- Что это значит? - Саймон начинал сомневаться, действительно ли он трезв, потому что мир вокруг медленно кружился и больше всего ему сейчас хотелось лечь и заснуть.
- Если бы она хотела смерти, - объяснила Адиту, - это принесло бы забвение только ей. Она устала жить, Сеоман, но она старейшая. Никогда не забывай об этом. Столько времени, сколько пелись песни в Светлом Арде, и еще много дольше, живет на свете Утук'ку. Единственная из живущих, она видела Потерянный Дом, давший жизнь нашему роду. Я думаю, что ей невыносима сама мысль о том, что другие будут жить, когда она исчезнет. Она не сможет уничтожить все, как бы ей этого ни хотелось, но, возможно, она надеется вызвать величайшую катастрофу - чтобы вместе с ней в забвение отправилось столько живых, сколько она может за собой утащить.
Саймон резко остановился.
- Это ужасно, - сказал он с чувством. Адиту пожала плечами. Ее шея была удивительно красива.
- Утук'ку действительно ужасна. Она безумна, Сеоман, хотя это безумие сплетено искусно и туго. Она была, может быть, самой умной из всех Рожденных в Саду.
Луна высвободилась из груды облаков и теперь висела над головой, словно серп жнеца. Саймон очень хотел спать - голова его становилась все тяжелее - и в то же время он понимал, что глупо упускать такой случай. Очень и очень редко кто-нибудь из ситхи бывал в настроении отвечать на вопросы и, что еще важнее, отвечать на них прямо, без обычной для справедливых уклончивости.
- А почему норны ушли на север?
Адиту нагнулась и сорвала веточку какого-то вьющегося растения с белыми цветками и темными листьями, потом вплела ее в волосы, так что веточка повисла у щеки ситхи.
- Зидайя и хикедайя поссорились. Это касалось смертных. Народ Утук'ку считал вас животными - и даже хуже, чем просто животными, потому что пришедшие из Сада не убивают живых существ, если могут избежат этого. Дети Рассвета не соглашались с Детьми Облаков. Было еще и другое. - Она подняла глаза к далекой луне. - Потом-умерли Ненайсу и Друкхи. Это был день, когда тень упала на наши народы, и она уже не рассеялась.
Не успел Саймон поздравить себя с тем, что ему удалось поймать Адиту на приступе откровенности, как она начала мрачнеть… Но он не стал задерживаться на ее малопонятном объяснении. В сущности, он уже не хотел запоминать новые имена - слишком велико было потрясение от того, что она уже рассказала ему сегодня; в любом случае у него еще оставался один вопрос, который неоходимо было задать.
- Ваши народы, - спросил он нетерпеливо, - они расставались здесь, верно? Все ситхи пришли в Сад Огней с горящими факелами. А потом они стояли в Доме Расставания вокруг какого-то предмета, сделанного из огня, и заключали договор.
Адиту оторвала взгляд от лунного серебра, поглядев на Саймона яркими кошачьими глазами.
- Кто рассказал тебе эту сказку?
- Я это видел. - По выражению ее лица он был почти уверен, что видение оказалось правдивым. - В ту ночь, когда я стал рыцарем. - Он засмеялся над собственными словами. Усталость заставляла его чувствовать себя глупо. - В мою рыцарскую ночь.
- Видел это? - Адиту обняла его за талию. - Расскажи мне, Сеоман. Мы прогуляемся еще немного.
Он описал ей свой сон-видение - потом вдобавок рассказал, что произошло, когда он воспользовался зеркалом Джирики.
- То, что случилось, когда ты принес сюда чешую, показывает, что есть еще сила в Рас йе-Сама 'он, - медленно проговорила она. - Но мой брат был прав, предостерегая тебя от Дороги снов. Она полна опасностей - иначе я сама взяла бы сегодня зеркало и попыталась бы найти Джирики, чтобы рассказать ему то, что я услышала от тебя.
- Почему?
Она покачала головой. Ее белые волосы плыли в воздухе, как облачко дыма.
