- А как же внезапная диарея, безотчётное чувство страха и всякая другая "бермудская" хрень?
- Это запущенные нами же слухи. Чтобы не шлялся кто попало.
- Все понятно. Ну, желаю здравствовать. Пора мне, пожалуй, к геологам. Пока еще в сознании. Выражаю вам благодарность от имени Главкома РВСН.
- На хер нам твой главком вместе со своей благодарностью сдался! Ты от себя выразил, и нам на сегодня этого вполне достаточно. Даже на завтрашнее утро хватит.
Аккуратно упаковав документы, Сергей с помощью водителя "КРАЗа" быстро посадил на жесткую сцепку новенький, похожий на крокодила "ЗИЛ", и они отправились навестить прозябающих в калужском лесу геологов. Геологическую партию они отыскали довольно быстро. Поляна, на которой разместилась партия, была сплошь заставлена строительными вагончиками и автомобилями "ГАЗ-66" со смонтированными на них разнокалиберными буровыми установками. Выяснив у одного из сильно помятых жизнью буровиков примерное местонахождение начальника партии, Сергей немедленно приступил к его поиску. Начальник неожиданно быстро нашелся в самом первом вагончике, в который заглянул Сергей. Старлей сразу распознал его по сильно озабоченному выражению лица и бирке, пришитой к нагрудному карману спецовки. На бирке так прямо и было написано: "Начальник партии". Начальник был занят тем, что играл сам с собой в нарды. Сидя на краю обычной железной армейской койки, покрытой армейским же одеялом, он поминутно переворачивал доску и шумно бросал на нее глазастые кубики.
- Кто побеждает? - войдя, поинтересовался Сергей.
- Пока ничья, - не проявляя никакого интереса к вошедшему, произнес начальник, явно озабоченный ситуацией на доске.
- А Вы попробуйте лошадью пойти. Может, хоть это поможет вырваться вперед?
- Чего-чего? - Не понял геологический начальник и, наконец, подняв голову, пристально осмотрел старлея. - Во как. Вооруженные силы припожаловали. Чем, как говорится, обязаны?
- Да вот, спасаю планету от ядерной катастрофы. Восстанавливаю, так сказать, ядерный паритет.
- Достойная миссия. И что? Получается?
- С переменным успехом.
- В чем же загвоздка?
- А загвоздка вот в чем, - Сергей выложил на доску перед начальником уже изрядно помятые и заляпанные пальцами недавних благодетелей списки автозапчастей, - вымениваю, понимаете ли, железяки на "жидкие доллары".
- "Жидкие доллары"? Хм. Мы это очень даже уважаем. Зеленые империалистические доллары мы все время клеймим позором. Эти фантики стоят у нас 92 копейки в базарный день. А вот жидкие… Нынче мы их очень даже сильно уважаем. Они, можно сказать, пользуются у нас очень даже большим спросом. Как говорится: спасибо родной партии за заботу о нашем алкоголизме.
- Ну так, за чем же дело встало? Налицо обоюдный интерес. Опять же нельзя забывать про нарушенный паритет… Мы же с Вами, надеюсь, патриоты?
- Вне всякого сомнения. Патриотизма у нас - хоть отбавляй. Сейчас отыщем нашего главного механика, если он еще на выходные в Москву за водкой не умотал, и попытаемся реализовать свой патриотический порыв. Кстати - Борис Степаныч.
- Очень приятно, Сергей.
Они вышли из вагончика и углубились в лес. Вдоволь наспотыкавшись на торчащих отовсюду корневищах Сергей и Борис Степаныч вскоре вышли на берег небольшой лесной речушки-переплюйки к какому-то странному шалашу. Шалаш имел довольно внушительные размеры и обладал какой-то поразительной кривобокостью. Видимо, он был сооружен настолько "наспех", что не совсем укладывалось в голове: за счёт чего он мог сохранять вертикальное положение. Из уродца-шалаша доносились весьма характерные для определенного рода процессов мужское сопение и женское повизгивание.
- Ну все нормально, - шепотом известил Сергея Степаныч, - не уехал. Бабу себе где-то нашел. Не будем мешать - дождемся оргазма.
- А он случайно не половой гигант с постельной кличкой "неутомимый"? Не придется ли нам тут битый час бродить и изнывать от здоровой зависти? Скоро смеркаться начнет. Солнце скроется, муравейник закроется. Мой муравейник закрывается в 19.00. Опоздаешь - скандал, а позвонить и предупредить неоткуда.
