Далее случилось небольшое замешательство - никто не знал, куда нас, Моулов, усадить. В итоге мы сели во втором ряду, сразу за Бреттом. Служба началась: небольшую часовню огласили звуки "Летучей мыши из ада" в исполнении Мита Лоуфа, а затем на кафедру взошел мужчина в черной коже с головы до пят и с длинными жирными космами. Дорин, сообщил он, в завещании указала, чтобы ее отпевали по гуманистическому обычаю, потому что, цитирую, "после того, как Джордж Моул бросил меня и вернулся к жене, я поняла: Бога нет".
Все головы повернулись к моему отцу, и он скрючился в кресле. Мать, напротив, с вызовом взирала на публику, бормоча себе под нос:
- Рыба ищет, где глубже…
Гуманист на кафедре, представившийся Риком, предложил желающим сказать несколько слов в память о покойной. Максвелл Дом (первый внебрачный сын Стрекозы Сушеной) встал и объявил, что, хотя его мать после расставания с Джорджем Моулом и страдала депрессией, позже она обрела счастье и единомышленников в борнмутском отряде "Ангелов ада".
Последний бойфренд покойницы, Йовил Тони, поведал присутствующим, как просил Дорин выйти за него замуж. Голос его дрогнул:
- Но она отказалась со словами: "Нет, я живу надеждой на возвращение Джорджа Моула". - Слезы блестели в глазах Йовила, когда он подытожил: - Она была чудесной женщиной.
Затем под песню Робби Уильямса "Ангелы" вперед вышел Бретт и сказал, что его мать прожила очень трудную жизнь. Анорексия доставляла ей невыразимые мучения, но находились черствые люди, которые дразнили ее, называя Стрекозой Сушеной.
- Да, это правда, мой отец Джордж Моул разбил сердце моей матери, но, думаю, в последние годы мне удалось сделать ее жизнь счастливее. На шестидесятилетие я подарил ей "харлей-дэвидсон", и вскоре она прославилась на весь Борнмут, - с удовольствием закончил Бретт.
После службы вместе с прочими скорбящими мы отправились в бунгало. Угощение оплатил Бретт - в основном это были горы овощей. Отец ворчал:
- Да я такой растительности сроду не видел. Сынок, не найдется тут кусочка ветчины или пирога со свининой?
Внезапно шторы начали сдвигаться и раздвигаться, свет включаться и выключаться, а колонки во всех комнатах взревели музыкальными произведениями. Пульт управления куда-то запропастился, хотя все гости искали его как заведенные. Моя мать попыталась силой удержать шторы открытыми, но Бретт заорал на нее:
- Отойдите от занавесок, Полин! Вы испортите таймеры, это тонкая электроника!
Дорогу домой осложнило то обстоятельство, что члены моей семьи заявляли о потребности опорожнить мочевой пузырь не одновременно, но вразнобой. Общим счетом мы останавливались девять раз. В туалете автосервиса Уотфорд-Гэпа Георгина в поисках влажных салфеток залезла в сумку Грейси и обнаружила там пульт управления из бунгало Дорин.
Грейси утверждала, что не прятала пульт в сумку.
- Грейси, милая, если ты не перестанешь врать, - увещевала ее бабушка, - у тебя вырастет нос как у Пиноккио.
- Классно! - обрадовалась Грейси. - Хочу быть деревянным мальчиком.
Понизив голос, я сказал жене:
- В понедельник звоню школьному психологу.
Под конец этого мрачного дня блеснул-таки луч солнца: Гленн позвонил из Афганистана. Через десять дней он приезжает домой. Гленн спросил, ходил ли я в "Лоха" к Малышу Кертису. Я соврал, сказав, что ходил. На следующей неделе придется туда тащиться.
Перед сном признался жене, что завидую несметным богатствам Бретта.
- Адриан, у него пустота внутри, - возразила Георгина. - Он говорит, что завидует тебе.
- Мне? Почему?!