- Из-за того, что ты видел во время своего бдения. Это страшно. Ты видел Старые Дни без Свидетеля… - Она снова сделала странное движение пальцами, запутанное и естественное, как корзина живой рыбы. - Либо в тебе есть что-то, чего не видела Амерасу, - но я не верю, что Первая Праматерь, при всей озабоченности другими делами могла так просчитаться - либо происходит что-то, чего мы не могли даже предположить. - Она вздохнула. Саймон смотрел на ее лицо. Ситхи выглядела обеспокоенной - он никогда бы не поверил, что такое возможно.
- Может быть депо в драконьей крови, - предположил Саймон. Он поднял руку и коснулся шрама и пряди белых волос. - Джирики говорил, что я каким-то образом отмечен теперь.
- Может быть. - Похоже, Адиту это не убедило. Значит, ей он не казался таким уж особенным, так?
Они шли. дальше, пока снова не добрались до раскрошенных плит Сада Огней и не приблизились к палаточному городу. Большая часть празднующих отправилась спать, и теперь горели только несколько костров. Около них все еще разговаривали, смеялись и пели неясные фигуры.
- Иди и отдохни, Сеоман, - сказала Адиту. - Ты шатаешься от усталости.
Он хотел было возразить, но понял, что она права.
- Где ты будешь спать?
Серьезное выражение на ее лице сменилось искренним весельем.
- Спать? Нет, Снежная Прядь. Сегодня я буду гулять. Мне о многом надо подумать. В любом случае я почти век не видела света луны на разрушенных камнях Сесуадры. - Она сжала его руку. - Спи хорошо. Утром мы пойдем к Джошуа. - Она повернулась и пошла прочь, бесшумная, как ночная роса. В считанные мгновения Адиту превратилась в стройную тень, исчезающую на поросшей травой вершине горы.
Саймон обеими руками потер лицо. Надо было о многом подумать. Ну и ночь! Он зевнул и направился к палаткам Нового Гадринсетта.
- Странная вещь случилась сегодня, Джошуа. - Джулой в необычной для нее нерешительности застыла в дверях палатки принца.
- Входи, пожалуйста, - Джошуа повернулся к Воршеве, которая сидела в постели под грудой одеял. - Или может быть нам лучше будет уйти? - озабоченно спросил он жену.
Воршева покачала головой.
- Я неважно себя чувствую, и раз уж я должна все утро провести в палатке, пусть как можно больше людей приходят сюда и составляют мне компанию.
- Но, может быть, новости валады Джулой расстроят тебя? - встревоженно сказал принц и посмотрел на мудрую женщину. - Это ей не повредит?
Джулой сардонически улыбнулась.
- Женщина с ребенком внутри не похожа на умирающего от старости, принц Джошуа. Ей требуется много сил - выносить ребенка тяжелая работа. Кроме того, мои новости не могут испугать никого… даже вас. - Она немного смягчила суровое выражение своего лица, давая ему понять, что шутит.
Джошуа кивнул.
- Полагаю, я заслужил это. - В его ответной улыбке было что-то болезненное. - Какая странная вещь случилась? Входи, пожалуйста.
Джулой скинула мокрый плащ и бросила его прямо в дверях. Дождь начал моросить сразу после восхода и уже почти целый час барабанил по крыше. Джулой провела рукой по мокрым стриженым волосам, потом уселась на один ш грубых табуретов, сколоченных Фреозелем специально доя резиденции принца.
- Я только что получила послание.
- От кого?
- Не знаю. Его принесла одна из птиц Динивана, но это не его рука. - Джулой вытащила из кармана куртки тихо чирикавший комочек пуха; в щели между пальцами женщины блестел черный глаз птицы. - Вот то, что она принесла. - Валада Джулой подняла трубочку промасленной ткани и с некоторым затруднением вытащила из обертки свернутый пергамент, не побеспокоив птичку.
Принц Джошуа, - прочитала она. - Определенные знаки говорят мне, что для вас было бы благоприятно подумать сейчас о Наббане. Определенные уста шептали мне в ухо, что здесь вы найдете большую поддержку, чем можете ожидать. Зимородки забирают слишком большую долю улова рыбаков. В течение двух недель прибудет посланник и принесет слова, говорящие яснее этого короткого письма. Не предпринимайте ничего, пока он не прибудет, ради собственного блага.
