Петя чуть поодаль от машины обнимал и успокаивал хныкающего брата. Такси стояло как раз между ними и машиной Толика и водитель, увидев, как его пассажирку усадили в другую машину, вышел. Недоуменно поглядывая то на братьев, то на ругающуюся с Катей Юлю, он громко спросил:
- Минуту, господа. А кто рассчитываться-то со мной будет? Я ж ее сюда привез…
Ни Юля с Катей, занятые милой женской беседой, ни Петя с Федей его не услышали. Посмотрев на них, таксист хотел еще что-то сказать и достаточно громко, потому что в этот раз набрал в легкие побольше воздуха, но его подозвал Толик, который уже доставал бумажник.
- Подойди, я расплачусь, - сказал он, чтобы таксист не кричал на глазах у бабушек и не давал им повода для еще одного обсуждения.
- Ну ладно-ладно… Слышишь? Все, успокойся… - не слыша ни Толика, ни таксиста, Петя успокаивал плачущего брата. - Любишь так любишь… Больше перечить тебе не буду… Любовь зла, ссука… Верно?
- Петь, я сам виноват… - говорил дрожащим голосом Федя. - Что прощаю ей все… Но жить без нее не могу, ты пойми… Лучше повешусь…
- Да понял я все уже, брат… - убеждал Петя с серьезным видом, но фальшь чувствовалась. - Понял… Зачем вешаться-то? Вон она пришла… И любит тебя…
Федя недоверчиво посмотрел на не очень убедительно говорившего брата, но хныкать перестал и стал вытирать слезы. Петя потихоньку развернул его, и они медленно пошли к машине Толика. Федя, опять взглянув на равнодушное лицо брата, взволнованно и дрожащим голосом заговорил:
- Я понимаю… Я все понимаю… Я пробую… Каждый раз пробую ее забыть… Но ниче не могу с собой поделать… - Он поднял голову и посмотрел на брата в поисках поддержки. - Нужно просто денег больше зарабатывать… Правда, Петь?
- Правда-правда… - тут же подтвердил Петя, потрепав его по плечу. - И ты их будешь зарабатывать…
Сейчас мы с Толиком что-нибудь замутим… Выгодное… Он-то придумает что-нибудь…
- Ведь зарабатывают же люди большие деньги… - задумчиво говорил Федя, глядя куда-то вдаль. - Заправки вон открывают, нефть продают…
- И мы что-нибудь выгодное придумаем… - тут же стал убеждать его Петя. - Ты вот, чем плакать, тоже лучше подумай, чем заняться можно… Чтоб спросом пользовалось…
Так они дошли до машины, где Юля с Катей сразу перестали ругаться. Петя усадил Федю на заднее сиденье к Кате и сказал:
- Все, езжайте домой, миритесь… Не ссорьтесь больше по пустякам.
Он захлопнул дверь и кивнул Толику, который сразу пошел обходить машину, чтобы сесть за руль.
- По пустякам… - язвительно повторив слова мужа, проворчала Юля. - Нагуляется, как кошка, потом приходит…
- Тихо, дура… - тихо оборвал ее Петя, с опаской посмотрев на родственников за стеклом машины. - Услышит, опять начнет… Еще не дай бог из окна выбросится из-за нее…
- Ну че, я поехал короче… - сказал Толик, уже садясь в машину. - Возвращаться уже не буду… Созвонимся…
- Да, давай, Толь… - взмахом руки попрощался Петя. - Ну, не забудь о деле… Подумай… Когда приедешь?
- Завтра уже, наверное… - сказал Толик и закрыл дверь.
Выезжая со двора, он с ненавистью посмотрел на провожающих их взглядом старушек и со злости сжал губы.
* * *
Ночью к дому Пети с торца подъехал джип Толика и остановился. Свет во многих окнах еще горел, но была тишина и никого не было видно ни в задраенных на зиму окнах, ни на темной улице. Над подъездами горели тусклые лампочки, но освещали только небольшие участки возле входа. Двери джипа открылись с пассажирской стороны, и из него вышли двое парней. Осмотревшись вокруг и посмотрев на окна дома, они накинули поверх вязаных шапочек капюшоны и достали из машины бензопилы.
