– Известен и даже не случайно, – хмыкнул шадизарец. – Это мой старшенький. Он еще не попался на таскании мелочи из карманов честных горожан?
Эллар смерил давнего приятеля откровенно ненавидящим взглядом, забросил клинок в ножны и отвернулся, явно пытаясь взять себя в руки.
– Между прочим, именно я долгие годы заботился о сохранении и разведении твоих драгоценных цветочков, – оскорбленно бросил в спину Рабирийца Ши Шелам, и пояснил специально для меня: – Это Хасти привез в Шадизар семена, но, разумеется, побрезговал найти им достойное употребление.
– Зато ты не побрезговал! – с достоинством огрызнулся через плечо маг. – Обратил чужую память и скорбь в источник наживы!
– "Память" – два сикля за порцию, "Скорбь" дороже, три с четвертью, – невозмутимо отозвался месьор Шелам. – Вдобавок, в отличие от порошка лотоса, маковая соломка не вызывает привыкания. Не понимаю, чем ты возмущаешься. На этой удивительной земле обитают племена, много лет успешно извлекающие выгоду из скорби и памяти собственных народов. Кстати, недавно я вывел новый сорт, но пока не придумал для него подходящего названия…
– "Жадность", – буркнул Эллар, постепенно успокаиваясь.
– Если не возражаешь, я предпочел бы поименовать его "Неблагодарностью". Или "Черной неблагодарностью", в твою честь, – задумчиво процедил почтенный Ши и махнул своим головорезам, изнывавшим от безделья на склоне холма. – Хотя нет, слишком много славы для такого зануды, как ты. Госпожа, эти цветы получат твое имя, согласна?
– Маки "Долиана", – задумчиво повторила я. – Мне рассказывали, что Шадизар – весьма своеобразный город, но я не представляла, до какой степени…
* * *
Троица громил, исполнявших должности сторожей, резво скатилась по откосу вниз, представив под ясные очи господина Ши Шелама свою добычу. Пленник, тощий и слегка косящий парень лет семнадцати, выглядел так, будто подсчитывал, сколько прекрасных мгновений жизни ему отпущено, находя итог малоутешительным.
– Вынюхивал, – с готовностью доложил страховидный тип в потрепанном туранском халате некогда ярко-изумрудного, ныне же пыльно-зеленого цвета. – Полдня крутился по окрестностям, потом слез вниз, срезал пару цветочков и припрятал, скотина!
– Куда только катится мир, – с почти подлинной скорбью вздохнул месьор Ши Шелам, мельком глянув на пленника. – Мальчик, неужели тебе опротивела жизнь? Или чужие доходы поразили скудное воображение?
– Господин Ши! – заблажил лазутчик, и, невзирая на аркан, сделал попытку шлепнуться на четвереньки. – Да разве я ж когда?.. Ни сном, ни духом!.. Только глянуть!..
– Сначала глянуть, затем шепнуть кое-кому под страшным секретом, чтобы я однажды застал мой холимый-лелеемый цветник выкорчеванным до последнего ростка? – грустно спросил пожилой шадизарец. – Врать сперва как следует выучись, щенок подзаборный… Я ж тебя знаю, как облупленного. Ты – Рамин. Рамин Гнилая Косточка. Твой старший – Дьола из квартала Сахиль, который согласится поджарить свои уши и сожрать их с острой кхитайской подливкой, если кто-нибудь укажет ему, где спрятана моя цветущая долина. Дьола – тупица, но я сам ему это скажу, а ты – всего лишь мелкая разменная монета. Понял?
Не знаю, как Рамин по прозвищу Гнилая Косточка, а я поняла все и сразу. Хорошо, что у Эллара есть давние знакомые в Шадизаре, а то мы бы не уехали из этой долины с траурными цветами.
Рамин, похоже, не сомневался в своей дальнейшей участи. Сел на корточки, по-собачьи глядя снизу вверх на Ши Шелама и тоненько поскуливая. Зрелище вызвало у меня сдержанное отвращение, однако я не собиралась оспаривать здешние традиции.