Кончив читать, Джулюй взглянула на принца. В ее желтых глазах застыло осторожное выражение.
- Это подписано древней наббанайской руной, означающей "друг". Это написал носитель свитка, или, по крайней мере, человек столь же образованный. Может быть кто-то хотел, чтобы мы сочли автора этого письма за члена Ордена.
Прежде чем встать, Джошуа нежно погладил руку Воршевы.
- Можно я взгляну? - Джулой отдала ему записку, и принц внимательно прочитал ее. - Я тоже не знаю этого почерка. - Он сделал несколько шагов к противоположной стене палатки, потом повернулся и снова зашагал к двери. - Написавший, очевидно, хотел сказать, что в Наббане волнения, а Бенидиривинский дом совсем не так любим, как некогда - что совсем не удивительно, когда в седле сидит Бенигарис, а Нессаланта дергает за поводья. Но что этот человек может хотеть от меня? Ты говоришь, это принесла птица Динивана?
- Да. И это тревожит меня больше всего. - Джулой собиралась сказать еще что-то, но в этот момент в дверях кто-то кашлянул. Там стоял отец Стренгьярд, рыжие остатки его шевелюры намокли и прилипли к голове.
- Прошу прощения, принц Джошуа. - Он увидел лежащую Воршеву и покраснел. - Леди Воршева. Господи! Я надеюсь, вы простите мне это вторжение.
- Входите, Стренгъярд, - принц поманил его рукой, словно подзывая пугливую кошку. За его спиной приветливо улыбнулась Воршева, показывая, что она ничуть не возражает.
- Это я просила его прийти, Джошуа, - сказала Джулой. - Поскольку это была птица Динивана - я думаю, вы понимаете.
- Конечно. - Он указал архивариусу на свободный табурет. - Теперь расскажи мне подробнее об этих птицах. Я помню, что ты уже говорила о самом Диниване - хотя мне все еще с трудом верится, что секретарь Ликтора мог быть членом подобной организации.
Джулой казалась немного рассерженной.
- Орден Манускрипта - это организация, участием в деятельности которой многие бы гордились. Господин Динивана никогда не был бы недоволен тем, что Диниван делал в интересах Ордена. - Ее веки быстро опустились, словно ей пришла в голову какая-то новая мысль. - Но Ликтор мертв, если только верны слухи, которые дошли до нас. Некоторые говорят, что его убили почитатели Короля Бурь.
- Да, я слышал об этих огненных танцорах, - сказал Джошуа. - Те из Нового Гадринсетта, кто пришел с юга, просто не могут говорить ни о чем другом.
- Но больше всего меня тревожит, что после этого события, если оно действительно произошло, я не получила никаких известий от Динивана, - продолжала Джулой. - Так кто же рассылает его птиц, если не он сам? И почему он ничего не написал, если только уцелел после покушения на Ликтора, - мне говорили, что в Санкеллане Эйдонитисе был страшный пожар?
- Может быть, он обгорел или ранен, - рискнул предположить Стренгьярд. - Он мог попросить кого-то другого написать за него.
- Верно. - Джулой задумалась. - Но тогда, я полагаю, он использовал бы свое имя, если только не боится быть обнаруженным до такой степени, что не может даже отправить с птицей послание со своей подписью.
- А значит, если это писал не Диниван, - сказал Джошуа, - мы должны допустить, что здесь какая-то хитрость. Это могли послать как раз те люди, которые несут ответственность за смерть Ликтора.
Воршева немного приподнялась в постели.
- А может быть ни то, ни другое. Кто-то мог найти птиц Динивана и отправить послание по собственным соображениям.
Джулой медленно кивнула.
- Тоже верно. Но этот кто-то должен был бы знать, кем были друзья Динивана и где они могут находиться: на письме стоит имя вашего мужа, словно тот, кто послал его, знал, что оно попадет прямиком к принцу.
Джошуа снова начал шагать взад-вперед.
