- А почему мы идем без флага? - снова спросил Тесть, и посмотрел на сигнальщика хитро прищурившись. Его зять, командир сигнальщика, стоял за спиной старшего по званию и всей своей позой являл оживший корабельный устав.
Сигнальщик недоуменно посмотрел на Тестя, на связиста, перевел взгляд на мачту, где, равнодушный ко всему, болтался зеленый флаг с белой звездой в центре. Болтался и даже не подозревал, что стал объектом пристального внимания начальника МЭОНа.
- С флагом, - несколько неуверенно ответил сигнальщик вдруг засомневавшийся, что за почти два с половиной года службы повидал многое.
- А какой это флаг? - повторил вопрос Тесть. Теперь уже с генеральским акцентом.
Сигнальщик был опытный. И умный. Он наизусть знал своды сигналов - боевой и международный, он в течении тридцати секунд разбирал и набирал любой сигнал используя для этого от двух до пяти флагов и от одного до трех фалов, он знал флажной семафор, световую связь и силуэты кораблей наиболее вероятного противника. Но, несмотря на весь свой опыт, подготовку и даже полученное до службы обязательное среднее образование, так и не смог понять чего же от него добивается товарищ капитан первого ранга.
Он посмотрел на Тестя, на командира своей БЧ. Их лица, кроме нетерпеливого ожидания, не выражали ничего. Сигнальщик перевел взгляд на равнодушный зеленый флаг, на небо, словно надеясь в бездонной синеве отыскать ответ. Потом пожал плечами и ответил:
- Флаг командира соединения. - "И чего ж вам еще, товарищ капитан первого ранга, надо?"
- А почему мы идем без флага? - в который уже раз спросил товарищ капитан первого ранга.
Сигнальщик надолго задумался. Не помогало ни чесание в затылке, ни тоскливый взгляд вдоль линии горизонта. Не там, не там ответа не было. "Почему, почему... - подумал сигнальщик. - По...". И мысленно махнув рукой, в который уже раз, посмотрел на мачту и ответил:
- С флагом. - Совершенно убитым голосом.
Второй сигнальщик, хоть и получил всеобщее среднее в сельской школе, а значит, был много проще, на вопросы Тестя дал точно такие же ответы.
Тесть смотрел на сигнальщиков, сигнальщики смотрели на Тестя. Связист, с трудом, успевал и там и там.
"Ну?" - читалось в глазах Тестя.
"Чего "ну?" - читалось в глазах сигнальщиков.
"Почему мы идем без флага?" - читалось в глазах начальника МЭОНа.
"А идите, вы, товарищ капитан первого ранга... с флагом..." - в глазах сигнальщиков можно было, имея к тому желание, прочесть и направление, в котором, по их мнению, товарищу капитану первого ранга полагалось двигаться, но мы, памятуя о правилах хорошего тона, читать такое не станем.
Положение спас старпом. Как и полагается настоящему хозяину корабля, он появился на мостике в самый ответственный момент. Старпом посмотрел на Тестя, на связиста, на сигнальщиков, которые никак не могли разрешить для себя вопрос: "Если Тесть флага в упор не видит, то какого черта он очки не носит, а если видит, то какого черта от нас хочет?", и сказал, преданно глядя в глаза товарищу капитану первого ранга:
- Есть, товарищ капитан первого ранга. - И тем самым удовлетворил начальника МЭОНа по самую маковку.
Удовлетворенный Тесть кивнул и, все также сопровождаемый преданным связистом, торжественно покинул мостик.
Недоуменные сигнальщики обратили взоры к старпому. "Уж он-то понял чего этому старому хрычу надо". Старпом покрутил пальцем у виска, плюнул за борт, шепотом сказал что-то очень эмоциональное. Из всей этой тихой, но пламенной речи, обратившиеся в слух сигнальщики, разобрали только "задолбали" и "товарищ капитан первого ранга".
- Поднимите еще один флаг, - сказал старпом сигнальщикам. - Обычный.