- Ну давайте, я вон за тем домом жду, как договорились, - вполголоса напутствовал их Толик.
Они молча кивнули в ответ и, потихоньку закрыв двери, пошли к подъезду Пети, озираясь вокруг. Джип сразу тронулся с места и медленно, чтобы не создавать лишнего шума, поехал за угол. Одним из немногих окон, в которых еще горел свет, было окно Пети. Он сидел перед компьютером и смотрел в Интернете новостные комментарии по курсу валют и прогнозы. Юля мирно спала на диване.
Федя с Катей в это время тоже лежали на кровати в своей квартире, и уснуть совесть позволила только Кате. Она тоже мирно спала под одеялом, согнувшись калачиком и отвернувшись от Феди. Проведенный в постели вечер давал ей повод спокойно заснуть с чувством выполненного долга. А Федя уснуть не мог. Он пока еще не привык думать о каком-либо бизнесе, как посоветовал отвлечься от боли брат. И курс доллара его тоже еще не волновал.
Но мысли о жене не давали ему покоя, и он смотрел на нее тоскливо и задумчиво. Потом перед глазами ему вдруг представился Петя, который говорил отрывочными фразами, наплывом: "У них даже ноги воняют…", "Они так же какают, они так же пукают…". Федя посмотрел туда, где под одеялом были ноги Кати. Немного подумав, он осторожно вылез из-под одеяла и, потихоньку переместившись к ногам Кати, осторожно открыл их и начал принюхиваться. Ноги ничем не пахли таким, чтобы можно было хоть с натяжкой назвать это вонью. Федя недоуменно поджал губы и осторожно накрыл ноги одеялом. Но тут его взгляд упал на выпирающий из-под одеяла зад Кати.
Парни возле подъезда Пети, в последний раз оглянувшись по сторонам и никого не обнаружив, кивнули друг другу головой и завели бензопилы. Они сразу резко присели к обеим лавочкам и стали их спиливать под самый корень.
От начавшегося шума Юля заворочалась в постели. Петя с недоуменным видом встал и, взглянув на нее, пошел к окну, удивленно смотря на него.
Парни спилили нетолстые стойки буквально за пять секунд, быстро подхватили упавшие лавочки и побежали вместе с ними и бензопилами вдоль дома, покинув освещенное место у подъезда.
Петя подошел к окну и недоуменно посмотрел на уже тихую улицу. Там никого не было видно. Посмотрев по сторонам, он пожал плечами и пошел обратно к компьютеру.
- Байкеры, что ли, проснулись после зимней спячки? - недовольно пробормотал он и, посмотрев на перевернувшуюся и опять уснувшую жену, присел обратно за компьютер. На мониторе рядом с новостями по валютам крупными буквами горела новость о газовом кризисе с Украиной. Петя сначала направил на нее мышь, но потом передумал и открыл прогнозы валют.
В это время Федя сидел на кровати на коленках, типа по-собачьи, и прислушивался к заднице Кати. Он действительно не верил в то, что женщины могут издавать такие громкие звуки, какие издают иногда мужчины. Да и тихих он никогда не слышал. Он ухаживал за Катей еще со школы, и кроме нее у него никого никогда не было из женщин. Но так как он, исключая последние неприятности с женой, всегда крепко спал, то и ночью никогда ничего не слышал. Но слова брата не могли выйти из его головы, и он решил проверить их правдивость. Федя разогнулся и, поделав несколько вращательных движений уставшим от неудобной позы туловищем, обратно нагнулся слушать. Но никаких звуков не было.
Петя по-прежнему сидел за компьютером и смотрел на таблицу в мониторе, где в лидерах по бизнесу значились нефтяные компании и "Газпром".
- Что, только нефть и газ, что ли, спросом пользуются? - недовольно и задумчиво пробормотал он. - Должно же быть еще что-то…
Он набрал в поисковой графе Яндекса "ВЫГОДНЫЙ БИЗНЕС" и нажал на "искать".
