- Нет уж, - сказал он голосом обиженного ребенка. - Ни за что! И стекла сам соберу! Уберите свои руки!
- Я разбила, я обязана и вставить.
- Нет уж!
- Да!
Их руки встретились. Научный руководитель смутился. Ирочка тоже слегка смутилась.
- У вас есть жена? - спросила она после некоторого неловкого молчания.
- Нет, - пробормотал завкафедрой.
- А девушка?
- Так… Вообще… Можно сказать, нет. А что? Какое это имеет отношение?
- Я заклинаю вас! - страстно прошептала Ирочка. - Во имя будущей вашей жены и будущих детей! Отдайте мне Шурика!
- Какого Шурика? - удивился Олег Борисович.
- Моего Шурика… - слезы выступили на глазах матери. - Смита или как вы его там называете…
- А, вот вы о ком… да… Смитом… Это чтобы…
- Если я вас сейчас… сейчас поцелую, отдадите мне… Смита?
- Чего сделаете? - не понял научный руководитель.
- Поцелую.
- Поцелуете? Зачем? - опешил Олег Борисович.
- Вас что, никогда не целовали? - Ирочка, потупя глаза, собрала остатки стеклянных осколков в правую ладонь.
- Ну допустим… Так… Вообще… И какое это имеет значение? - Нуклиев совсем смутился.
- Эх ты! Крыса ученая! - вдруг закричала Ирочка. - Даже целоваться не умеет! Вот тебе! Получай! - и запустила остатками очков в лоб будущей мировой знаменитости.
Какие невероятные возможности дала нам природа! Такой, казалось бы, спокойный, уравновешенный человек, талантливый, можно сказать, гениальный ученый, вдруг мгновенно вертанулся на сто восемьдесят градусов и проворно, как заправский орангутанг, побежал на четвереньках к двери. Лязгнул засов, повернулся ключ.
На шум прибежала Варвара Игнатьевна.
- На помощь! - закричала Ирочка, кидаясь на дверь. - Отобьем у этих извергов ребенка! До каких пор сумасшедшие будут мучить нашего Шурика?
Ничто так возбуждающе не действует на человека, как состояние аффекта другого человека.
- Ах изверги! Ну берегитесь! - воскликнула свекровь и с налета ударила в дверь коленом. Доски затрещали.
- Что? Кто? Зачем? - в коридор просунулась перепуганная заспанная физиономия Онуфрия Степановича.
- Давай высаживай дверь, разлегся, старый черт! - скомандовала супруга.
- Пожар? - хрипло спросил еще не пришедший в себя Онуфрий Степанович.
- Пожар! Тебе бы только клопов давить!
Ухнув, Онуфрий Степанович навалился на дверь. Дверь застонала, но не поддалась. Онуфрий Степанович разбежался, сколько хватало места, и саданул плечом. Полетели куски штукатурки, зазвенели расположенные наверху на полке пустые стеклянные банки. Однако даже от такого страшного удара дверь не сломалась.
Замечена странная особенность строителей. Почему-то входные двери они делают из тонкой фанеры, почти беззащитными от воров и грабителей (осторожные люди потом обивают ее тонкой броней, врезают по три замка), внутренние же двери изготовляются из особо прочной древесины.
- Поосторожней там! - донеслось из осажденной комнаты. - Стены обрушите!
- Ударим разом все трое! - распорядилась Варвара Игнатьевна.
Осажденные всполошились. Послышались торопливые шаги, визг двигаемой по полу мебели. Очевидно, спешно возводилась баррикада.
- Раз! Два! Взяли!
Удар был ослаблен из-за того, что на подходе Ирочка и Варвара Игнатьевна столкнулись, рикошетом отлетели к Онуфрию Степановичу, тот скосился вправо и ударился не посередине двери, а у косяка. Но все же дверь дала длинную зигзагообразную трещину.
Как ни странно, но эта трещина отрезвила нападающих, в первую очередь женщин.
- Не стоит ломать дверь, - сказала Ирочка. - Потом где ее достанешь?
- Да, - согласилась Варвара Игнатьевна. - Лучше мы их возьмем измором. Установим дежурство и будем глушить сковородкой по одному, как сусликов. Надо кончать этот бардак!