– Да оставьте вы его в покое! – презрительный оклик исходил от Эллара. Маг поднял руку, коротко и сухо щелкнули сложенные замысловатым жестом пальцы. Рамин Косточка закатил глаза, обмяк и свернулся на тропинке, прямо под ногами у топчущихся коней. – Ши, раньше в тебе не замечалось подобной кровожадности. Отвезите этого несчастного соглядатая подальше и бросьте. Через колокол он проснется и долго будет вспоминать собственное имя.
– Правда? – недоверчиво поднял бровь месьор Ши. Рабириец, как обычно, не счел нужным отвечать, и поэтому Ши Шелам обратился ко мне: – Барышня Долиана, вы какими судьбами здесь оказались? В город едете?
– Скорее, ловим кое-кого, – осторожно сказала я.
– Все кого-то ловят, – Ши брезгливым жестом велел подручным убрать похрапывающего Рамина с глаз долой. – Сущее наказание! За последнюю луну уже десятого обормота цапаем за шкирку! Скоро целое кладбище наберется. Учишь дураков, учишь, никак до ихнего скудного умишка не дойдет: поле – мое. Косточку-то на горячем прихватили, а встречаются такие… умники. Седмицы две назад в соседней долине одного сгребли, так он учудил – прикидывался беглым из немедийского легиона! Слышали, наверное, в Немедии недавно большая заварушка случилась?
– Рокод, – по привычке поправила я. – Мятеж дворян против короля. Да, знаем. И что стало с этим беглым?
– Известно, что, – добрейший месьор Ши чиркнул большим пальцем по воздуху.
– У него в сумках или в карманах не нашли какой-нибудь необычной вещи? – вдруг оживился Эллар.
– Какой вещи? – насторожился господин Шелам.
– Фамильной драгоценности, – не слишком удачно сорвала я, смекнув, к чему клонит мой приятель. Неужели мы вновь наткнулись на потерянный след? Но куда в таком случае подевался Талисман?
– Вроде нет… Хотя… – Ши оборвал сам себя, ничего толком не сказав и стремительно нацепив маску гостеприимного хозяина: – Хасти, ты больше не злишься? Ну и правильно, чего дуться! Надеюсь, ты не оскорбишь меня, собравшись поселиться в каком-нибудь клоповнике и подвергнув столь ужасной судьбе эту милую даму?
– Даже не надейся, – ядовито откликнулся Рабириец. – Между прочим, Кайлиени в городе?
– Недавно вернулся в родные края, учинив разброд и столпотворение, – Ши подвели невысокого меланхоличного конька, и он, покряхтывая, взобрался в седло. – Скоро увидишь, что нынче творится в нашем мирном захолустье. Великая Немедия решила напомнить: Замора – всего лишь какая-то жалкая провинция. Явилось из Бельверуса высокое начальство с королевским эдиктом, мол, Альс больше не протектор. Не знаю, на что рассчитывал Трон Дракона и его новый владелец – как там его? Тараск Эльсдорф? – но могу точно сказать, что он получил.
– Мятеж, – без труда догадалась я.
– Именно так, барышня Долиана. Разгорающийся шадизарский мятеж во всей красе.
– Зовите меня Даной, – попросила я. Чутье подсказывало: я и месьор Ши Шелам наверняка сможем найти общий язык.
Упомянутого великого заморийского протектора я знала, не без оснований полагая, что Эллару он тоже известен. Красавчик и погубитель женских сердец Аластор Кайлиени, хитромудрый проходимец, вроде неунывающего Кечаля-Умника из шемских сказок. Когда принц Ольтен два года занимал трон вице-короля Заморы, господин Кайлиени ходил в его лучших приятелях. Неудивительно, что Аластор затесался в Совет Семи королей, принимая самое живейшее участие в событиях, развернувшихся на равнине подле замка Демсварт. Кайлиени отсутствовал в Бельверусе на сорвавшейся церемонии казни Долианы Эрде и мятежников, и я сочла его погибшим. Поторопилась – разжалованный великий протектор не спешил проведать Нергала и не намеревался запросто расставаться со своим титулом. Могу только посочувствовать ставленнику Тараска, вынужденному противостоять обитателям самого беспокойного и непредсказуемого города Восхода.
Шадизар, Заморийский протекторат.