- Потому что ты женат на мне. - С этими словами Георгина перевернулась на другой бок и мгновенно уснула.
Я лежал, не смыкая глаз, слушая, как кашляет мать за перегородкой. В 3.10 утра запела одинокая птица. В предрассветной тьме от этой песни почему-то щемило сердце.
Воскресенье, 19 августа
Поездка в четыре мили по идиллическому деревенскому ландшафту - я на велосипеде тащил за собой Грейси в маленьком прицепе, Георгина катила налегке, - мимо полей, где сборщики урожая обращали кукурузу в силосные снопы. Направлялись мы в Биби-на-Уолде, к отцу Георгины, мистеру Крокусу, везли ему в подарок "дюжину носких белых носовых платков", которые он потребовал на свой день рождения. Я не видел его несколько месяцев, и меня неприятно поразило то, как он изменился за это время. Крокус вдруг постарел. Похоже, неудача с "Оргосвеклой" сильно его подкосила.
А ведь Георгина говорила ему, что не надо вкладывать последние деньги в аппараты для переработки свеклы, но он, как всегда, из высокомерия не слушал ничьих советов.
Когда он пошел в "Логово драконов" и попросил 250 000 фунтов под 10 процентов годовых на развитие бизнеса, теле-"драконы" предложили ему минимизировать убытки, вылив свекольный сок в сточную канаву. Крокус наорал на них, обозвав близорукими дураками, и предрек, что они еще увидят его имя в списке богачей "Санди таймс". Запись этой передачи так и не показали, но не из-за нашего свекловода, а потому, что шотландский "дракон" Дункан Баннатайн, владелец клубов здоровья, набросился на Крокуса чуть ли не с кулаками.
Отец Георгины сидел в своем кабинете и ворковал по телефону с бывшей женой Неттой. Рядом стоял стакан с "Оргосвеклой". Крокус, казалось, накрасил губы пунцовой помадой - зрелище не для слабонервных. Один из недостатков "Оргосвеклы" заключается в том, что напиток окрашивает рот. Грейси отказалась сесть к Крокусу на колени:
- Дедушка похож на тетю с бородой.
В доме моего тестя неуютно - слишком просторно и слишком темно, поскольку Крокус пользуется исключительно тусклыми энергосберегающими лампочками. И не пользуется центральным отоплением, утверждая, что оно крадет у матушки-земли драгоценные ресурсы. Мы сидели на кухне, прижавшись к дровяному обогревателю, и смотрели на дождь за окном в ожидании, пока Крокус закончит разговаривать по телефону и нальет нам чаю в честь своего дня рождения. Георгина испекла для отца торт, разрешив Грейси украсить его надписью "С днем рождения - 62!".
Ему шестьдесят два?! И он все еще собирает волосы в хвостик?!
Я притворился, будто интересуюсь его запасами "Оргосвеклы", и Крокус отвел меня в гараж, где рядами стояли бидоны.
- У меня осталась одна надежда - на поджигателя, - сказал мой тесть. - Хорошо бы он спалил этот гараж.
Приподняв седую лохматую бровь, он в упор посмотрел на меня. Я спросил, застраховал ли он своей бизнес.
- Я что, похож на идиота? - ощерился Крокус. - Разве в этом мерзостном современном мире можно что-нибудь сделать без страховки? И разве страховые компании не держат нас за яйца? Но когда я потребовал компенсации за украденную видеокамеру, то эти сволочи отказались платить.
- Так ведь у вас никогда не было видеокамеры, и в магазине вам не дали документа, подтверждающего покупку, для предоставления страховщикам.
- В былые времена джентльмену верили на слово, - прогудел Крокус.
- Но вы же врали служащим в магазине, - напомнил я.
- Они должны были мне поверить, - скрипнул зубами тесть.
Невозможный человек.
Мы побрели обратно в дом, и он спросил, разобрался ли я со своими налоговыми проблемами. Снова написал Гордону Брауну и ожидаю ответа со дня на день, отчитался я.
