"Извините, гражданин, можно поинтересоваться, какого лешего вам надо? Позвольте спросить, вам монтировкой между глаз врезать или сами сдохнете?" - вертелись у меня на языке вежливо-приветственные фразы, когда я сделал пару шагов к нему и поравнялся с задним бампером машины.
"Это че такое?!" - Мне сразу стали понятны дикие вопли мужика.
- Вот же…! - озадаченно бормотал я, ударом ноги выбивая непонятно как застрявшую под бампером телегу мужика и направляя ее на нижний уровень парковки.
Жалобно закричав как раненый олененок, мужик, резко изменив траекторию, гигантскими прыжками кинулся догонять тележку, которая скрылась внизу.
Больше я его не видел.
ДВАДЦАТЬ ЛЕТ Я НЕ ХОДИЛ В КИНО. И ВОТ…
- В кино хочуууу!!! - загундосило дите в воскресенье. - Там "Ледниковый период" идет. Пошли, а?! - и хитрые глаза, приняв жалобное выражение, уставились на меня.
Делать было нечего, и я, последний раз посещавший синему ровно двадцать лет назад, согласился.
Место просмотра было выбрано рядом с домом в…ээээ…блин, как оно называется… в опщем, где ашаны-икеи и прочие меги.
Купили билет. Я, памятуя закрытые сразу после начала сеанса двери в кинозал, торопил всех.
- Успеете, - успокоила меня кассир, - еще реклама не начиналась. Сеанс только в 14.10.
Я посмотрел на часы. Они показывали 14.07. Подивившись отношению ко времени (в мои времена все уже десять минут как пялились на пустой экран), мы пошли на вход.
Тут я удивился во второй раз. Народ пер в кино, как в столовку. Чипсы, попкорн, кола и прочие бонаквы заносились в зал в просто невообразимых объемах!
"Там разрешают жрать! - догадался я. - Уже хорошо". Поискав взглядом бутербродики, салатики и коньячок, я несказанно удивился. Их не было! Всякая отрава была, а нормального выпить-закусить нет. Наверно, молодежное кино, подумал я, но, выцепив взглядом необъятных размеров какого-то идиота с ведром (!) попкорна, изменил мнение.
Протолкнувшись к прилавку, мы заказали попкорна, колы и шоколадок. Пока нам все это готовили, еще один придурок таких же размеров (инкубатор их тут где-то рядом, что ли!?) взял опять ведро попкорна. Вы не поверите. Того, первого кренделя я видел издалека, но и то меня поразил объем емкости с попкорном. А тут рядом ведро показалось совсем астрономических размеров. Жиртрест отчалил от таблички "все тут постное" и поволок объем попкорна, который мне и за неделю не съесть, в темноту кинозала.
- Ничего себе!! - протянул я.
- И не говори, - поддакнула из-под мышки дочка.
Мы тоже взяли хрени всякой и ломанулись на свои места.
Я как себе это помню? Деревянные сиденья, узенькие подлокотники и ноги упираются в передний ряд. А тут… ипонамама!!! Сиденья мягкие, шевеляцца для принятия положения полулежа, подлокотники широкие, и, что меня окончательно прибило, в подлокотниках подставки под стаканы! Честно скажу. Я готовил свой зад для жесткого сиденья, и увиденное повергло меня в шок.
Мы сели. Я долго пытался настроить спинку и сиденье, пока не понял, что они двигаются только вместе. Сообразил. Устроился, расслабился и приготовился. И тут эта мандобелка на экране потащила орех. Грянул оркестр. Да, забыл сказать, что и звук я помнил тоже по своей молодости. И поэтому когда эта так называемая белка схватила орех, я ожидал ненавязчивой такой му-зычки. Но режиссер считал иначе. Он посчитал, что наступил самый торжественный момент.
