Малёк. Безумие продолжается - Джон ван де Рюит 5 стр.

Не успел я затянуть припев, как вокруг собралась толпа человек из двадцати, которым явно нравилось мое пение. Они смотрели на нас, как на странных цирковых уродцев. Когда я допел, все захлопали, а Гоблин пустил кепку по кру­гу и жестом приказал мне продолжать петь. Тогда я затянул "Я все еще не нашел то, что искал" и, кажется, попал в точ­ку, потому что вскоре сбежалась огромная толпа и половина людей стала подпевать. В конце песни все захлопали и за­кричали "браво", а Гоблин снова пустил кепку. Приказав мне петь дальше, он вручил Жиртресту два ранда, которых не хватало, и тот бросился к фургончику, где проводился конкурс, чтобы заплатить вступительный взнос.

Далее я порадовал своих зрителей исполнением песни "Последний отсчет". (Я знаю слова, потому что предки по­ют эту песню по всем праздникам.) Тут возник какой-то странный парень с длинными патлами и морщинами, при­тащив с собой гитару и барный табурет. Сев рядом со мной, он заявил: "Ну что, малыш, покажем им рок-н-ролл?" Женщина, торговавшая ветряными колокольчиками, про­кричала: "Почувствуй нашу любовь, детка!" Парень пожал мне руку и сказал: "Мир". Я тоже сказал "Мир". Сунув сигарету под гитарные струны, он спросил у собравшихся, фанатеют ли они от Дженис Джоплин. Пьяный фермер в камуфляже радостно заорал, и придурковатый гитарист за­пел песню, которую я никогда раньше не слышал.

Гоблин весь раскраснелся от волнения и сообщил, что всего за три песни мне удалось заработать восемьдесят шесть рандов! А потом протянул бумажку, которую кто-то бросил в кепку. На ней было написано:

Я СДЕЛАЮ ТЕБЯ ЗВЕЗДОЙ. ЭРРОЛ (НЕ НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ) ЗВОНИТЬ ПО ТЕЛЕФОНУ 3663171 (СТРОГО ПОСЛЕ РАБОЧЕГО ДНЯ)

Гоблин сказал, чтобы я не особенно надеялся, потому что, скорее всего, записку оставил какой-нибудь педофил. Ка­жется, Гоблин сам хочет стать моим менеджером!

Толстяк по имени Де Вет (не уверен, имя это или фами­лия) встал и заявил, что на конкурс "Жирная сарделька" поступило рекордное число заявок - тридцать пять. Затем он зачитал правила конкурса.

ПРАВИЛА НАЦИОНАЛЬНОГО КОНКУРСА "ЖИРНАЯ САРДЕЛЬКА"

1. Перерыв между поеданием сарделек - не более 30 се­кунд.

2. Сарделька считается съеденной лишь после того, как участник проглотит последний кусок.

3. Проблевавшийся дисквалифицируется.

4. В случае ничьей выигрыш делится пополам.

Жиртрест подал заявку одним из последних и оказался двад­цать восьмым из тридцати пяти. Таким образом, у нас было время оценить его противников. Несколько первых участ­ников не смогли доесть даже четыре сардельки. Но потом на сцену вышел гигант по имени Рассел и умял семь штук сра­зу. Правда, на половине восьмой ему пришлось отступить. Жиртрест разнервничался и решил пойти в туалет и изба­виться от съеденных ранее чипсов, чтобы освободить ме­стечко для сарделек. Успешно проблевавшись, он уселся в большое плетеное кресло и ввел себя в транс, как на про­шлогодних собраниях по делу призрака МакАртура. Гоблин встревожился и шепнул мне на ухо, что, по его мнению, Жирный не осилит восемь сарделек, потому что сильно нервничает.

До сих пор лучшим результатом были семь сарделек, съеденные Расселом, а на втором месте была толстая тетка, умявшая пять. Наконец настала очередь Жиртреста. Когда назвали его имя, раздался громкий хохот. Здоровяк вышел на сцену с решительным видом, сел за стол и без остановки прикончил девять сарделек! Затем промокнул рот салфет­кой, взглянул на Де Бета и произнес:

- Большое спасибо. Было очень вкусно.