- Надеюсь, ты не упомянул в письме, кто твой тесть, - пробормотал Крокус.
Неожиданно нагрянула Маргаритка, сестра Георгины, со своим мужем Умником Хендерсоном, и настроение у меня стало еще хуже. Я до сих пор с дрожью вспоминаю то время, когда я был помолвлен с Маргариткой. Спасся я чудом. Хендерсоны, оба, не любят детей, предпочитая проводить свободное время в фан-клубе "Звездного пути". Супруги - активные члены клуба, бойко говорят по-клингонски и переходят на этот язык, когда им удобно, а потом весело смеются (сострив на чей-нибудь счет, надо полагать?), что, на мой взгляд, является верхом неприличия.
Чаепитие протекало тягостно.
- Папа, тебе осталось всего три года до пенсии, - сказала Георгина.
Крокус презрительно рассмеялся:
- Если доживу.
- Ты болен, папа? При смерти? - всполошилась Георгина.
- Мы все умираем, доченька. Бессмертных среди нас нет.
- А ты скоро умрешь? - спросила его Грейси.
- Кто знает, - ответил Крокус и уставился в окно.
После чая Грейси развлекала компанию импровизированным концертом - песнями из "Классного мюзикла". Она "пела" с жутким американским акцентом в розовый пластиковый микрофон, немилосердно усиливавший ее голос. Когда кто-нибудь отвлекался, Грейси кричала:
- Смотрите на меня! Смотрите на меня!
Моя дочь скакала в проеме эркера, задергивая пыльные бархатные занавески между "номерами", и я завидовал ее уверенности в себе. Помнится, в ее возрасте я сбегал из дома, когда на семейных сборищах родители настоятельно просили меня прочесть стихотворение.
По дороге домой сказал жене, что впредь в гости к отцу она будет ездить одна.
- Это нечестно, - возмутилась Георгина, - я терплю твоих родителей каждый день без выходных!
Забравшись в нашу холодную супружескую постель поздно вечером, мы, не проронив ни слова, отвернулись друг от друга.
Понедельник, 20 августа
Выходя из магазина после работы, я столкнулся с доктором Пирс. Она с трудом тащила большую коробку с односпальным одеялом на гусином пуху (зимний вариант), и я вызвался докатить покупку до ее машины. Мой взгляд невольно упал на грудь моей спутницы, круглившуюся под летним платьем с низким вырезом, и я представил доктор Пирс нагой под пуховым одеялом. У меня пересохло во рту, и я ощутил дрожь в руке, той, что прижимала коробку с одеялом к седлу велосипеда. Когда мы добрались до фургона доктора, я помог ей засунуть коробку в багажник. Далее я несколько раз порывался уйти, но она удерживала меня, рассказывая, какое это счастье - долгие летние каникулы. Разоткровенничавшись, она сообщила, что у нее четверо детей и ее младшенький только-только сменил детскую кроватку на настоящую кровать.
В моем воображении возник иной образ доктора Пирс - осунувшейся, измотанной. Вот она из последних сил встает с постели, чтобы утихомирить орду вопящих детей. Я попрощался, сел на велосипед и уехал.
Вернувшись домой, я застал Георгину, Грейси, мать и отца во дворе, они грелись на вечернем солнышке. Наведался в квартиру родителей в поисках еще одного шезлонга и невольно заметил, что из сумки моей матери, брошенной на столике в прихожей, торчит рукопись ее книги.
ГЛАВА 6
Побег
Вечером в мой двенадцатый день рождения меня подвергли жестокой порке, родители стегали меня по очереди пряжкой отцовского кожаного ремня. Лежа во тьме в шкафу под лестницей, где я обычно спала на куче мешков, я замысливала побег. От родителей я слыхала о Сполдинге и, судя по тому, как они отзывались об этом городе, пришла к выводу, что Сполдинг - ворота в открытый мир. Я решила податься туда, как только трещины на ребрах заживут.
