* * *
Скотопасских и Кошелев вышли на улицу.
Дэн сделал глубокий вдох…
– Ну что, в женский-то пойдем?… Другого выхода нет, – проговорил могильщик. – Дом семнадцать, под буквой. Под одной, которая "М", мы уже побывали. Толку никакого, богатство не обнаружено… Но в доме есть еще одна. Дверь. Под буквой. Вон там, подальше… Представляю, какие будут рожи, когда мы там появимся!…
Виталик заржал…
– Ну что, идем? Смелее!… – ткнул Дэна под ребро.
– Погоди, дай перевести дух… Не могу: хочется глотнуть свежего воздуха.
– Брось, чего тянуть!… Я к запаху уже привык.
– Нет… Нас туда не пустят. Если сделать вид, что мы слесари? Или проверка из мэрии… Дай сигарету…
– Бросил… Между прочим, ты так неожиданно появился в дверях – я забыл рассказать странную вещь. Приехал я на буксире к дому, закатил машину к подъезду… Тут появилась эта дурочка-квартирантка… То, се, поднимаюсь наверх. Готовлю пожрать… Вроде, слуга и стремлюсь выслужиться… Посмотрел: в ведерке мусору полно.
– Короче!
– Иду на лестницу, к мусоропроводу. Открываю дверь – перед ней человек. В шарфе. Про которого утром ты сказал: дядя Матвей. Лица не прячет, шарф вокруг шеи… От неожиданности он отпрянул, руку держит, будто собирался жать на звонок. Я растерялся… "Вам кого?" "Никого… Ошибся домом…" Развернулся, пошел вниз… Стою прислушиваюсь… Прошел он немного, этажом ниже остановился. Понял: я слушаю, опять начал спускаться. Потом все стихло… Я пошел к мусоропроводу, открыл, вытряхнул ведро, спускаюсь… Смотрю, двери лифта раскрываются – вылезает этот дядька и опять, сукин сын, к моей двери. Я ему: "А ну, поговорим!" Как дунет вниз!…
– Ты идиот!… Надо было догнать!…
– Дэн, я растерялся!…
– Первый раз растерялся, второй! – раздраженно проговорил Скотопасских.
– Было от чего! Этот козел меньше, чем за минуту успел раздеться!… Сначала был в пальто и шарфе вокруг шеи, потом подскочил в кожаной курточке, рубаха расстегнута до пупа. Пальто сбросил где-то на лестнице… Из кармана у него торчали два презерватива. Один – особо прочный, другой – с ароматом лимона. Мое предположение: сексуальный маньяк. Его интересует кикимора Дай!…
– Чего дать?… Ах, да… А зачем презервативы?
– Как зачем?! Особо прочный собирался употребить по делу. С тем, что с ароматом лимона – выпить потом чай!
– Ты лишил его обеих удовольствий.
Воспоминания Дэна
Выслушав интересный, живой и эмоциональный рассказ Хоппера Второго про четыре задницы в окнах, пятеро сотрудников направились на этажи.
– Что-то ужасное происходит!… Понимаю не… Так дальше… Что будем делать?! – тараторил Второпоппер.
На лице Первопоппера, едва миновал турникет, появилось странное, отрешенное выражение. Главный начальник то и дело прикрывал глаза.
Тупозаглот хлопнул его по плечу:
– Чего, живот болит?!
– Думаю о задах.
– Что тут думать! Голые задницы – отличная реклама. Развивай направление. Приедешь в кабинет – шасть к окну, сунь задницу в раму. Посидишь чуть-чуть – и опять шасть. А там уже собралась толпа клиентов. Вот это, я понимаю, маркетинг!
Первопоппер поморщился. Руку Люси с черными полосками под ногтями с плеча не убрал… Подошел лифт. Забились в кабину. Створки со скрипом поползли навстречу друг другу.
– Номер будет, если застрянем! – продолжала веселиться "новенькая". – Жалко не захватили картишек. Срезались бы в подкидного дурачка… Тот, кто проигрывает, звонит в диспетчерскую…
Лифт медленно полз между этажами. На табло сменяли друг-друга красные циферки. Дэн теребил полу пиджака: хотелось надраться, но в лифте не подносили.
