- Джеанна, - прошептал Нигель так тихо, чтобы услышала только она, - я намерен затруднить твое дело настолько, насколько это в человеческих силах. И если ты сейчас не отошлешь своих фрейлин, это придется сделать мне, что будет неудобно для нас обоих. Ты хочешь при них обсудить свои планы насчет Моргана или то, как умер Брион?
Она резко вскинула голову.
- Ты не посмеешь!
- Я?
Она поймала его требовательный взгляд, затем безропотно повернулась и сказала фрейлинам:
- Оставьте нас.
* * *
- Но, Морган, я не понимаю. Почему она думает что-то такое?
Морган и Келсон шли вдоль края самшитового лабиринта, приближаясь к широкому гладкому пруду в центре сада. По пути Морган опасался встретить навязчивых соглядатаев, но ни один из них, кажется, не заинтересовался их прогулкой.
Морган посмотрел на Келсона, потом улыбнулся.
- Вы спрашиваете, почему женщина делает то-то и то-то, мой принц? Да если бы я только знал это, я был бы могущественнее, чем в самых своих чудовищных грезах! А ваша мать, с тех пор как разузнала, что я из Дерини, вообще не давала мне возможности приблизиться настолько, чтобы понять ее.
- Я знаю, - сказал Келсон. - Морган, о чем вы с моей матерью спорили?
- Вы имеете в виду - особенно резко?
- Наверное, да.
- Если я повторю, это огорчит вас, - ответил Морган. - Я напомнил ей, что вы уже взрослый, что один день вы уже были королем. - Он опустил взгляд. - Я никогда не думал, что это произойдет так скоро.
Келсон печально хмыкнул.
- Она думает, что я все еще ее маленький мальчик. Как объяснить матери, что ты уже не ребенок?
Морган услышал его вопрос, когда они уже дошли до зеркального пруда.
- Честно говоря, я не знаю, мой принц. Моя мать умерла, когда мне было четыре. А у тетки, которая воспитала меня, леди Веры Мак-Лайн, хватало здравого смысла не бередить рану. А когда умер мой отец и я стал пажом при дворе вашего отца, мне было девять. Ну а королевские пажи, даже в таком возрасте, вовсе уже не дети.
- Странно, что с королевскими наследниками иначе, - сказал Келсон.
- Может быть, воспитание принца требует больше времени, - заметил Морган. - В конце концов, наследник вырастает, чтобы стать королем.
- Если вырастает, - пробормотал Келсон.
Опечаленный мальчик уселся на гладкий валун и начал бросать в воду камешки, один за другим; озабоченные серые глаза провожали взглядом каждый из них, наблюдая, как появляются и расходятся концентрические круги на воде.
Морган знал это настроение, и знал слишком хорошо, чтобы вмешаться.
Это было то сосредоточенное самоуглубление, такое привычное в Брионе, которое, казалось, было так же естественно для халдейнской земли, как серые глаза, или сила рук, или дипломатическая хитрость. Это было наследие Бриона; его брату Нигелю оно также было присуще вполне, и он мог бы стать подлинным королем, если бы не воля случая, сделавшая его вторым, а не первым сыном. А сейчас младший в роду Халдейнов готов потребовать причитающееся ему по праву.
Морган терпеливо ждал. После долгого молчания принц поднял голову и взглянул на свое отражение в воде.
- Морган, - сказал он учтиво, - вы знаете меня с рождения. Вы знали моего отца ближе, чем кто-либо из известных мне людей.
Он бросил еще один камень, затем повернулся к Моргану лицом.
- Как вы… как вы думаете, в силах ли я занять его место?
"Занять его место? - подумал Морган, пытаясь не выказать боли. - Как ты сможешь занять пустоту в сердце? Как ты заменишь того, кто был отцом и братом почти столько, сколько ты помнишь себя?"
Морган набрал горсть камешков и рассыпал их по земле, заставив себя отбросить грусть и сосредоточиться. Брион ушел. Сейчас здесь был Келсон.
И теперь Морган должен стать отцом и братом сыну того, кто когда-то был ему отцом и братом. Именно этого хотел Брион.
Он швырнул камешек в пруд, затем повернулся - к своему сыну.
- Я бы солгал, сказав, что вы можете заменить Бриона, мой принц. Никто этого не может. Но вы будете хорошим королем, - возможно, даже великим, если знаки меня не обманывают.
Его голос повысился из-за значительности того, о чем он сейчас говорил.