Так вот чего хотелось начальнику МЭОНа. Чтоб корабль сам по себе, а командир соединения сам по себе.
Сигнальщики покопались в своей памяти и не найдя там ни малейшего упоминания о таких высоких почестях, осторожно заявили об этом старпому. А, услышав в ответ еще одну тираду, непосредственно затрагивающую море, корабли, флаги и одержимых адмиральским комплексом товарищей капитанов первого ранга, вздохнули и поплелись "на фалы".
Так и ходил, поражая всех двумя зелеными флагами, вдоль берегов Черного моря героический ПСКР, неся на борту удовлетворенного Тестя, что-то шепчущего старпома и недоумевающих сигнальщиков, которые молчать тоже не стали.
А может, зря ему адмирала не дали, а? Глядишь, и не страдал бы комплексом?
О месте подвига в жизни каждого матроса
Слыхали? Нас решил осчастливить своим прибытием Главный Начальник. Самый Главный. Главней его нет. Во всем Союзе нет. Это, конечно, приятно. Да-а. Но хлопотно-о-о!
Ну вы же знаете конечно, что Самые Главные в делах службы разбираются ничуть не лучше чем бурундук в законах баллистики. Зато любят пожрать вкусно. И порядок любят. То есть слова: "...Все параллельно и перпендикулярно, все подстрижено, поглажено, заасфальтировано и посыпано песком..." рождены скорее всего именно в период ожидания визита кого-то из Самых Главных.
Черт с ним, что корабли наши дают по шесть узлов. В час. В первый. А во второй - и трех не натягивают. (- Это ведь наши корабли! "Ы-ы-ы!"). Все равно в наших местах супостата днем с огнем не сыщешь. Черт с ним, что наш героический флагман на последнем выходе "яйцо" потерял. Не то яйцо, что определяет половую принадлежность, а то, которое гидроакустическая станция. Хотя ощущения от потери весьма схожи. Черт с ним, что наша героическая дивизия находится на самом краю света, дальше, по слухам, только Особый Арктический. Самому Главному это не интересно. А интересно ему, что у нас на камбузе. А на камбузе у нас икра и рыба. Красные. И территория наша Самого Главного очень интересует. Не сама территория, то есть, а порядок на ней. А территория наша, хоть и не английский парк, но умелые матросские руки приблизят ее к этому состоянию почти вплотную. За какие-то сутки. Только приказать. А что? И приказали.
К вечеру: пирс вымыт, дорожки выметены, бордюры выбелены, трава подстрижена... Корабли... Корабли выкрашены. Стоят, блестят - грозные защитники рубежей Родины. Те, что еще хоть что-то могли, ясное дело, в море выгнали. А остальное - если не спрятать, то, хотя бы, в божеский вид привести. Все! Готовы! Пусть едет Самый Главный.
И тут как гром с ясного неба - трап! Трап! Трап-то не покрасили! То ли забыли о нем в суматохе, то ли не приказали впопыхах. В общем, стоит он, железный, и дико оскорбляет своим советско-ободранным видом английский пейзаж.
- А-а-а! - сказал комдив. - Растакую вашу мамашу! Я вам где, сказал?! Я вам куда-зачем?! Почему?! Почему, спрашиваю?!... Завтра, завтра здесь будет Самый Главный, а он!... Немедленно, немедленно, я вам приказываю!
Поскольку приказал комдив сразу всем, никто конкретно трапом заниматься не собирался. Тем более, что Самый Главный приехать должен был только послезавтра. А до послезавтра еще много чего может произойти.
- А-а-а! - сказал комдив завтра утром распорядительному дежурному, который заступил вечером и ободранный трап воспринимал как нечто раз и навсегда данное нам Родиной. - Почему?! Почему, я спрашиваю?!
Комдив тыкал и тыкал пальцем в сторону трапа, а дежурный его все не понимал и не понимал.
