(Принюхиваясь, убирает нож в карман, Официанту.) Свиной стейк под карри.
Официант (согласно кивая). Точно. "Вестерн" называется. Средней прожарки. (Глядя на часы.) Милицию через сколько вызывать?
Соловей (садясь в машину). Минут через десять.
Подвал выселенного дома на улице Зорге
В подвале Соловей появляется уже в кожаном пальто Грека, с его золотыми зубами и "маузерами" в руках.
Нищая. Это вы?!
Соловей. Я.
Первый нищий. Неужели встретились? Объяснились?
Соловей. Вы оказались правы – он не умел говорить.
Первый нищий. Тогда каким образом?..
Соловей. Я его зарезал и ограбил. Или наоборот говорят?
Первый нищий. Форма в таких случаях не играет роли, главное – содержание. Но зачем вы взяли его зубы?
Соловей. Себе вставлю, чтобы понять наконец – кто я.
Первый нищий. И кто, как вы полагаете?
Соловей. Злодей, каких свет не видывал. Но мне это нравится.
ГУВД города Москвы.
Кабинет начальника управления
Н7. История поучительная и не лишена романтизма, но мне так и непонятно – какой именно вариант документирован?
Майор. Все документированы.
Н7. Разве это возможно?
Майор. Еще как. Все пунктик к пунктику.
Н7. Тогда чем вы можете объяснить некоторое различие в этих историях и откуда, елки-палки, все-таки появился этот Соловей?
Майор. Сие покрыто абсолютной тайной.
Н7. То есть?
Майор. Пять лет назад Соловей весь архив МВД спалил дотла.
Н7. А жилищная контора по месту прописки, архивы учебных заведений, отдел кадров, в конце концов?
Майор. Все названные документы были собраны как раз в архиве. По распоряжению тогдашнего руководства. Все до бумажки собрали, ввиду серьезности.
Н7. Не может быть?!
Майор. Не может, но сгорело. В одном из вариантов мистического толка этому есть более или менее приемлемые объяснения. Хотите выслушать?
Н7 (решительно). Нет. Я проведу собственное расследование.
Майор. Не теряйте время даром.
Н7. Время, это единственное в чем я не лимитирован. У вас есть свидетели по какому-нибудь особенно шумному делу Соловья?
Майор. Все тюрьмы забиты, но, кажется, с двумя вам стоит поговорить в первую очередь. Правда, один в больнице.
Тюремный кабинет для допросов
Н7 успел разложить на столе перед собой пухлую тетрадь для записей и диктофон, когда в кабинет вводят престарелого уголовника. По знаку Н7 надзиратель освобождает уголовника от наручников и удаляется.
Н7. Знакомиться не будем, не пригодится. Сразу перейдем к делу.
Уголовник. Лады, сынок. Переходи.
Н7. Что вы можете сказать про устранение гражданином Соловьевым гражданина Прохорова, в банде которого вы числились много лет?
Уголовник. Чего тут скажешь, сынок, – пришел Соловей на сходку и порешил Прохора из маузера. Задрушлачил в паклю.
Н7. Просто взял и пришел?
Уголовник. Сынок, Соловей не гуля, крыльев не имеет. Ногами пришел.
Н7. Разве ваши сходки не охраняются? Почему Соловей взял и пришел на сходку конкурирующей банды? Куда охрана смотрела?
Уголовник. Сынок, какая охрана против Соловья?
Н7. Перестаньте меня все время называть "сынок". Какой я вам сынок?! Изъясняйтесь внятно и по делу.
Уголовник. Хорошо, племяш, дело было так.
Улица перед зданием цирка на Цветном бульваре.
На афише надпись "Шанхайский акробатический балет"
Севастьян под руку с Изабеллой Юрьевной следуют от театра к машине. За рулем автомобиля сидит Молот.
Соловей. Пластичный, однако, народ эти китайцы.
Изабелла Юрьевна. И умный. Понимают, что русский балет им не по зубам, и свой балет придумали.
Соловей (согласно кивая). Не по зубам. У них ноги короткие. К слову, Изабелла Юрьевна… Мы с вами уже пятый год плечо к плечу по жизни шагаем, и как честный человек я вынужден предложить вам интим.
Изабелла Юрьевна (заливаясь звонким смехом). Бросьте, Севастьян Григорьевич. Чего-чего, а интима мне хватает. Да и потом, религиозные убеждения не позволяют.
