Пятница, 6 июля
Утром меня разбудил телефон. Звонила мать.
- Ты сегодня смотрел в окно? - вопила она.
Не выпуская трубки из рук, я раздвинул шторы.
Поля исчезли, вместо них, куда ни бросишь взгляд, сверкала водная гладь.
- У тебя есть мешки с песком? - спросила мать.
- Откуда? Кто же станет забивать дом мешками с песком?
Позвонил мистеру Карлтон-Хейесу сообщить, что не приду на работу.
- Понимаю, - сказал он, - ехать по воде - настоящая авантюра. Мой "ровер" утопал по самые крылья.
Почти весь день противостоял потопу, как король Кнут, собирая воду у нашего порога.
Когда вода немного схлынула, мы с Грейси уселись смотреть телевизор. Почтальона Пата повысили по службе, теперь ему придется расстаться и с деревушкой Гриндейл, и с красным фургоном и перебраться в Главное управление на должность менеджера средней руки. Какой-то идиот на Би-би-си заявил:
- Мы помещаем почтальона Пата в новое динамичное окружение. Зрителей ждут захватывающие сюжеты!
Итак, даже почтальона Пата принесли в жертву на алтарь прогресса. Без униформы и красного фургона Пат ничего из себя не представляет. Ровным счетом НИЧЕГО!
Вот к чему приводят корыстные происки коммерческого отдела Би-би-си. И конечно же, они навыпускают новых игрушек под маркой "Почтальон Пат". А я буду вынужден покупать Грейси "монтегоровер" для Пата, костюм и кейсы.
Среда, 11 июля
Сегодня у меня выходной. В планах было нанести цветовые коды на все мои диски без исключения и поработать над комедией о серийном убийце под названием "Белый фургон". Ночью, лежа без сна, я размышлял о моей комедии. Разумеется, Полин Кверк и Гарри Эндфилд уже слегка староваты, чтобы сыграть серийного убийцу и его жену, однако Рассел Брэнд и Эми Уайнхаус успешно их заменят.
А еще я собирался перегладить половину белья, но на меня что-то вдруг нашло, и я так ничего и не сделал, только смотрел телевизор. В 4 часа дня я с трудом оторвался от экрана (показывали "Впариваем!", и мне было страшно интересно, почем уйдет на аукционе подставка для яйца, расписанная Клариссой Клифф), обул резиновые сапоги и по убывающей воде пошлепал на почту отправить по просьбе жены открытку "С днем рождения!" и посылку моей свояченице Маргаритке. Георгина успела продать на е-Bay свою спортивную сумку от Луи Витона и оплатить наши счета за воду, прежде чем нам отключили Интернет. Почтовые служащие Тони и Венди Уэллбек, сидя за стойкой, спорили меж собой, сколько марок надо наклеить на почтовое отправление в Тимбукту. Подписав петицию "Не закрывайте нашу почту!", я терпеливо ждал. Заметив меня наконец, они вежливо заулыбались.
- И кто же в Мангольд-Парве пишет в Тимбукту? - полюбопытствовал я.
Венди огляделась по сторонам, а затем, понизив голос и почти не шевеля губами, произнесла:
- Я не вправе говорить - конфиденциальность, защита базы данных и все такое, - но если вы высунете нос на улицу и глянете, кто там идет по Гиббет-лейн…
Я вышел и увидел старую миссис Льюис-Мастерс, поднимавшуюся в горку на ходунках. Тимбукту? Глядя на миссис Льюис-Мастерс, я ни за что бы не подумал, что она переписывается с кем-нибудь, кроме дальних родственников из глухой английской провинции, обмениваясь с ними образцами для вязания и сочувствуя мукам, которые они претерпевают, связываясь с банком через колл-центр в Калькутте.
Взвесив мою посылку, миссис Уэллбек добавила:
- Она пишет в Тимбукту раз в две недели, посылает открытки на Рождество и Пасху, а в начале июля поздравляет адресата с днем рождения.
Почта Мангольд-Парвы похожа на иллюстрацию к детской книжке Грейси, разве что мистер и миссис Уэллбек не белки, одетые по моде позапрошлого века. Каждый квадратный дюйм помещения занят полками со всякой продукцией, хотя, сдается, Уэллбеки давно оставили попытки разобраться в своих товарных запасах. Банки с фасолью соседствуют с пачками конвертов. Ручки и карандаши делят полку с консервами для кошек и собак. Поздравительные открытки свалены как попало в коробку из-под обуви: за "Счастливого первого дня рождения!" следует "Соболезнуем вашей недавней утрате".
Полки с канцтоварами заманивали меня роскошными блокнотами на спирали с девственно белой бумагой, черными линейками и полями, отчерченными красным. Меня влекло к ним, как других мужчин влечет к игрушкам для взрослых в сексшопах.