- Почему трап до сих пор не покрашен?! - наконец снизошел до объяснений комдив. И, поскольку ответа от бледного капитана третьего ранга, коему злою волею судьбы выпало дежурить в столь исторический момент, ждать было бесполезно, комдив, не переводя дыхания, продолжил: - Я вижу, по-хорошему вы не понимаете. Я, лично я, сам, приму у вас трап. Вечером. Все. Выполняйте.
И каждый из многочисленной свиты, комдивы, как известно, в одиночку по части не ходят, посчитал своим долгом грозно посмотреть на дежурного и головой покачал осуждающе. Мол, что ж вы так, товарищ дежурный. Мы на вас дивизию оставили, боевые корабли, а вы... Доросли тут, понимаешь, до капитана третьего ранга.
И ушли они, оставив дежурного, уподобившегося каменному идолу с острова Пасхи, наедине с поставленной задачей.
Наш капитан третьего ранга еще около минуты смотрел им вслед, а потом захлопнул рот и схватился за то, что ему ближе. За телефон.
Вот с этого-то места и начинается наша история. Поскольку позвонил он не куда-нибудь, а именно к нам - бездельничающему в ожидании отправки в город-герой Керчь, личному составу МЭОНа.
Сейчас стоит рассказать, что же такое наш трап.
На самом краю света ландшафт, как вам наверняка известно, разнообразием не отличается. То есть - сопки, сопки и... сопки. Попадаются, правда, и вулканы. Потухшие, в большинстве. Но бывают и действующие. Так вот, часть наша живописно расположилась на склонах нескольких, весьма и весьма крутых, сопок. Корабли внизу, командование и береговые службы вверху. Это себя оправдывает. Особенно при получении продовольствия. Потому что бочки, в которых мы получаем большинство нашего военного питания, в соответствии с законами физики под горку катятся сами. Так что усилий при их транспортировке почти не прилагают. Если не брать во внимание то, что сами бочки не останавливаются. А инерция - она тоже из физических законов.
Учитывая вышеизложенное, вы можете сделать неправильный вывод о том, что получение продуктов для нас - нечто вроде веселой игры, этакая разновидность если не футбола, то уж регби точно. И будете в корне не правы. Ибо получение боепитания есть ответственная и сложная задача по охране Родины, а то, что выполняем мы ее по принципу "ой, держите меня семеро" является ни чем иным как практическим применением военно-морской смекалки.
Но, как всем вам известно, из школьного курса все той же физики, кратчайшее расстояние между двумя точками - прямая. И то, что годится для бочки с солониной, человеку не слишком подходит. Поэтому, в ознаменование торжества науки над слепыми силами природы, прямо в склон сопки врезан длиннющий трап, созданный профессионалами металлоконструкций и напрямую соединивший штаб и боевые корабли. Трап тянется метров на двести и состоит из двух половин. И это не прихоть конструктора, а суровая флотская необходимость. Потому как редкий капитан третьего ранга добежит до середины. Да в гору, да на одном дыхании - да ни в жизнь. Что же тогда говорить о адмиралах?
А вот о адмиралах мы с вами говорить не будем. Во-первых, потому что адмирал должен прибыть в дивизию только завтра, а во-вторых, как же мы его встретим, если наша главная гордость - трап - до сих пор не покрашен. Какая же это гордость, если не покрашена? Это даже не гордость, а черти что.
Итак, командир, переведенный к нам месяц назад из Находки и мыслями присутствующий уже на Черном море, переадресовал приказ старпому, который, как известно, для того и существует, чтобы выполнять всяческие приказы и бдить организацию.
Старпом, мысленно уже догоняющий командира в его стремительном полете на юг, в очередной раз был вынужден вернуться на землю и заняться службой. Ему, в отличии от командира, прекрасно было известно, что такое наш трап. Поэтому, первое, что он сделал - это как следует выругался, вложив в свою краткую, но эмоциональную речь множество пожеланий вышестоящему командованию.