Соловей (изумленно). У вас?! Религиозные…
Изабелла Юрьевна (немного обиженно). Да, у меня. Религиозные. А что тут такого?!
Соловей (немного смущенно). Да нет, ничего. Просто поразился широте ваших интересов.
Изабелла Юрьевна (кокетливо ткнув пальчиком в грудь Соловью). Но все равно спасибо, Севастьян Григорьевич, за внимание. Вы прямо шиллеровский романтик.
Усадьба Соловья на Гнилых ручьях
По приезде в усадьбу Севастьян долго не мог найти себе места. В конце концов он не выдержал и обратился к Молоту.
Соловей. В Клюеве монастырь работает без выходных?
Молот. Монастырь не собес, там на выходные самая работа.
Соловей. А как ту главную монашку зовут, которая в меня картошкой кидалась?
Молот. Игуменью? Мать Устиния. Добрая женщина, хирургом была. Неужели мадам Папаяни и вас к религии склоняет?
Соловей. Так ты знал?
Молот. Все знают. Изабелла Юрьевна свой бриллиантовый гарнитур туда пожертвовала. Под чужим именем. Иначе бы мать Устиния не приняла.
Соловей. Почему не приняла?
Молот. Какие-то причины есть, Изабелла Юрьевна мне объясняла, но я не понял. Вы, Севастьян Григорьевич, лучше на свой аппарат полюбуйтесь.
Соловей (крайне подозрительно). А что с ним? Аппарат как аппарат. Очень даже удобный. Из рук не выскакивает.
Молот (указывая на трехколесный мотоцикл, стоящий у сарая). Я про этот аппарат. Вы же сами имели настроение на мотоцикле злодействовать!
Соловей (любуясь мотоциклом). Имел. Сейчас это в Европе модно, только на двухколесном я боюсь. Мы с папой как-то в чешский лунопарк пошли, и я из колеса обозрения на асфальт выпал. С того времени у меня вестибулярный аппарат барахлит.
Дебет (подходя к беседующим). Посчитал.
Соловей. И сколько?
Дебет. Сто тысяч.
Соловей. Вот так оно все и бывает – хотели насос попросить, колесо подкачать, а там сто тысяч бесхозные.
Дебет. Сомневаюсь я, что бесхозные.
Соловей. Кто-нибудь претензию заявил?
Молот. Не-а. Только от Прохора человек на колхозном рынке ходил и всем говорил, как Прохор нас победит.
Дебет. Какая загадочная логика у преступников! Зачем этому Прохору нас побеждать, если он на севере, а мы на юге?
Соловей. Прохора логике успеем обучить, странно другое.
Дебет. Откуда деньги?
Соловей. При чем здесь деньги?
Дебет. Риторический вопрос. Мой двоюродный племянник так и не смог на него ответить. Током убило. Замок на банковском сейфе был электроприводной. Вот еще: не забыть – в четверг приезжает делегация из Соединенных Штатов. Федор Петрович желает вам, Севастьян Григорьевич, предложение какое-то сделать. Где встречу организуем – в кафе или на ландшафтах?
Соловей. Давай в кафе, неудобно интуристами Родину без повода удобрять. Что, говоришь, почтенный человек?
Дебет (стараясь быть как можно более убедительным). Высшей пробы негодяй! Всю российскую преступность за бугром под свою бухгалтерию поставил. Безжалостный и дикий человек! Два высших образования, четыре ходки по сто второй, часть "б", вегетарианец. Их Изабелла Юрьевна соблаговолила встретить и сводить в музей.
Соловей (рассеянно). Музей, это… Там бивень мамонта есть.
Побродив в глубокой задумчивости еще несколько минут вокруг усадьбы, Соловей садится на свой трехколесный мотоцикл и отправляется в Клюево.
Женский монастырь в селе Клюево
К монастырю Севастьян подъезжает ближе к полуночи. Подходит к монастырским воротам и рукоятью обреза стучится. Вскоре за воротами раздается характерное старушечье шарканье, и в окошко выглядывает древняя монахиня.
Монахиня. Чего тебе, болезный? К свету Божьему рвешься или собак спустить?
Соловей. Давай, старая пепельница, игуменью зови. Скажи: Севастьян Григорьевич Соловьёв в совете нуждается.
Монахиня, не торопясь, удаляется. Вскоре у ворот появляется пожилая осанистая игуменья.