Около девятого послеполуденного колокола
20 дня Третьей весенней луны.
За две или три последние луны я едва не позабыла об одной важной вещи. Я все-таки благородная девица! Ладно, больше не девица… И не герцогиня Эрде-младшая – по указу Тараска предводительницу Рокода лишили наследных титулов. Однако сии печальные обстоятельства не избавляют меня от необходимости прилично выглядеть. Особенно когда я стала ученицей волшебника.
Поэтому, едва мы въехали во двор обширного владения достопочтенного Ши Шелама, наскоро представились вышедшей нас встречать хозяйке и добрались до отведенных нам покоев, я немедля юркнула в ванную комнату, рассчитывая просидеть там не меньше колокола. Я не выйду, пока от меня не перестанет нести тюрьмой, лошадиным потом, прелой листвой и дымом очагов, возле которых мы ночевали. Месьор Ши обещал позаботиться о новой одежде для своих гостей, и я просто обязана произвести хорошее впечатление! А то Эллар до сих пор видел меня только в костюме для верховой езды да в каких-то жалких обносках…
– Долиана, сэлле'онни, ты случайно не утонула? – настойчивая дробь по тонким створкам и знакомый голос вывели меня из задумчивости. Вода в медной ванне давно остыла, а я, оказывается, сидела и рассеянно пялилась на стену в розовых и кремовых изразцах. "Сэлле'онни" – так меня прозвал Рабириец, что-то вроде "Звездочка моя".
– Сейчас! – откликнулась я.
– Это "сейчас" я слышу уже четвертый раз, – недовольно проворчали снаружи. – Вылезай, полюбуйся, как Ши расщедрился. Прислал сундук разноцветных тряпок вкупе с целой шкатулкой побрякушек, и велел передать, что это – твоя собственность. Похоже, ты ему весьма приглянулась. Смотри, чтобы он не уговорил тебя стать его содержанкой.
– Иду, иду! – я завернулась в огромное покрывало и пошлепала к дверям. Какое наслаждение – хоть несколько дней прожить, как подобает людям!
Дом месьора Ши Шелама располагался в тихом, зажиточном квартале и слегка удивил меня своей архитектурой. Два невысоких этажа, множество больших и маленьких комнат, галерей, коридоров, плоские крыши, внутренний двор со старыми платанами, кустами жасмина и бассейном в мозаичной облицовке – и ни одного окна, выводящего на улицы, а также глинобитный забор в полтора человеческих роста. Нам даровали три комнаты внизу, с выходом в садик, и мне здесь понравилось: уютно, прохладно, хотя немного темновато. Одно помещение почти целиком занимала чудовищных размеров кровать на ножках в виде львиных лап и под балдахином на витых столбиках. Я со смешком подумала, как бы не потеряться на просторах сего монументального сооружения. Тут с легкостью уместимся не только мы, но и еще пять-шесть человек.
Дареная шкатулка стояла на туалетном столике розового дерева. С краю столешницы примостилась лазуритовая вазочка. Над узким горлышком покачивали головками три пресловутых черных мака, изящно перевитых алой ленточкой. Надо полагать, ненавязчивое напоминание о сегодняшнем инциденте.
С размаху плюхнувшись на табурет с изогнутыми ножками, я с любопытством заглянула в коробку, убедившись, что по части подбора украшений у месьора Ши или его супруги все в порядке. Бросила взгляд в глубину дорогого и редкого стеклянного зеркала, укрепленного за столиком. Там немедля предстала худощавая, изрядно потрепанная долгим путешествием особа вопиюще юных лет с надменно заломленной бровью, зеленоватыми глазами и свисающими по обе стороны узкого лица влажными темными прядями.
Еще не зажженные свечи в бронзовых шандалах на стене затрещали и вспыхнули. Позади девицы возник силуэт высокого мужчины в дворянском костюме – черный и темно-лиловый бархат, золотые шнуры, белый распахнутый воротник рубашки. Теперь, когда Рабириец счел необходимым уделить внимание своей внешности, его вполне можно было принять за отпрыска благородного семейства Аквилонии или Офира. Мокрые, гладко расчесанные волосы отливали приглушенной синевой, вроде как на вороновом крыле, серый зрачок лукаво поблескивал.