- Опять блокнот? - удивилась миссис Уэллбек. - Что вы с ними делаете, едите их?
- Ведь мистер Моул у нас писатель, - сказал мистер Уэллбек. В его голосе мне почудилась насмешка, словно он потешался про себя.
- Я тоже могла бы написать книгу, - заявила миссис Уэллбек. - На этой работе мы столько всего навидались и наслушались, вы не поверите.
Я считаю своим долгом не спускать людям вроде миссис Уэллбек пустое литературное бахвальство.
- Тогда почему бы вам не взяться за книгу? - спросил я.
- Взялась бы, будь у меня время, - взгрустнула миссис Уэллбек.
- Венди - блестящая писательница, - встрял ее муж. - Вся родня восхищается ее письмами.
- Но книга - несколько иное дело, верно? - гнул я свою линию. - Книге необходима композиция, сюжет, характеры.
- А в пунктуации ей просто нет равных, - продолжал Уэллбек. - Уж она точно знает, когда нужно поставить точку.
- Тогда вперед, пусть пишет книгу.
- Говорю же, у меня времени нет, - сказала Венди с неуместным, на мой взгляд, раздражением - ведь она беседовала с клиентом.
- Но почему? Что вы делаете в те часы, когда не работаете? - Меня искренне интересовал этот вопрос.
- Восемь из них я сплю, - ответила миссис Уэллбек.
- А остальные? - Я не мог остановиться, хотя и понимал, что, по сути, уличаю ее во вкусах и пристрастиях, неподобающих истинному творцу.
- Стряпаю, убираю, стираю, глажу, решаю судоку по одному в день, копаюсь в саду… - перечисляла Венди.
Но я-то знаю, что миссис Уэллбек - пылкая поклонница телесериалов. Я часто слыхал, как она по-свойски обсуждает персонажей из "Обитателей Ист-Энда", "Улицы Коронации" и "Эммердейла".
- А телевизор? - перебил я. - Разве он не отнимает у вас то время, которое вы могли бы использовать для творчества?
Супруги переглянулись. Крепко я их прищучил! Крыть им было нечем - то-то и оно! Однако упоения победой я не испытывал и, желая выразить сочувствие миссис Уэллбек, купил еще один блокнот в пополнение моей коллекции.
По пути домой я легко нагнал миссис Льюис-Мастерс, она все еще ковыляла вверх по склону под проливным дождем. Я пошел рядом с ней похоронным шагом, раскрыв над нами зонт. Мой маневр слегка напугал старушку, и она торопливо перевесила сумочку на другую, дальнюю от меня, сторону ходунков. Я развеял ее опасения, заговорив на спорную тему о цветочных корзинках, висевших на каждом доме и фонарном столбе.
Миссис Льюис-Мастерс поглядела на корзинки с отвращением.
- Будь я помоложе, - выговор у старушки был такой, что даже королева позавидовала бы, - прокралась бы ночью и уничтожила эту ужасную безвкусицу.
Она остановилась и вперила взор в ярко-оранжевые цветы, буйно разросшиеся в зеленом пластиковом горшке, висевшем на скобе рядом с салоном "Побалуй себя".
- Это что за цветы? - спросил я.
- Бегония, - процедила миссис Льюис-Мастерс. - Совершенное позорище. В растительном мире они как Маргарет Тэтчер: аляповатые, назойливые, и спасу от них нет.
Я взглянул на старуху иными глазами. Исходя из возраста, внешнего облика, манеры говорить, я бы не колеблясь причислил ее к поклонницам Тэтчер.
Мы почти одолели подъем, но, прежде чем распрощаться с миссис Льюис-Мастерс, мне очень хотелось выяснить, кому она регулярно пишет в Тимбукту.
- Вам еще далеко идти? - спросил я.
- Нет, вон мой дом. - Она указала на оштукатуренный кирпичный особняк, стоявший на самой вершине холма.
- Словом, ближе, чем до Тимбукту? - сказал я как бы в шутку.
- Тимбукту? - Старуха подняла голову и уставилась на меня. - С чего вы вдруг приплели Тимбукту?
- Ни с чего, просто мой отец обычно так выражается, когда хочет определить расстояние.
Пожелав моей спутнице всего хорошего, я поспешил прочь.
Дома я погуглил Тимбукту и узнал, что это столица африканского государства Мали, расположенного на южной окраине Сахары, там пустыня граничит с рекой. Арабские племена привозят золото с юга и соль с севера, и когда-то Тимбукту называли местом, "где верблюд встречается с каноэ".
Четверг, 12 июля
Утром Грейси закатила жуткий скандал. Она требовала, чтобы ей разрешили пойти в школу в костюме Русалочки. Мы с Георгиной чувствовали себя совершенно беспомощными перед лицом нашего беснующегося ребенка. Я попытался объяснить дочке, что костюм ограничит ее в движениях, а из-за хвоста, намокшего в лужах, она не сможет добраться до школы. И напомнил, что в сказке Русалочку всюду носили на руках или сажали на скалы.