Облегчив таким образом душу, старпом лично отправился по боевым частям. Назначать крайних, которым предстояло повторить подвиг старшего матроса Иван Карпыча Голубца - ценой своей жизни спасти дивизию. Поскольку личный состав боевых частей свято чтил неписаный закон военной службы, гласящий, что лучше всех служит тот кого начальство никогда не видит, старпому предстояло продемонстрировать не только командирский голос, но и недюжинную практическую сметку и знание устройства корабля. Старпом был способным офицером (иначе какой же из него старпом?) и всего лишь через полчаса на пирсе выстроились шестеро "героев".
Старпом нахлобучил фуражку до самых бровей, отчего сразу стал похож на захватчика и торжественно поставил задачу. Начал он так:
- Работа трудная, грязная, но почетная.
Ну, это он еще слишком мягко... выразился. Шесть матросов второго года службы должны до темноты покрасить двухсотметровый трап - не имея ни краски, ни кистей, ни, тем более, желания. Сюрр! Или, говоря военно-морским языком, подвиг.
На крик души, раздавшийся из строя: "Товарищ капитан-лейтенант, а где ж мы возьмем краску? Где ж мы возьмем инструмент? Или если... то как же мы без всего этого совершим подвиг, в конце концов?", старпом справедливо заметил, что на корабле есть все. Кроме баб.
Тут он прав. На корабле есть все. И даже бабы иногда бывают. Но что прикажете делать, если корабля, на котором все это есть, у нас как раз и нет? То есть он у нас есть, конечно. Но на Черном море. И только еще строится. И сами мы душой уже там. Только телами здесь задержались.
- Не знаю... я. Не знаю... - ответил старпом. - И вообще, что вы мне... расписываетесь тут... Кораблей много. - Он щедро взмахнул рукой, не то имея в виду просторы Тихого океана, не то просто указывая на стоящие у пирса боевые единицы, которые, по слухам, еще Курилы у японцев отбивали. - Действуйте, - торжественно закончил свою речь старпом. И удалился.
Старпома в экипаже уважали. Поэтому, наши герои понуро отправились побираться.
Кистями разжились довольно быстро. На первом же корабле каждый получил бывалый, вымазанный во все цвета солнечного спектра и растерявший шевелюру в десятках авралов, инструмент. На флоте, который, как мы знали из репортажей особо левых журналистов, является точным слепком с нашей действительности, все - от заклепки и до человека - служит до упора. Причем, упор этот обычно раздвижной. То есть уперся и раздвигай. А раздвинуть мы можем о-го-го на сколько. А если журналисты не врут и флот на самом деле - слепок с действительности... Хреновая у нас с вами действительность. Зато кисти есть. Пусть и послужили уже... упорно.
Итак, кисти добыли. С краской было сложнее. Но, как говорится, кто хочет - тому больше других надо. Правдами, неправдами - где выпросили, где стянули - но две банки сурика добыли.
И как, скажите, размазать эти две банки по двумстам метрам равнодушного металла? Наши герои служили второй год, а потому такая мудрость как "на Флоте все, в конце концов, решается" была им не только известна, но даже неоднократно опробована. Поэтому, решено было действовать по Наполеоновски - ввяжемся в бой, а там видно будет.
Лето, даже на краю земли - пора жаркая. Ну и кто, скажите, работает на Флоте летом? Правильно, только герои.
Когда наши герои, одетые во что похуже, ибо, как известно, невозможно размазать сурик по железу не вымазавшись самому, прибыли на место жаркое солнце весело освещало легендарный трап и десяток береговых героев, которые, ввиду того, что побираться им не пришлось, уже вовсю совершали свой подвиг. Итак, давний флотский закон "На Флоте все, в конце концов, решается" в очередной раз получил практическое подтверждение.
Как гласит украинская пословица "Гуртом і батька бити легше". Поэтому, то, что для шестерых было подвигом, для шестнадцати стало боевой задачей. И большую часть трапа они закончили как раз до окончания рабочего дня. До восемнадцати часов. После чего береговая команда, которая, как оказалось, "видала этот подвиг аж на другом берегу Ледовитого океана", собрала свои причиндалы и отправилась на ужин. А оттуда в казарму. Наши же герои такого позволить себе не могли. Тем более, что старпом, обязавший самого себя контролировать лично, пришел и ободрил.