И тут грохнули сабвуферы!!! Хоспади, КАК же они йопнули!!! Кресло подо мной вздрогнуло от низкочастотного БУММММ. Желудок упал вниз и, встретившись с яиаицами, задрожал вместе с ними. От неожиданности приподнявшись на ягодичных волосках и покрывшись испариной, я дернул рукой, и бумажный стакан с попкорном по витиеватой траектории ушел куда-то в темноту, по пути роняя кукурузные барашки.
- Шо за ннна?! - пискнул из темноты, как я понимаю, виденный ранее толстячок.
- Извините, - сказал я в пространство. - Теперь я пью колу, - добавил я.
Сзади раздалось судорожное шуршание жиртреста, перемещающегося по кинозалу подальше от меня.
Потом все было хорошо, наши победили, крокодилы остались голодными. Голодным остался и главный мамонт, но уже по другой причине.
Вопщем на следующей неделе опять пойду. Понравилось, однако.
В ПЕНЬ ТАКОЙ ШОПИНГ
Есть в "Икеа" такой загадочный механизм, как двери. То есть и дверями-то это чудо накурившегося слесаря назвать-то трудно. Выглядит это место пропуска в шопинговальню так: представьте себе огромную стеклянную банку, в которой с одной стороны вырезан вход и с другой соответственно выход. Представили? Но это еще не все. Теперь представьте, что внутри этой банки медленно и печально крутится перегородка, разделяющая эту банку пополам. Во-во, вот и я говорю, курнули конструкторы неслабо.
Итак, что-то мне там понадобилось по мелочи, точно не помню что, но сейчас это уже не суть важно.
В общем, прикупился я чем надо и ломанулся на выход. Но ломанулся - это, конечно, громко сказано, поскольку толпы просто гуляющих людей не позволили мне шустро выскочить на воздух. Эти самые толпы образовали небольшую очередь в эту чудо-дверь. Заскакивая парами и тройками в застеколье выхода, они как гейши семенили в соответствии со скоростью заданной крутящейся внутренней частью хитроумного девайса.
Сначала очередь заскакивала тройками. Потом пятерками. Потом, когда терпение кончилось, они принялись утрамбовываться туда в количестве, не предусмотренном инструкцией. На слабые увещевания работника магазина сократить человекопоток из середины толпы доносилось: "Иди на х…" Судя по всему, работник представлял, чем это могло кончиться, поскольку смотрел на толпу грустными глазами застрявшей в норе таксы.
Но буржуйский миксер хоть и скрипел, но продолжал перемешивать людскую массу, выпуская партиями на волю и загребая с улицы такую же партию.
Подошла и моя очередь.
Места в тамбуре оставалось немного, но какая-то бабища килограммов под сто легонько толкнула меня, и я, как шило в задницу, влетел в тамбур. Причем бабища, подобрав груди, размеры которых вызвали бы жгучую зависть у российских коров, втиснулась вслед за мной.
- Твою мать! - захрипел я, утыкаясь носом с чьи-то лопатки и становясь похожим на камбалу. Бабища сзади пыхтела, пытаясь найти себе удобное положение, и ее туша плющила меня, как ботинок таракана.
Жуткий миксер медленно протащил нас полпути… И остановился.
"Песец пришел", - догадался я, пытаясь придать своему телу форму, угодную природе. Живот, вдавленный до позвоночника, расплющенный о чужой затылок нос и неестественно вывернутые ступни никак не хотели становиться на место.
"Еще чуть-чуть, и меня можно будет сдавать в цирк для демонстрации номера с уродами", - тоскливо подумал я. И поднял глаза. Глаза - это единственное, что не смогло изуродовать жирное человекоподобное существо, стоящее сзади, любовно называемое романтиками "кровь с молоком".
Повисший как суслик между двух бамперов, я с тоскою наблюдал, как за стеклом кипит жизнь. А она не просто кипела, она бурлила. Со стороны улицы на нас с ненавистью смотрела толпа, которая не могла попасть в магазин. Со стороны магазина народ тоже глядел на нас не с любовью.
Там же что-то визгливо кричал смотрящий за дверьми. До ушей донеслось:
- Отойдите от фотоэлементов!!!