- Как это неоткуда? У нас тут хоть и дикость вокруг, а телефонная связь имеется. Вернемся и позвоним, куда Вам надо, из моего вагончика.
Наконец из шалаша донеслись предсмертные вопли пронзенной стрелой серны, заглушившие ликующий возглас удачливого охотника, и все в округе разом умолкло. Не стало слышно пения птиц и стрекотания кузнечиков. Испуганная природа временно затаилась. Подождав для приличия минут пять, Степаныч, громко топая кирзовыми сапогами подкрался к шалашу и, деликатно покашляв, для того, чтобы быть гарантированно услышанным, гулко постучал костяшками пальцев по самой толстой ветке, составляющей основу этой патриархальной конструкции. В этот момент случилось неожиданное. Шалаш мгновенно сложился и рухнул, погребя под своими ветвями неистовых прелюбодеев. Что послужило причиной этой локальной катастрофы, было не совсем понятно. С одной стороны, шалаш был изначально сооружен со значительными отклонениями от дедовских технологий, но, с другой стороны, кто может уверенно утверждать, что дедовские технологии предусматривали такую интенсивную эксплуатацию? Наши предки сооружали шалаши, в основном, для отдыха во время зноя в сенокос. А тут такое…
Из-под обрушившихся ветвей вновь донеслись приглушенные стоны. Но на этот раз они имели совершенно другую тональность: если чуть ранее они извещали о том, что внутри шалаша чьё-либо присутствие выглядело бы, по меньшей мере, не очень уместным (ежели не принимать в расчет существующие извращения), то в настоящий момент стоны означали призыв о помощи сторонних лиц. Сторонние лица быстро разбросали шевелящиеся ветки и выудили на свет два обнаженных туловища. Первое туловище принадлежало главному механику геологической партии Эрасту Петровичу Матэо, страстному потомку подмастерий известных итальянских зодчих, некогда возводивших свои шедевры в столичных российских городах. Второе туловище принадлежало толстой деревенской бабище с отвисшим до пупа выменем. Вид лица головы габаритно-обнаженного женского туловища можно было сравнить с картиной, открывающейся при взгляде сверху на кастрюлю с крупноклубневым вареным картофелем. Т. е. довольно непривлекательным был этот вид. Для кастрюли всё это вполне сошло бы, все выглядело бы очень даже аппетитно, но вот для лица… Видимо, Эрасту Петровичу пришлось как следует выпить.
(Как в старом анекдоте о том, как два приятеля собираются в гости к подружкам, и один из них говорит другому: "Ты сильно не переживай по поводу внешности подруги, которой тебе предстоит заниматься. Возьмем с собой побольше водки, выпьем, и через каких-то полчаса она покажется тебе красавицей". Приятели приходят к подругам. Тот из них, которого недавно успокаивали, внимательно разглядывает предназначенную ему подругу и непроизвольно, с отчаянием в голосе восклицает: "Нет, я столько не выпью!")
Отряхнув с покатых плеч обломки засохших ветвей, Эраст Петрович нисколько не смутившись, тут же отыскал в куче хвороста весь свой гардероб и быстренько в него облачился. Во время поисков Петрович, ещё не окончательно забывший о своей недавней пассии, попутно подбрасывал ей попадающиеся ему на глаза отдельные детали по-деревенски нехитрого женского туалета. Пассия, ошарашенно хлопая коровьими глазами, вытряхнула застрявшие в растрепанных волосах сучья и со стыдливостью юной девы принялась напяливать на себя все заботливо выброшенное Петровичем. Впрочем, никто из присутствующих на нее внимание не обращал. Даже прелюбодей Петрович. Все присутствующие думали о предстоящем деле. Пассия предприняла ещё несколько попыток пробудить к себе былой интерес, игриво кинув в Эраста несколько крупных сучьев. Видимо, для того, чтобы договориться о чём-то назавтра. Но, похоже, она окончательно перестала интересовать своего недавнего любовника. Петрович, несмотря на то, что один сучок угодил ему прямо в лоб, даже не посмотрел в ее сторону. Осознав всю глубину овладевшего Петровичем безразличия, называемого в народе апатией, толстомясая куртизанка предприняла грациозное движение в сторону леса. Её обрюзгшая фигура, некоторое время ещё мелькала в зарослях кустарника, тяжело покачивая выменем и вскоре вовсе исчезла из вида. Духовно опустошенный Петрович при этом отрешенно сиживал неподалеку от обрушившегося сооружения. Ведь