– И тебе того же, милейший капитан, – добросердечно сказала Ринга.
– Ладно, на сей раз ваша взяла, – неохотно признал Ригель. – Надеюсь, в Бельверусе ты, госпожа, объяснишь, почему я вернулся ни с чем?
– Охотно, месьор капитан, – весело проговорила девушка. – Я думаю, тебя и твоих людей даже наградят за проявленное усердие. А теперь отпустите своих пленников – и расстанемся по-доброму.
Быть может, капитан действительно расстался бы с Рингой по-доброму. Но ему помешали. Внезапно окружающая караван-сарай деревянная ограда грозно затрещала, и во двор лихо спрыгнул Конан, воинственно размахивая своим мечом.
* * *
Поплутав по пыльным кривым улочкам Эдеса и не встретив ничего интересного, кроме тощего облезлого пса, Конан и Мораддин набрели, наконец, на небольшую таверну, в которой было совершенно пусто.
– Я начинаю думать, что этот городишко населен призраками, – пробурчал Конан.
На их энергичный продолжительный стук явился хозяин заведения, чьи челюсти прямо-таки раздирала зевота. Даже появление посетителей не вдохнуло жизнь в его сонные маленькие глазки.
– Эля нет, аргосское вчера кончилось, кухарка сегодня не работает… – с ходу начал хозяин, привалившись к стойке и вяло почесывая упитанное брюхо.
– Подожди, любезный, – прервал его Мораддин. – Можно ли переночевать в твоем заведении?
– Отчего ж нельзя, – лениво ответил хозяин. – Только у меня всего одна свободная комната, две другие заняты. И потом, эля нет, аргосское…
– Я понял, – в голосе туранца прозвучал оттенок раздражения. – И сколько кроватей в этой комнате?
– А кто его знает, – пожал плечами хозяин. – Раньше было две – так их, может, уже сломали… И потом, эля у нас нет…
– Пошли отсюда! – заявил выведенный из себя Конан. – Найдем что-нибудь получше.
– А вот это вряд ли, – покачал головой хозяин. – Кроме моей таверны, в Эдесе других заведений нет. Был один кабачок, так его два года назад сожгли.
– Если он был похож на твой, я очень даже могу понять поджигателей, – пробормотал варвар.
– Ладно, мы согласны на эту комнату, – решил Мораддин. – Пусть там приберут, мы скоро вернемся… Здесь можно куда-нибудь пристроить наших лошадей?
– На заднем дворе есть конюшня. Только там прошлой зимой крышу разобрали – а новую так и не собрались положить… – хозяин зевнул и с хрустом расправил плечи.
– Эй, подожди, – встревожено обратился Конан к другу, – ты что, собираешься здесь ночевать? Мало того, что это опасно для жизни – как же мы поместимся все в одной комнате?
– Одну ночь придется потерпеть, – миролюбиво ответил Мораддин. – Не впервой ведь. В любом случае, Ринга ляжет на кровати, а мы с тобой бросим жребий, кому спать на полу.
– А если этот жребий достанется мне? – с упреком сказал Конан. – И потом, нас же не трое, а четверо, – и, встретив недоуменный взгляд Мораддина, варвар пояснил: – Не можем же мы бросить госпожу Ильму в этом мерзком караван-сарае с грубиянами-караванщиками! Так что нам нужны две комнаты.
– О, действительно, о госпоже Ильме и ее дочери я и не подумал, – смутился туранец и одобрительно сказал: – Я считал, Конан, что хорошо знаю тебя – но сейчас ты меня удивил. Не предполагал, что ты можешь так заботиться о чужой тебе женщине…
Если бы Конан был на это способен, сейчас бы он покраснел. Потому что им руководила вовсе не бескорыстная забота о хорошенькой немедийке.
– Тогда нам с тобой придется переночевать в караван-сарае, а Ринга и госпожа Ильма займут эту комнату, – подытожил Мораддин.
– Ну нет, – возмутился Конан. – Тащиться ночью через весь город…
– Зачем тебе куда-то тащиться ночью? – удивился туранец.
Конан вздохнул. Он уже знал, что умный и безжалостный Мораддин в некоторых вопросах был не по возрасту наивен.