Придурки, стоящие в первых рядах и прижатые к стеклу, как жуки в гербарии, начали шевелиться с целью посмотреть, а где же тут этот загадочный фотоэлемент? Чем и нарушили хорошо сбалансированный людской монолит.
- Твою мать!!! - заорал я, когда впередистоящая спина, попытавшись попятиться, вдавила меня в сзадистоящий жиртрест.
Почувствовав, как со спины чужие жиры обволакивают мое тело, я судорожно задергался, засучил ногами и, кажется, даже испортил воздух. Сзади над ухом раздалось тяжелое сопение тетки, и в следующее мгновение я понял, КАК правильно надо портить воздух! "Ооооо", по всей видимости, она была в этом деле редкий профессионал. От звука, который издала тетка, зазвенели витрины в магазине, а толпа на улице отпрянула от входа.
"Это конец"! - мгновенно пришло понимание ситуации. Мне стало не до любезностей. Надо было спасать себя.
Изогнувшись так, что гуттаперчевый мальчик отдыхает, я умудрился сунуть нос глубоко под воротник.
И тут нас накрыла волна.
- Людиииии! - запищал где-то впереди тонкий мужской голосок. - Ну будьте же людьми! Хотя бы не пердите!
В ответ тетка смущенно хрюкнула над ухом и повторила подлое.
Народ зашевелился, доставая платки и озираясь по сторонам в поиске виновного. Виновная за моей спиной смотрела куда-то в сторону и всем видом показывала, что она тут типа ни при чем. Ага, блин, ни при чем! Я при чем! Да там объем выпущенного газа в разы превышал объем моего тела!
"Издохнем ведь тут", - равнодушно заметили сбоку.
Дохнуть в предбаннике "Икеа" мне совсем не улыбалось, но и пошевелиться я боялся, так как уже понял, как чувствительна тетка к малейшим моим перемещениям.
- Фо-то-э-ле-мент, фо-то-э-ле-мент! - продолжал за стеклом скандировать работник магазина.
И наконец, о чудо! Наш миксер зашевелился, выпуская наружу толпу помятых людей и несколько кубов газа, которому позавидовал бы и создатель зарина.
ВСЕМ ЗАСТРЯВШИМ В ЛИФТЕ…
Помню, как в счастливом, голопузом детстве,
Что ни в сказке не сказать, не описать…
М. Круг
Я жил на втором этаже, а друг на первом. Этакие два классических малолетних хулигана двенадцати лет от роду. И был у нас в подъезде лифт. Не знаю, как они правильно называются, но такой, у которого двери разъезжаются. И была у этого лифта одна замечательная особенность: если немного снаружи раздвинуть двери, то лифт, на каком бы этаже он ни находился, останавливался. Чем мы иногда и пользовались.
В этот раз мы тоже решили немного влить адреналина в едущих на лифте. А что, прикольно. Дверки раздвинул, где-то наверху слышно, как пассажир выводит: "Мать так, лифт окаянный!!!" Не успевает он договорить, отпускаешь двери, лифт едет. Сверху слышится: "Ну, слава богу, заработал". Потом рраз и опять раздвигаешь. Сверху опять Ниагара матерных слов. Опять отпускаешь. И так несколько раз.
И вот что я заметил. Человек, находясь в лифте, считает, что он один и его никто не слышит, и позволяет себе выражения, которые не позволил бы себе в обществе.
Ну, например, мы два раза слышали, как крыла матом из остановившегося лифта наша учительница по литературе. Крыла так, что соседские грузчики записывали в блокноты незнакомые выражения. Или старушка-интеллигентка. Вот это была песня! Такого витиеватого мата, как от этой потомственной интеллигентки, до сих пор не ведает Рунет.
Но в этот раз старушек и учительниц не было.
Как назло, в этот прекрасный летний день вздумал подняться на лифте, ммм, ну пусть дядя Коля. Честно говоря, я уже не помню, как его звали, так что пусть будет дядя Коля.
Дядя Коля был хорош. Он был пьян, буен и болен неудержимым словопотоком, направленным на неведомую подругу, которая ждала его наверху.