У меня не было никакой иной одежды, кроме картофельных мешков с прорезями для головы и рук, и никакой иной обуви, кроме сандалий, выкроенных из старых автомобильных покрышек и скрепленных грубой веревкой. Почему никто не замечал, какой оборванкой я выгляжу? Разве учительница не должна была осведомиться, почему я единственная в классе, кто не носит школьной формы? И неужто соцработник ни разу не проезжал мимо нашего дома, когда я, впрягшись в телегу, груженную картофелем, волокла ее на своих хрупких плечах?
Пятница, 24 августа
Днем в магазин зашло семейство. Судя по цветастой одежде, спортивным штанам и низким лбам, я бы отнес их к социально-экономической группе приобретателей дисков, но никак не книг.
Дети, все, кроме одного, страдали синдромом дефицита внимания. Мать, у которой во рту не хватало нескольких зубов, спросила единственного нормального ребенка, высокого мальчика с серьезным лицом:
- Зачем ты притащил нас в этот магазин? - Она подозрительно огляделась.
- Хочу купить книгу, - объяснил мальчик.
- У тя чё, книжки нету? - не унималась мать.
- Хочу еще одну, - твердо ответил сын.
Тут вмешался я и повел мальчика в отдел детской классики. Мать нетерпеливо барабанила пальцами по прилавку. Отец, мрачно вздохнув, вышел наружу и закурил.
Я показал мальчику, как нужно обращаться с книгами в твердом переплете, и спросил, интересуют ли его пираты.
- Да-а, я видал их в кино, - ответил он.
Я снял с полки "Остров сокровищ". Мальчик открыл книгу, полистал, прочел несколько строк, шевеля губами.
- Местами эту книгу нелегко читать, но, поверь, она стоит усилий, - сказал я.
Он глянул на цветную иллюстрацию: здоровенный Джон Сильвер нависал над сундуком с сокровищами. Мой клиент вынул из кармана 10 фунтов. Книга стоила 15, но я вовремя прикусил язык и не стал указывать моему клиенту на цену.
Когда я клал деньги в кассу, мамаша пристала ко мне:
- А сдача с десятки?
- Извините, не полагается.
Выходя из магазина, мать воскликнула:
- Да ты, сынок, совсем рехнулся! Спустить дареные деньги на какую-то книжку! День рождения раз в год бывает!
Суббота, 25 августа
Утром сказал Георгине, что вернусь поздно, потому что должен наведаться в ночной клуб "Лох" и попытаться найти там Малыша Кертиса.
- Давай я тоже туда подъеду, - оживилась Георгина, - мы с тобой тыщу лет не танцевали.
- Я туда не развлекаться иду, но лишь для того, чтобы выполнить поручение Гленна.
Георгина обняла меня, поцеловала:
- Помнишь, как мы когда-то танцевали, до того, как поженились?
- Помню, голышом, и мне не хотелось тебя отпускать. Я думал о тебе днем и ночью. Похудел на десять килограммов, и краски тогда были намного ярче, и все, что я видел и слышал, напоминало о тебе.
Втиснувшись между нами, Грейси растащила нас в стороны:
- Хватит целоваться.
Не встрянь она, мы могли бы заняться любовью. Из-за такого стоило опоздать на работу.
Воскресенье, 26 августа
1 час ночи
Не имея опыта клубной жизни, я не сообразил, что "Лох" откроется в половине двенадцатого, не раньше.
Центр Лестера казался Диким Западом. Я пытался найти тихий паб, где бы можно спокойно почитать книжку, но тщетно. В конце концов я отправился к Уэйну Вонгу, где мне подали "фирменный ужин на одного". Попросил Уэйна заменить курицу в кисло-сладком соусе говядиной с черными бобами, но, к моему изумлению (я знаком с этим человеком тридцать лет!), он отказался:
- Если я сделаю это для тебя, Моули, мне придется делать то же самое для других, и тогда нам грозит хаос. Хаос!
