Бывшая горница. Открытый очаг с черными, слежавшимися головешками, осколки глиняной посуды, забытая детьми деревянная куколка. Сразу за горницей – две большие комнаты. В одной провалился пол. Давно провалился, его не сломали. Время подточило дерево и доски рухнули вниз.
Ранн осторожно наклонился над черной ямой. Сзади за плечом дышал Веллан, вывалив из зубастой пасти розовый язык. Глаза оборотня устремились туда же, в полутьму.
Неожиданно Веллан попятился. Оборотни видят в темноте значительно лучше человека. Схватил Ранна зубами за росомашью безрукавку и потянул назад. Приказывает уйти? Что же он там такое увидел?
И тут гнилые доски треснули. Безрукавка осталась в зубах у Веллана – мальчишка просто не успел за нее уцепиться и с изрядным грохотом полетел вниз. Стукнулся, конечно. Промороженная земля изрядно тверда.
Рядом что-то сопело. Громко. Почти также, как Конан, когда спит. Ранн, пытаясь не шевелиться, привыкал к полумраку. Он не запаниковал хотя бы потому, что понял – любой хищник набросился бы на нежданного гостя немедленно, тем более, что гость маленький, а зверюга – громадная. Тварь спала. Спала сладко, с причмокиваниями, всхрапыванием и посвистом. Звуки менялись постоянно.
– Кром великий… – Ранн помнил, что отец в моменты душевного волнения всегда поминал бога своих предков, и решил последовать его примеру. – Что же ты такое?
Чудовище не ответило. Оно отдыхало днем, чтобы ночью снова выйти на охоту.
– 14 -
Веллан заскулил. Тихонечко. Надо же было хоть как-то выразить свое отношение к произошедшему. Если Ранн погибнет, Конан оборотня убьет. Быстро и незамысловато. Любимым движением – меч идет сверху и сбоку, словно молния, и запросто сносит половину черепа. Ну почему проклятый мальчишка не догадался осмотреть подломанные доски и не понял, что сидеть на них опасно?
Правда, еще опаснее оставаться в яме, бывшей некогда обширным погребом под домом.
Ранн наконец понял, что зверюга разлеглась на земле всего в пяти-шести шагах от него. Воздух вокруг словно бы потрескивал, так во время грозы бывает. Дядя Тотлант рассказывал, что таким образом выдает себя магия. Но Ранн в магии ничего не понимал и предпочел довериться своим глазам.
У зверя не было постоянной формы. Даже во сне животное постоянно изменялось. Исчезли кабаньи копыта, заместившись длинными ногами лошади, голова, впрочем, остается свиной, но исчезают клыки, морда вытягивается, превращаясь в лосиную, и почему-то у лося растут витые рога горного козла. Тело внезапно покрывается гладкой черной шерстью, спустя миг вырастает коричневая щетина, вырисовываются полоски, будто у тигра, передние лапы в тот же момент превращаются в крылья, покрытые цветными перьями, а хвост из лошадиного становится коротеньким, рысьим. Удивительное чудо. Можно смотреть бесконечно и интерес не пропадет.
Ранн, видя, что зверь пробуждаться не желает, на цыпочках подошел поближе. Потрогал. Обычное теплое туловище, как у лошади или домашней свиньи. Под пальцами постоянное трепыхание, словно у чуды несколько сердец. Проскочили две синеватые безболезненные искорки, коснувшись ладони Ранна. Магия… Много магии. Бездонный колодец. Это даже Ранн уяснил.
Что ж, тварь осмотрена со всех сторон, Ранн даже осмелился срезать своим ножом несколько волосков с хвоста. Надо выбираться. Наверху маячит острая черноносая морда Веллана – волк беспокоится.
Обычно в подвалах устанавливается лесенка, ведущая наверх, к люку в полу. Следовало бы поискать. Ага, вот она. В соседнем помещении, где раньше хранились припасы, это видно по останкам старинных бочек. Лестница трухлявая, но вес ребенка выдержит.