- Я - рыба! До школы я доплыву! - визжала Грейси, наряженная в костюм то ли рыбы, то ли девицы легкого поведения. Я торопливо сел на велосипед, оставив разбушевавшуюся дочь на жену. Дождь лил как из ведра, ну и пусть.
Я бы и тайфуна не испугался, лишь бы убраться подальше от этого визга.
Мистер Карлтон-Хейес опять отсутствовал. Молодой человек в черных квадратных очках спросил, нет ли у нас чего-нибудь по тропическим болезням. Вид у него был не очень здоровый, и я решил держаться от него подальше, отправив посетителя к полкам с медицинской литературой. Парень открыл книгу Рэйчел Исбы "Скоротечные инфекционные заболевания и тропическая медицина", полистал ее минут двадцать, причем его беспокойство неуклонно нарастало, а затем рванул прочь из магазина, так ничего и не купив.
Когда он ушел, я опрыскал торговый зал магазина "Деттолом", дезинфицирующим антисептиком, - на всякий случай. Я не могу позволить себе заболеть.
Суббота, 14 июля
Найджел позвонил мне на работу и объявил, что он влюбился "в такого же слепца, как я сам"! И когда же мой друг поумнеет? Было бы куда лучше для всех, если бы он запал на человека с нормальным зрением. А теперь Найджел и его новый партнер Ланс Ловетт в обнимку станут бродить на ощупь, натыкаясь на мебель, проливая напитки, и так же, не размыкая объятий, попадут под машину!
Я указал Найджелу, что он роет себе яму.
- Но у меня есть надежный помощник - Грэм, - возразил он.
- Грэм - собака, Найджел! Он с одним хозяином с лап сбивается, и несправедливо навязывать ему сразу двух слепых. Пес не обязан работать сверхурочно.
- Да не волнуйся ты так за Грэма, - рассердился Найджел. - Он обленился как черт знает что. Вчера я попросил его принести чистое полотенце из сушильного шкафа, а он даже ухом не повел.
Воскресенье, 15 июля
Позвонил Найджел. В истерике.
Грэм умер. Явившийся по вызову ветеринар сказал, что пес мертв уже по меньшей мере половину суток.
- И ты не сообразил, что несчастная псина перестала дышать? - с издевкой спросил я. - Я-то думал, что у слепых обостренный слух.
- Ты путаешь меня с Суперменом, - сквозь рыдания ответил Найджел. - Ладно, Моули, я прошу тебя приехать и похоронить Грэма в саду.
- Почему я? - посетовал я, положив трубку и поворачиваясь к Георгине. - Почему меня всегда просят хоронить дохлых псов?
- И сколько же псов ты похоронил? - осведомилась Георгина.
- Двух. Собаку Берта Бакстера, Штыка, и того, что долго жил в нашей семье.
- Как его звали?
- Псом, - пожал я плечами. - У него не было клички.
- Значит, две мертвые собаки… За сколько лет?
- Двадцать без малого.
- Ну, вряд ли можно утверждать, что ты только и делаешь, что зарываешь дохлых псов.
10 часов вечера
Из-за этих собачьих похорон все на меня ополчились.
Мать обвинила меня в жестокосердии:
- Ты разбиваешь сердца двум слепым людям.
В ответ я указал, что Найджел и Ланс собираются в поход на байдарках по норвежским фьордам, так что, наверное, они способны выкопать небольшую ямку для золотистого лабрадора.
Отец, подкатив поближе на инвалидном кресле, ткнул меня кулаком:
- Я бы сам выкопал ему яму, если бы Господь не послал мне инсульт!
- Это был не Господь, Джордж, - поморщилась мать. - Это было свиное сало и две пачки сигарет в день.
Позвонил Найджелу узнать, есть ли у него лопата.
- У меня не было лопаты, даже когда я мог видеть, блин. И зачем мне ее сейчас заводить? - ответил он.
Я услыхал, как где-то на заднем плане всхлипывает Ланс под музыкальные позывные Вечерних новостей.
Понедельник, 16 июля
Бросил мистера Карлтон-Хейеса одного управляться в магазине, а сам вызвал такси из дома. Георгина, которая раньше ни капли не интересовалась Грэмом, вызвалась сопровождать меня на похороны:
- А то мы никуда вместе не ходим.
- С каких это пор собачьи похороны считаются развлечением? - удивился я.
- Там наверняка соберется компания симпатичных геев, - предположила Георгина, - а они - ребята забавные.
Она оделась в черное с головы до пят и даже ногти покрасила черным лаком. Я сказал ей, что зря она вырядилась в траур, Найджел и Ланс, главные скорбящие, не оценят этого жеста, ведь на двоих у них всего два процента зрения.