что такое в народном понимании означает слово "апатия"? Апатия - это отношение к сношению после сношения. Вот поэтому и сиживал апатичный Петрович, покуривая на пеньке дешевую сигарету "Друг" и щурясь заходящему солнышку. В лучах пылающего заката Петрович был очень похож на отдыхающего после тяжелого боя солдата, до конца выполнившего свой сегодняшний долг. При взгляде на главного механника сознание тут же дорисовывало за его спиной как минимум десяток медленно сгорающих вражеских танков. Если бы не стремительно убегающее время, Сергей бы, наверное, еще бы полюбовался героической картиной, но ситуация требовала от него немедленных действий. Он аккуратно подтолкнул к механику очарованного закатом геологического начальника, тот сразу же встрепенулся, стремительно подошел к потомку помощников великих зодчих и, стараясь как можно быстрее привлечь его внимание, с размаху хлопнул его по плечу. Не привыкший к такому обращению Эраст грязно выругался. Начальник ответил тем же. Некоторое время они ещё препирались о чём-то друг с другом, но вскоре административный ресурс начальника возымел на распоясавшегося сладострастца должное действие и, тот, сгорбившись, замолк. Начальник, склонившись к нему, что-то быстро зашептал на ухо, поминутно указывая носом на стоящего в небольшом отдалении старлея. Сергей не стал ждать реакции неразборчивого эротомана и, подойдя к нему, молча протянул списки. Взяв протянутые бумаги, Петрович скосил на них оба глаза, полистал и, вздохнув, вернул уже основательно измятые листы Сергею.
- "Жидкие доллары" - это хорошо, - мечтательно протянул Петрович, затягиваясь уже обжигающим пальцы "хабариком", - но, к сожалению, на этот раз недосягаемо - Вам гораздо проще купить новый "ГАЗон". Он ведь весь там, в Ваших списках. Только кузов отсутствует. Но кузов у Вас, я так понял, есть.
- Купить? У нас ведь не торгово-закупочная организация. Нам либо дают, либо нет. Если и дают, то по каким-то никому не ведомым нормам. Вот и попробуй угадай, когда следующий аппарат пришлют. Этот-то по их нормам еще под списание не подпадает.
- Ну, некоторые детали мы, конечно же, найдем… Хоть сколько-то-нибудь "жидких" надо ведь как-то урвать… Просто так-то Вы, наверное, не нальёте? - глаза Петровича наполнились бездонной просьбой.
- Нет-нет. Это исключено. По мелочам я размениваться не собираюсь. Нужен полный комплект. Кстати, а нет ли у вас какого-нибудь лишнего рабочего "ГАЗончика"? - поддаваясь приступу нахлынувшей на него наглости, неожиданно для себя спросил Сергей. Эта мысль появилась у него уже достаточно давно, ещё когда Петрович безнадежно буравил списки едва оправившимся от апатии взглядом. Но он как-то не решался задать этот вопрос, памятуя о том, что два раза подряд такие удачи, как правило, не приходят.
Видимо, это было исключение из правил. Начальник и самый главный из местных механиков довольно продолжительное время смотрели друг на друга, странным образом перемигиваясь и ежесекундно меняя выражение лица. В этом странном перемигивании и смене гримас участвовали все приложения к их изрядно пооблетевшим от времени головам: глаза, веки глаз, носы с их активными кончиками, уши и мочки ушей, остатки волос, слегка выбритые подбородки и щеки. Всё это разом пришло в движение. Но особенно выразительными были огрубевшие в постоянном начальственном оре и давно посиневшие от чего-то губы. Наверное, за долгие годы совместной работы у этих прохиндеев выработался какой-то особый, понятный только им, мимический язык. Этот язык, наверняка, помогал им выкручиваться из скользких ситуаций во время получения нагоняев в кабинетах более высокого начальства или же в ходе инвентаризационных проверок вышестоящих организаций. Но старлея не интересовали ни особенности этого безмолвного языка, ни детали этого немого разговора - он ждал итога. И итог не замедлил появиться.
- Мы это… Кх-м, - не уверенно начал самый главный из механиков. - Есть у нас один новенький, годовалый всего "ГАЗончик". Как пригнали его, так и стоит он на бетонной площадке. Бурильная установка на нем накрылась. Раз попробовали с него шурф пробурить, да бур обо что-то сломали. Но это полная ерунда. Бур мы сейчас быстренько снимем. А "ГАЗончик" совсем новенький. Даже муха ещё не е…сь на нем.