Виноград, – настоящий, не тот, за которого принимал Люда Первопоппера, – буравил должника взглядом.
Люся, то и дело прерываясь на громкий хохот, шептала что-то Первопопперу на ухо.
Наконец кабина доползла до нужного уровня…
Чего не знал Дэн
Очутившись на этаже, Первопоппер направился в кабинет.
Повалившись в кресло, некоторое время сидел без движения. На экране компьютера возникали окна – "Пришло электронное письмо". Он не обращал внимания.
Мутные глаза Хоппера не видели окружавших предметов: ноутбука, папок с документами, сейфа, чучела совы на нем.
Когда мелодично запиликал телефонный аппарат, он почти минуту не брал трубку. Секретарь, – это звонила она, – недоумевала. Обычно Первопоппер отвечал немедленно.
Наконец он произнес:
– Алло…
– Господин Хоппер фон Поппер фон Первый… – девушка, работавшая недавно, заняла место уволенной. Нервничала и делала ошибки. – Я… Можно мне зайти к вам…
Хоппер был раздосадован: сосредоточенное уединение нарушили.
– Заходите!
Бросил трубку на рычаг.
Прошло долгих тридцать секунд. Барышня появилась в дверях. Бросив на нее короткий, строгий взгляд, шеф обратил внимание: правую руку держит за спиной. Что бы это могло значить?
– Да заходите же! – с раздражением воскликнул Хоппер, видя, что она по-прежнему стоит на пороге.
– Я хотела сказать… Не знаю… Я думаю, вы простите… Я работаю только неделю… Порядки не известны. То есть я хотела сказать: порядки известны, но некоторые случаи…
Девушка была чрезвычайно смущена.
– Что такое?! – вскричал шеф.
Своим поведением новенькая секретарша заставляла его страдать. Он постепенно приходил в неистовство.
– Вы можете сразу сообщить, в чем дело!… Нет сил слушать ваше мямленье!… Говорите же! Да смелее!…
Она вскинула голову и пристально посмотрела на него.
– Господин Хоппер фон Поппер Первый. Вам приходят какие-то странные факсы…
– Странные, что такое?… – на этот раз немного растерялся Хоппер фон Поппер.
Она зарделась.
– Не знаю, могу ли я показать вам? Не знаю… В таких случаях уместно ли…
Первопоппер занервничал.
– Что?… Что такое?… Давайте скорей! – он уже с трудом себя сдерживал. В душе боролись противоречивые чувства.
– Вы действительно хотите это видеть?… – словно нарочно стремясь как можно сильнее распалить его, тянула резину секретарь. – А вы не…
– Что такое?! Да говорите же! Честное слово, я устал!
Наконец девушка вынула из-за спины руку, в которой держала листы с факсимильными сообщениями, положила их на стол перед начальником.
Хоппер фон Поппер Первый остолбенел. Это были снимки окон "Хаум Раум Баранаум", сделанные цифровым фотоаппаратом. На каждом запечатлена сиявшая за стеклом голая задница. Каждый из снимков пронумерован – большая цифра, заключенная в жирный овал, выделялась в углу "портретов". Всего их четыре. Четыре задницы принадлежали разным людям, – ясно с первого взгляда.
– К сообщению прилагался текст? – наконец вымолвил Первопоппер.
– Да… Коротенькое послание от руки: "Портретная галерея Баранаум".
39. Под буквой "Ж" у дома семнадцать
– Ну что, заходим? – даже самоуверенный Дэн на этот раз немного пасовал.
Зайти в женский туалет казалось ему слишком рискованным.
– А чего бояться, Дэн?! – развязно произнес Виталик. – Совсем не сложное дело – зайти в женский общественный туалет. Напрасно нервничаешь!… Мужских облазили немало, пора приниматься за женские… Время позднее, улица не людная. Полагаю, внутри никого нет.
Дверь резко распахнулась, из под буквы "Ж" вывалилось три необхватных тетки в передниках.