Толпа заревела и зааплодировала. Гоблин так разволно­вался, что запрыгал на месте и бросился меня обнимать. Остальные соревнующиеся струхнули, и Жиртреста объ­явили чемпионом Ноттингем-Роуда 1991 года по поеда­нию сарделек. Де Бет вручил ему приз: сотню рандов и пол­овцы.

Тут у нас возник долгий спор о том, как протащить по­ловину овцы в школу. Жиртрест предложил запихнуть ее под кофту, но Гоблин возразил, потому что шины Жир-трестова велосипеда и без того чуть не лопаются. (Хотя ду­маю, его куда больше волновало, как бы пол-овцы по до­роге не превратилось в четверть.) Тогда Жиртрест привязал овцу к моему рулю, но после этого меня все время стало заносить на середину дороги. А я и без этого нервничал. Все машины нам сигналили, узнав Жиртреста, и я был вы­нужден махать им одной рукой, одновременно высматри­вая симпатичных девчонок, пытаясь не съехать с велоси­педной дорожки и удержать овцу на руле. В конце концов, овцу отвязали, и Гоблин с гордым видом пристегнул ее к своему багажнику при помощи шести шнурков и моей майки.

К сожалению, по пути домой овца начала разморажи­ваться, и, когда мы приехали в школу, Гоблин выглядел как жертва техасской резни бензопилой. Дальше было хуже: овца не влезла в морозильник в комнате старост. Жиртрест запихнул ее под кровать и сказал, что мы должны съесть ее ко вторнику.

21.00. Меня чуть не стошнило после того, как Жиртрест на моих глазах съел пол-овцы. Бешеный Пес зажарил ее на примусе, но выглядела она почти сырой.

Среда, 6 февраля

На репетицию хора заявился Гоблин и заявил миссис Ро­берте, что я ушел в профессиональный шоу-бизнес. Поэ­тому, если она хочет, чтобы я продолжал петь в хоре, при­дется заплатить. Миссис Роберте растерялась, но тут при­шел Джулиан, схватил Гоблина за шкирку и вышвырнул из церкви.

Андерсон затащил Жиртреста в свою комнату и стал до­пытываться, откуда у него под кроватью гнилая овца. Жир­трест попытался объяснить, но Андерсон побил его клюш­кой и заставил написать сочинение о личной гигиене длиной в пять тысяч слов.

На самостоятельных занятиях Жиртрест пустил по за­лу петицию, жалуясь на столь жестокое наказание за столь незначительное преступление. Мы все подписали ее, не­заметно передавая друг другу под взглядом Вонючего Рта, который следил за нами, как стервятник. Наконец бумага дошла до Рэмбо, который прочел ее, запихнул в рот и проглотил, после чего с невозмутимым видом про­должил заниматься геометрией. Жиртрест зашипел на Рэмбо, который с довольным видом жевал петицию, но тут его услышал Вонючий Рот и пригрозил ему грязной тряпкой.

Жир обвинил овцу во всех своих несчастьях и сказал, что, если за его профессиональное чревоугодие будет такая вот благодарность, пора завязать с конкурсами обжор раз и на­всегда. Затем он наорал на Гоблина - своего агента - и зая­вил, что он уволен. Гоблин возразил, что его нельзя уволить, потому что у него есть законный документ, подписанный Жиртрестом, в котором говорится, что Гоблин нанят по­жизненно. Изучив документ, Жиртрест с ворчанием отпра­вился спать, жалуясь, что теперь даже лучшие друзья пыта­ются тебя надуть.

Я лежал в кровати и смотрел в открытое окно. На небе сияла полная луна. Пели сверчки, а вдали слышалось та­рахтение грузовика, взбиравшегося по холму. Страдалец Жиртрест все бурчал и хныкал, и на секунду мне показа­лось, что не так уж это плохо - быть мной. По крайней мере, мне удалось избежать пожизненного контракта с Го­блином.

Четверг, 7 февраля

После обеда позвонил Русалке, но та сказала, что ей пора бежать, и мы так и не поговорили.