- Я и сам думал о Наббане, - пробормотал он. - И не раз. Север - пустыня, я сомневаюсь, что Изорн и Эолер соберут хотя бы небольшой отряд. Северные города разрушены войной и погодой. Но если бы мы каким-нибудь образом могли выставить из Наббана Бенигариса… - он остановился и, нахмурившись, уставился в потолок. - Тогда мы могли бы поднять армию и корабли… У нас появился бы реальный шане расстроить планы моего брата. - Принц нахмурился еще сильнее. - Но кто может знать, правда в этой записке или нет? Я не люблю, когда меня тянут за веревочки. - Он с силой хлопнул себя ладонью по ноге. - Эйдон! Почему ничто на свете не может быть простым?
Джулой тихо пошевелилась на своем стуле. Голос мудрой женщины звучав на удивление сочувственно.
- Потому что ничто и не просто, принц Джошуа.
- Чем бы ээто ни оказалось, - заметила Воршева, - правдой или ложью, но посланник в любом случае появится. Тогда мы, возможно, узнаем больше.
- Может бытъ, - сказал Джошуа. - Если только это не хитрость, придуманная для того, чтобы заставить нас потерять время.
- Но это не кажется мне особенно вероятным, если вы извините меня за такое вмешательство, - высунулся Стрешъярд. - Кто из наших врагов настолько бессилен, что вынужден был бы прибегать к такой низкой уловке?.. - Он замолчал, глядя на суровое, расстроенное лицо Джошуа. - Я хочу сказать…
- Мне кажется, вы правы, Стренгъярд, - согласилась Джулой. - Это слабая игра. Элиас и его… союзники… выше этого.
- Тогда тебе не следует спешить с созывом рэнда, Джошуа, - в голосе Воршевы было что-то похожее на торжество. - Бессмысленно было бы строить планы, пока вы не узнаете, правда это или нет. Придется подождать посланника, по крайней мере, какое-то время.
Принц повернулся к ней; несколько секунд они смотрели друг на друга. Никто из остальных не знал, что может означать это молчание между мужем и женой, но все ждали. Наконец Джошуа холодно кивнул.
- Я полагаю, что ты права, - сказал он. - В записке идет речь о двух неделях. Это время я моту подождать с рэндом.
Воршева удовлетворенно улыбнулась.
- Я согласна с вами, принц Джошуа, - сказала Джулой. - Но все еще есть многое, чего мы не…
Она замолчала, потому что в дверях возникла долговязая фигура Саймона. Юноша медлил, и Джошуа нетерпеливо сделал рукой приглашающий жест.:
- Входи, входи, Саймон. Мы обсуждаем странное послание, и, что может оказаться еще более странным, посланника.
Саймон вздрогнул.
- Посланника?
- Письмо, возможно, отправили из Наббана. Входи. Тебе что-нибудь нужно?
Юноша кивнул.
- Может быть, сейчас не лучшее время…
- Я могу заверить тебя, - сухо сказал Джошуа, - что любая твоя просьба покажется пустяком рядом с теми затруднениями, перед которыми меня поставило сегодняшнее событие.
Саймон, казалось, все еще колебался.
- Что ж… - сказал он наконец и шагнул внутрь. Кто-то последовал за ним.
- Благословенная Элисия, Мать нашего Спасителя, - сказал Стренгъярд охрипшим голосом.
- Нет. Моя мать назвала меня Адиту, - был ответ. Речь ситхи была очень гладкой, но в вестерлинге чувствовался странный акцент; нельзя было с уверенностью сказать, насмехается Адиту или нет.
Ситхи была стройной, как копье, с голодными золотыми глазами и копной белоснежных волос, перевязанных серой лентой. Одета она была во все белое и почти сияла в темноте палатки, словно в дверь вкатился маленький кусочек зимнего солнца.
- Адиту, сестра Джирики. Она ситхи, - бессмысленно сообщил Саймон.
- Во имя древа, - сказал Джошуа, - во имя святого древа.
Адиту засмеялась плавным, музыкальным смехом:
- То, что вы сказали, это волшебные заклятья, чтобы изгнать меня? Ну так они не действуют.