– Я б его одним ударом убила! – рассказывала одна из них двум другим. Потрясла красным кулачищем размером с пол-литровую пивную кружку. – На его счастье он сдрейфил, сдал назад!… Верите: как дала бы в лоб, тут же окочурился!…
Нечаянно толкнув Дэна плечом – молодой человек соскочил с тротуара – тетка степенной, грузной походкой двинулась с товарками вдоль по переулку.
– Одного не пойму, – пробормотал Кошелев. – Как дядя умудрился спрятать там сумку с миллионом долларов?
– Нет, я туда не пойду! Хватит сортиров! – взмолился Скотопасских. – Ложный след. Тупиковая дорога. Совершенно прав: невозможно представить, как дядя Мэтью, этот изысканный, утонченный человек, любитель хорошего виски и дорогих сигар, мог туда попасть… Прятать деньги в этой вони, среди таких вот… Не могу представить!… – оправдывал трусость Дэн.
Могильщик оказался храбрее.
– Я думаю: это понятно… Именно такое место – наиболее безопасный тайник. Как ни крути, большинство милиционеров – мужчины. Не придет в голову: Матвей Скотч спрятал миллион долларов в общественном женском туалете. Если в мужском – хоть как-то объяснимо… Но в женском… Гениальный ход!… Сейчас окончательно понял: миллион находится за дверью. Остается шагнуть за нее.
– Нет, не пойду! – неожиданная слабость охватила Скотопасских. Даже мысль о близком богатстве не помогала перебороть себя, шагнуть в женский сортир к толстым бабищам в передниках.
– Вперед, дружок! – могильщик толкнул его к двери, пнул ее ногой.
Что произошло чуть ранее с Дай…
Выскочив, как ошпаренная из мужского туалета, Даша на несколько метров отошла от двери. Встав посреди тротуара, осмотрелась.
Нервы напряжены до предела.
Дэн и его слуга вот-вот выйдут обратно. Тут же увидят Дай… Как назло, дома стояли ровной, сплошной линией, пристроенные стена к стене. Ни сквера, ни киоска, ни даже грузовика, за которым можно спрятаться – ничего. Фонари светили ярко. Все до единого исправны…
Даша перешла улицу, присев на корточки, заняла позицию за новеньким "вольво" с дипломатическими номерами.
Прошло пять, десять минут… Ноги и спина затекли. Скотопасских со слугой не появлялись. "Что они там делают?" – недоумевала Дай.
– Чего здесь торчишь?!… Чего у моей машины надо? – раздалось за спиной.
Как ужаленная вскочила с корточек. Увидела толстого мужика. В руке – ключи от автомобиля.
– Тихо придурок!… Я из спецслужбы!… Идет спецоперация…
– Извини, коллега… Но я тоже из спецслужбы, – проговорил шофер диппредставительства, ковыряя в зубах. – Удостоверения не показываю. Сама понимаешь: в целях конспирации работаю внештатно, без документов. У меня тоже сегодня спецоперация. Поеду за своим хряком… Отвезу на явочную квартиру. Там его должны накрыть с поличным. А везти мне… Поужинать даже некогда. Ребята уже ждут, – не могу опаздывать… Сроки обговорены… Сейчас еще хряка будить. Он у меня еще тот шпион… – охотно делился шофер. – Его должны были взять раньше. Но он проспал встречу с агентом. Тот два часа ждал его на морозе, простудился и умер. Семь месяцев мой хряк искал нового. В этот раз нельзя дать осечку… Ох, и достал меня этот боров! Жду не дождусь, когда его арестуют! Может, с новым будет полегче…
Пропищав сигнализацией, шофер ловко забрался в "вольво". Мгновенно запустил двигатель. Выбросив из под колес сноп грязных брызг, уехал.
Даша перебралась к другой машине, но через пятнадцать минут та покинула переулок.
Еще четверть часа ожидания за третьей машиной ничего не дали…
"Что это может значить?"
Дай перешла на другую сторону переулка. Осторожно двинулась по тротуару к учреждению под буквой "М".