– Кто занимает две других комнаты? – деловито обратился Конан к успевшему уже задремать прямо стоя хозяину.
– Одну – какой-то паломник из Хаурана, другую – шадизарский судья, – лениво ответил хозяин, которого, видно, мало беспокоила судьба постояльцев.
– Я уверен, они здорово скучают в этой дыре и будут только рады поселиться в одной комнате и поболтать по душам, – энергично сказал варвар. – Пожалуй, я подброшу им эту идейку.
– Ну-у… – начал было Мораддин, но его стремительный друг уже взбегал по немилосердно скрипящей лестнице наверх, где ничего не подозревающие паломник и судья еще наслаждались своим скромным отдыхом. Вскоре там раздался грохот, что-то разбилось и пару раз кто-то позвал на помощь. Мораддин бросил извиняющийся взгляд на хозяина таверны, но тот даже с некоторым интересом прислушивался к происходящему наверху.
– Ну вот, они с радостью согласились пожить вместе, – сообщил Конан, спускаясь на первый этаж. – Я даже помог судье перенести вещи. Теперь у тебя две свободные комнаты, и ты можешь сдать их нам, – Конан дружески хлопнул хозяина таверны по мясистому плечу.
Назад к караван-сараю Конан возвращался в наилучшем расположении духа. Все устроилось замечательно, они с Ильмой будут ночевать в соседних комнатах. Осталось только спровадить куда-нибудь Мораддина или Рингу, а также отделаться от девчонки, и тогда…
Внезапно шедший рядом полугном ощутимо ткнул киммерийца в бок, заставив того остановиться. Сквозь неплотно пригнанные доски ограды, окружающей двор караван-сарая, было видно, как какие-то подозрительные люди, загнав в угол перепуганных караванщиков и местных служителей закона, шныряют повсюду с явным намерением кого-то найти.
– Что-то случилось, пока нас не было, – встревожено сказал Мораддин.
– Сам вижу, – пробурчал Конан. – Интересно, кого они ищут – не нас ли?
– Я бы не удивился, – со вздохом проговорил туранец, уже привыкший к тому, что с Конаном всегда надо ожидать худшего, и внимательно оглядел двор.
– Их двенадцать человек верхами и с оружием, – подсчитал Мораддин. – Правда, они пока никого не убили… Подожди-ка здесь, я подберусь к воротам и попробую разузнать, что там происходит. Может, все еще и обойдется.
Туранец удалился, ступая мягко, точно кошка, а Конан, привалившись плечом к забору, принялся наблюдать. Вдруг послышался женский визг, и варвар увидел Ильму, которую бесцеремонно тащил за собой один из незнакомцев. Другой нес следом ее маленькую дочку.
Конан нахмурился. Он так славно все устроил, раздобыл две комнаты – а теперь девушку, ради свидания с которой все и затевалось, уводят у варвара прямо из-под носа! Зря он, что ли, разбил чернильницу из зингарийского стекла над головой славного, в общем-то, старика-судьи? Конан почувствовал, что в его душе закипает гнев на этих невесть откуда взявшихся чужаков, решивших расстроить сердечные дела северянина. Появление Ринги, вступившей в беседу с рыжеусым надменным мужчиной, по-видимому, главарем этих людей, нисколько не утешило Конана. Кто знает, какие коварные планы лелеет рабирийка в отношении соперницы!
– Пока там Мораддин вынюхивает да разузнает, я, пожалуй, останусь без подружки, – пробормотал варвар и окончательно утвердился в своем намерении действовать без промедления.
С оглушительным гиканьем Конан преодолел деревянный забор, едва не повалив его, и в несколько прыжков оказался посреди врагов. Кажется, Ринга что-то кричала ему – но киммерийцу было некогда прислушиваться. Свалив ударом меча одного из оторопевших похитителей и кулаком разбив переносицу другому, Конан схватил взвизгнувшую Ильму за руку и поволок ее за собой к лошадям. Девушка вырывалась и что-то кричала, но до Конана не сразу дошло, что она зовет своего ребенка.
– Кром, забыл!