Обрадованный окончанием штурма, Онуфрий Степанович попытался было улизнуть, чтобы продолжить прерванный сон, но был ухвачен за шиворот супругой.
- Станешь дежурить первым, кот ленивый! Постелю тебе у дверей. Если будут выходить, зови нас на помощь, а сам глуши вот этой сковородкой, - Варвара Игнатьевна принесла алюминиевую сковородку на длинной ручке.
- Никуда они не денутся, голубчики.
Онуфрий Степанович послушно улегся на пост. Ночь прошла без приключений, но утром выяснилось, что Олег Борисович исчез. Об этом через дверь торжествующе сообщил всем его соратник.
- Как это исчез? - не поверила Варвара Игнатьевна.
- А так! Через окно! Еще и простыня висит! А для меня одного запасов горшка и еды хватит на неделю! Вы же подумайте о бедственном положении ребенка!
Никто, конечно, не поверил, что Нуклиев сбежал, и Варвара Игнатьевна спустилась во двор, чтобы лично убедиться в наличии простыни.
Действительно, с восьмого этажа на седьмой свисала скатанная в толстый жгут простыня. Недоверчивая по натуре Варвара Игнатьевна не поленилась и отправилась в расположенную под Красиными квартиру.
Жившая в пятьдесят восьмой квартире моложавая старушка с кудрявыми льняными волосами долго запиралась, но потом все-таки рассказала, что часа в три ночи ей послышалась подозрительная возня на балконе. "Может быть, голуби озоруют?" - подумала старушка, но тут в окно раздался осторожный стук. Тогда бедняга перепугалась насмерть. Телефона у нее не было, и женщина решила уже бежать на лестничную клетку, чтобы звать на помощь соседей.
- Мамаша, не делайте этого! - раздался глухой голос. - Мамаша, ради всего святого прошу - не делайте этого! Я не вор, не убийца, не грабитель. Я просто несчастный человек! Впустите меня, и я вам все расскажу!
Трепеща от страха, старушка вгляделась в окно и на фоне уличного фонаря увидела тощую дрожащую фигуру в майке и трусах.
Хозяйка пятьдесят восьмой квартиры открыла балконную дверь. В комнату буквально ввалилось бледное, лязгающее от страха и холода существо. На существе была испачканная, разорванная в двух местах майка, легкомысленные трусы со сценками из мультфильма "Ну, погоди!" и домашние женские тапочки.
- Чем могу служить? - сухо спросила старушка.
- Видите ли… - торопливо, боясь, что его перебьют, сказал незнакомец. - Дело в том, что я, так сказать… классический любовник из классического анекдота…
- Муж уехал в командировку, а потом неожиданно вернулся?
- Вот именно, - лязгнул зубами "классический любовник".
- Это к кому же вы заявились? - полюбопытствовала старушка. - К старой или к молодой?
Как и большинство старушек, она знала всех обитателей дома.
- Конечно, к молодой… к этой… как ее…
- Милочке?
- Да…
- Так ее зовут Ирочкой.
- Видите ли… - пробормотал молодой человек. - Для меня это не имеет большого значения.
- Вот она, современная молодежь, - не удержалась от морали старушка, но все же напоила незадачливого любовника липовым медом, выдала брюки бывшего мужа, дала на троллейбус четыре копейки и посоветовала жениться.
- Зачем? - нагло ответил незнакомец. - Зачем жениться, если сосед женат?
С этими пошлыми словами любовник исчез, и больше она ничего о нем не знает, но думает, что если он порядочный человек, то брюки ей пришлет по почте.
Рассказ глупой, выжившей из ума старушенции привел Варвару Игнатьевну в ярость.
- Вы что натворили? - закричала она. - Зачем надо было этого проходимца поить медом да еще выдавать брюки? Его надо было связать бельевой веревкой и отнести в их, красинскую, квартиру.
- Как же я его донесу? - удивилась старушка. - Да и жалко…
- Тьфу! - плюнула на прощание Варвара Игнатьевна. - Может, к тебе самой любовники ходят, поэтому и чужих жалеешь? Парик носит, старая дура! - Варвара Игнатьевна всегда была несдержанной на язык. - Вот стащить с тебя этот парик да повырывать пух!