И Ранн начал медленно подниматься, пробуя на устойчивость каждую ступеньку.
Толкнуть люк. Плечами. Петли ржавые, скрипят, но чудище по-прежнему дрыхнет без задних ног, если таковые, конечно, у него отличаются от передних. Рядом стоит Веллан и смотрит не то испуганно, не то осуждающе. Надо уходить, темнеет.
Зверь начал просыпаться. Оленья голова открыла глаза, но за время, пока поднимались веки, голова приняла вид мамонтовой – внезапно вырос хобот и морда покрылась рыжеватой жесткой шерстью. Чудище поняло, что рядом находится чужой, втянуло носом воздух, пытаясь учуять запах, но ничего не уловило. Запаха не было. Большое спасибо Тотланту с его колдовством.
Ранн видел, как Веллан говорит своими выразительными синими глазами: "Быстрее! Маленький мерзавец, шевели задницей! Еще быстрее! Давай, помогу!"
Люк подвала захлопнулся, одна из петель выскочила из гнезда, сломав тонкие ржавые гвоздики, и полетела вниз. Зверь посмотрел в сторону, откуда донесся звук, и успокоился: никого здесь нет. И быть не может.
Ранн снова забрался на спину Веллана и шепнул на ухо волку: "Побежали".
Оборотень, поджав хвост, зарысил, потом ударился в галоп, а когда взобрался на холм, увидел, что его ждут четверо людей. Если точнее – два оборотня в обличье человека, маг из Стигии и варвар, весьма похожий на выходца с отдаленных киммерийских хребтов.
– Ну?!
Конан подхватил под мышки Ранна и поднял перед собой. Веллан уселся и почесал задней лапой ухо.
– Нашли? – горячился Конан. – Видели его? Зверя?
Если бы Веллан, остававшийся в облике волка, мог говорить, то Конан в точности бы услышал, что оборотень думает о таинственных животных, Бурях Перемен и сыновьях безмозглых варваров, которые умудряются попасть в беду не хуже папаши.
– Оно… Оно очень необычное, – ответил Ранн на вопрос Конана. – Ни на что не похоже. Там нет оленя, кабана, волка или лисицы. Зверь все время меняется…
– Он большой? – уточнил Тотлант. – Насколько большой?
– Немногим крупнее медведя, – подумав, сказал Ранн. – Только не простого медведя, а горного. Знаете, такие в пещерах живут и еще у них шкура серая, а не бурая?
– Плохо дело, – вздохнул Конан. – Конечно, кролик был покрупнее, но раз его угрохали кметы, то мы с этим делом справились бы запросто. А тут… Магия, странный облик, ведет себя непонятно. Тотлант, что скажешь? Может быть, остатки действия Бури проявляются?
– Не думаю, – помотал головой стигиец. – Сейчас попробую объяснить. Буря Перемен никогда не продолжается несколько дней подряд. И магия не вливается в живых существ, а только на них воздействует. Со стороны. Когда идет дождь, человек может промокнуть, испортить себе одежду или сапоги. Но вода всегда высыхает и все возвращается на круги своя. Дождь облил снаружи, но не проник внутрь человека. Понимаете?
– Тогда откуда в нашем спокойном, мирном и патриархальном Пограничье, где магией занимаются только шаманы в деревнях, появилась такая тварь?
– Завелась, как мыши в тряпках, – сострил волшебник. – А шаманы и знахари к магии не имеют никакого отношения. Они просто умеют немножко использовать силу природы. Мы же, волшебники, всегда используем свою силу и силу заклинаний. Ой!..
Тотлант попятился, а все остальные оглянулись.
– Ничего себе! – ахнул Эртель.
– Кажется, нам крышка, – буркнул Эмерт.
– Восхитительное животное, – прошептал Тотлант.
– Все-таки я его разбудил, – вздохнул Ранн.
– Мерзость какая, – заключил Конан. – Стойте и не дергайтесь. Если побежите, будет только хуже. Оно решит, что мы его боимся и начнет охоту.