Кроме того, дядя Коля был тоже хулиган, как и мы, но масштабом покрупнее. Спереть чего, дать кому-нить в рыло или морально расплющить кого жизнерадостным матерком - тут краше дяди Коли не было никого.
В общем, уверенный в себе как робокоп, дядя Коля ломанулся на восьмой этаж. В лифте.
- Здравствуй, дядя Коля, - прошептали мы и раздвинули дверцы. Лифт замер.
- Какого ху и что за ннна?!! - заревело сверху. - Ща выйду и всем… п…ц настанет!!!
Мы осторожно прикрыли дверки. Лифт поехал, дядя Коля удовлетворенно замолчал.
Подождав секунду, мы опять раздвинули створки лифта. Дядя Коля замер на уровне пятого этажа. Твою… мать!!! - завибрировали межэтажные перекрытия от выплеснувшихся дяди-Колиных эмоций.
Дабы насладится ревом брачующегося бизона подольше, мы в образованную раскрытыми створками лифта щель вставили горизонтально пятак.
Теперь и руки были свободны, и лифт стоял.
А сверху дядя Коля продолжал рушить мозг жильцов подъезда обещаниями скорой и, главное, разнообразной экзекуции.
- А вы что тут делаете? - из приоткрытой двери высунулась какая-то бабка. Мы с испугу рванули на улицу.
На улице, кстати, тоже было слышно, что в лифте застрял именно дядя Коля, а не какая-нить бабушка Агафья.
А потом приехал слесарь по лифтам. Каким-то прибором он раздвинул створки на этаже, где страдал морально дядя Коля. Слесарь от жильцов подъезда уже знал, что там уже час томится человек, вот только, что это за человек, слесаря не предупредили.
А человек дядя Коля был человек дела. Если он обещал кому-то п…ей, то обещание выполнит обязательно. Вот такой он был обязательный человек.
Радостный слесарь открывает створки и, возможно, в душе ожидает немного алкогольного угощения за свои труды, но то, что из лифта ему прилетит в пятак, слесарь никак не ожидал. Воо-от! Не ожидал, а прилетело!
Злой, как кастрированный бегемот, из лифта рвался дядя Коля, и радостное лицо слесаря никак не соответствовало трагизму его, дяди-Колиной, ситуации.
Соседи, до этого с любопытством сусликов, наблюдающих за изнасилованием тигра, ломанулись по квартирам со скоростью пенсионера, бегущего к свободному месту в вагоне метро.
Ну, а дядя Коля… А дядя Коля еще пару часов буйствовал в подъезде, писал на стены и обещал всех поиметь в извращенной форме.
ЗАБОРОСТРОИТЕЛЬНОЕ
"Заборы бывают раазные, зеленые, синие красныееее…" - песня такая.
И исчо: "Ну я-то на хрена туда полез? Я же и читать не умею?!" (Анек популярный.)
Собсно, на этом можно было и закончить, если бы обида на судьбу не стребовала положить ето на бумагу. То есть на монитор.
- Пап, ты что там творишь? - поинтересовался я спросонья. - В углу участка-то?
А там батя с упорством сваезабивочного станка со страшным грохотом внедрял в землю железные уголки. Кувалда таким размером и весом, что чемпион по метанию молота в испуге обходит ее стороной, как поршень ходила вверх-вниз, создавая непринужденный фон истребителя, преодолевающего звуковой барьер.
- Дык эта, заборчик тут делаю, - пояснил батя, - дабы сваленный в углу строительный мусор красиво скрыть от эстетствующих взглядов.
Зная умение бати только п…й красивых организовывать, я немного напрягся, но после раздумий пришел к выводу, чем бы батя ни тешился, лишь бы мне этой кувалдой не прилетело. Угу, батин энтузиазм молодого комсомольца вскоре заметно поубавился, и из угла донеслось многообещающее:
- Серега, а ну-ка иди, поможешь тут немного!