Отпустив Ильму, Конан бросился вслед за человеком, держащим Нию. Тот в растерянности топтался на месте, не зная, что ему делать – увозить девочку или помочь своим соратникам в схватке с киммерийцем. Конан разрешил его сомнения, приложив противника точным ударом в челюсть и выхватив из обмякших рук непривычно тихую Нию. Выполнив задуманное, Конан готов был отступить, но ему не позволили. Оправившиеся от первого потрясения чужаки уже выхватили из ножен оружие и стягивались кольцом вокруг варвара. Правда, их было всего семеро – но они считали, что этого достаточно, и Конан был склонен с ними согласиться.
– Стой здесь! – Конан поставил девочку на землю и прижался спиной к росшему посреди двора раскидистому платану. Взревев для поднятия боевого духа, варвар обрушил свой меч на первого, осмелившегося сделать выпад в его сторону своим скромным эстоком. Противник парировал удар, но его эсток переломился у эфеса, и пока враг с удивлением рассматривал зажатую в его ладони филигранную рукоять, Конан беспрепятственно отправил его на встречу с Нергалом. Остальные шестеро были более осторожны и кружили вокруг варвара, точно собаки возле медведя, ожидая, когда киммериец ослабит бдительность, и можно будет нанести удар. Конан уже решился было первым начать атаку, когда позади одного из его противников зловеще блеснуло узкое лезвие, и парень даже не успел ничего понять, как присоединился к своему неудачливому товарищу. Пятеро оставшихся в живых обернулись – но Мораддин сделал красивый пируэт, и их стало на одного меньше.
– Конан, бери ребенка и беги к лошадям!
Не заставив себя долго упрашивать и зная, что полугном способен постоять за себя, варвар подхватил Нию, послушно стоявшую все на том же месте, и помчался к коновязи, где Ринга торопливо отвязывала их скакунов, а очень бледная Ильма нервно всхлипывала. Подсадив немедийку на лошадь и вручив ей ребенка, Конан вскочил на своего коня и, взяв в руку повод лошади Мораддина, галопом пронесся через двор к тому месте, где полугном сражался с наседающими врагами. Ловко отбив удар, туранец быстро взобрался в седло, и вся четверка устремилась к распахнутым воротам караван-сарая.
– Ведьма, ты мне за это заплатишь! – с ненавистью крикнул рыжеусый, благоразумно воздержавшийся от участия в драке, вслед удаляющимся путникам.
Хотя их никто не преследовал, всадники остановили своих коней, лишь отъехав на порядочное расстояние от Эдеса. Конан вытер пот со лба и открыл было рот, чтобы задать вопрос – как натолкнулся на яростный взгляд желто-карих глаз рабирийки.
– Ты, грязный киммериец, недоумок, мужлан, тупая скотина! – зашипела Ринга, и на ее скулах заиграли алые пятна. – Почему ты вечно суешься, куда тебя не просят?!
– А вот насчет скотины – это ты зря, – с упреком сказал Конан.
– Это еще слишком нежное прозвище для тебя! – гневно закричала девушка. – Ты хоть иногда думаешь головой, прежде чем начать махать своим куском железа? Ты все испортил!
– Ничего себе! Я рисковал жизнью, чтобы спасти вас – и в ответ слышу площадную брань! – возмутился варвар. – И что, интересно, я испортил, кроме физиономий нескольких недостойных людишек?
– Ах, ты нас спас? Может, ты бы сначала поинтересовался, грозит ли нам что-нибудь? – насмешливо произнесла Ринга. – Я поговорила с предводителем этого отряда, который оказался моим старым знакомым, и он согласился отпустить Ильму и девочку. Мы могли совершенно спокойно ехать, куда нам заблагорассудится, пока ты не вмешался, Нергал тебя забери! – девушка сердито взглянула на Конана. – Теперь, когда вы покрошили ни с того ни с сего несколько немедийцев, нас могут обвинить в убийстве и вздернуть на одной из площадей Бельверуса! А главное – моя карьера теперь под угрозой! И дернул же меня демон связаться с такими недоумками! – с отчаянием воскликнула Ринга.
– Откуда мне было знать, что среди твоих знакомых встречаются даже разбойники и похитители людей! – раздраженно сказал варвар. – Подумаешь – в убийстве обвинят! На мне таких обвинений с полсотни висит – и ничего, не вздернули, как видишь.