- Вы изучали анналы военной истории и стратегии, языки, философию, математику, медицину. Брион позволил вам коснуться даже оккультных знаний, которые однажды могут занять важное место в вашей жизни - вопреки чаяниям вашей матери, насколько я могу судить, хотя она и скрывает это от всех, кто мог бы возразить ей. К тому же в вашем воспитании была и более практическая сторона. Согласитесь, что есть великая мудрость в этом странном на первый взгляд обычае, когда юным и, бывает, непоседливым наследникам велят сидеть рядом с отцом в королевском Совете. Сами того не сознавая, вы с детства усвоили зачатки непогрешимой риторики и логики, которые были присущи Бриону, как и всякая другая доблесть. Вы научились держать совет и достигать согласия мудро и неназойливо. Находясь рядом с отцом, вы поняли, что мудрый король ничего не говорит в раздражении и не судит, не узнав доподлинной правды.
Морган прервал свою речь и посмотрел на руку, полную камешков, с удивлением обнаружив, что все еще держит их. Он осторожно разжал руку и высыпал камешки на землю.
- Может быть, и не нужно говорить вам это, Келсон, но я полагаю, что во многих отношениях вы могли бы править лучше Бриона. В вас есть такое понимание, такое ощущение, что ли, жизни, которое, я не уверен, было ли доступно Бриону. Не думаю, что это сделало его худшим королем; философов он выслушивал так же внимательно, как и воинов, но я никогда не был уверен, что он действительно понимает их. Может быть, вы - поймете.
Келсон посмотрел с печалью на землю под ногами, сдерживая слезы при воспоминании об отце. Затем он поднял голову и еще раз взглянул на противоположный берег пруда.
- Я знаю, что вы меня успокаиваете, однако вы не ответили на мой вопрос. Точнее, ответили, просто я не о том спрашивал. Я вот что имел в виду: хотелось бы знать, какое отношение ко всему этому имеет Сумеречная.
Морган удивленно поднял брови.
- К чему именно?
Келсон раздраженно взглянул на него.
- Ну, Морган, если вы начинаете уходить от разговора, мы ни к чему не придем. Я уже знаю, что отец одерживал победы и правил королевством отчасти при помощи магии. Вы же мне об этом и сообщили. И еще я знаю, что вы находились в Кардосе три месяца после того, как был подписан новый договор. За всем этим стоит Карисса, и я не понимаю, почему все так упорно умалчивают об этом. Я ведь не ребенок.
Морган понял, что настал переломный момент, и решал, как поступить. Если мальчик действительно составит себе точную картину случившегося, как знать, вдруг да и появится еще какая-то возможность успеха, даже сейчас, когда потеряно столько времени. Он осторожно взглянул на Келсона.
- Брион говорил вам, что здесь замешана Сумеречная?
- Без подробностей. Но он не отрицал этого.
- И… - подтолкнул его Морган.
- И… - начал Келсон, подыскивая нужные слова. - Морган, я не верю, что мой отец умер от обычного сердечного приступа. Думаю, тут замешано что-то еще. Вообще говоря, я полагаю, что Сумеречная…
- Продолжайте.
- …что Сумеречная как-то убила отца при помощи магии, - выпалил мальчик.
Морган слегка улыбнулся и кивнул, а у Келсона вытянулось лицо.
- Вы уже знали? - спросил мальчик с изумлением и негодованием.
- Я подозревал, - поправил его Морган, усевшись поудобнее на камне. - Нигель говорил мне о вашем с ним разговоре, и я согласен с вами. А сейчас расскажите-ка мне подробнее, что случилось на той охоте. Я хочу знать все детали, все мелочи, какие только вы сможете припомнить.
* * *
Когда все фрейлины покинули комнату, Джеанна медленно встала и встретилась глазами с неподвижным взглядом Нигеля.
- Ты играешь в опасные игры, Нигель, - мягко сказала она. - Если ты действительно брат Бриону, напоминаю тебе, что я по-прежнему твоя королева.
- Но Келсон - мой король, - спокойно ответил Нигель, - и то, что ты собираешься сделать с ним, убив Моргана, слишком похоже на измену.
- Измену? - переспросила Джеанна. - Оставим этот ярлык Моргану. Я не могу предать собственного сына.
- А я не могу согласиться относительно ярлыка, - ровным голосом возразил Нигель. - Да, я называю изменой то, что подвергает Келсона опасности. А без тех сил, какими обладал Брион, у мальчика, ты знаешь, не остается даже надежды… И Морган - единственный в мире, кто может помочь ему вернуть эти силы.
- Бриона эти силы не спасли.
- Да. Но как знать, может быть, Келсона спасут.
- Мне так не кажется, - сказала Джеанна; ее голос стал глубже. - Я вижу, что Морган - единственный, кто может сбить моего сына с правильного пути, погубить его душу. И я вижу, что именно это дьявольское влияние Моргана с самого начала испортило Бриона - эта безмерная нечестивая сила Дерини, которая пропитывает все, к чему Морган прикасается. И я не могу спокойно смотреть, как то же самое происходит с моим сыном.
- Джеанна, ради Бога, - начал Нигель.
Джеанна повернулась к нему в гневе, и в ее глазах сверкнул такой холод, такой лед, какого Нигель никогда раньше не видел.
- Не вмешивай в это Бога, Нигель. Ты больше не имеешь права взывать к нему! Если ты защищаешь Моргана, значит прощаешь Дерини их ересь. И боюсь, дорогой брат, что свою собственную душу ты тоже подвергаешь опасности даже легкой приятельской близостью с этим человеком. - Она резко отвернулась.
Нигель сжал зубы и заставил себя сдержать растущее раздражение. Спор был обычным для них, не считая того, что сейчас религиозное рвение Джеанны соединилось с ее здравым смыслом. Он знал, что продолжать разговор бессмысленно, но решил подойти по-другому, хотя уже понимал, чем все кончится. Иногда прямота - лучшая тактика.
- Я не спорю с тобой о богословии, Джеанна, - спокойно сказал Нигель. - Но кое-какие вещи о Брионе тебе следовало бы знать, прежде чем обрекать его на вечные муки как еретика. Во-первых, могущество Бриона было его собственным, а не полученным от внешних сил, будь то Дерини или кто-то еще. Свое могущество и способности он унаследовал по нашей мужской линии, идущей еще от времен Камбера и Реставрации.
Конечно, Морган помог Бриону раскрыть эти способности. Он направлял его в приложении присущих ему сил. Но способности Бриона были его собственными, прирожденными, как и у любого отпрыска мужского пола халдейнской линии; ими владею и я, и мой сын, и Келсон.
- Это нелепость! - решительно сказала Джеанна. - Эти силы не могут передаваться по наследству.
- Я не говорю, что передаются эти силы, передается только способность обрести их. Халдейн может овладеть этими силами в известный момент, и сейчас пришло время Келсона.
- Нет. Я не позволю!
- Почему Келсон не может решить этого сам?
- Потому что Келсон дитя, - раздраженно сказала Джеанна. - Он не знает, в чем для него благо.
- Келсон - король, и завтра будет коронован в соборе Святого Георга. Ты хочешь лишить его права носить корону после коронации, Джеанна?
- Кто посмеет отнять ее у него?
Нигель улыбнулся.
- Не я, Джеанна, если ты это хотела сказать. Я вполне удовлетворен титулом герцога Катмурского. Так хотел Брион.
- А если ты не удовлетворишься этим титулом, что тогда? Что думал Брион на сей счет?
Нигель снова улыбнулся.
- Неужели ты не понимаешь? Брион - и брат мой, и король. Даже не прими я с благодарностью титул герцога Катмурского, я бы просто, и ты это знаешь, остался без титула. Брион - старший сын, он наследник всего, и даже если меня не связывала бы братская любовь, связала бы присяга моему сеньору. Я любил его и как сюзерена, и как брата, Джеанна.
- Я тоже любила его, - оправдывающимся тоном сказала Джеанна.
- Странно проявляется твоя любовь.
- Можно любить человека и ненавидеть какие-то его поступки, разве нет?
- Можно ли? - спросил Нигель. - Я думаю, мы придаем разное значение слову "любовь". Для меня это - не просто испытывать к человеку какие-то смутные чувства, это значит принимать - принимать в нем все, даже если не все одобряешь. Но ты никогда не была способна на такое, ведь так? Потому что в ином случае приняла бы с самого начала как должное то, что Брион владел волшебством редкостного и особенного рода и что правление, достойное его, в том и заключалось, чтобы использовать эти силы для сохранения мира в его любимой стране.
Он склонился к ее лицу.
- Возможно, ты считаешь иначе, но хотя бы с тем, надеюсь, согласишься, что Брион никогда не применял эти силы неправедно - да и Морган тоже. Все годы они были вместе, и ничего, кроме добра, эти силы не приносили. Когда, например, Брион одолел Марлука, Джеанна, я был рядом, ехал вместе с ним и Морганом. У тебя есть сомнения по поводу той победы? Подумай, где бы мы сейчас были, победи тогда Марлук.
