательно что-нибудь да получу.
- Не могла бы ты эту ночь провести в моих покоях, а меня пустить к себе? Мне крайне неудобно об этом просить... - он наклоняется к самому моему уху: - Тебя поместили прямо напротив гостей с Соснового Взморья...
- Ну и что?
- Унвейя, - шепчет он еле слышно. - Придворная дама Госпожи Моря Хилгеритт. Я был с ней сегодня в новом форте...
- И ты просишь об этом МЕНЯ? - я еле сдерживаю смех. Меня, твою сговоренную невесту в глазах Атхайна и двора?
- Ты вправе издеваться, Эленд. Я был так неосторожен, что уже назвал Унвейе и место, и час.
Я в свою очередь наклоняюсь к его уху.
- Покорнейше прошу прощения... но не треснет ли у вас рожа, властитель Краснотравья?
- Значит, договорились, - Орсалл тут же сует мне ключ вместе с отстегнутой от плаща массивной овальной застежкой. Хитрый, скотина - знает, что я уже давно положила глаз на эту брошь.
- Имей в виду, - бросаю я ему вслед, - последствия за свой счет. Разбираться с королем будешь сам, без моей помощи.
- Буду, буду, - машет он мне рукой. - Обязательно буду, и торопливо удаляется по полутемному коридору, насвистывая "Высок кипрей на склонах гор". Я смотрю ему вслед, скрывая усмешку.
Бабник. Сколько себя помню, вечно покрываю какие-то его похождения. О, бедная, бедная, бедная женщина, которой он в конце концов достанется в мужья!
Ладно, мне так даже лучше - не надо перетаскивать вещи с третьего этажа на первый. Нешто пойти лечь прямо сейчас, не все же злоупотреблять гостеприимством Флетчера. Да он, к тому же, в данный момент наверняка пьет с другими Рыцарями Долины, а я слишком устала, чтобы выдержать еще одну серию великосветских комплиментов...
Как оно обычно и бывает, стоило мне коснуться подушки усталость и сонливость как рукой сняло. Уже с час я тоскливо ворочаюсь в постели и все больше укрепляюсь в мысли, что лучше встать и пойти потрепаться на сон грядущий с кем-нибудь из старых приятелей.
Шаги в коридоре - не один человек, - неразборчивый гул голосов... К Орсаллу? Нет, мою дверь миновали, слышен скрип ключа в замке соседней.
- Проходите, располагайтесь, - неожиданно четко слышится из-за стенки. Да, со звукоизоляцией во дворце королей Каменогорья явно плоховато...
- Все-таки, Ювад, ты уверен, что здесь нас никто не подслушает? - едва заслышав такое, я тут же настороженно замираю. Между прочим, в речи говорящего слышен акцент Черных Песков. Едва уловимый, правда, но у меня профессионально хорошее ухо на особенности произношения.
- Еще раз говорю тебе, Сальх - никто. Комната угловая, за стенкой только этот пустозвон Орсалл, а ты своими глазами видел, как он проскользнул к бабе.
- Но, может быть, слуга...
- Слуга, понимающий наречие Высокого Запада? Не смеши меня, Сальх. Все наши в сборе?
- Да, все, - низкий властный голос, ответивший это, смутно знаком мне, но никак не припомню, откуда. - Итак, как обстоят дела с королевской охраной?
- Все великолепно, мой господин, - судя по голосу, в котором звенит едва сдерживаемый смех, это совсем мальчишка, моложе меня. - Завтра, в день бракосочетания, во дворце дежурит личная гвардия старого короля, которой не очень-то по душе молодой Атхайн. Что бы ни случилось, их невмешательство гарантировано.
- Но как так получилось, что Лебединую Когорту отозвали из дворца? - еще один голос с акцентом Черных Песков, но куда более приметным. - У меня не укладывается в голове, что Атхайн может хоть в чем-то не доверять Иммзору!
- Я думаю, аттары, подробности будут вам мало интересны, снова голос мальчишки, довольный-довольный...