– Когда-нибудь вздернут, – мрачно пообещала Ринга. – Я поспособствую!
– Послушайте, не ссорьтесь, – примирительно заговорил Мораддин. – Конан действительно хотел, как лучше. Не его вина, что он немного поторопился…
– Немного! – скривила узкие губы Ринга.
– Мне вот что интересно, – продолжил полугном, – кто были эти люди, и зачем они охотились за госпожой Ильмой? – туранец вопросительно посмотрел на немедийку, прижимающую к себе ребенка. Та бросила взгляд на Рингу и растерянно улыбнулась.
– Это люди ее отца, некоего барона, – решительно сказала рабирийка. – Он ищет свою дочь с внучкой… Ильма, ты не против, если я расскажу? – спросила Ринга и, не дожидаясь ответа девушки, пояснила: – Обычная история. Барон решил выдать замуж дочь, не считаясь с ее чувствами. Просьбы и слезы не помогли, и тогда она решила бежать к родственникам в Коф, надеясь таким образом избежать ненавистного брака. В горах нанятых ею слуг перебили люди барона, посланные стариком по следу дочери, и Ильма не знала, что делать. Так получилось, что я знакома с ее отцом, да и ее видела несколько раз на придворных балах…
Тут Ильма хихикнула, но, смутившись, опустила голову.
– В Шусфе мы с ней узнали друг друга, и я решила помочь девушке, – закончила Ринга.
– Почему же мы везем госпожу Ильму обратно в Бельверус? – с недоумением сказал Мораддин. – Разумней было бы помочь ей добраться до Кофа…
– Я знаю, что делаю, месьор, – церемонно произнесла рабирийка. – Я сумею спрятать Ильму в Бельверусе так, что даже отец не найдет ее. А потом, глядишь, все уладится, и не придется ехать в далекий Коф.
– Ну и правильно, – одобрил Конан, подумав про себя, что старый барон в чем-то прав, решив приискать для бойкой дочки, прижившей на стороне ребенка, строгого мужа.
Мораддин задумчиво покачал головой, но если у полугнома и возникли какие-то сомнения, он не поведал их своим спутникам.
– Ну так что, в Бельверус? – нетерпеливо спросил варвар.
Ринга ожгла напоследок киммерийца сердитым взглядом и вонзила шпоры в бока лошади.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
О, Бельверус, крепкостенный и многолюдный! Не одну сотню лет лелеешь ты корону Немедии и внушаешь единый трепет и друзьям, и врагам силой и грозностью своей. Суровы Немедийские горы, и суров облик твой, город, построенный из серого гранита и белого мрамора!
Впрочем, столь цветисто обратиться к столице Немедии мог только путешественник из стран Восхода, обладающий поэтическими наклонностями и сытым желудком. Сами немедийцы относились к Бельверусу с прохладцей, ибо славился он своими грязными улицами и ловкими карманниками, а также тем, что там проживают самые спесивые вельможи, самые грубые сборщики налогов и самые дорогие шлюхи во всей Немедии.
Конану ранее доводилось бывать в Бельверусе. Четыре года назад, будучи контрабандистом, он даже удостоился чести быть нанятым некими высокопоставленными особами для выполнения щекотливого поручения, которое нельзя было доверить законопослушным гражданам. Правда, к его выполнению Конан подошел несколько творчески, что совсем не оценили наниматели, и, в итоге высокопоставленные особы и варвар расстались не совсем в дружеских чувствах.
– Ох, наконец-то я смогу принять ванну и выспаться в мягкой постели без клопов! – с наслаждением простонала Ринга, когда они миновали ворота города. – Больше всего во время моих заданий меня угнетает жизнь без всяких удобств.
– Я слышал, знатные дворяне, если им золотой горшок не подадут, и облегчится не могут? – невинно поинтересовался Конан. Ильма прыснула в кулачок, а Ринга нахмурилась и бросила на девушку сердитый взгляд.
– Есть вещи, которые нецивилизованному человеку вроде тебя не понять, – холодно произнесла рабирийка. – Говорят, киммерийцы и моются-то лишь тогда, когда приходится реку вброд переходить.
– Что ж, придется поискать здесь реку, – хмыкнул Конан.