- Не знаю, - сказал он. - До темноты должны справиться. Это приказ. И нечего мне говорить, что краска кончилась. Делайте, что хотите.
Ну с таким напутствием, да до темноты... И осталось всего ничего. Метров тридцать... всего...
Краску добыли на удивление быстро. Правда, густотертую. И зеленую. Зато в комплекте с растворителем. Справедливо рассудив, что ни уставом, ни приказом командования не определено какого именно цвета должен быть трап, а темнота все ближе и ближе, наши герои щедро разбавили густотертую краску растворителем и продолжили подвиг.
Они явились одновременно - темнота и старпом.
- М-мать... - только и смог сказать боевой офицер, своими собственными действиями благословивший наших героев на подвиг.
В ярком свете фонарей трап масляно блестел и напоминал светофор, на котором одновременно зажглись красный и зеленый цвета. Шестеро уставших героев сидели на траве и устало изображали желтый цвет.
- Да-а, - сказали комдив и свита, сопровождаемые дежурным офицером.
Наши герои по мере сил и возможностей приняли строевую стойку - заляпанные краской, с кистями в руках, а старпом отдал честь.
- Тьфу! - оценил героизм комдив. С чувством оценил, смачно так. - Вольно. - И рукой махнул. - Свободны.
------------------
Вы спросите, чем все кончилось? А ничем. Не приехал Самый Главный.
Человеческий фактор
Если вы меня спросите, что на Флоте главное, я вам обязательно отвечу: Люди. Люди на Флоте самое главное. И самые главные. А на нашем Военно-Морском, Героическом, Легендарном, а также Гвардейском и Краснознаменном - тем более. Нет, есть у нас, конечно, умные торпеды, которые сами летят, сами бегут, сами находят и поражают. Есть у нас и сверхсовременная электроника, которая позволяет не только видеть интимную татуировку на задней части вражеского президента, но и слышать секретные переговоры турецкого Генерального Штаба, в котором говорят по-турецки, поэтому наши герои-моряки все равно ни черта не понимают. Есть у нас и корабли - надводные и подводные, умеющие не только всплывать и погружаться больше чем полтора раза, но и поражать противника. Как своим внешним видом, так и посредством управляемого ракетного оружия. Есть. Все это у нас есть. Но все эти последние слова отечественной техники так и будут стоять бесполезным ломом, без наших опытных, подготовленных и патриотично воспитанных матросов. Ибо Флот это не только корабли, Флот это еще и Люди. Или даже нет. Флот это Люди и корабли. Ни один корабль, даже самый современный, без людей не то, что не является боевой единицей Флота, с места не сдвинется. Не верите? Так вот вам:
Дело происходило в тот краткий период ежегодного круговорота природы, что по традиции именуется весной. Даже здесь - на Курилах. А весна на Курилах (на северных, я имею в виду) начинается не раньше чем в конце апреля. Да именно к тому времени прибрежные воды очищаются ото льда, сами берега от снега, а температура воздуха несколько повышается. До такой степени повышается, что днем можно даже снять надоевшую шубу и побродить по берегу в толстом свитере, ватных штанах и резиновых сапогах. Ну, то мирное население. А матрос, особенно палубной команды, круглый год ходит в штормовой форме одежды - куртка-реглан с меховой подстежкой и такие же штаны. Сверху все это прикрывается черной шапкой с красной звездой или беретом, в зависимости от времени года.
И вот такой скупой и северной весной наш ПСКР занял боевой пост по охране Государственной Границы на северокурильском направлении. Как полагается, отдали якорь и разбрелись "бдить вахту". Все буднично, рутинно даже. Но вот, когда наш Штаб решил, что в этом месте мы уже наохранялись и пора сходить поохранять где-нибудь еще, вот тогда-то все это и случилось.
По команде "Пошел шпиль!", эта зараза рода человеческого, это электромеханическое чудо даже не фыркнуло.