- Какой парик? Какой пух? - обиделась старушка. - Вот! - Она дернула себя за волосы. - Все свое!
Но Варвара Игнатьевна уже не слушала. Она бежала домой, чтобы сообщить, что негодяй Нуклиев не только сбежал, но и опорочил доброе имя их семьи.
Однако бегство Олега Борисовича облегчило обстановку. Теперь соотношение сил явно складывалось в пользу семьи Красиных. Можно было смело идти на штурм спальни, сорвать дверь, отобрать ребенка, а самого экспериментатора вязать бельевой веревкой, как опасного преступника, и держать его в таком состоянии, пока не очухается.
Семья Красиных опять выстроилась перед спальней в боевой порядок, но в это время в прихожей раздался звонок.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой перед дверью квартиры Красиных появляется лев из Воронцовского дворца
- Это он, мерзавец! - воскликнула Варвара Игнатьевна. - Явился - не запылился! Я сама отутюжу его, кота паршивого!
С этими словами Варвара Игнатьевна взяла увесистый, на толстенной платформе сапог невестки и пошла открывать дверь.
За порогом стоял плюгавый мужичишка в облезлой кроличьей шапке и с большим красным носом в синих прожилках.
- Кирпич куда будем сгружать, хозяйка? - спросил он деловито и высморкался в грязную рукавицу.
- Какой кирпич? - удивилась Варвара Игнатьевна.
- Какой заказывали.
- Не заказывали мы никакой кирпич!
Мужичишка на секунду задумался.
- Это сто шестая?
- Сто шестая.
- Дом восемнадцать? Корпус два?
- Точно.
- Значит, не ошибся. - Мужичишка снова высморкался в рукавицу. - Грипп замучил, - пояснил он. - Цельный трест грипп повалял. Один я, почитай, остался. За весь трест вкалываю. Так куда валить кирпич?
- Не знаю никакого кирпича! Здесь какое-то недоразумение! - Варвара Игнатьевна хотела захлопнуть дверь, но мужичишка проворно вставил в щель заляпанный известью сапог.
- Э нет! Так дело не пойдет, хозяйка. Кирпич заказан? Заказан. Деньги плочены? Плочены.
- Какие деньги? - опять удивилась Варвара Игнатьевна. - Я не платила никаких денег.
- Не вы, так муж ваш. Сто целковых авансом.
- Мой муж тоже не давал.
- Уж не знаю кто. Меня это дело, хозяйка, не касается. Мне сказали: достань, Семеныч, самосвал кирпича, я и достал. Вон он - во дворе стоит. Говори быстрей, хозяйка, в какое место валить, а то самосвал простаивает. Ему еще пять ездок делать. Начальство спохватится - по шапке могут дать. У нас начальство в тресте больно строгое.
- Проваливайте вы со своим кирпичом! - Варвара Игнатьевна неожиданно ловким, точным ударом выбила заляпанный известью сапог из щели и с силой захлопнула дверь.
Потом она подбежала к окну. Во дворе действительно стоял самосвал с кирпичом и пускал синие клубы дыма. Шофер нетерпеливо поглядывал в окошко кабины. Вскоре к нему торопливо подошел мужичишка в заляпанных сапогах и что-то стал говорить. Самосвал тронулся с места, подъехал к детской площадке и свалил возле нее белый кирпич. Поднялось облако пыли.
- Психические какие-то, - пробормотала Варвара Игнатьевна. - Кирпич им некуда девать!
Вскоре в прихожей снова раздался звонок. На этот раз перед Варварой Игнатьевной стоял солидный, хорошо одетый мужчина с седой профессорской головой и толстым портфелем.
- Здравствуйте, мадам, - сказал он вежливо. - Можно мне осмотреть вашу спальню?
- Вы из пожарных?
- Почти, - снисходительно улыбнулся мужчина.
Варвара Игнатьевна впустила его в квартиру. Пожарник не спеша прошел на кухню, достал из портфеля блокнот, фломастер и рулетку. Затем он тщательно вымерил дверь в спальню. После этого так же вежливо постучался к Геннадию Онуфриевичу.