- Ты неправ, Эртиль, - теперь смех слышится и в голосе того, кого назвали Сальхом. - Аттары с наслаждением выслушают эту замечательную историю.
- Значит, началось с того, что я пригласил одного их новобранца, только что сменившегося с дежурства, пропустить со мной стаканчик-другой...
Я лежу, боясь вздохнуть. Если меня услышат - тут мне и конец, и, как в песне, никто не узнает, где могилка моя... Мать вашу, вот это, называется, повезло! Ну почему всю мою жизнь на меня как бы случайно валятся разнообразные интриги и заговоры я же их терпеть не могу!
А данный заговор, похоже на то, нешуточный. Если уж речь зашла о Береговой Когорте, чаще именуемой Лебединой из-за крылатых шлемов - самой верной, самой надежной! - и о ее капитане Иммзоре, лучшем друге Атхайна, воистину рыцаре без страха и упрека, которого даже я бесконечно уважаю, хотя не переношу профессиональных военных...
Пришла беда, откуда не звали! Черные Пески в результате войны оказались на проигравшей стороне, им само образование Речного Содружества, где всем заправляет Каменогорье - такая кость поперек горла! Атхайн, конечно, молод, однако уже сейчас мыслит стратегически. Очевидно, что он не сегодня-завтра приберет под свою руку все небольшие держания вроде Краснотравья или Солнечья, причем приберет исключительно мирным путем... И вот вам снова Великая Андорэ почти в своих прежних границах, и горе тогда любым "воинам веры", которые попытаются сунуться на северо-запад! Пока Атхайн у власти, он не допустит повторения того безобразия, которое и довело эту Суть до Войны Шести Королей.
Вот только не всем это по нраву. Почему-то, какую Суть ни возьми, у народов, исповедующих лунную религию, всегда чуть ли не в ментальности заложено, что они не могут не воевать, особенно с иноверцами! И Черные Пески служат превосходной иллюстрацией этого правила...
- ...он к тому моменту уже не вязал лыка, называл меня Илло - видно, принимал в этой форме за кого-то из своих - и клялся в вечном братстве. Я тоже расхваливал его на все лады, и поскольку с его стороны поступило предложение поискать женского общества, обронил, что таким молодцам, как мы с ним, и принцессы не отказывают. Он тут же ухватился за идею и заорал: "Хочу принцессу Йоссамэл!" И с этим воплем поперся по коридору прямо в Хрустальный павильон, а я его и не очень-то удерживал, - мальчишка по имени Эртиль уже смеется вовсю, и ему вторит кое-кто из заговорщиков. - Представляете, идет, скандирует в такт шагам: "Хо-чу Йос-су!" и при этом размахивает снятым со стены канделябром, из чего я сделал вывод, что именно этим предметом он ее и хочет...
Последние его слова покрывает дружное мужское ржание. Я тоже издаю какой-то сдавленный звук, к счастью, заглушенный смехом аттаров, и для профилактики дальнейших неосторожных поступков засовываю в рот край одеяла.
- Так мы дошли до самой опочивальни принцесс, и он стал долбить в дверь своим подсвечником. Ну, Йосса вылезает на шум, в халате, как всегда, скорбная и страшная, что-то царственно вопит на тему "как смеете, смерды", а из-за ее плеча торчит Наинрин, кажется, в одной ночной рубашке, все кости на просвет видны. Лебеденок мой, увидев это зрелище, поднял палец, икнул и изрек: "Нет, СТОЛЬКО я еще не выпил!"
Новый взрыв хохота. Да, а паренек-то родом из Эстелина, раз безнаказанно проделывает такие штучки! Чужаку не суметь так. Ох, только попадись мне, змееныш...
- Йосса как услышала такие слова, так в обморок и брякнулась - прямо нам под ноги. А Наинрин визжит, как резаная, своим писклявым голоском: "Стража! Стража!" Ну я не стал дожидаться, пока она докричится - через старшенькую перешагнул, подхватил Лебеденка и давай бегом оттуда! Да еще на прощание вякнул: "Так и быть, поимеем совесть, раз Йоссу поиметь никак не получится..."
