- А что мы? Мы ничего. Всё было бы путём, если бы не этот хмырь. А ведь эти его даже не того. Он так и остался, а нас - тю-тю. Атасов правильно сказал. Он на них работает. Лицо утюгом и колотухи, как у Числа. Мы его за командированного приняли, но ошиблись, видно.
- Ошиблись… - проворчал Тревильян уже более миролюбиво. - А может, он уже следил за вами?
- Может, и следил, - даже как бы обрадовался Порточенко. - Так ведь и наверняка следил. Иначе чего бы он там сидел трезвый?
И он посмотрел на Арамича. Но Арамич смотрел в сторону двери, которая открылась, впуская в кабинет красивого кудрявого мужчину лет тридцати, одетого, как и все присутствующие, в джинсовый костюм фирмы "Lee". От двух товарищей этого человека отличали изменения формы и цветовые оттенки лица, которые сразу привлекли внимание Тревильяна.
- А, Атасов явился! - не проговорил, а скорее пролаял он голосом, не предвещавшим ничего хорошего. - Что это у вас на лице, Атасов, что ещё за новая история?
- Да всё та же история, - сказал Атасов и мрачно взглянул на Арамича и Порточенко, отчего те съёжились и начали смотреть в разные стороны, приняв независимый вид.
- Как та же история? - возмутился Тревильян. - Так вы, выходит, ещё и драку там затеяли?
- Это всё он! - поспешно сказал Порточенко.
- Мы не хотели, - подтвердил Арамич.
- Да, как всегда, я, а они ни при чём. Они там пытались бросить меня и смыться, - обиженно сказал Атасов.
- Это правда? - спросил Тревильян.
Арамич и Порточенко молчали, глядя один в окно, другой в потолок.
Всем в кабинете стало ясно, что правда.
- Позор! - снова возмутился Тревильян. - Как же мы будем оправдываться перед Королем?
- Давайте скажем вот что, - вдруг заговорил Арамич. - Давайте скажем, что в милицию нас забрали за драку, а драка началась из-за того, что этот хмырь обозвал его, Короля, жуликом. А про паркеровские наборы - ни слова.
- Точно, - оживился Порточенко. - Получится, что Атасов вступился за честное имя Короля и пострадал за него.
Атасов стоял в стороне и молча наблюдал, как его друзья стараются загладить свою вину перед ним, а заодно и выпутаться из этой истории.
- Глупее трудно придумать, - задумчиво сказал Тревильян, - в такую ахинею Король вряд ли поверит. Вас спасёт только то, что вы действительно вступились за его доброе имя. Атасов, помиритесь с этими прощелыгами и постарайтесь некоторое время держаться как человек, совершивший благородный поступок.
- А он всегда так держится, - радостно сообщил Порточенко.
- Хватит, Порточенко, - прервал его Тревильян. - Вы все свободны.
Друзья ушли, хотя Атасов продолжал коситься на остальных двоих. Когда за ними закрылась дверь, Тревильян обратил свой взор к Вартаняну.
- Извини, дорогой, дело оказалось продолжительнее, чем я предполагал. На чём мы остановились?
- Как вы дружили с моим отцом.
- Ах да! Мы ведь с ним так, бывало, дружили, так дружили, бывало. А как он сейчас? Чем занимается?
- Работает, меня вот сюда снарядил.
- Это хорошо. Цветы? Фрукты?
Вартанян не понял и даже начал оглядываться.
- Я спрашиваю, что ты привёз? - заметил его недоумение Тревильян. - В столицу лучше приезжать не пустым, чтобы было с чем уезжать. Ты понимаешь меня?
- Я вёз только письмо от моего отца вам.
- И где же оно?
- Я его потерял. Вернее, его у меня украли. По дороге.
И Вартанян подробно рассказал Тревильяну о приключении в городе N.
- Странная история, - задумчиво произнёс Тревильян. - И ты говоришь, что несколько раз упоминал при этом человеке моё имя?
- Да, - смутился юноша. - Мне, наверное, не следовало это делать?