Валада Джулой поднялась с места. На се обветренном лице была невообразимая смесь эмоций.
- Добро пожаловать. Дитя Восхода, - медленно произнесла она. - Я Джулой.
Адиту снова улыбнулась, но уже мягче:
- Я знаю, кто ты. Первая Праматерь говорила о тебе.
Джулой подняла руку, словно хотела задержать это видение.
- Амерасу была дорога мне, хотя я никогда не встречалась с ней лицом к лицу. Когда Саймон рассказал мое о том, что случалось… - Удивительно, но на ресницах колдуньи задрожали слезы. - Ее будут вспоминать, вашу Первую Праматерь.
Адиту на мгновение склонила голову.
- Ее вспоминают. Весь мир оплакивает ее.
Джошуа шагнул вперед.
- Простите мне мою невежливость, Адиту, - сказал он, тщательно выговаривая незнакомое имя. - Я Джошуа. Кроме валады Джулой здесь еще моя жена леди Воршева и отец Стренгъярд. - Он провел рукой по глазам. - Можем мы предложить вам что-нибудь съесть или выпить?
Адиту поклонилась.
- Спасибо, но я пила из вашего ручья как раз перед рассветом, и я не голодна. У меня послание от моей матери Ликимейи, Леди Дома Танцев Года, которое вам, возможно, интересно будет услышать.
- Конечно. - Джошуа, казалось, не мог отвести от нее изумленного взгляда. За его сливой Воршева тоже не сводила с пришедшей глаз, но выражение се липа было иным, чем у принца. - Конечно, - повторил он. - Садитесь, пожалуйста.
Ситхи изящным движением опустилась на пол, легкая, как пух одуванчика.
- Вы уверены, что сейчас подходящее время, принц Джошуа? - в ее голосе был оттенок звенящего веселья. - Вы неважно выглядите.
- Это было странное утро, - ответил принц.
- Так что они уже в Эрнистире? - осторожно спросил Джошуа. - Это, действительно, неожиданное известие.
- Вы не кажетесь особенно довольным, - заметила Адиту.
- Мы надеялись на помощь ситхи - хотя, конечно, не могли ждать ее и даже считать, что она заслужена нами. - Он поморщился. - Я знаю, что у вас мало основании любить моего отца, и нет никаких причин, чтобы лучше относиться ко мне или моим людям. Но я рад, что эринистири услышали рога ситхи. Я надеялся, что и сам смогу сделать что-нибудь для народа Лута.
Адиту вытянула руки над головой. Этот жест казался странно детским, неуместным ври такой серьезной беседе.
- Также и мы. Но ситхи давно уже не принимают участия в делах смертных, даже эрнистири. Мы могли бы оставить все, как есть, даже ценой чести, - продолжала она с небрежной откровенностью. - Но обстоятельства вынудили нас признать, что война зрнистири - это также и наша война. - Она взглянула на принца светящимися глазами. - Так же, как и ваша, разумеется. Вот почему, когда Эрнистир будет свободен, зидайя отправятся в Наглимунд.
- Что вы сказали? - Джошуа оглядел круг собравшихся, как бы для того чтобы убедиться, что они слышали то же, что и он. - Но почему?
- На то много причин. Потому что это слишком близко к нашему лесу и к нашим землям. Потому что у хикедайя не должно быть опорного пункта южнее Наккиги. Есть еще и другие обстоятельства, но их мне не разрешено открывать.
- Но если дошедшие до нас слухи верны, - возразил Джошуа. - Норны уже в Хейхолте.
Адиту склонила голову набок.
- Без сомнения, несколько хикедайя находятся там, чтобы укрепить сделку вашего брата с Ииелуки. Но, Джошуа, вы должны понимать, что между норнами и их неумершим хозяином - большая разница. Такая же разница между вашим замком и замком вашего брата. Инелуки и его Красная Рука не могут прийти в Асу'а - или в Хейхолт, как вы его называете. Так что только зидайя могут позаботиться, чтобы они не устроили себе дом в Наглимунде или еще где-нибудь южнее Фростмарша.
- А почему… почему он не может попасть в Хейхолт? - спросил Саймон.