Посреди ночи проснулся оттого, что Верн бил свой ме­шок для грязного белья моей крикетной битой. Вскоре он понял, что мы с Роджером таращимся на него во все глаза, прекратил избиение и крикнул: "Ночное купание!" Не знаю, заметил ли кто-нибудь кроме меня, но, кажется, Верн переступил новую грань безумия и окончательно стал не­вменяемым.

Пятница, 8 февраля

Весь день шел дождь. В три часа на доску повесили боль­шое объявление, в котором говорилось, что завтра все мат­чи по крикету отменяются. А мы должны были играть про­тив колледжа Блэксмит в Дурбане. Должен сказать, в глу­бине души я рад, что игры не будет, потому что во время прошлогоднего матча мама в сарафанчике вышла показать свой удар, и вся команда Блэксмита чуть не надорвалась со смеху.

На следующей неделе важная игра - против Кингз-колледжа. На этот раз играем на нашем поле. Папаша хо­чет, чтобы мы "освежевали их заживо". По его словам, Кингз-колледж - "позорное пятно на нашей репутации". В, воскресенье вечером - командное собрание.

16.00. Бешеный Пес устроил Безумной Семерке уроки по нырянию в грязь. Он выбежал на поле, разбежался и буквально полетел вперед. Проскользив почти всю длину крикетной площадки, он вскочил и завыл по-волчьи. Мне удалось проскользить лишь десять метров, но все равно это было потрясно! Жиртрест опозорился: вместо сколь­жения он просто рухнул, образовав в земле огромный кратер. Обозвав Бешеного Пса дураком, он захромал в медпункт, жалуясь на спину. Вскоре мы все промокли насквозь, но были абсолютно счастливы, пока не приехал мистер Холл и не наорал на нас за то, что портим пло­щадку.

На самостоятельных занятиях Гоблин пустил по кругу записку:

"Вы любезно приглашаетесь засвидетельствовать порку первокурсников у входа в кабинет Укушенного в 20.00".

20.00. Во дворе у входа в кабинет Укушенного собралась огромная толпа желающих засвидетельствовать порку пер­вокурсников. Звездой представления стал Щучка: он вы­скочил из кабинета, потирая задницу, но поскользнулся и упал в канаву. Потом он притворился, будто сделал это на­рочно, но веселящаяся толпа не поверила.

21.45. У входа в корпус послышался громкий визг. Вне­запно входная дверь распахнулась и зажегся свет. На пороге возник Джулиан, прибывший на первую ежегодную яго­дичную инспекцию. Он выстроил первокурсников в ряд и приказал им снять штаны. Сделав несколько фотографий, Джулиан объявил безусловным победителем Глиста, но за­метил, что ягодицы одного из Дэррилов также имеют от­менный рельеф. Страдальцы-первоклашки выглядели ужас­но напутанными, как обычно. Джулиан схватился за голову, изображая крайнее отчаяние, и воскликнул: "О, сколько бы я отдал, чтобы снова стать молодым и вернуть ягодицам бы­лую гладкость!" Прокричав "Пока, мои дорогие", он вы­ключил свет.

Суббота, 9 февраля

Дождь так и льет ручьем. Гоблин сказал, что можно офици­ально объявлять о наводнении, потому что на главном дво­ре воды по колено. Жиртрест возразил, что о наводнении объявляют лишь после первого утонувшего. Тогда Бешеный Пес предложил разрешить спор, утопив одного из перво­курсников. Самое ужасное, что он не шутил.

08.15. Мама позвонила в истерике и сказала, что в наш дом вломились! Все перевернуто вверх дном, пропал теле­визор, видеомагнитофон и музыкальный центр, мамины украшения и одежда. Они с папой пошли ужинать, а когда вернулись, обнаружили, что дверь снесли с петель и весь дом перерыли. Потом мама заплакала и сказала, что ей по­ра, потому что пришли полицейские искать отпечатки паль­цев.