- Кто знает, что следовало, а что не следовало. Не сделай ты этого, может, и не навёл бы твой рассказ меня на некоторые раздумья.
- Если я когда-нибудь встречу его, я припомню ему эту историю, - запальчиво сказал Вартанян.
- Я не советую тебе делать опрометчивые поступки. Скажи лучше, он был один или с женщиной?
- Он был один, но потом к нему подъехал автобус, в котором сидела его знакомая. Они обменялись несколькими фразами и разъехались.
- Ты не помнишь ничего из их разговора? Или, может быть, осталось какое-либо впечатление о том, что они говорили?
- Мне показалось, что автобус был из Одессы. А человек сказал этой женщине, чтобы она возвращалась, а он поедет в Москву.
- Надо же, - сказал Тревильян, - вот так история. В Одессу, значит.
- Но всё-таки, если я его встречу, я спрошу его, зачем ему понадобилось моё письмо, - упрямо повторил Вартанян.
- Если вы встретитесь, дорогой мой, боюсь, что спрашивать тебя будет он, - ответил Тревильян и вдруг замолчал.
Ему вдруг показался подозрительным этот молодой человек без рекомендательного письма. "Действительно, - подумал он, - а почему я должен доверять этому мальчишке? Разве трудно майору Ришельенко под видом сына старого друга подослать ко мне, Тревильяну, своего сотрудника из молодых, да ранних, с тем чтобы иметь постоянную и надёжную информацию вместо обрывочной и достающейся к тому же ценой немалых трудностей?" Зная о непреодолимом желании майора схватить его с Королём за руку в тот момент, когда эта рука не успела ещё передать в другие руки вещественные улики, Тревильян был обязан осторожно относиться к новым знакомствам и связям. И поэтому он решил испытать юношу.
- Ну а чем же ты думаешь заняться здесь, не имея при себе ничего, кроме письма? Не идти же с письмом на рынок, если бы даже его у тебя не украли?
- Я собирался поступать в институт и учиться там.
- В какой институт?
- В технический. У меня инженерские способности.
- Зачем тебе это надо?
- Чтобы стать инженером, - ответил Вартанян, недоумевая от такого наивного вопроса.
"Да, Ришельенко выдумал бы что-нибудь поумнее, - решил Тревильян, чувствуя, что его подозрения рассеиваются. - В наше время идти в технический вуз - это только такие мальчишки могут придумать".
- А зачем тогда твой отец прислал тебя ко мне?
- Он сказал, что Тревильян всё может.
- Ну, это он меня переоценил, - сказал Тревильян, оставшись, впрочем, довольным такой характеристикой. - Здесь и мочь нечего. Идёшь и поступаешь, если, конечно, сдашь экзамены. Теперь в технический вуз конкурс меньше одного человека на место. То есть когда будешь идти мимо, смотри, чтобы не затащили насильно.
- Это почему же так? - расстроился Вартанян. - Отец говорил, что инженеры всему голова.
- Голова-то голова, только развелось их, инженеров, видимо-невидимо. Инженеров много - специалистов мало. А так куда ни ступи - кругом инженеры. И в торговле, и в общественном питании, а особенно в творческой интеллигенции. Все в писатели норовят. Или в торговлю. Вон и эти трое, которых ты видел, тоже хотели инженерами быть. Арамич и Порточенко по три года хотели, а Атасов даже был года два.
- А чего же они ушли?
- Вовремя сообразили, что там и без них народу хватает. Живут теперь как люди. У инженеров ведь зарплата большая, а денег мало. А у этих зарплаты, считай, совсем нет, а деньги водятся. Машины у всех, одеты по-человечески. Специальность надо выбирать такую, которая ближе к людям расположена, к народу, к его потребностям и запросам. А кто от народа отдаляется, тот сам себе потом не рад. А инженер - он от людей далёк, он к механизмам ближе. Ну будешь ты инженером, сделаешь какой-нибудь прокатный стан. А людям клади деньги на бочку, а стан твой и задаром никому не нужен. Не веришь - выйди спроси перед магазином, кому прокатный стан нужен. На тебя как на сумасшедшего посмотрят.