Зверюга, в настоящий момент имевшая вид неудачной помеси дикого быка и медведя, украшенной вдобавок клювом, как у аиста, и орлиными крыльями, стояло всего в тридцати шагах поодаль и недовольно рассматривало людей.
– Не пойму, как мы его раньше не заметили? – сокрушенно проговорил киммериец. – Такая здоровенная тварь топает по открытой долине, поднимается на холм, а мы тут стоим и философствуем! Ранн, а ну оседлай Веллана и исчезните на время в лесу. Если оно пойдет за вами, я его отвлеку.
– И не подумаю, – высоким голосом ответил мальчишка. – Оно вас сожрет, а мне и Веллану прятаться?
– Замечательная варварская традиция, – сквозь зубы процедил Тотлант, не сводя глаз с замершего неподалеку чудища, которое, в свою очередь, почти полностью превратилось в зубра – впечатление портили только широкие ласты, как у тюленя с побережья Нордхейма. – В момент опасности начать выяснять, кто тут смелее и сильнее. Конан, Ранн, прекратите ссориться!
Твари надоело просто стоять и созерцать, а посему она решилась изгнать со своей территории незваных гостей. Зубр наклонил рогатую голову (рога, между прочим, продолжали расти как в длину, так и в ширину) и тяжело попрыгал вперед, в точности уподобляясь тюленю – бегать на ластах не слишком удобно. Впрочем, таковыми остались только задние конечности, а вот передние уже заместились толстыми лапами снежного барса.
– Бежим, – скомандовал Эртель. – И желательно в разные стороны.
Первой жертвой оказался Эмерт. Просто стоял ближе всех. Боссонец моментом смекнул, что чудище его сметет и не заметит, а посему со всей тщательностью последовал совету королевского племянника.
Достаточно сильный и ловкий человек может, конечно, забраться по голому стволу сосны наверх, да только это займет у него долгое время. Сейчас деревья были покрыты наледью, что делало их изрядно скользкими, зацепиться на стволе не за что, сухие нижние ветки тотчас ломаются… Но Эмерт все равно взлетел на высоту десяти локтей, словно белка. Перебрался на надежный сук и вцепился в сосну руками и ногами.
Бу-ум! Тварюга оказалась туповатой. Вместо того, чтобы атаковать кого-нибудь другого, она протаранила сосну широким лбом и на миг скрылась в клубах снежной пыли, посыпавшейся с веток. Эмерт едва удержался. Чудище с настойчивостью, достойной потомственного лесоруба, колотилось в ствол дерева. Однако сейчас вместо головы зубра его морда представляла собой нечто насекомоподобное, похожее на голову огромного богомола. Похожие на пилу жвалы раздвинулись и вцепились в промерзшую древесину. Во все стороны брызнули щепки.
– Уберите его отсюда! – выкрикнул Эмерт. – Конан, да сделай хоть что-нибудь! Оно сейчас догрызет сосну и примется за меня!
Попутно Эмерт каким-то чудом зарядил свой арбалет и пустил стрелу вниз. Кованый металлический болт, как и предупреждал господин Тимро, исчез под шкурой животного, прошил его насквозь и упал в снег, под копыта твари, медленно превращавшейся из насекомого в лошадь с длинным ящеричьим хвостом.
Конан в таких ситуациях поступал в полном разногласии с мудрой наукой логикой. Сначала действуешь, потом принимаешь решение, и уж затем его обосновываешь. Обычно такая неожиданная тактика помогала. Но не сейчас.
…Рангильдор опускается на толстый извивающийся хвост, принадлежащий снежной ящерице дрохо, и вдруг Конан понимает – получилось. Хвост отвалился, запрыгал по земле, оставляя следы темно-красной крови, варвар снова поднял меч, желая довершить дело, но… Киммериец отскочил. У обрубка внезапно выросли глазки, ножки, собственный маленький хвостик, прорезалась пасть и перед Конаном теперь стоял хорек-переросток с пятнистой, как у ягуара, шкурой и лопатообразным хвостом бобра. Второе животное было размером с крупную дворнягу.