На уроке математики по коже вдруг поползли мурашки, а в голову ударила кровь. Что, если они украли мой дневник за 1990 год? После занятий бегом бросился в корпус и по­звонил маме, которая по-прежнему рыдала. Попросил про­верить, лежит ли под кроватью в моей комнате серебряный ящик с замком. Она пошла смотреть, а у меня тем време­нем чуть сердце из груди не выскочило. Вдруг воры подума­ли, что в ящике деньги? Но она вернулась и сказала: "Ящик на месте". Я вздохнул с облегчением. На заднем плане кто-то орал благим матом. Мама сказала, что это папа гоняет Черныша вокруг бассейна. Видимо, считает собаку винова­той в том, что в дом вломились воры, и хочет устроить ей порку. Раздался треск и громкий всплеск, после чего мама воскликнула "О Боже" и повесила трубку.

09.25. Вомбат позвонила в истерике и сказала, что в ее квартиру тоже вломились! Говорит, воры забрали все и я должен позвонить в полицию.

ЧТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА?

09.28. Позвонил маме и сказал, что Вомбата тоже огра­били. Мама воскликнула "О Боже" и повесила трубку.

09.35. Позвонила мама и сказала, что Вомбат просто за­разилась всеобщим волнением и все перепутала.

09.38. Позвонил Вомбату спросить, все ли у нее в поряд­ке, но не успел вымолвить и слова, как она завопила: "Не буду я ничего покупать!" - и бросила трубку.

09.50. Позвонил папа и приказал собирать чемодан - мы сегодня же уезжаем из страны. Затем он принялся крыть матом Черныша и отдал трубку маме, которая сказа­ла, чтобы я не паниковал. (А ведь я единственный, кто не паникует.)

Все это безумие меня измотало, и я отправился спать, не­доумевая, почему именно на долю Мильтонов выпадает больше катастроф.

Воскресенье, 10 февраля

Позвонила мама и сказала, что все вернулось в норму и в доме опять порядок. Теперь она хочет эмигрировать, а папа по-прежнему намерен утопить Черныша в бассейне. Вом­бат забыла об ограблении и играет в комнатный гольф с Этель (такая же вомбат, как она, живет в том же доме, эта­жом выше).

20.00. Папаша собрал команду по крикету в своем клас­се и устроил вдохновляющее собрание. Говорит, у него есть план, благодаря которому нас ждет "триумф, счастье и сла­ва". Он нарисовал на доске карту крикетной площадки и заявил, что есть два способа одержать победу в матче с Кингз-колледжем. Первый - расстрелять игроков, когда они по очереди будут выходить из автобуса. Второй - пе­рерыть площадку. Бешеный Пес был единственным, кто проголосовал за первый вариант. Затем Мартин Лесли спросил Папашу, законно ли перерывать площадку. Папа­ша ответил, что индусы делают так уже много лет и к тому же команду не должно волновать состояние поля. Он пла­нирует оставить на одной половине поля зеленую травку, которая сделает Бешеного Пса практически непобедимым.

Другая половина, по его замыслу, должна выглядеть как поверхность Луны - это улучшит дальность подачи. (Тут-то в игру и вступаю я!) Папаша хочет обставить все так, будто виновато наводнение, хотя по его словам, ребята из Кингз-колледжа так задирают нос, что все равно ничего не заметят. Еще наш тренер говорит, что, если в начале игры нам удастся сбить пару калиток, "Кингзы" упадут духом, потому что их еще никогда никому не удавалось побить, а плана "Б" у них нет. Со стороны замысел Папаши кажет­ся безумным, но как знать - вдруг сработает? Мы верну­лись в корпус воодушевленные и готовые совершить рево­люцию.

Понедельник, 11 февраля

В четверг День святого Валентина. Я решил спустить весь свой ярмарочный заработок на огромный букет для Русал­ки. Спросил маму, сможет ли она купить и доставить по адресу двадцать четыре розы и открытку с подписью:

Моей Русалке в Валентинов день. Люблю тебя.

Мама ответила, что все сделает, а я сказал, что у меня есть шестьдесят пять рандов. Хотел бы я увидеть лицо Русалки, когда она получит букет!

Все разговоры только о Дне влюбленных. Гоблин уве­рен, что получит валентинку. Говорит, что раньше ему ни­кто никогда открытки не дарил, уже давно пора. Саймон весь день разгуливает с самодовольным видом - у него на­верняка валентинок наберется целый шкафчик. Рэмбо на­писал открытку Еве. Говорит, это он в шутку, но мы ему не верим.