- Ну ладно, давай заканчивать метание словесов в мировое пространство. Давай по делу, а то, я гляжу тебя опять на интим потянуло. Одно только у тебя на уме. То каких-то страшных баб по шалашам тискаешь, а теперь уже до насекомых добрался, извращенец. Совсем озверел в лесу. Давай, как там у вас е…ов говорится - ближе к телу. Не видишь - старлей торопится. Уже ногами сучит от нетерпения, - вдруг накинулся на Петровича начальник, - давай своей не… ной мухой на базу, снимай бур и заводи машину. А мы со старлеем обсудим некоторые детали.
Блудливого механика словно слизала своим гигантским языком какая-то исполинская корова. От его былой апатии не осталось и следа. Петрович напрямую ломанул в лес, даже не потрудившись поискать тропинки. Созданная им турбулентность сорвала со старлея фуражку. Некоторое время еще был слышен хруст ломаемых на его пути веток, но вскоре все затихло.
- Вот что делает с людьми жажда скорой наживы, - покачал головой Сергей и, подняв "фурлет", двинулся в сторону выползающей на берег тропинки.
- Да, кстати, о наживе. Этот вопрос мы всуе так и не обговорили. Каковы ее объемы? Насколько может быть пополнен золото-валютный запас терпящей бедствие поисковой партии?
- Ровно на одну флягу чистейшего, почти медицинского спирта!
- Скока-скока? - возмущенно протянул, останавливаясь начальник. - Какая-то фляга за почти новую машину?!
- Имейте совесть, фляга - это же почти литр спирта. А литр спирта - это четыре с половиной бутылки водки по Менделееву, - спокойно парировал возмущение окончательно обнаглевший старлей, - вот как раз одна не новая машина и получается. И ничего не поделаешь, такие нынче расценки. Все вопросы к Политбюро ЦК нашей партии. Можете туда обратиться. Там есть отдел по работе с запросами чего-то не понимающих граждан. Обратитесь и Вам там, в этом отделе все подробнейшим образом пояснят. И не таким несознательным объясняли.
- Ну, старлей, ты нас просто режешь без ножа! Это же форменный грабеж средь бела дня! Если кому рассказать - никто не поверит, а если поверит, то будет долго над нами, дураками, смеяться. Чтобы на флягу спирта променять новую грузовую машину повышенной проходимости?!
- Сейчас, видите ли, произошла некая смена ценностей, а Вы сидите в своем лесу, дырки в родной земле сверлите и ничего вокруг не замечаете. Озверели уже тут, похоже, окончательно. Пораскиньте-ка своими отвердевшими мозгами: машин нынче в стране у нас уже очень много, а водки почти нигде нет. Если где и есть, то очень мало. И вина хорошего нет - все элитные виноградники уже давно и с абсолютного, что называется, "сдуру" повырубили. А раз чего-то нет, значит это "что-то" называется дефицитом, а там где появился дефицит, тут же самоорганизуется черный рынок. Ну и как на всяком уважающем себя рынке образуются особого рода цены - рыночными они называются. Вот мы с Вами, например, в мгновенье ока и превратились в махровых дельцов теневой экономики и прямых участников рыночных отношений. А это уже, извините меня за столь грубое слово, капитализмом называется. Да, да. И не морщьте так презрительно нос, пожалуйста. Вы, кстати, между нами, девочками, совершенно случайно не член ли родной нашей партии?
- В данном случае это не имеет никакого значения.
- Позвольте. Как это не имеет? Это же чуждая нашему признанному флагману модель развития общества. У нас же давно воцарился социализм и присущая ему сугубо плановая экономика. Вы что, ею не довольны? Странно, это отбрасывает тень на светлый облик строителя коммунизма. Надо бы сообщить куда следует об изъянах в Вашем моральном облике и творящихся у Вас махинациях. Страна доверила Вам разведывать запасы принадлежащих народу недр. А Вы? Что Вы себе позволяете? К чему призываете?
- ?????!!!!!!!!!!!
- Да успокойтесь, я же шучу сквозь готовые пролиться слезы, - поспешил успокоить мгновенно позеленевшего начальника Серега, осознавший то, что в данном случае он сильно перегнул и без того хрупкую палку, - для меня кого-то сдавать, это значит вступать в полное противоречие со своими принципами, а в данном случае это еще и противоречит моим рыночным интересам. Так что соглашайтесь, пока я не передумал.