- Но кому-то нужно ведь и прокатный стан делать? - робко спросил Вартанян.
- Кому-то нужно, - веско ответил Тревильян.
- Ну и что же мне делать? - спросил Вартанян с той растерянностью, которую Тревильян и ожидал в нём обнаружить после своих слов,
- Ты вот что, - сказал он отечески заботливым тоном, - ты пока присмотрись, обдумай всё. Захочешь в институт поступать, дам тебе записку к репетитору, он с тобой позанимается, глядишь, и поступишь* Не захочешь - что-нибудь другое подыщем. Я тебя поручу троим молодцам. Понравились они тебе?
Юноша кивнул.
- Ну вот и хорошо, - продолжал Тревильян. - До вступительных экзаменов ещё полтора месяца. Л репетитора этого разрывают. Многие к нему попасть мечтают, да не всем удаётся. А передумаешь - что-нибудь подберём. Согласен?
- Согласен, - ответил Вартанян.
- Ну вот и чудесно. Ты где устроился?
Тревильян сел к столу и стал писать записку.
- Нигде пока. Я прямо сюда поехал.
- Ты что, на машине?
- Да, - ответил Вартанян с некоторой даже гордостью.
- Так это, значит, твой оранжевый драндулет?
- Мой, - смутился юноша от такого отзыва о своей машине. - Как вы догадались?
- По номеру, дорогой, по номеру. Номер не столичный, нельзя иметь такую приметную машину, как твоя, тем более с приметным номером. Значит, сделаешь так. - Тревильян направился к окну, у которого стоял Вартанян. - Машину продашь, ребята помогут. Думаю, что с деньгами у тебя не густо, так что пригодятся. С деньгами вообще поаккуратнее, они тебе меньше помешают, если будут лежать в кармане, чем если их не будет. А комнату снимешь у Бонасеевой - продавщица наша. Муж у неё постоянно в командировках. - И Тревильян хитро подмигнул юноше, чем окончательно вогнал его в краску. - А вот письмо к репетитору, адрес там написан. Вход со двора, четыре длинных звонка и два коротких, на счёт десять, потом постучать кулаком.
Тревильян протянул письмо, но тут Вартанян, увидев кого-то в окно, закричал и кинулся к двери:
- Вот он! Теперь не уйдёт!
- Кто? - спросил вдогонку Тревильян.
- Этот, который письмо утащил! - уже из торгового зала крикнул Вартанян.
И он бы, вероятно, догнал незнакомца, но на беду или удачу в магазине скопилась очередь: это в свой обеденный перерыв хлынул из соседнего НИИ поток покупателей.
Вартанян, смешавшись с очередью в обувной отдел, кричал:
- Пропустите!
А в ответ слышал только:
- Вы здесь не стояли!
Пропускать его никто не хотел, и, пока он выбирался из магазина, незнакомца и след простыл.
Побегав взад-вперёд по улице, Вартанян вынужден был вернуться к магазину, где продолжала бурлить джинсовая толпа.
Глава 4
Системы Атасова, костюмы Порточенко и книги Арамича
Прежде чем продолжать повествование, надо сказать, что всё это происходило в то золотое время, когда джинсы стоили сто рублей, литпамятники не превышали шести рублей за книгу, а магнитофон "Весна" считался лучшим отечественным кассетником.
Вернувшись к дверям магазина, Вартанян красивым, как ему казалось, жестом вытолкнул из пачки сигарету "ВТ" и не менее красивым, как ему казалось, жестом поднёс к ней горящую с неимоверной копотью зажигалку "Лаки страйк".
Не успел он красиво выпустить изо рта первое кольцо дыма, как услышал слова, обращённые явно к нему:
- "Ронсон" не нужен?