– Это не тщеславие, – опередила я его насмешку. – Согласись, начинающая магичка не может выглядеть, как уличная нищенка!
– Конечно, не может, – преувеличенно серьезно согласился Эллар. Извлек из шкатулки тонкую серебряную диадему с россыпью изумрудов, аккуратно пристроил на моей макушке и наклонился, дабы оценить получившуюся картину. От этого движения качнулись тонкие язычки свечей… и что-то произошло.
Гладкая поверхность зеркала на миг подернулась рябью. Отражения изменились. Погруженная в темноту большая комната с низким деревянным потолком и выгнутыми арками. Женщина, похожая на меня, но лет на пять-шесть старше. Строгое, замкнутое лицо, отстраненный, чуточку высокомерный взгляд. Мое покрывало обернулось белым атласным платьем с высоким воротником, на которое падали черные локоны. Ослепительно-ярким пятном сверкал большой красный кулон на золотой цепочке. С легким замешательством я узнала в нем Каримэнон. Может, я вижу его предыдущую владелицу? Но почему? Как?.. Тихо, Дана, не суетись. Возможно, ты имеешь дело с испытанием или магической загадкой. Присмотрись, что еще ты видишь?
За женщиной в белом высилась Тень. Именно Тень – колеблющихся, неопределенных очертаний, хотя в ней опознавалась человеческая фигура, закутанная в угольно-черную, слегка развевавшуюся ткань, порой вспыхивавшую малиновыми отсветами. Тень приблизилась, я различила холодный, стальной блеск какого-то предмета на ее голове, вполне могущего сойти за узкий зубчатый венец.
Незнакомка быстрым движением сняла с шеи цепь с Талисманом. Подержала в руке, раскачивая и пристально смотря из призрачного убежища за посеребренным стеклом. Камень отбрасывал мелькающие пурпурные блики, а может, это мерцали свечные огоньки?
Женщина-видение размахнулась и швырнула Каримэнон в зеркало. Не успев ничего сообразить, я выбросила руку, чтобы поймать Камень, но мои пальцы схватили пустоту. Призраки исчезли, я снова увидела себя – с перекошенной и растерянной физиономией я падала куда-то влево, неуклюже размахивая руками. Очередной взмах перевернул шкатулку и задел синюю вазочку с маками, сбросив ее на пол. Та жалобно звякнула, наверняка разбившись. К ней присоединилась диадема, укатившаяся куда-то в глубину комнаты.
– Очнись! Дана, очнись! – Эллар успел подхватить меня и безжалостно встряхнул за плечи, возвращая в обычный мир.
– Ч-чт… – заикнулась я.
– Прошлое, – Рабириец безошибочно догадался, о чем я пытаюсь спросить. Значит, он видел то же самое, что и я.
– Ч-чье?..
– Каримэнона. Наше… то есть твое.
– Э-э… – я захлопнула рот так, что зубы лязгнули. Подумала. Нагнулась – посмотреть, как дела у вазы. Лазурит выдержал знакомство с досками пола. Я подобрала вазочку, водрузила обратно на стол, расправила помявшиеся бархатистые лепестки маков. Составила вопрос и тщательно выговорила:
– Почему я это увидела?
– Должно быть, настало подходящее время, – Эллар по-прежнему стоял позади меня и его ладони стискивали мои плечи.
– Ты знаком с той женщиной, что появилась в зеркале? – растерянность быстро таяла. Я хотела знать. Пугаться своих открытий буду позже.
– Был знаком. Она давно умерла, – поправил Рабириец, и в голосе его прозвучала давняя, присыпанная сухим пеплом воспоминаний горечь. – Ее звали Иллирет. Иллирет, Королева Огня из Лан-Гэллома, твоя прапрабабка в двадцатом или тридцатом колене. Она тоже владела Алым Камнем, и, если верить слухам, незадолго до своей гибели укрыла его где-то в горах будущей Полуденной Аквилонии. Что с ним сталось потом – трудно сказать. Люди Тараска, насколько я знаю, откопали его совершенно в иных края, неподалеку от Эйглофиата…
– А тень у нее за плечом? Призрак в стальной короне?