- Кто? - угрожающе послышалось из-за двери.
- Насчет потолка.
Дверь быстро открылась, и "профессор" исчез в спальне. Пробыл он там недолго. Вышел, деловито записал какие-то цифры фломастером в блокнот.
- Как будем бить, мадам? Снаружи или изнутри?
- Кого бить? - с замиранием сердца спросила Варвара Игнатьевна, уже смутно о чем-то догадываясь.
- Потолок.
- А зачем его бить? - спросила Варвара Игнатьевна дрожащим голосом.
"Профессор" уставился на нее.
- Так вы ничего не знаете?
- Н-нет…
- Что ж он вам не сказал?.. К нам, мадам, поступил заказ - заложить кирпичом дверь в спальню, а ход на крышу пробить через потолок. Вот я и спрашиваю: откуда будем бить ход? Изнутри или с крыши? Если с крыши, то надо башенный кран монтировать. Это дешевле, но долго. Пока привезем, пока смонтируем. Из спальни быстрее, зато дороже, поскольку кирпич надо со двора на руках носить и леса в комнате ставить. Но в этом случае управимся за три дня. Так как будем, мадам?
- Степаныч! Степаныч! - закричала одуревшая Варвара Игнатьевна. - Иди послушай, чего эти чеканутики придумали! Дитя живьем замуровать хотят!
Прибежал испуганный заспанный Онуфрий Степанович - он только что прилег на часок после еды и стаканчика портвейна.
- Что? Где? - спросил он, уже нацеливаясь грудью на седовласого "профессора". - Он?
- Наш-то совсем свихнулся: потолок хочет пробивать - лаз на крышу делать, а эту дверь кирпичом заложить.
- Ух! - только и сказал пораженный старик.
"Профессор" аккуратно сложил в портфель блокнот, фломастер, рулетку и сказал:
- Ну это ваше внутреннее дело. Я задаток получил, материалы достал, рабочих нанял и должен это сделать быстро. Вы у меня не одни.
С этими словами "профессор" удалился. Варвара Игнатьевна, Онуфрий Степанович и подоспевшая Ирочка стали колотить в дверь ученого, проклинать его, призывать на его голову кары, какие только существуют, но Геннадий Онуфриевич хранил гробовое молчание.
Первой сдалось материнское сердце.
- Делай что хочешь, изверг! - закричала она. - Только не замуровывай дверь! Я согласна на все!
- А остальные согласны? - спросил из спальни глухой голос.
- Согласны! - в один голос ответили Красины.
- Ладно! - Геннадий Онуфриевич открыл дверь. - Верю. Но если…
- Нет, нет! - испуганно воскликнула Ирочка. - Все будет, как ты хочешь. Мне надо кормить ребенка.
В семье воцарился вооруженный мир. Про замуровывание двери и пробивание потолка все забыли, но вечером в квартиру настойчиво позвонили.
Варвара Игнатьевна открыла дверь. Перед ней стояли трое молодых людей с папками "дипломат". Один, что постарше, с черной бородкой.
- Сто шестая?
- Да…
- Мы по поводу перестройки.
- Уже поздно, молодые люди, мы передумали.
Человек с бородкой нахмурился.
- Мы так не работаем, женщина, - сухо сказал он. - Если мы получили деньги вперед, то работу выполняем во что бы то ни стало. Быстро и качественно. Это наш принцип.
- Но мы передумали.
- Очень плохо.
- И мы… мы отказываемся от аванса.
Человек с бородкой покачал головой.
- Это не в наших правилах, женщина. Мы не стройтрест. У нас солидная фирма, и мы дорожим ее добрым именем. Нам подачек не надо.
- Но это не подачка… просто изменились обстоятельства…
- Уже завезен кирпич, размонтирован башенный кран, выехала электросварка. Что мы скажем людям? Нет! - человек с папкой "дипломат" решительно мотнул головой. - Мы обязаны сделать работу.
- Но я же вам сказала… - Воспользовавшись моментом, когда чернобородый мотал головой, Варвара Игнатьевна решительно захлопнула дверь.
Через пять минут в прихожей зазвонили снова.