Вартанян не спешил с ответом, во-первых, потому, что он не знал, что такое "Ронсон", а во-вторых, потому, что не в его правилах было отвечать сразу, когда не знаешь, о чём спрашивают. Поэтому он для начала выпустил дым в лицо собеседнику, полагая, что одного этого будет достаточно, чтобы сбить цену. Кроме того, совершая этот нахальный поступок, он пытался понять, что ему предлагают. Решив, что скорее всего речь идёт о часах, Вартанян на всякий случай спросил:
- Сколько камней?
Как видите, Вартанян, несмотря на то что являлся жителем южного города, где простофили встречаются редко, был юношей всё-таки мало искушённым в житейских делах.
Фарцовщик тут же оценил наивность Вартаняна и сказал:
- Не знаю, сколько камней в моём "Ронсоне", но тебе явно двух камней не хватает. Одного сверху, другого снизу.
Вартанян, в котором ни на секунду не переставала кипеть горячая южная кровь, нагнулся и стал что-то искать на тротуаре.
- Эй, парень, - удивился фарцовщик, - потерял что-нибудь?
- Кет, - ответил снизу Вартанян, - хочу найти третий камень. Тут где-то лежит, по тебе скучает.
Неизвестно, как бы дальше развернулись события и смогли бы авторы впоследствии вернуть Вартаняна в прокрустово ложе намеченного сюжета, если бы над юношей не раздался знакомый голос:
- Зюзя, исчезни.
Вартанян поднял голову и увидел исчезающего Зюзю. Его место занял уже известный Вартаняну Атасов.
- Уважаемый, - сказал Атасов, - "Ронсон" - это зажигалка, и камень у неё один, потому что у такого охламона, как Зюзя, электроники отродясь не бывало. Вам же не следует в незнакомом городе возникать по каждому пустяку. Зюзя здесь не один.
- Я сам знаю, что мне следует, а что нет! - вскипел Вартанян.
- Извините, - продолжал Атасов, - если я вмешиваюсь не в своё дело. Я обращаюсь к вам только потому, что видел вас в кабинете Тревильяна, иначе быть бы вам сейчас битым, и не одним Зюзей.
- Это мы ещё посмотрели бы, - продолжал упорствовать Вартанян.
- Вы бы лучше посмотрели, на кого вы похожи. Думаю, за последние пять лет в кабинете Тревильяна не было клиента в джинсах с наклейкой "Мустанг", а также полагаю, что вряд ли за последний год кто-либо входил туда в неприталенной рубашке, да ещё без планки.
- Какой ещё планки? - насторожился Вартанян, но понял, что своим вопросом выдаёт собственную некомпетентность, и тут же перестроился: - И, между прочим, Тревильяну я не клиент, у нас с ним другие отношения.
Атасов усмехнулся:
- Ну что ж, тем более я не жалею, что сделал для вас, а мог бы сделать ещё больше, если бы у вас на это имелось желание и то, чем это желание можно подкрепить.
- Бабки у меня есть, - сказал Вартанян.
- А у нас есть то, в чём вы не будете выглядеть этаким пугалом. "Wrangler" подойдёт?
- Сколько?
- С вас как с человека, близкого Тревильяну, стольник.
- Девяносто, - на всякий случай ответил Вартанян.
- Тогда сто десять, - сказал Атасов.
Такой способ торговли был незнаком Вартаняну, он перестал артачиться и только жалостно добавил:
- Может, ещё и туфли есть?
- Шузы будут, - сказал Атасов, - и батник.
- И батник, - заворожённо повторил Вартанян.
- А сейка голдовая нужна?
- Ой как нужна, - поспешил ответить Вартанян, понятия не имея, о чём идёт речь.
Но Атасов будто читал его мысли.
- Вот тут вы как раз и можете спросить, сколько камней, потому что речь идёт о часах.
- Да ладно уж, - сказал Вартанян. - Давай показывай.
Лицо Атасова сразу стало суровым.