Вдруг дверь распахнулась: послышались голоса, высунулась знакомая нога…
Стремительно преодолев несколько метров, девушка толкнула дверь под буквой "Ж". Служка, взимавшая плату, грохотала ведрами где-то в дальнем углу.
Оставив небольшую щелку, Дай наблюдала за переулком…
Некоторое время Скотопасских и его слуга беседовали. Говорил в основном последний. Потом они двинулись в сторону женского туалета.
Даша отпрянула, притворила дверь.
Несколько мгновений ничего не было слышно. Потом совсем близко раздались голоса, – девушка поняла: Скотопасских и Виталик стоят ровно напротив двери.
Все же о чем они говорят разобрать не получалось.
Позади Дай раздался шум, хлопанье деревянных створок, зычный смех и шарканье нескольких пар ног. Она отпрянула к стене, прижалась к холодному грязному кафелю.
Три рыночных торговки даже не посмотрев на нее вышли на улицу. Бабы громко разговаривали. Слова проскакивали мимо ушей девушки. Пружина потянула дверь обратно, она захлопнулась.
Дай опять подошла к двери, прислушалась… Голос раздался совсем рядом, быть может в полуметре с другой стороны.
– Миллион долларов… Гениальный… За дверью… Шагнуть за нее… "Куда шагнуть? Сюда?!" Она дернулась… Говорил Кошелев.
– Нет, я не пойду! – взвизгнул Дэн.
Девушка поняла, что сейчас произойдет… Метнулась вглубь туалета.
– Вперед, дружок! – донеслось до нее. Следом мощный удар распахнул дверь.
Если бы Дай по-прежнему оставалась на месте, удар свалил бы ее с ног.
Влетев в ближайшую кабинку, судорожным движением повернула ручку замка.
40. Нескромное предложение
Блаженная улыбка появилась на лице Хоппера фон Поппера Первого.
– Портретная галерея… – чуть слышно повторил он за секретарем и прикрыл глаза. – Это конец… Нашей репутации нанесен непоправимый ущерб… Уверен, история попадет в газеты. Сегодня утром в офис приходил журналист…
Несколько долгих мгновений Хоппер не произносил ни слова. Секретарь ждала.
– Узнайте у Электры… – наконец проговорил он. – Наш эйч-ар…
– Я в курсе!…
– Отлично! Спросите у нее, как фамилия девушки, принятой сегодня утром в катально-червячный отдел. Вызовите новенькую ко мне… Да, эти бумажки… У вас есть копия?
– Сделала на всякий случай, – скромно потупясь, ответила секретарь.
– Отнесите Электре. Пусть она этим займется… Все! Оставьте меня! – Хоппер вновь прикрыл глаза.
Секретарь, стараясь ступать как можно тише, вышла из кабинета, бесшумно притворила за собой дверь.
Ровно через три минуты она с шумом распахнулась. На пороге возникла Люся Тупозаглотышева.
– Оба-на! – воскликнула Люда. – Так ты… Получается…
– Да, – по-своему истолковал ее слова Хоппер фон Первый. – Я решил раскрыть карты… Ты мне нравишься. Твой свинячий пятак, эти оттопыренные уши, вытаращенные глаза – такой ужасной рожи не встречал в жизни!…
Хоппер фон Поппер поманил Тупозаглотышеву пальцем.
– Садись вот сюда! – он указал на массивное, обитое кожей кресло перед своим столом. – Самое главное… – продолжил шеф, когда Люда развалился в кресле. – Мне доставляет удовольствие твоя манера вести себя…
– Что ж, я… – промямлила несколько ошарашенная "новенькая".
– Молчи, этого не надо говорить! – оборвал "ее" Первопоппер. – Я должен признаться тебе кое в чем… Поймешь ты или нет, примешь или отвергнешь – не имеет значения…
В этот момент раздался робкий стук в дверь. Тут же, не дождавшись ответа, стучавший раскрыл ее. Зобкинбац!…
– Немедленно закройте дверь! Вы не видите – я занят! – воскликнул Первопоппер. – Кто позволил зайти?!
– Секретарь куда-то вышла… – промямлил Бацука, закрыл дверь.