Ответа не последовало, зато хватка на моих плечах чуточку ослабла.
Следующий вопрос я задала как бы невзначай:
– Когда умерла Иллирет?
– В год падения Цитадели, – рассеянно отозвался Эллар. Должно быть, он слишком глубоко погрузился в минувшее, иначе никогда не попался в столь простую ловушку.
– Значит, ты был с ней знаком? Причем знаком близко и хорошо, ибо посейчас скорбишь о ее кончине, случившейся несколько тысячелетий назад? Прости, сколько же тогда тебе лет?
Маг резко отшатнулся назад, смятенно уставившись на меня.
– Дражайший наставник, тебе не кажется, что наступило подходящее время прекратить играть в секреты? – я говорила, не думая о последствиях и зная: что бы не произошло, Эллар не причинит мне вреда. – Я только хочу услышать правду. Если полагаешь, что своими словами оттолкнешь меня, то глубоко ошибаешься. Хочешь, перечислю, что мне удалось разузнать? Мой дядюшка Рейе отзывался о тебе с большим уважением и намекал, будто тебе, как магу, нет равных в нынешние времена. Аластор Кайлиени из Заморы считает тебя взбалмошным чародеем, однако признает своим другом, и такого же мнения придерживается Конан Аквилонец. Видишь, я давно знала, сколько загадок ты волочишь следом, и все-таки согласилась на предложение стать твоей ученицей! Добавлю, что месьор Ши Шелам сболтнул, будто ты появился здесь, в Шадизаре, около тридцати лет назад и многие из горожан обязаны тебе своим нынешним состоянием и своей удачей. Странноватый и на редкость обширный круг знакомств для мага-отшельника из Рабирийских гор, не находишь? Кто же ты?
– Дана, ты не понимаешь… – растерянно начал Эллар. Его спас тихий стук в двери. Мы переглянулись – поздновато для визитов. Может, наши голоса встревожили слуг?
– Это Ши, – беззвучным шепотом произнес Рабириец. – Он предупреждал, что зайдет побеседовать о чем-то важном. Впустить?
– Заходите! – разрешила я, и на пороге действительно появился владелец дома. Понимающе глянул на нас, осведомившись:
– Вы ссоритесь? Тогда можно отложить разговоры на завтра…
– В ссорах рождается истина, – брякнула я.
– Или ба-альшие неприятности, – в тон мне подхватил умудренный тревожной шадизарской жизнью месьор Шелам. Хмыкнул, покосившись на выглядевшего чрезвычайно растерянным Эллара: – По-моему, случилось очевидное. Тебя раскусили. Барышня Дана, ты, случаем, не имеешь отношения к семейству тех Эрде, которые до недавних пор заправляли в Немедии тайной службой? Доводилось слышать про Мораддина или Рингу Эрде?
– Это мои родители, – с достоинством ответила я. Ши восхищенно цокнул языком:
– Тогда я ничему не удивляюсь. Хасти, чистосердечное признание здорово облегчает жизнь. Давай, выкладывай. Маленькая госпожа, полагаю, не завизжит и в обморок не упадет. Если хочешь, могу постоять за дверью, пока ты будешь изливать душу. А потом поболтаем насчет краденых фамильных драгоценностей. Так мне убраться?
Эллар надежно спрятался за своей челкой и отвечать не пожелал.
– Я ведь могу и сам рассказать, – пригрозил месьор Ши. – Барышне моя повесть наверняка покажется любопытной. Началось все лет под тридцать тому, в середине лета… Или ближе к осени? Мы тогда были молодые, что называется, горы по колено, не боялись ни богов, ни демонов, и сбились в славную такую компанию, обитавшую в таверне "Уютная нора". Сейчас ее нет, конечно – сгорела. На прежнем месте новую выстроили. Сколько нас было? Ну, содержательница "Норы", ее дружок из Асгарда – эти-то наверняка в могилах. Джай, наш главарь, Аластор – тот самый, протектор нынешний – я, Малыш… Малыш теперь высоко забрался, почитай, под самые небеса…
– Довольно. Выйди, пожалуйста, – глухо попросил Рабириец. – Поговорим завтра утром, согласен?