Игуменья. С чем пожаловал, мультик золотозубый?
Соловей (крайне доверительно). Вот тут у меня какая проблема возникла, мать-игуменья, – подельщица моя, Изабелла Юрьевна, оказывается, имеет религиозные убеждения. Что же мне с этим делать?
Игуменья. Знаю ее, хорошая баба, только путаная, но спасению подлежит. В монастырь ей надо.
Соловей. Поступок, достойный уважения. Так скажите ей.
Игуменья. Сто раз говорила, но она не хочет пока. Говорит: "Как же я Севастьяна Григорьевича одного оставлю? Он же себе сухомяткой желудок испортит!"
Соловей. Ну и чего делать?
Игуменья. Голову помой, а еще лучше – постриги патлы свои, не пионер уже.
Соловей. Поздно стиль менять, мать Устиния.
Игуменья. Ой, не смеши меня. Никогда ничего не поздно. Боишься, так и скажи.
Соловей (возмущенно). Я боюсь?!
Игуменья. Ну, не я же!
Игуменья захлопывает окошко и удаляется. Севастьян раздраженно пинает носком сапога землю и садится на мотоцикл.
База банды Прохора на заброшенном заводе
Севастьян подлетает на своем мотоцикле прямо к железным дверям ангара, на ходу пристрелив одного из охранников. С двумя другими он расправляется, уже покинув седло. Не теряя времени, входит в ангар и направляется в складской отсек. Там за длинным столом, сколоченным из толстого соснового бруса, зловеще совещаются Прохор с семью рецидивистами. Соловей не объясняет цели своего прибытия и сразу разряжает маузер в грудь Прохору, навсегда отделив его биографию от судьбы остального человечества. Оцепеневшим от таких скоростей рецидивистам он демонстрирует зажатую в левой руке гранату без чеки.
Соловей. Уверен, что не вовремя, но в нашей встрече есть логика.
Первый бандит. Ты Прохора завалил! Прохор вор в законе был!
Соловей. Это не логика, а херня какая-то. По логике так звучит: вот сидите вы, семь вооруженных до зубов граждан, и смерти боитесь, а я стою один перед вами и шансов выжить у меня один из ста. Разве после такого я не достоин уважения?
Один из бандитов согласно кивает.
Продолжаем рассуждать – если вы попытаетесь меня убить, пока вы до своих пулялок дотянетесь, я парочку уложу и гранату бахну. Но даже потом будет геморрой – те, кто выживет, начнут ссориться за атаманское место и лишать друг друга жизни. Блатные вы или тузики?! Я же предлагаю так: у вас все по-старому, только за главного я буду. Для формы. Своего рода – конституционная монархия в отдельно взятой банде. Никому не обидно, дележ по справедливости. Возможности роста. Вот еще: я гляжу – стены бетонные. Брат-рикошет увеличит мои шансы вдвое и во столько же уменьшит ваши. Небось прапор место для сходки выбирал? Боялись, что атомную бомбу кинут?
Второй бандит (глядя на сидящего рядом). Колян, а верно, ты из армии прапором ушел!
Колян. Что ты имеешь против прапоров?
Соловей. Вот видите: я еще жив, а вы уже начали ссориться.
Старый бандит. Понял я, братишка, что ты в короли собрался?
Соловей. Да, а тебе-то что? Ты старый, тебя все равно не выберут, а так ты со всеми в равной доле.
Старый бандит (обращаясь к остальным). Братки, но ведь правильно все выходит – под Соловьем ходить не в падлу, мы при своих остаемся. Я – за. (Поднимает руку.)
Остальные бандиты следуют его примеру. Только один не поднимает руку, за что тут же застрелен Соловьем.
Соловей (перезаряжая маузер). Семеро одного не ждут. Сколько нас? (Считает.) Семеро. Как в масть легло. Я рад нашему сотрудничеству. В знак доброй воли завтра каждый получит по пять кусков премиальных.
Бандиты довольно шумят.
Старый бандит. Извиняй, Севастьян Григорьевич, а правда, люди говорят, что у тебя зубы от Поли Грека?
Соловей (скромно). Не все. Два от Саши Байкала. У Прохора были золотые зубы?
Старый бандит. Один. Коренной, справа.
Соловей концом ствола обреза приоткрывает рот покойнику и ковыряет зуб.
Соловей (разочарованно). Напыление. Вот вам и солидный человек! А у меня чистое литье!