– Я – мазохист. Сильные страдания и унижения приносят мне удовольствие. – продолжал Хоппер фон Поппер. – Чем больнее бьет судьба, тем прекраснее моя главная, вторая – сексуальная жизнь!… Конечно, поведение партнерши тоже имеет значение. Увидев тебя, пообщавшись с тобой, понял: ты – та, что мне нужна!… Всю жизнь ждал такой встречи! Правду говорят, самые прекрасные девушки – в России!… Обстановка замечательная: сегодня узнал – у компании появились новые владельцы, хотят сместить меня. Недовольны работой, сволочи… Ко всему, назревает скандальчик, который вряд ли удастся замять. Если станет известно в главной конторе… Эти голые задницы в окнах… Я уж не говорю про то, что натворил твой начальник – Скотопасских…
– Что он сделал? Я ничего не знаю! – встрепенулся Тупозаглот.
– Еще бы тебе знать!… Такого он не расскажет!… Выманил у нас крупную сумму. Она предназначалась в оплату поставки. В масштабах фирмы, конечно, не много… Но клиент возмущен. Дошло до Главной конторы. Там не любят историй. Винят меня: это я принимал Дениса на работу… Сказать по правде, давно следовало выпереть его, но я тащусь от ситуации. Получаю от нее кайф! Он издевается над всеми и больше всех – надо мной, руководителем представительства… Вместо того, чтобы покончить с ним, я передал Виноградову еще сумму… Продлю удовольствие!… Но мне мало! Полного удовлетворения получить не могу! Нужна хорошая партнерша! Будь ей! Сегодня ночью!…
– Хочу, но не могу! – потупился Люда.
– Что такое?! – на лице Первопоппера отразилось разочарование и удивление.
– Сегодня вечером уезжаю с Дэном Скотопасских в заграничный секс-тур. Мы поедем по странам Европы и Азии… Никаких красот и достопримечательностей он, конечно, не увидит. Везде, куда ни попадем, я буду садистски мучить его… Тоже открою тебе тайну. Дэн, как и ты, мазохист… Мучаясь и страдая он получает истинное сексуальное наслаждение…
Дверь во второй раз за время беседы распахнулась. Теперь не предупредительно и робко, – с шумом и резко. В кабинет влетел Скотопасских:
– Зобкин выкрал у меня ключи от "ленд ровера"!… – закричал он злобно.
Первопоппер подался вперед, таращась во все глаза:
– Какие ключи?…
– От новенькой машины… – принялся объяснять Дэн, пытаясь взять себя в руки. – Он обокрал меня!… Я положил ключи в сумочку. Видел: он копался в ней… Что-то искал. Потом он удрал на моем "ленд ровере".
Лицо Хоппера стало задумчивым.
– Вам это не доставило удовольствия? Странно… – произнес он.
– Удовольствия? Какое тут удовольствие!…
– Значит, этот "ленд ровер" не очень вам нужен. Вас не огорчило его исчезновение… Еще когда вышли к подъезду, обратил внимание: туша, забравшаяся в джип, вас не расстроила. Вели себя спокойно. Другой бы сошел с ума! Понятно, что нет удовольствия.
Не в силах понять, что подразумевает фон Поппер, Дэн замер. Странные слова настолько поразили, что ярость, душившая только что, схлынула.
– Скотопасских, вы ворвались без приглашения. Оставьте нас. Будьте у себя в комнате. Через некоторое время я вас вызову. Или, быть может, приду к вам сам…
Хоппер окинул Дэна морозным, уничижительным взглядом.
Медленно пятясь, тот вышел из кабинета.
Едва дверь за Скотопасских притворилась, фон Поппер воскликнул:
– Он чувствует! – с силой ударил ладонью по столу. – Все чувствует! – Лицо шефа "Хаум Раум" преобразилось. Теперь на нем играла довольная, победная улыбка. – Ты видела, как он влетел?… Бледный, как смерть! Хочет разрушить нашу любовь!… Как я его понимаю!… На его месте я бы тоже сделал все, чтобы не отпустить тебя!… Ты стоишь усилий! Дорогая моя!…
Фон Поппер поднялся с кресла и вышел из-за стола.