Четверг, 14 февраля

ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА

11.00. Почти весь корпус с нетерпением ждал появления Джулиана, который принес почту. Все притворялись, что оказались здесь случайно, но воздух буквально пропитался волнением и напряжением. Джулиан, танцуя, вбежал во двор, держа в руках большую коробку. Прогарцевав по лу­жайке, он пропел: "Любовь повсюду!" Затем встал на стул, и все его окружили, перестав притворяться, что им все рав­но. Он раздал открытки, отпуская саркастические замечания и взвизгивая каждый раз, когда ему попадался подарок или розовый конверт.

Для меня открытки не было.

23.00. Нас разбудил Рэмбо и заявил, что только что за­нимался сексом с Евой в костюмерной. По его словам, она нарядилась Марией Стюарт и велела ему сосать большой палец своей ноги, обмахиваясь китайским веером. Никто не знал, верить его россказням или нет. Я попытался предста­вить нашего школьного психолога в костюме Марии Стю­арт, с большим пальцем ноги во рту у Рэмбо. (Картина, ко­торую нарисовало мое воображение, не сделала бы чести ни школьному психологу, ни королеве Шотландии.) Потом Гоблин попытался пососать свой большой палец ноги, но ему не хватило гибкости. Тогда он разбудил Карлика и при­казал ему сосать его палец, но тот в ужасе рванул вниз по лестнице и заперся в туалете. Гоблин оставил свои попытки, лишь порвав сухожилие в боку и порезав верхнюю губу ног­тем большого пальца.

Пятница, 15 февраля

06.00. Всю ночь не мог уснуть. 13.30. От Русалки ничего.

15.30. Рэмбо весь день ходит с улыбкой на лице. Куда бы он ни пошел, все останавливаются, чтобы пожать ему руку. Еву весь день никто не видел, дверь ее кабинета заперта. Не все верят его россказням, но как-то все это подозрительно...

18.00. От Русалки по-прежнему ни гу-гу.

21.10. Позвонила Русалка и сказала, что между нами все кончено. Я был в таком шоке, что чуть не выронил трубку, но все же сумел пропищать: "Почему?" Она ответила, что дело не во мне. Дело в ней. А потом сказала, что я заслужи­ваю лучшего. (Разве может быть кто-то лучше нее?) Я по­терял дар речи, во рту пересохло, и я едва удерживался, что­бы не заплакать. Русалка поблагодарила меня за цветы и ска­зала, что я особенный. Моя нижняя губа сильно тряслась.

-Пожалуйста, не надо, - сказал я. Последовала пауза, а потом она ответила:

- Прости, Джонни. Я больше не могу. И повесила трубку.

Я сидел в крошечной каморке для телефонных перегово­ров, сжимая телефон, и слышал шепот и смех, но не видел, кто это смеется, потому что в глазах моих были слезы.

Суббота, 16 февраля

Приехала команда Кингз-колледжа и ужаснулась, увидев состояние поля. Одна его сторона выглядела как последствия землетрясения, а другая была похожа на Эдемский сад. Па­паша повернулся ко мне, подмигнул и сказал: "Грядет час, Мильтон, час настоящих героев!" И объявил перед всей ко­мандой, что Малёк (то есть я) будет отбивать третьим. Сай­мон был в шоке, а Папаша заявил, что, если он проиграет жребий и нам выпадет отбивать первыми, с капитанским званием он может распрощаться.

Когда Саймон с капитаном команды Кингз-колледжа вышли на поле, в груди у меня забил барабан. Саймон под­бросил монетку, капитан "Кингзов" что-то сказал, они об­менялись рукопожатиями, и Саймон в отчаянии повесил голову. Нам выпало отбивать первыми на психопатической части площадки. Я подумал, что меня стошнит, поэтому побежал в туалет, но ничего не получилось. Вернувшись в раздевалку, я надел наколенники. Подошел Грей, пожелал удачи и дал мне свой шлем. Папаша так и не признался, по­чему поставил меня отбивать одним из первых, сказал лишь: "Ты уж постарайся, Мильтон. Хотя бы сто очков нам бы не повредило". Потом пришел Рэмбо, сел рядом со мной на скамейку и сказал: