- А-а! - сказала Джейн, покраснев. Был в квартире и игрушечный грот с крохотным озерцом внутри. В углублениях искусственных камней цвели орхидеи. Ветви вьющихся растений свисали до самой воды, а на дне горели цветные электрические лампочки. В огромных шкафах висело непредставимое количество одежды. На туалетном столике стояло столько флаконов с духами, что рядом с ним трудно было дышать. Гвен взяла один из флаконов и чуть-чуть подушила длинную шею.
- Я знаю, что мне неприлично это говорить, но не могу ничего поделать - здесь восхитительно, правда?
- Сдохнуть можно! - саркастически отозвался Питер. Это были его первые слова с тех пор, как они сюда вошли. Он отдернул портьеру, раздвинул пальцами планки жалюзи и тут же их отпустил. - А вид до чего обалденный!
- Ну не надо так! - Гвен выдвинула ящик комода и из-под груды кружевного белья достала маленькую серебряную табакерку. - Нюхнем для бодрости?
Она взяла овальное зеркальце без рамки. Они сели втроем на край кровати.
Зеркало в руках Гвен было как маленькое горное озеро. Ее отражение тонуло в его глубине, словно прекрасное видение. Она насыпала на зеркальце три горстки волшебного порошка, взяла соломинку и в три приема изящно втянула в ноздри одну из них.
- А-а-а! - вздохнула она.
Питер взял у нее зеркало и соломинку и втянул в себя вторую порцию. Потом протянул все Джейн. С испугом заглянув в зеркало, она взяла соломинку, стараясь держать ее так же, как Гвен, и вдохнула.
Мелкие пылинки обожгли ей дыхательные пути. Глаза широко открылись, все вокруг стало как-то отчетливее, ярче, словно она мгновенно выздоровела от какой-то болезни, затуманившей ей зрение. Джейн нагнулась, чтобы понюхать еще.
- Стоп! - Гвен ухватила ее за волосы и оттащила от порошка. - Ты представляешь себе, сколько эта пакость стоит?
- Ты за нее все отдашь, - проворчал Питер.
- Спасибо, дорогой, ты так мил! - Она нахмурилась, но тут же потянулась и порывисто обняла его. С лукавой улыбкой она спросила Джейн: - Я никогда тебе не рассказывала, как мы с Питером познакомились?
- Ей это совершенно неинтересно!
- Нет, очень интересно! Расскажи, пожалуйста!
- Ладно. Когда я была молодая… - Питер поднял два пальца, это значило: два года назад, - … я жила в ужасном месте. В прицепе, можешь себе представить, на краю болота, там был целый поселок из таких домиков на колесах. Комары как кусались - ужас! - а на деревьях водились белые обезьяны, которые могли прыгнуть на тебя и затащить к себе наверх, если поздно идешь. Они могли откусить все пальцы на руках и на ногах и уши тоже. Я знала девушку, которая лишилась носа.
Гвен вздрогнула. Даже вздрагивала она красиво.
- Я так мучилась там! У меня ничего не было. И вот однажды…
Она замолчала, подняв глаза кверху, словно всматриваясь в свое прошлое.
Джейн чувствовала прилив сил и бодрости, ее тянуло плясать, сердце стучало. Она делала над собой усилие, чтобы не запрыгать на кровати. Профиль Гвен восхищал ее своей красотой - такой чистый, законченный рисунок! Джейн в нетерпении наклонилась:
- Что? Что тогда случилось?
- А? Ну, в общем-то, ничего. Если под "случилось" ты понимаешь какое-то событие или чьи-то слова, которые меня подтолкнули. - Она насыпала на зеркало еще порошка, наклонилась и растолкла его позолоченным бритвенным лезвием. - Просто я не могла больше этого выносить. Такое ужасное однообразие, понимаешь? Все дни как один - серые, серые, серые!.. Я ушла.
Она сделала паузу и нюхнула еще порошка.
- От нашего поселка тянулась тропинка в глубь болота. По бокам ее была свалка - негодные холодильники, строительный мусор. Стояли лужи химических отходов. Их покрывала густая коричневая пленка. Но не все. Были лужи, которые тянулись за тобой, от них приходилось убегать. Некоторые были такие красивые-красивые, бирюзовые, от них шли ядовитые испарения, можно было умереть, если засмотришься. Но потом эта тропка приводила в первозданные, нетронутые места. Там были пруды, очень глубокие, до самого сердца земли, и в них росли черные яблоки.
- Черные яблоки?
- Да. Я шла больше часа, вся вспотела и исцарапалась. Но я нашла один такой пруд. Было так тихо, вода гладкая, как зеркало. Я огляделась вокруг, нет ли кого, и разделась. На мне были ужасная цветастая блузка и мешковатые джинсы. Я сбросила эту дешевую дрянь. Грело солнце, дул легкий ветерок… Я показалась себе такой красивой!
- Ты и была очень красивой, - серьезно сказал Питер.
- Милый он, правда? Но не перебивай. Ну вот, я набралась храбрости, вздохнула глубоко и бросилась в воду. Это был единственный храбрый поступок за всю мою жизнь. - Гвен положила зеркальце на колени, перевернула табакерку и постучала по донышку, но ничего не высыпалось. - Тьфу ты, черт! Больше нет? Питер! Ты же должен был запастись! - Она отшвырнула табакерку и зеркало. - Надоело мне здесь! Пошли отсюда!
- Куда? - спросил Питер.
- А, плевать, все равно куда! Клубы скоро откроются, придумаем что-нибудь. Пошли!
Опять внизу ждала карета. Они сели, поехали. Гвен застучала ладонью в вверх. "Быстрее!" Гном поехал быстрее. Одно прикосновение к кнопке - и раздалась музыка. Группа "Лешие", альбом "Майский день". Гвен смотрела в окно.
- И что было дальше? - спросила Джейн. - Когда ты бросилась в пруд.
Гвен вздрогнула, повернулась к ней, нахмурилась. Потом ее настроение снова изменилось, и она улыбнулась.
- Я погружалась все глубже. Сначала вода была коричневая, как чай, но потом стала густо-черной, и я уже ничего не видела. Я перестала понимать, погружаюсь я или поднимаюсь, но, конечно, я опускалась, потому что поверхность не показывалась. Легким было больно, а уши - ты не представляешь! - как будто в них гвозди забивали.
Ко мне что-то прикасалось, щупальца или усики, нежно-нежно, словно меня ласкало множество маленьких любовников. Потом они стали настойчивее, опутали меня, как веревки, зажали лицо. Я тонула. И, хотя этого я и хотела, я невольно начала бороться. Но, как я ни билась, я только еще больше запутывалась. Наконец я уже не могла пошевелиться. И тут что-то ударило меня по губам.
Оно было мягкое, как перезрелая слива, а величиной с мой кулак. Это и было черное яблоко, я это сразу поняла. Обычно они растут гораздо глубже, но это почему-то оказалось недалеко от поверхности. И я подумала: как сладко умереть с яблоком во рту.
Гвен протянула руку и положила Питеру на колено. Он чуть придвинулся к ней, и она рассеянно стала поглаживать его бедро изнутри.
- Я откусила кусочек. Оно было вовсе не сладкое, нет! Оно было горькое-горькое, восхитительно горькое.
Питер закрыл глаза и пробормотал:
- Ну вот, худшее позади.
- Щупальца выпустили меня, и я стала подниматься. Меня переполняла энергия, а вода делалась все светлее, все ярче. Я видела круг яркого света - это была поверхность пруда, и вот по ней пошла рябь…
- А что это за черные яблоки? - спросила Джейн, но никто ей не ответил.
- Я стоял на берегу, и тут она вынырнула. Это было фантастическое зрелище, никто такого не видел! Только что ничего не было, и вдруг прекрасная, обнаженная… - Питеру не хватало слов. - Словно солнце взошло среди ночи.
- А что ты делал на болоте?
- Собирал пиявок для урока фармакологии. Так что с Гвен мне повезло, потому что на ней висели сотни…
- Питер!
- …громадных пиявок, зеленых, золотых, они были везде - на груди, на лице, на ногах - везде! Мы их сто лет снимали.
- Сукин ты сын! Ты же обещал об этом молчать!
- И не думал обещать.
- Я тебе приказывала, а это то же самое. - Она стукнула его в грудь, потом стала щекотать. Он обмяк от смеха, прижавшись к окну. - Негодяй! Предатель! - Карета накренилась. Снаружи была враждебная улица, а внутри - свет, смех, тепло. Джейн чувствовала себя неловко, и все же ей было очень хорошо.
Гвен перестала щекотать Питера. Когда он отдышался, она схватила его руку и начала, причмокивая, облизывать кончики пальцев.
- Чего бы ты хотел? - Она заглянула ему в глаза. - Скажи мне, чего бы тебе сейчас хотелось?
Он ответил без всякой надежды:
- Ты знаешь, чего я хочу. Быть с тобой, только вдвоем, вместе, всегда.
Гвен откинулась на сиденье.
- Да, - томно сказала она, - это было бы мило, верно?
Может быть, на Джейн еще действовал порошок - правда, возбуждение прошло, оставив только чувство пустоты и сухости в горле, - но, возможно, порошок имел замедленное дурманящее действие - во всяком случае, Джейн сказала:
- Послушай, ведь жертва должна быть добровольной, правда? Что будет, если ты просто откажешься? Тогда они возьмут вторую прошлогоднюю кандидатку, а вы с Питером будете свободны. Ты сможешь вернуться к нормальной жизни.
Глаза Гвен сверкнули:
- Но я не хочу возвращаться к прежней жизни! Я хочу, чтобы эта жизнь продолжалась без конца.
- Но…
- Ох, да что ты вообще понимаешь! Кто ты такая? Лесовица дремучая!
Джейн стало больно.
- Зачем ты так?
Питер знаками просил ее замолчать.
- Ах, теперь мы замечания будем делать! Нечего меня учить! Ты уж подождала бы немножко и тогда говорила бы обо мне что вздумается, так нет, тебе надо оскорблять меня в лицо, пока я еще жива!
- Я…
Гвен зарыдала.
Все получилось ужасно.
- Мы недалеко от Торгового двора. Хочешь, я выйду?
- Да, думаю, так лучше.
Когда карета остановилась, Питер вышел вместе с Джейн и неловко обнял ее. Понизив голос, он сказал:
- У нее это пройдет. Мы немножко потанцуем, а потом поедем ко мне… Не расстраивайся. Утром она будет снова такая, как всегда.
Он улыбнулся печальной, обреченной улыбкой.
* * *
Итак, Джейн все-таки попала в Торговый двор. Она заметила Саломе и Хебога на скамейке у крохотного поля для гольфа. Это был просто аттракцион для развлечения покупателей. Поле украшали искусственный дерн и стилизованные фанерные мельницы. За ними присматривал помирающий от скуки тролль, который в данный момент дремал, опустив голову на руки. Играющих не было. Хебог и Саломе сидели рядышком, на колени их был небрежно брошен свитер. Когда Джейн подошла, рука Хебога вынырнула из-под свитера и потянулась почесать подбородок. Саломе, покраснев, начала сворачивать свитер. Джейн, к своему крайнему удивлению, поняла, что они тайком держали друг дружку за руки.
- Привет, ребята!
Саломе рассеянно кивнула.
- Привет, Сорока! - ответил Хебог.
- Это Крысобой меня так называет. Мне больше нравится Джейн.
- Что там у вас случилось? - с любопытством спросил Хебог. - Ты с ним больше не ходишь?
Собрав все свое самообладание, Джейн ответила металлическим голосом:
- Крысобой и я никогда не "ходили" вместе, ни в каком смысле, виде или форме. Мы дружили одно время, но больше мы не друзья. И, даст Богиня, дружить не будем.
- Да, он так и сказал, что вы расплевались.
Джейн не успела найти достойный ответ. Заговорила Саломе:
- Слушай, ты давно видела Скакуна-и-Свинтуса? У них сейчас на двоих три с половиной глаза. То есть глаза три, но у среднего две радужки, каряя и голубая. Ужас!
Они еще посплетничали, а потом Джейн сказала:
- Мне нужно что-нибудь для Гвен. У нее плохое настроение, хочу ее немножко порадовать.
- Например, свитером? - спросил Хебог. Саломе ткнула его пальцем под ребро.
- Да нет, хотелось бы что-нибудь более праздничное. Украшение, может быть. Гвен обожает украшения.
- Скоро начнутся холода. Свитер был бы практичнее.
- Поищи в "Доме Оберона", - предложила Саломе. - Там самые лучшие украшения. - Она бросила быстрый взгляд на запястье, на котором не было никаких часов. - Ой, поздно как! Нам пора бежать!
Конечно, в такой одежде, как у нее, зайти в "Дом Оберона" было немыслимо. Прежде всего пришлось украсть блузку получше. После некоторых колебаний она выбрала шелковую с муаровыми разводами, персикового цвета. Брюки могли бы сойти, будь у нее приличные туфли, а не стоптанные кеды, а воровать туфли - пустое дело: без примерки никогда не будут по ноге. Поэтому она решила спереть дорогие джинсы. Кроме того, нужны были сумочка, хорошая косметика и шарф - из тех, безумно, неестественно дорогих, даже если учитывать ручную работу и прочее. Ко всему этому побольше бижутерии и черные очки помоднее - и тогда даже самый опытный и недоверчивый продавец, только взглянув на нее, сразу решит: полукровка, эльфийское отродье.
Все это заняло у нее полных три дня субъективного времени. Нельзя же было все время вертеться у прилавков, это могло привлечь внимание охранников. Приходилось воровать пищу. Одна только Богиня знала, сколько раз ей пришлось заходить в туалет для переодевания, пока она не приняла нужный вид.
Но дело того стоило. Когда она вошла в "ДО", продавщица-ореада чуть не сломала ногу, когда бросилась к ней, боясь, что другие продавцы перехватят. Джейн сообщила, что ее интересует, и ореада проводила ее к третьей по роскоши витрине, отперла витрину и откинула крышку, чтобы Джейн могла рассмотреть товар.
Пресыщенно и лениво Джейн вела пальцем по брошкам - и вдруг на одной задержалась.
Круглая серебряная брошь изображала луну в четвертой фазе - с изрытой кратерами яркой четвертушкой и путаницей блестящий линий на темной стороне. При ближайшем рассмотрении оказалось, что сложнейший узор этих линии не нарисован, а тончайшим образом вырезан, образуя лабиринт, по которому свободно может скользить небольшой изумрудик, похожий на яркую слезу. Джейн поддела его единственным своим необкусанным ногтем и повела по запутанному пути через ночной мрак. "Гвен будет в восторге", - подумала она.
Продавщица назвала цену.
- О, - с сожалением сказала Джейн, - боюсь, что на этой неделе не получится. Мама покупает корову. - Ореада стала закрывать витрину. Джейн, глядя в сторону, спросила: - А вон те бусы, из черного коралла, они дешевле?
Когда продавщица посмотрела на бусы, Джейн протянула руку за спину, туда, где, как она точно запомнила, лежала брошь, и схватила ее. Опускающийся край витрины легонько, будто крылом бабочки, задел пальцы. Брошка упала в задний карман джинсов.
- Да, намного дешевле.
- Тогда мне их не надо!
Джейн позволила ореаде продемонстрировать еще две витрины, после чего вежливо, но твердо сказала, что подумает.
У священного источника она подобрала медную монетку на счастье, хорошенько огляделась по сторонам и выудила брошку из кармана.
Чья-то рука схватила и сжала ее руку, вдавив брошь в ладонь. Булавка больно вонзилась в кожу.
- Попалась! - сказал Сучок.
- Ой! - Джейн вырвала руку и пососала ранку. - Дурак! До крови поцарапал!
- Не думай отпираться. - Он уставил на нее свои вытаращенные глаза. - Мы давно знали, что ты воруешь. Кошкодав не зря говорил, мы с тебя глаз не спускаем.
Джейн молчала.
- Мне вообще-то не обязательно было ловить тебя с поличным. Я мог просто сказать, что видел, как ты что-то стащила. Мне бы поверили. - Он взял ее за подбородок и заставил смотреть ему в глаза. - Думаешь, нет?
Она сбросила его руку.
- Тогда зачем тратить слова?
- Чтобы ты поняла, как это серьезно. Вообще-то у меня есть предложение.
- Что еще за предложение?
- Мы с тобой похожи. - Он так долго молчал, что Джейн задумалась - может, он уже все сказал, а она по глупости не поняла.
- Я не… - начала она, но тут он заговорил снова:
- Мы с тобой оба изгои, мы на них на всех не похожи. Мы можем делать такое, что они никогда не смогут. Ты же ведь это знаешь, правда?
Она в недоумении покачала головой.
Его выпученные глаза, круглые, как морские камешки, без выражения таращились на нее. От него пряно пахло потом.
- Есть вещи поинтереснее воровства, - сказал он. - Я тебя научу. - Он наклонился к ней и втянул носом воздух. - Ты знаешь, о чем я. Носом чую, что знаешь.
Джейн видела, что он говорит серьезно.
- Ты хочешь, чтобы я… чтобы я стала такой, как ты?
- Стукачкой? Да! Предложение такое. Я не доношу, что ты воруешь. Ты получаешь стипендию. Я буду твоим наставником. Ты делаешь то, что я тебе говорю. - Джейн смотрела на него с ужасом, он на нее - уверенно и спокойно.
- Это очень просто. Ты выдашь Саломе и этого гнома, скажешь секретарше, чем они занимаются. Я скажу им, что ты исправилась. Они поверят. Они всему верят, что я им говорю.
- Ни за что я не стану доносить на друзей!
- Ну так я донесу.
И опять Джейн видела, что он говорит правду. Хебог и Саломе пострадают в любом случае. Но, если она согласится на его предложение, будет хоть какая-то польза для нее самой.
- И для верности ты мне скажешь свое имя, а я тебе скажу свое.
- Но это… - "невозможно", хотела она сказать.
- Это навсегда? Да, я знаю. - Он смотрел на нее не мигая, опустив руки по швам. - Можешь поступить в университет, если хочешь. Я поеду с тобой. Куда ты поедешь, там и я буду, ближе, чем самый близкий друг. Мы будем читать одни и те же книги, есть из одной тарелки. Спать в одной постели.
Только сейчас, мгновенным прозрением, Джейн поняла, как Сучок одинок. Товарищи боялись и ненавидели его, начальники терпели, но не уважали. Он был настолько выключен изо всех нормальных отношений, что и сейчас не понимал, как ему нужно с ней разговаривать - угрожал, когда надо было убеждать, запугивал, когда надо было улыбаться. Его предложение, конечно же, было искренним.
- Нет, никогда! - почти выкрикнула она. Он оглядел ее с ног до головы. Она дрожала. Он понюхал ее волосы, наклонился и понюхал колени и - она отскочила - промежность.
- Ты еще ничего не решила, - сказал он. - Даю тебе время до завтрашнего утра. Я носом твое решение учую. - Он показал ей брошку-луну - Джейн совсем о ней забыла - и добавил: - А это я возьму как залог. Он сунул брошку за щеку, повернулся и ушел.