- Молодой человек, во-первых, не "давай" и, во-вторых, не "показывай". Мы с вами на брудершафт не пили. В-третьих, не здесь и не сейчас. И показывать вам всё это шмотье буду не я, а Порточенко. Я вам могу показать только сейку и, если вы когда-нибудь разбогатеете, аппаратуру. А если вас интересует ещё и духовная пища, могу порекомендовать моего друга Арамича, который может вам со временем составить неплохую библиотеку.
- А библиотека-то зачем?
- Послушайте, молодой человек, вы долго собираетесь жить?
- До семидесяти двух лет, - сразу ответил Вартанян. Видно, для него этот вопрос был давно решён.
- Ну так вот, книги потребуются тогда, когда вы выйдете на пенсию.
- Что, я тогда буду сидеть и читать?
- Нет, дорогой мой, судя по вашему лицу, читать вы их не будете. Но, как говорит мой друг Арамич, книга не только источник знаний, но и сберкасса с большими процентами. Когда вы выйдете на пенсию, книги, купленные вами сегодня, возрастут в цене раз в двадцать. Вот тогда и думайте, продавать вам их или читать. Кроме того, полагаю, что за эти годы вы ещё и почерпнёте из них пару-другую мудрых мыслей. Вам они, судя по всему, не повредят. Итак, минут через двадцать ждите нас вон в том подъезде.
Глава 5
Мушкетёры и милиционеры
У Вартаняна в Москве знакомых, кроме Тревильяна, не было. И спросить у кого-либо о ценах на джинсы, батники и сейки он не мог.
Но, стоя у магазина, он заметил, что джинсовая толпа бурлила не просто так: люди в ней перемещались по своим законам. Останавливались, переговаривались, расходились, сходились, удалялись попарно и группами, а потом поодиночке возвращались.
Вартанян спустился со ступенек в толпу и стал прислушиваться к тайному говору продавцов и покупателей. В результате такого общения он узнал, что джинсы стоят приблизительно столько, сколько запрашивал Атасов. Заодно Вартанян узнал, что "голдовая сейка" означает золотые часы фирмы "Сейка", а дублон стоит пятьсот рваных, но здесь не продаётся. А узнав всё это, он пожалел, что плохо учил в школе английский, иначе бы понимал здесь всё с полуслова.
Вооружённый этими знаниями, он направился в подъезд, не заметив, что за ним следили две пары глаз. Владелец одной пары издали следил за Вартаняном, а владелец второй пары направился совершенно в другую сторону, что, как мы увидим дальше, имело свои неприятные последствия.
Точно в назначенное время Вартанян вошёл в подъезд. Пахло кошками и ещё чем-то непонятным, отчего Вартанян подумал, что пьяным сюда лучше не заходить. Додумав до конца эту мысль и обосновав её как следует, он, не слишком доверяя своим новым знакомым, решил тщательно осмотреть подъезд.
Площадка перед лифтом была большая, но чёрного Хода не оказалось. Вартанян поднялся выше, к окну. Оно выходило на крышу какой-то постройки, и Вартанян на всякий случай наметил путь к отступлению. Правда, из окна не было видно, чем кончается постройка и куда с неё можно спрыгнуть, но времени на дальнейшие исследования уже не хватало.
Вартанян спустился к лифту. В конце концов, если что случится, можно сесть в лифт и ездить в нём, пока кто-нибудь не войдёт в подъезд. На этот случай он вызвал лифт на первый этаж и приоткрыл дверь в него.
В подъезд в это время вошёл какой-то парень лет двадцати и почему-то пошёл по лестнице вверх, не обращая внимания на лифт. "Мало ли что, - подумал Вартанян, - может, живёт на втором этаже". Но ощущение от этого парня осталось тревожное.
В тринадцать десять входная дверь открылась от мощного толчка, и в подъезд осторожно вошёл Порточенко.
- Деньги при вас? - осведомился он крайне недружелюбно.
- При мне, - сказал Вартанян, хлопнув себя по тому карману, в котором, кроме дырки, ничего не было, да и ту он недавно зашил суровыми нитками.
- Товар при мне. - Порточенко вынул из "атташе" нераспечатанный пакет с джинсами.