Федя опять разогнулся и, поделав несколько движений поясницей, осторожно приоткрыл зад Кати из-под одеяла. Потом так же потихоньку лег поудобнее, взял с тумбочки зажигалку, зажег ее и поднес к заду Кати на небольшом расстоянии. Он помнил, как они в общежитии шутили так с ребятами со свечкой, играя в дракона. И подумал, что если женщины действительно пукают, как сказал Петя, то их газы тоже должны гореть. Так он лежал и смотрел задумчиво на огонь зажигалки. Глаза его потихоньку слипались.
Между тем глаза Пети перед компьютером тоже слипались. Он смотрел в монитор уже непонимающим взглядом, губы его шевелились, произнося текст в компьютере. Наконец он не выдержал, положил голову на руку и заснул прямо за столом. Ему тут же стал сниться сон, как он бурит скважину для нефти. Весь потный и сосредоточенный. Рядом Толик и Федя, тоже мокрые. Вот бур упирается во что-то твердое и начинает скрежетать. Они все втроем напряженно смотрят на него. Тут из скважины вырывается газ, и они все втроем начинают ликовать, танцуя вокруг бура и крича. Газ загорается, вырывающееся из земли пламя освещает их, и они закричали от радости еще больше.
Федя резко открыл глаза от яркого пламени, вырывающегося из зада Кати. Пламя почти сразу погасло, но Федя как будто сделал какое-то открытие, потихоньку и удивленно произнес:
- Точно пукают…
Он потушил зажигалку, положил ее обратно на тумбочку, потом забрался под одеяло и закрыл глаза.
* * *
Утром Юля вышла из подъезда и наткнулась на стоявших в недоумении бабушек. Они посматривали на то место, где еще вчера стояли лавочки, и баба Клава громко говорила:
- Я как увидела с утра в окно, что лавочек нет, так сразу и пошла в милицию, - рассказывала она своим соседкам. - Они там еще спали все.
Юля, как всегда молча поздоровалась с ними кивком головы, поскольку тоже их недолюбливала, и, не обращая внимания на их разговор, прошла мимо, так как ни они, ни лавочки ее никогда не интересовали, и она даже не заметила их отсутствия. Бабушки тоже поздоровались с ней и, впервые за несколько лет даже не глядя ей вслед, продолжили возбужденно обсуждать исчезновение лавочек. Сегодня им и без нее было о чем поговорить, и они даже забыли о вчерашнем инциденте. А Юля спокойно зашла за угол дома и вышла на тротуар, где сидели на стульчиках несколько других бабушек и продавали всякие варенья и соленья… Она подошла к одной из них и спросила, показывая на банку маринованных помидор:
- А помидоры почем у вас?
- Двести рублей, дочка… Бери… Хорошие… - тут же оживилась бабушка, взяв банку и показывая ее поближе.
- Ой, а что ж так дорого-то? - удивилась Юля.
- Так это ж свои, на гамне выросли… - с нескрываемым удовольствием пояснила бабушка. - А не на всяких там… Суперфосфатах…
Юля недоуменно посмотрела на нее. О методах выращивания и удобрениях она знала не больше, чем о слове "суперфосфат". Но о том, на чем эта бабушка вырастила свои помидоры, она хорошо расслышала. Брезгливо посмотрев на банку в ее руках, она отвернулась и пошла дальше.
- Куда ты, дочка? - недоуменно звала ее бабушка, протягивая ей уже со спины банку. Не поняв причину ее ухода и думая, что она просто так же плохо слышит, как и она сама, громко продолжала пояснять ей вслед:
- Я говорю, дерьмом настоящим их удобряла, а не химией всякой…
Юля еще больше скривилась и, не желая оборачиваться, чтобы еще раз не увидеть выращенные таким способом помидоры, отрицательно покачала головой. Она подошла к другой бабушке и, показывая на маринованные огурцы, осторожно спросила.
- А эти у вас на чем выросли?