И Соловей в улыбке озаряет присутствующих золотым блеском. На выходе из ангара Севастьян сладко потягивается, глядит на розовеющий горизонт и произносит вслух: "Вот я какой!" Тут выскочившая невесть откуда лохматая собачка по кличке Зиночка визгливо облаивает его. Соловей от неожиданности шарахается в сторону.
Шоссе и поля по направлению к усадьбе Соловья на Гнилых ручьях
Соловей гнал свой трехколесный мотоцикл по ночному шоссе. Ветер трепал его шевелюру, ноздри впитывали свежий воздух, а за пазухой испуганно таращила круглые глаза Зиночка. За десять километров до поворота в лес Севастьян решил прокатиться по давно не паханному полю. Однако едва он съехал с шоссе, как переднее колесо трицикла уперлось в ржавую трубу, неизвестно откуда взявшуюся здесь. Трицикл замер как вкопанный, а Соловей вспорхнул над пашней и приземлился метрах в семи от трубы.
– Эва как! – только и нашелся, что сказать Севастьян и залюбовался звездным небом.
– Гончие Псы, – узнал он одно из созвездий, – или Лебедь. Вот так вот… Зиночка. А ты говоришь: ав.
Зиночка преданно облизала ему лицо.
Усадьба Соловья на Гнилых ручьях
К усадьбе Севастьян подъезжает весь измазанный землей. Прима, Дебет и Молот пьют чай из самовара на веранде. Появление в столь неопрятном виде атамана с собачкой их удивляет.
Прима (насмешливо потягивая горячий чай из блюдечка). Говновозку грабанул, Севастьян Григорьевич? Или "живодерку"?
Дебет (тщательно пережевывая кусочек пирожка с черносмородинным вареньем). Граната?
Изабелла Юрьевна (имея в виду Зиночку). Какая прелесть!
Соловей (присаживаясь к ним и чинно наливая себе чаю, представляет). Зиночка. Умна и беспощадна. (Поворачиваясь к Молоту.) На трубы напоролся, до звезд в глазах.
Молот. Какие трубы?
Соловей. Это я у тебя хотел спросить – какие это трубы по всему полю понатыканы?
Молот. А, эти трубы?! Это чтобы поливать. Для урожая, в засуху.
Соловей. И что – поливают?
Молот. Редко.
Соловей. Плохо, что редко. Чаще надо поливать. А откуда вода идет?
Молот. Вода идет из насосной у трансформаторной за котельной.
Соловей. Надо будет лично посмотреть.
Дебет. Мы решили что-то выращивать?
Молот (воодушевленно). Давайте свеклу выращивать. Из свеклы можно борщи варить.
Дебет (обращаясь к Приме). Изабелла Юрьевна, вы готовы из свеклы борщи варить?
Прима. Не мучайте меня! Какие борщи, какая свекла?! У нас завтра в клубе репетиция.
Соловей (вытаскивая из кармана сложенный вчетверо листок). Наличие в нашей банде вас, любезная госпожа Папаяни, волей-неволей роднит меня с Ахиллесом. Но я слова выучил. Во сколько репетиция?
Дебет (заглянув в органайзер). В семь. В шесть у них собрание, а в семь режиссер из театра Немировича-Данченко приезжает. Тот, которому мы задаток дали.
Соловей (прихлебывая чай). Да, хороший. "Не верю, – кричит. – Не верю". Я с ним абсолютно согласен.
Прима (ласково подкладывая ему на блюдечко пирожок). Ну, Севастьян Григорьевич, это же еще не повод весь репертуар менять. Вы Маленькому Принцу лобковую кость прострелили.
Соловей (стараясь быть убедительным). Ничего! Не нужно бояться всего нового, неизвестного. Маленький Принц десять лет был в климаксе. Теперь его играет очень одаренная гражданка тридцати лет. И, к слову, Карлсон, который живет на крыше, мне тоже не люб. Плохой Карлсон. У него явно проблемы с простатой.
Прима (примирительно). Может быть, вы и правы. В любой труппе необходимы перемены. Сцена не прощает.
Дебет (согласно кивая). Ужасно. Ужасно. Помню, вы в зал пошли, а я в одну из гримерок зашел. Любопытно, знаете. У моей тети Ады из Симферополя муж в артистах между отсидками числился. Так что вы думаете?! Там сидит Фамусов и Чацкого за груди ласкает. Отвратительные нравы!