Теперь среди троих молодых людей находился "профессор". Сзади теснилось человек десять незапоминающихся личностей с ведрами, полными раствора, мастерками и тяжелыми мешками за плечами - очевидно, с кирпичом.
- Я же сказала! - закричала Варвара Игнатьевна. - Мы передумали! Пе-ре-ду-ма-ли! Деньги можете взять себе!
Тень улыбки пробежала по породистому лицу "профессора".
- Подождите, мадам, не горячитесь. Бывает и такое, что клиент передумал, но поймите меня правильно, мадам. Наша фирма слишком дорожит своей маркой. Понимаете? Слишком! Поэтому работа во что бы то ни стало должна быть сделана. Пусть это будет другая работа. Мы можем изменить вам планировку квартиры, отделать, где надо, стены плиткой, расписать потолок, передвинуть плиту. Да мало ли что…
- Материалы ворованные? - быстро спросила Варвара Игнатьевна.
Седовласый "профессор" не растерялся.
- Это отходы производства, мадам, - сухо сказал он. - Пусть вас это не беспокоит. Вы разрешите нам войти, мадам?
- С работы сорвались и шабашите?
- Это не совсем так, мадам. У нас отгулы.
- Вот привязались, чертовы шабашники! - Варвара Игнатьевна хлопнула дверью перед носом "профессора".
Семья Красиных ожидала новых звонков, но их не последовало. Вечером на лестничной площадке была слышна какая-то возня, стук, приглушенные голоса, но Красины не выходили - боялись открыть дверь.
Поздно ночью Варвара Игнатьевна рискнула выглянуть из квартиры. То, что она увидела, поразило ее до глубины души. Их лестничная клетка была выложена голубоватой плиткой, железные, с облупившейся краской перила заменены на дубовые, полированные. Но самыми потрясающими были ступеньки. Они сияли темно-серым, почти голубым мрамором. На первой ступеньке стоял сосед Красиных и, занеся ногу над второй ступенькой, смотрел вниз. Он не решался сделать второй шаг.
Рано утром Красиных разбудил рев мощных грузовиков. Варвара Игнатьевна, Онуфрий Степанович и Ирочка бросились к окнам. Четыре гигантских МАЗа выстроились перед их окнами. Толпа людей суетилась вокруг машин, нагруженных какими-то массивными балками, фермами.
Вышедший из спальни на шум Геннадий Онуфриевич щелкнул при помощи больших пальцев подтяжками и авторитетно заявил:
- Это башенный кран в разобранном состоянии.
- Какой башенный кран? - испугалась Варвара Игнатьевна. - Зачем нам башенный кран? Ух, проклятые шабашники! В милицию на них заявить!
- Деньги наши заплачены, - буркнул Геннадий Онуфриевич. - Нам же и отвечать придется.
- У-у, дурак… - начала было Варвара Игнатьевна, но тут же осеклась, потому что ученый торопливо достал из кармана повязку-удавку.
К полудню башенный кран был смонтирован. В кабинку залез молодой парень и стал таскать на крышу какие-то материалы. Через потолок были слышны топот ног, удары чем-то тяжелым, голоса.
К вечеру кран демонтировали и увезли на тех же четырех МАЗах.
Под окнами Красиных стояла толпа зевак. Все, за исключением Геннадия Онуфриевича, который не мог оставить эксперимент, побежали смотреть, что же там натворил башенный кран.
Участок крыши как раз над квартирой Красиных сиял золотом, как купол церкви!
На следующий день опять заявился "профессор".
- Да когда же это кончится? - запричитала открывшая ему дверь Варвара Игнатьевна. - Ну что? Что вам еще от нас надо? Может быть, вы хотите и потолок золотом обить? Так обивайте! Обивайте!
- Мадам, - корректно сказал "профессор", - во-первых, то не золото, а латунь, во-вторых, у нас осталось еще ваших денег двадцать четыре рубля семьдесят шесть копеек.
- Ну и что? - закричала бедная женщина. - Подавитесь вы этими деньгами! Пропейте! Купите "Солнцедара" и пропейте!
- Мы "Солнцедар" не употребляем, - обидчиво поджал губы "профессор". - Мы вообще мало пьем, а если уж пьем, то виски "Белая лошадь".