- Я в черном, потому что скорблю по моей долбаной жизни! - ответила Георгина.
Я заметил, что таксист поглядывает на нее в зеркало заднего вида. Он явно не одобрял поведения моей жены, да и мне самому было за нее немного стыдно.
Однако в ее голосе звучало неподдельное отчаяние.
Мне захотелось ее как-то развеселить. Взяв Георгину, я предложил после похорон отправиться в китайский ресторан Уэйна Вонга. Она сжала мою ладонь и улыбнулась. И это было как яркий луч солнца, прорвавший низкие грозовые облака.
В половине десятого мы подъехали к дому Найджела. На входной двери висел траурный венок. Я и представить не мог, что погребение Грэма будет обставлено столь помпезно.
Найджел позвал гостей. В углу большой комнаты он устроил нечто вроде раки Грэма: цветная фотография в рамке - Грэм улыбается, свесив язык, - а на бархатной подушке ошейник покойного пса, бирка с именем и адресом его хозяина и собачье печенье, обрызганное серебряной краской. Ланс выглядит лет на десять старше Найджела, и он бреет голову, хотя и не очень аккуратно - его череп пестрит как зажившими, так и свежими порезами. Ланс был в темном костюме, а в ухе у него сверкала золотая сережка, - похоже, он думает, что сережка добавляет ему необычности.
В черном подсвечнике горела свеча.
- Я не дам этому пламени угаснуть, - всхлипнул Найджел.
- Ты должен задуть ее перед тем, как лечь спать, - посоветовал я. - По статистике число пожаров в частных домах взлетело до небес с тех пор, как свечи стали обязательным предметом интерьера.
Усопший Грэм лежал в коробке из мебельного магазина среди сушеных цветов и трав. Пасть у пса была полуоткрыта, и видневшиеся зубы придавали ему, даже после смерти, агрессивный вид, и я, как всегда, не чувствовал себя в его присутствии комфортно.
Оставив гостей поедать бутерброды с рыбой и потягивать розовое шампанское, я отправился в маленький садик за домом и приступил к трудоемкому занятию - выкапыванию могилы в сырой глине. Я часто останавливался передохнуть, утирал пот со лба и оглядывался на окно гостиной, откуда кто-нибудь из друзей Найджела ободряюще махал мне рукой. Я видел Георгину, окруженную толпой мужчин, они болтали и то и дело заливались громким смехом. Издалека Георгина казалась худее, чем вблизи. И удивительно напоминала Найджеллу Лоусон.
Никто не предложил помощи. Хотя должен отметить, что, когда начался дождь, приятель Ланса, тоже гей, - который представился мне так: "Я - Джейсон, я сумасшедший и одно время ходил с зелеными волосами" - вынес мне зонт и тут же убежал обратно в дом, боясь промокнуть.
Интересно, Джейсон или кто-нибудь еще из гостей пробовал когда-нибудь копать могилу одной рукой, держа в другой зонт?
Принимать участие в церемонии погребения у меня не было ни малейшего желания. На мой взгляд, песня Элвиса Пресли "Старый овчар", звучавшая из проигрывателя, и траурная процессия с магазинной коробкой и ее содержимым демонстрировали полную утрату чувства меры.
Когда настало время опускать коробку в могилу, случилась безобразно эмоциональная сцена. На заплаканного Найджела было жалко смотреть, слушать его рыдания тоже. В какой-то момент он едва не свалился в яму. К моей великой досаде, коробка оказалась шире ямы и мне пришлось опять взяться за лопату. Я не гомофоб, но когда копаешь собачью могилу, а за тобой критически наблюдает дюжина геев, - через такое я не хотел бы пройти еще раз.
В конце концов коробку накрыли крышкой и Грэм обрел вечный покой. Я был единственным из присутствующих, у кого глаза остались сухими.
Скажи, дневник, должен ли я озаботиться проблемой моей эмоциональной холодности? Или же мне стоит поздравить себя с отменным самоконтролем?
Найджел прочел стихи, сочиненные Лансом.
"ГРЭМ"
Чу, лай я слышу. Пес, ты ли это?
А вот рычанье - милый, где ты?
Грэм, ты с нами всегда, днем и в ночи?
Ответь, дружок, прошу, не молчи.
Лаял ты грозно, да, это так,
Но не кусался, ты ведь был не дурак.
Глаза твои зоркие, мех золотой
Нам с другом облегчили бремя,
Во тьме ты светил нам яркой звездой.
Ах, зачем ты ушел прежде времени,
Наш молодой герой?!Ланс Ловетт
Здесь было все, что я ненавижу в любительской поэзии. Сентиментальные, неуклюжие вирши, напрочь лишенные глубины, сплошь расхожие мысли и штампы. Но все присутствующие восторгались и наперебой хвалили Ланса.