Слышавшая весь предыдущий разговор и все понявшая об осведомленности этой покупательницы бабушка тут же ответила с улыбкой: - На земле, милая, на земле… Юля с облегчением вздохнула и полезла в карман за деньгами.
* * *
Катя возле плиты накладывала сидящему за столом Феде яичницу. По маленькому кухонному телевизору шли новости о финансовом кризисе, и сейчас Федю это уже трогало. Он посматривал то на телевизор, то на Катю сзади и думал, какой бизнес можно открыть его брату и Толику так, чтобы и ему перепадало достаточно. По крайней мере достаточно для того, чтобы делать своей супруге подарки и она никуда от него не уходила. Катя подала тарелку Феде.
- Спасибо милая, - с улыбкой сказал Федя, берясь сразу за еду.
Катя смущенно улыбнулась в ответ и опять отвернулась к плите, где закипал чайник. По ней видно было, что ей хоть немного, но стыдно за свое поведение, и это утешало Федю. Он думал о том, что еще далеко не все потеряно, и Катя может измениться. Естественно, внутренне, внешне она его более чем устраивала. Он посмотрел опять на ее фигуру сзади и еле заметно улыбнулся мысли о том, что такая девушка все же живет с ним. Нужно только найти способ зарабатывать больше денег, и она никуда больше не уйдет. Жуя яичницу, Федя поднял глаза на телевизор, где уже говорили о критической ситуации в странах Европы из-за отсутствия поставок российского газа. Федя, не переставая жевать, равнодушно слушал его, потом опять посмотрел на уже делающую бутерброды Катю и на ее попу. Перед его глазами на мгновение встал сноп огня, который он видел ночью из нее. Он перевел взгляд на продолжающий говорить о газовой проблеме телевизор и сразу перестал жевать, задумавшись. Диктор уже начал говорить о ценах на газ, которые существуют в мире. Глаза Феди стали как будто стеклянными. Он смотрел в телевизор, но перед его глазами опять встал сноп пламени ночью, а в ушах стучали только что названные действующие в Европе цены на газ. Он продолжал смотреть в телевизор и еле-еле стал дожевывать пищу во рту. Перед его глазами встал Толик, говоривший Пете дома о том, что "нужно что-то неординарное и пользующееся спросом". Потом картинка сменилась Юлей, которая говорила ему о том, что "если он так раскрутится, то от него ни одна баба не уйдет". Он с трудом проглотил последнюю остававшуюся во рту пищу и, оторвавшись от телевизора, перевел озаренный взгляд в окно. Катя подала ему бутерброды с чаем и, увидев выражение его лица, озабоченно спросила:
- Ты чего не ешь? Что с тобой?
Федя медленно поднялся со стула. Задумчиво поглядывая то на нее, то на телевизор, он стал потихоньку задом выходить из кухни, постепенно ускоряя ход.
- Ты куда? - удивленно спросила Катя. - Чай остынет…
- Я не буду есть… Мне на работу надо, - возбужденно ответил Федя и, зайдя в прихожую, сразу начал одеваться.
- Сегодня ж не твоя смена! - удивленно напомнила Катя из кухни.
- Мне надо, Кать… Очень… - торопливо одеваясь, ответил Федя и, открывая дверь, попросил: - Ты свари пока мне каши гороховой… Хочу гороховой…
Катя с удивленным лицом вышла в прихожую, но там уже хлопнула входная дверь.
* * *
Федя работал на заводе токарем. Он был мастером на все руки, как говорили в народе. Раньше работал и слесарем, и фрезеровщиком и постоянно стремился стать мастером, чтобы руководить людьми и ругать их, когда они что-то делают не так. Но пока мастером был другой человек, который увидел входящего в цех Федю и удивленно спросил издалека:
- Федя, ты че это сегодня?