Джеанна тревожно сплетала пальцы, вспоминая прошлые годы.
- Брион никогда не говорил мне ничего такого.
- Он знал, как ты относишься к Моргану, - мягко сказал Нигель. - Но при всем том я знаю, что он не однажды пытался сказать тебе об этом.
Он повернул ее лицом к себе.
- Ты забыла, как он говорил тебе о своем величии, о божественных силах правителя? Пойми, это не просто удобная легенда, подтверждающая божественные права королевского рода.
- Почему? - упрямо возразила она. - Также и в других королевских домах все короли получают свое право на власть от Бога.
Нигель в раздражении ударил кулаком по собственной ладони.
- Джеанна, да слушаешь ли ты меня? Ты не слышишь, что я говорю. Я пытаюсь объяснить тебе, что, даже если ты считаешь силы Дерини, которыми обладает Морган, зловредными - а ты не делаешь из этого секрета, - они не могли никак повредить Бриону. Силы Бриона были его собственными.
После долгого молчания Джеанна взглянула на него, ее лицо было холодным и неподвижным.
- Я не верю тебе. Потому что тогда я должна буду поверить, что Брион был больше чем человек, если он брал свои страшные силы из каких-то источников, недоступных смертным. А это не так. Он был испорчен влиянием твоего любезного Моргана, но этого дьявольского клейма на нем не было. Он был человеком.
- Джеанна…
- Нет! Брион был человеком, нормальным человеком! И назло этим заклейменным Дерини он умер нормальной смертью, стремясь к нормальным удовольствиям - не искушая Всемогущего, не балуясь этими черными чарами Моргана.
- Нормальная смерть? - Нигель мигом подхватил эту фразу, как орел хватает бегущую мышь. - Нормальная смерть? Скажи-ка, Джеанна, что нормального в том, как умер Брион?
Джеанна замерла, ее лицо побледнело.
- Что ты имеешь в виду? - в страхе прошептала она. - У него сердце… Сердце остановилось.
Нигель медленно кивнул.
- Это всегда происходит, когда человек умирает, не правда ли?
- Что ты имеешь в виду? - опять с вызовом повторила Джеанна.
Нигель сложил руки на груди и предостерегающе посмотрел на молодую королеву. Конечно же, уже очевидно, что именно он хочет ей раскрыть, но, похоже, Джеанна не допускает возможности, будто смерть Бриона наступила не по естественной причине. Он мысленно пнул себя, чтобы ненароком не подойти к этому вопросу вплотную слишком рано.
- Скажи, Джеанна, разве нормально, когда такой человек, как Брион, в расцвете сил умирает от сердечного приступа? Вспомни, ему было только тридцать девять, а наша семья отличается долголетием.
- Но его лекарь сказал…
- Его лекарь не разбирается в таких вещах, Джеанна.
Она попыталась возразить, но он остановил ее движением руки.
- Ты ничего не спросила о лорде Ральсоне, и о Колине тоже. Я не хотел заводить разговор на эту тему, но ты ведь знала, что Келсон послал их оповестить Моргана, так?
- Против моей… - Она опустила глаза. - Что случилось?
- У Валорета была засада. Все погибли, кроме Моргана и молодого лорда Дерри.
С выражением ужаса на лице она прижала руку ко рту. Глаза Нигеля сузились.
- Морган считает, что тот или те, кто устроил засаду, приложили руку к убийству Бриона.
- Убийству! - воскликнула Джеанна. - Ты пытаешься доказать мне, что кто-то сумел убить Бриона и выдать это за сердечный приступ?
- Как ты думаешь, была ли у Сумеречной лучшая возможность начать борьбу за власть? - спросил Нигель. - Она знала, что ей не выстоять против Бриона в открытой борьбе. Но Келсон - другое дело, он еще мальчик. И если бы она сумела отдалить от него Моргана, чтобы он не помог ему обрести силы Бриона, Келсон оказался бы в ее власти. Помимо прочего, мальчик по твоей милости почти не учился этим вещам. А что может сделать человеческий сын против настоящего чародея - Дерини?
- Ты сумасшедший, - воскликнула Джеанна, побледнев, и эту бледность еще усиливало, оттеняя, черное траурное платье. - Это тебе от горя мерещится такой бред!
- Это не бред, Джеанна.
- Уходи! Уходи, пока я не позвала стражника. Если это не бред, тогда - злостная выдумка, сочиненная, чтобы разрушить согласие в Совете. А во главе заговора - брат моего мужа! Уходи сейчас же!