Возраст не украсил Уэйна, он почти облысел и раздался вширь и теперь очень похож на надувного человечка с утиной физиономией из путеводителя "Мишлен".
Когда он принес мне еду, я полюбопытствовал:
- Так ты достиг своей великой цели - купить "ламборгини"?
- Нет, - буркнул Уэйн, - но спасибо, что напомнил.
Тогда я спросил, знает ли он, когда открывается "Лох".
- Я что, похож на человека, который интересуется подобной фигней? Я кручусь здесь по двадцать четыре часа в сутки без выходных. Вкалываю как заведенный.
- Деньги - это еще не все, Уэйн.
Смахнув со скатерти макаронину, он ответил:
- Деньги - это все, Моули. У меня двое детей, оба учатся в частной школе, родители в доме для престарелых, и недавно я запустил в аквариум новых золотых карпов, за которых с меня слупили пять сотен.
В одиннадцать я уже был у дверей "Лоха". Они еще не открывались. За мной начала выстраиваться очередь.
Парень в сетчатой майке скептически оглядел меня и сказал:
- В таком прикиде, братан, тебя туда не пустят, это против правил.
Рядом взвизгнула девушка:
- Долой "Барбери"!
Я снял шарф от "Барбери", купленный в "Марксе и Спенсере", и запихнул его в карман.
Ровно в 11.30 двери отворились и на нас пахнуло застоявшимся воздухом. Чернокожий красавец-великан вынес столбики и перегородил дверь бархатным шнуром. Я подошел к нему.
- Полегче, профессор, - вытянул он руку, - мы еще не открылись.
Я спросил, не знает ли он Малыша Кертиса.
- Это я и есть, - ответил он.
- У меня для вас сообщение из Афганистана, - продолжил я. Великан расхохотался. - Я - отец Гленна.
- Того самого Гленна? - уточнил Малыш.
- Да, я - мистер Моул, папа Гленна.
Девушка из начала очереди крикнула:
- Впусти нас, Кертис. Здесь холод собачий.
- Он просит, чтобы девушка, с которой он был здесь в последний раз, написала или позвонила ему в Афганистан, - объяснил я.
Великан взял клочок бумаги с войсковым адресом и номером мобильника Гленна:
- Это, наверное, Финли-Роуз. Я дам ей знать. Я ценю то, что ваш сын делает там для нас, мистер Моул.
Пожелав ему доброй ночи, я забрал велосипед из книжного магазина и двинул домой.
Георгина дожидаться не стала. Уснула.
Понедельник, 27 августа
Мать получила письмо из "Шоу Джереми Кайла" с приглашением принять участие в передаче, "дабы раз и навсегда прояснить вопрос об отцовстве вашей дочери Рози". Отцу мать ничего не сказала, опасаясь, что это его убьет, а с нас с Георгиной взяла клятву молчать. Если мать согласится пойти на "Шоу Джереми Кайла", я буду вынужден покинуть деревню, страну и Европу.
Вроде бы мистер Лукас - давнишний и случайный любовник моей матери - связался с этой передачей и наплел им, что он - настоящий отец Рози. Посреди рабочего совещания в книжном магазине я получил сообщение от Рози:
Алан Лукас? Что это за хрен?
Не успел я ответить, как пришло другое сообщение - от Георгины:
Приезжай скорее. Мама не в себе.
Мистеру Карлтон-Хейесу, должно быть, передалось мое волнение. Прекратив рассказывать о новых поступлениях, он спросил:
- Адриан, вам по телефону поступили плохие новости?
- "Шоу Джереми Кайла" связалось с моей матерью.
Хайтиш, наш практикант, шумно выдохнул. Этого парня мистер Карлтон-Хейес взял в магазин в минуту слабости, когда меня не было на месте. Хайтиш отлично понимал, что значит попасть на "Шоу Джереми Кайла". Однако у босса телевизора нет, и о текущих событиях он узнает из "Арчеров". В мире мистера Карлтон-Хейеса "Кольцо Нибелунгов" Вагнера считается массовой культурой.