Федя не услышал его и с возбужденным видом прошел к своему рабочему месту. Там он лихорадочно открыл свою тумбочку и вытащил из нее старую походную газовую плитку, на которой разогревал еду в обед. Он рассмотрел ее горелку, положил на тумбочку и, поглядывая на плитку и определяя, какие нужны инструменты для ее разборки, торопливо стал доставать их из шкафа. Потом откуда-то снизу выудил старую резиновую грелку. Задумчиво посмотрев на нее, он вывернул ее затычку, посмотрел на резьбу и стал замерять ее штангелем. К нему подошел мастер и опять спросил:
- Ты чего это сегодня, Федя? У тебя ж выходной…
- Надо, Федя, надо… - копируя самого мастера, когда тот давал ему какое-нибудь задание, ответил Федя. Он положил затычку от грелки и лихорадочно стал разбирать плитку. - На пенсии будем отдыхать…
* * *
Петя сидел на кухне у телевизора и напряженно смотрел в экран, где ведущий НТВ передавал деловые новости. Рядом с ним стояла тарелка с недоеденной жареной картошкой и начатая банка с маринованными огурцами, которые Юля купила у бабушки. Петя не обращал внимания на еще дымящуюся еду и с нетерпением ждал, когда ведущий начнет говорить о курсах валют. Юля, моя посуду, обернулась к нему и недовольно сказала:
- Ну ешь же картошку… Опять потом подогревать…
Петя резко вскинул руку и нервно перебил ее:
- Ну-ка тихо!!!
По телевизору Полетаев начал говорить о курсах валют и о том, что "Центробанк вновь ослабил курс рубля в бивалютной корзине на сорок пять копеек и доллар сегодня поднялся еще на сорок семь копеек".
- Ссука, бля!!! - нервно прокричал Петя, подскакивая со стула.
Он схватил со стола начатую банку с огурцами и замахнулся ею на телевизор, разлив немного рассола. Юля присела и со страха быть пораненной осколками стекла втянула голову в плечи.
- Не-е-ет!!! - в истерике закричала она, закрывая голову руками.
Петя взглянул на нее и, с ненавистью посмотрев на последний телевизор, все же не стал кидать в него банку. Но рука его осталась на замахе, и, посмотрев по сторонам бешеным взглядом в поисках того, во что можно было бы кинуть банку, он с размаху разбил ее об пол. Юля вскрикнула, но тут же замолчала в ожидании продолжения. Петя тут же нервно заходил по кухне и, схватив трубку домашнего радиотелефона, начал набирать номер. Юля с опаской посмотрела на него и начала осторожно собирать склянки. Взглянув на нее, Петя вышел из комнаты с трубкой у уха и пошел в комнату.
- Толик, привет! - возбужденно сказал он, когда ему ответили по телефону. - Ну что, ты подумал, куда деньги вложить? А что? Ну давай думай скорей, Толь… Рубль сёдня опять упал…
В этот момент на диване зазвонил его сотовый телефон. Он взглянул на него и, думая, что это кто-то важный, торопливо сказал в трубку:
- Ну когда ты решишь что-нибудь? Завтра-послезавтра? Сам позвонишь? Ну все, давай, Толь, я жду…
Он торопливо положил трубку на столик и схватил с дивана сотовый. Но, посмотрев на дисплей и увидев, кто звонит, сразу сделал скучное лицо и неохотно ответил:
- Да, Федя… Че ты хотел?
Ему что-то говорили в трубку, но он слушал невнимательно и, все еще не отойдя от возбуждения, ходил по комнате, нервно посмеиваясь в трубку.
- Да какие у тебя могут быть идеи, Федя? Чего ты там придумал? Чего-чего? Почему по телефону не можешь? Подслушать могут? Идею перехватят? Ну ты, блин, даешь! Ну и когда покажешь? Уже подъезжаешь, что ли? Ну давай-давай… - Он отключил сотовый, нервно бросил его обратно на диван и сквозь зубы произнес: - Изобретатель хренов… Что ты там можешь придумать?! У-у-уммм, Толик-Толик… Давай думай скорей, Толи-ик…
Он вышел в прихожую, взял пачку сигарет и, посмотрев на убирающуюся в кухне Юлю, начал надевать дубленку с шапкой.