Пока Конан соображал, что же все-таки здесь происходит, маленькая тварь, будто молния, бросилась к нему и вцепилась зубами в сапог. Хорошо кожа толстая, прокусила лишь отчасти.
– Кыш отсюда! – взвыл киммериец, отпрыгивая. Звереныш висел на сапоге, жевал, довольно урчал и вообще поглядывал весело, так, словно человек предложил ему забавную игру. Отцепился только когда Конан съездил ему клинком по загривку, не причинив, однако, никакого вреда – лезвие прошло вскользь, лишь срезав клок шерсти. – Тотлант, убери его от меня!
Тотлант как раз занимался тем, что отгонял большую тварь от дерева. Все остальные бегали вокруг и пытались отвлечь животное от мага, который ему категорически не понравился. Ранн успел зажечь сосновую ветку и тыкал ею чудовищу в бока и задние ноги.
Конан рубанул снова. На этот раз попал. Рангильдор развалил маленькую зубастую мерзость, столь же изменчивую, как и родитель, надвое, однако лучше никому не стало, а Конану тем более. Первая половинка приняла вид детеныша ящерицы дрохо, весьма злонравного и кусачего. Вторая обратилась сурком, из холки которого торчали два недоразвившихся, покрытых пухом и слабенькими перышками крыла. Если так пойдет дальше, к моменту захода солнца по поляне будут носиться пятеро одуревших людей, один волк-оборотень (Веллан и не думает снова принимать человеческий облик) и много-много удивительных тварюшек, способных причинить нешуточные неприятности – зубы и когти у них весьма острые.
Большому зверю надоело воевать с двуногими – слишком они быстрые и верткие. В отчаянном прыжке существо достало все-таки Эртеля, ударом медвежьей лапы отправило оборотня в кусты, куда племянник короля влетел, как камень, выпущенный из катапульты, прорычало что-то раздраженно-оскорбительное, развернулось и потрусило себе в лес. Два маленьких ублюдка поскакали вслед за ним, догнали, прыгнули твари на спину и… Приросли. Исчезли, растворившись в ее шкуре.
Достойным завершением всей истории с охотой то ли людей на зверя, то ли зверя на людей явился хруст ломающегося дерева – почти начисто подрубленная сосна не выдержала, начала медленно заваливаться, а Эмерт с воплем полетел в сугроб.
– Плакали наши шестьсот пятьдесят кесариев, – заключил Конан, отдышавшись. – И аванс придется возвращать. Ранн, Тотлант, помогите Эртелю выбраться из зарослей. Кажется, он зацепился за что-то. Эмерт, ты живой? Вот и отлично. Поднимайся, пойдем ловить лошадей!
– 15 -
Лишь когда совсем стемнело, удалось найти защищенную буреломом, нагромождением валунов и почти непроходимым лесом полянку, на которой можно было устраиваться ночевать. Веллан, Эмерт и Эртель, которому зверь едва не переломал ребра и разорвал толстую куртку на груди, поставили шатер, а Тотлант снова вогнал выносливых лошадок бритунийской породы в полусон – скакуны насмерть перепугались чудища и изловить их в лесу было очень трудно…
– По-моему, убить его невозможно, – Конан лежал на спине, забросив руки за голову. Волшебник, восседая рядом, пытался заштопать свою испорченную бешеными оборотнями хламиду, забрав у Эмерта иглу и нитки. – Даже мечтать нечего. Видели, метательное оружие не причиняет зверю никакого вреда, а когда я поработал Рангильдором, тварь начала плодиться.
– Разрубить на пять сотен маленьких кусочков, получившихся хорьков-мышей распихать по клеткам или мешкам, мешки спалить или утопить, – грустно предложил Веллан. – Только возни будет на полную седмицу. И как такого разрубишь? Он же не будет стоять и ждать…
– Подождите-ка! – поднял голову Тотлант. – Велл, что ты сейчас сказал, повтори!