Мораддин вздохнул. Всю долгую дорогу от Дэлирама до Бельверуса Ринга и Конан постоянно старались уязвить друг друга, порой переходя на откровенную ругань, что отнюдь не облегчало жизнь их спутникам. Полугном никак не мог понять, каким образом нежные взаимоотношения рабирийки и киммерийца так быстро выродились во взаимную войну. Сам туранец нисколько не обиделся на девушку-гуля, хитро использовавшую двух друзей в своих интересах. Видимо, у гномьего народа была своя, особенная гордость, которую не ранили подобные вещи.
– Скоро мы доедем до твоего дома, Ринга? – как ни в чем не бывало спросил Конан. – А то у меня живот подвело, как есть охота. Надеюсь, твой повар прилично готовит?
– Прилично. Только тебе это не поможет, – не без торжества заметила Ринга.
– Это почему? – поднял брови киммериец.
– Потому что вы остановитесь на постоялом дворе, – сообщила рабирийка. – Или ты надеялся, что я приглашу вас в гости после того, что вы натворили в Эдесе? Я в Бельверусе на хорошем счету и не хочу иметь неприятностей с законом.
– Вот, значит, как, – зловеще процедил Конан. – Когда тебе это было надо, ты не возражала, чтобы мы шли против закона. А теперь, оказывается, такие бандиты, как мы, недостойны водить компанию с честной дворянкой! Если б я уважал закон, ты бы и посейчас сидела в той клетке! Оттуда я тебя вытащил не настолько давно, чтобы ты уже забыла об этом!
– Не горячись, Конан, ты не так понял Рингу, – Мораддин положил руку на плечо друга. – В Эдесе мы действительно погорячились, и теперь нам лучше затаиться и не привлекать к себе внимание. Двое таких бродяг, как мы с тобой, в квартале знати будут выделяться, как ястребы в курятнике. Следовательно лучше нам устроиться в гостинице, среди обычных людей.
– Именно это я и имела в виду, – согласилась Ринга. – И в следующий раз, Конан, когда тебе захочется с кем-нибудь подраться, сначала сосчитай до десяти и подумай, нужно ли это кому-нибудь… А, вот здесь вы и поселитесь!
Гостиница называлась очень необычно: "Королевский плот". Говорили, что хозяин, движимый верноподданническими чувствами, собирался назвать свое заведение "Королевский оплот", да цензоры из Канцелярии не разрешили, заявив, что королевским оплотом является доблестная немедийская гвардия, а никак не грязный кабак. Но вывеска была уже готова, и владелец гостиницы, чтобы не заказывать новую, просто стер в надписи одну букву, изменив неугодное чиновникам название на вполне нейтральное, хотя и насквозь бессмысленное.
– Мой дом находится отсюда на достаточном расстоянии, чтобы я могла быстро найти вас в случае необходимости и при этом ночью не слышать твоего храпа, Конан, – сообщила Ринга. – Ну, вы пока отдыхайте, а мы с Ильмой поехали…
– Как – с Ильмой! – заволновался варвар. – Ты собираешься забрать ее с собой?
– Не беспокойся. Я знаю несколько надежных мест, где можно спрятать ее и ребенка, – ответила Ринга и повернулась к девушке. Ильма покорно наклонила голову, но украдкой бросила из-под темных ресниц призывный взгляд на киммерийца. Это вдохновило варвара на борьбу за свое личное счастье.
– Послушай, Ринга, так ли ты уверена в надежности этих мест? – вкрадчиво заговорил Конан. – По-моему, самое безопасное место – там, где есть два таких добрых меча, как мой и Мораддинов. Никто не будет искать дочь барона в дешевой гостинице, а если и попытается – мы доходчиво объясним соглядатаю, что он ошибся.
Ринга на несколько мгновений задумалась, сдвинув тонкие, изящно выгнутые брови, и наконец кивнула:
– Хорошо, пусть Ильма и девочка остаются с вами. Но вы отвечаете за них головой! – Ринга твердо взглянула в глаза киммерийца и полугнома.
– Не командуй, женщина, – поморщился Конан. – С нами – как за каменной стеной, тебе ли об этом не знать.
– Во всякой стене существуют ворота, – туманно ответила Ринга и, кивнув на прощанье, подхлестнула свою усталую лошадь.