- Ты позабавил нас своим рассказом, - перебивает его властный голос, - но все это действительно подробности. Каков был результат этих ваших пьяных похождений?
- Самый для нас наилучший, мой господин. Йосса, придя в себя, нажаловалась Атхайну, а тот вызвал Иммзора и начал драить: мол, распустил когорту, доверия не оправдываешь, вынь да положь мне этих двоих ублюдков! А пока виновные не будут найдены и наказаны, Береговая Когорта снимается с несения караула во дворце во избежание дальнейших нарушений спокойствия. Иммзору и возразить-то на это нечего было - загнал своих Лебедей в казармы и сам во дворце не показывается.
- Значит, все готово для задуманного нами, - подводит итоги властный голос. Господи, кто же это все-таки? Отчетливое ощущение, что слышала его уже не раз. И он, как и этот Эртиль не с Черных Песков.
- Так значит, завтра, сразу после свадебного пира? - Ювад, я уже научилась различать их по голосам.
- Воистину так. Вы двое берете на себя Атхайна. Ты, Сальх, со своими людьми - Тэйрина и Клематис, - слышу, он усмехается. - Славная выйдет у них брачная ночь!
- Ее тоже... раскаленной спицей? - вздрагивает голос Эртиля. Понятное дело, мальчишка еще непривычен к столь циничному хладнокровию...
- Можно и обычной, - как ни в чем не бывало отвечает обладатель властного голоса. - Раскаленной надежнее, но это надо еще успеть раскалить. А следов так и так не останется, и все это прекрасно будет выглядеть как результат колдовства... понятно, чьего.
- Имеется в виду ведьмочка из заповедной долины магов? вот в этом месте мне делается по-настоящему страшно. Черт, да если бы не этот бабский угодник Орсалл...
- Ну почему же именно она? Ее вряд ли тронут, но ведь она сама сколько раз говорила, что не уполномочена отвечать за весь их Рябиновый Дол! А кому из ее родичей пришелся не по вкусу новый расклад - из Каменогорья не доищешься... В общем, престол переходит к Йоссамэл, и спустя положенное время я прошу ее руки и получаю согласие.
Так вот кто это! Можно было и сразу догадаться - Растрейн Фиэренранский из Долины Лилий, тот самый, что так рвется в командоры, но уже дважды выбирали не его. Йоссамэл давно к нему неравнодушна. А ему так хочется оказаться у руля, что ради этого он все Речное Содружество продаст за бесценок.
И-ди-от! Я понимаю, что на Андорэ ему плевать - лучше быть королем в Каменогорье, чем в Андорэ простым рыцарем - но на что надеется он сам? Усидеть на алебардах своих союзничков с Черных Песков, которые смешают его с пылью как только, так сразу?
Эх, если б только знать остальных! Имена Сальх и Ювад не говорят мне ничего, я не соотношу их с конкретными лицами, а голоса могу и не вспомнить. А у других не знаю и имен, даже не уверена, все ли они с Черных Песков...
- Да, аттары, - это тот третий... - Советую всем участникам завтрашнего спрятать в рукавах кинжалы - мало ли что может случиться...
- На свадебную церемонию и на пир нельзя входить с оружием, - возражает еще кто-то.
- Хо! Атхайн сам не обманывает доверия и других считает такими же глупцами! Нас заставят снять с пояса мечи, но кто заглянет к нам в рукава? Здесь Эстелин, а не Ярензаг!
- Так по рукам, аттары?
- По рукам, владетельный Растрейн! И да покарает нас Тот, Чей меч - серп Луны, если мы отступим от своего слова!
- Я принимаю твою клятву, Гисор... будущий властитель Краснотравья! Как насчет того, чтобы взять от меня эту землю, когда я отправлю на плаху Орсалла?
Скажете, не идиот?! Еще дело не сделано, а он уже раздает невзятые земли! Да на его месте я бы эту Гисорову клятву ни в грош не ставила после того, как он только что презрительно говорил о глупцах, не обманывающих доверия!