– Я сказал, что чудище не станет стоять и ждать, пока мы его разделываем на мелкие части. Разве я не прав?
– Понял! – восторженно рявкнул волшебник. – Веллан, ты умен не по годам! Ты подсказал разгадку!
Конан приподнялся, опершись на локоть, и уставился на стигийца.
– Рассказывай, – коротко приказал киммериец. Если Тотлант что-то сообразил, то его мысли достойны внимания.
– Главные слова здесь: "Стоять и ждать", – очень быстро, сбиваясь на некоторых словах, заговорил волшебник. – Я понял, в чем причина бессмертия зверя! В его постоянной изменчивости. Это не один организм, не одно тело, у него их множество. Десятки, может быть, сотни. Если умирает одно, его мгновенно замещает другое. Вырастают новые органы, новые лапы, глаза…
– Зубы, – подсказал Эртель.
– И зубы тоже. Если у нас получится хоть ненадолго остановить происходящие в животном изменения и как-то обездвижить его… Мы получим шанс его убить!
– Это можно сделать только заклинанием, – возразил Конан. – Спорю на все мои наличные деньги, ты такого заклинания не знаешь.
– Давай золото, – Тотлант протянул руку. – Давай, давай! Слово не воробей. Ты кошелек не развязывай, а давай все. Спасибо. Если у меня ничего не получится, я тебе верну. Помните, как я наказал оборотня днем, когда он попытался меня обмануть?
– Мраморная рука, – догадался Веллан. – Превращение живой плоти в камень, да?
– Именно, – торжествующе провозгласил стигиец. – Я не могу твердо обещать, что зверь будет обращен в мрамор, у него внутри слишком много магии… Но на какое-то время заклятье сработает. Чудовище словно бы замрет. Потом, конечно, содержащееся в его теле колдовство переборет мои чары, однако пройдет определенное время. Хотите спросить, что делать дальше? Дальше в действие вступают те, кто плохо умеет думать, но хорошо владеет оружием.
– Это ты на что намекаешь? – прищурился Эртель. – Это кто здесь плохо умеет думать? Не забудь, выход подсказал именно Веллан, а ты просто подхватил его мысль.
– Дядя Эртель, – Ранн дернул оборотня за рукав. – Мы забыли самое главное. Зверь убежал. Может быть, он не вернется завтра в логово?
– Не вернется – выследим, – самоуверенно заявил Эртель. – Правда, время потеряем. А у нас осталось чуть больше суток для того, чтобы выполнить договор с управой Брийта.
– Одного я не могу понять, – не отрываясь от шитья, сказал Тотлант, – с чем все-таки мы столкнулись? Откуда неразумная тварь может владеть столь огромной магической мощью? Ребята, вы же долго живете в Пограничье, может быть, кто слышал об этом звере раньше? Или здесь поселился какой-нибудь колдун?
– А я не могу понять другого, – проворчал Веллан, – все волшебники такие зануды, как ты, или все-таки нам достался человек исключительный? Тотлант, зачем задавать столько вопросов, на которые ответ получить невозможно? Завтра отыщем зверя, убьем, получим вознаграждение и поедем себе дальше. В Бритунии дел невпроворот! К чему забивать голову ненужными мыслями?
– Твоей пустой голове отнюдь не повредит пара лишних мыслей, – незаметно ухмыляясь, ответил Тотлант. – Дело в другом. Если нечто подобное случилось однажды, то это может произойти и во второй раз. Магия может принадлежать лишь человеку, а не животному. А если чудовище научится каким-то образом использовать заключенную в нем магическую силу? Бед не оберешься!
– Спим, – прервал спор киммериец. – Тотлант, в самом деле! Что ты страдаешь? В этом мире столько всяко-разных загадок и секретов, что отгадать их невозможно и за двадцать жизней. Просто сочти, что эта очередная загадка тебе не по зубам. Ранн, если тебе холодно, постели вниз мою куртку… Отдыхаем, и если кто-нибудь скажет еще хоть слово о магии, отправлю ночевать на мороз!