"Поможешь немного" означало, что заканчивать гениальнейшую стройку века предстояло мне.
- Пааап, ну паааап, - заканючил я, - а мож, ну на фиг меня? Еще испорчу что. Вон смотри, как у тебя самого красиво получается! Прям Церители местный! - бросил я комплимент.
Комплимент тут же утонул в витиеватых выражениях, из коих следовало, что если я сей момент не присоединюсь к возведению забора, то этот забор будет ограждать место моего последнего пристанища.
Проклиная наших предков, придумавших заборы, я выполз из дома и, предчувствуя нехилый геморрой, поплелся к месту рождения нового дачного шедевра - "забор зеленый, невысокий".
Забор обещался быть всего метров пять длиной и высотой около метра. В общем, небольшой такой заборчик. Но меня, до этого не занимавшегося заборостроением, даже эти объемы работ повергли в глубокое уныние. Попрощавшись с выходными, я взял доски и пошел их распускать на штакетины.
Подготовительные работы прошли на удивление гладко, и настрогав необходимое количество досок, я начал приколачивать их к забору. Батя взял на себя самую трудную работу - поддерживать вертикально штакетины, пока я, как макака вверх-вниз прибивал их к горизонтальным планкам. Странно, но с этим делом я тоже справился на ура. Оставалось самое легкое - покрасить забор в зеленый цвет.
Откуда-то из недр сарая батя приволок небольшое, на двадцать литров, ведро зеленой краски и дабы не омрачать мне радость общения с кистью, удалился пить пиво.
Шла вторая половина дня, хотелось жрать, пива и послать забор в…, то есть на… Но я не мог. Доставивший мне такую радость батя не понял бы. И я, разбавив слезами краску, сунул в нее кисть и сделал первый взмах.
Сначала я решил покрасить ту часть, которая смотрела на дачу. Через полчаса непрерывного плача и стенаний я ее покрасил и перешел на покраску обратной стороны.
А в это время на поляне резвилась дочка с таксой. Она (дочка) кидала таксин любимый мячик, а такса как подорванная неслась за ним и волокла его обратно.
Я крашу. Дите играет. Я крашу. Краем глаза смотрю за ними.
- Лови! - раздался звонкий детский голосок, и в мою сторону полетел собачий мячик. Собака, заломив рога, несется в точку предполагаемого падения мяча. Ей-то, собаке, что? Беги да беги. Вот только собака четко помнила, в том месте никаких преград не было. О, сколько раз она в прыжке перелетала кусты и приземлялась на землю с обратной стороны.
Я, сидя на корточках за забором, проводил взглядом мячик, упавший у меня за спиной. Потом перевел взгляд на псину и понял - она бежит по памяти! Грязь, комьями летевшая из-под ее коротких лапок, не позволяла усомниться в ее намерениях.
Мысль о моей судьбе мелькнула гораздо позже. Гораздо.
- А, - открыл я рот, чтобы заорать и предостеречь глупое животное от опрометчивого шага, но было поздно.
Коротконогая такса оттолкнулась от земли и полетела сквозь кусты привычным маршрутом. В забор. С обратной стороны забора на приближение летящей собаки, широко открыв глаза, пялился я.
Сантиметров за десять до забора она открыла глаза.
- Ой, ой, ой, пля, шо тут?! - истерично закричала такса и всей своей откормленной тушкой врезалась в забор, как раз в том месте, откуда между штакетин смотрел на нее я.
Забор строили не профессионалы. Он был слишком нежным для подобных экспериментов. И он сыграл.
Вам в морду когда-нибудь такса била доской? Нет? Тогда вы не поймете той радости, которую испытал я, приняв в репу свежеокрашенную доску с таксой.
Удар, и сквозь промежуток штакетин в паре сантиметров от моих глаз я увидел распластанную с той стороны забора таксу и ее, таксины, глаза, расширенные настолько, что в них отразилась вся соседская дача.
- Песец, - прошептала такса и медленно сползла на землю. С аналогичным вздохом по эту сторону забора сполз я.
Р. S. Объявление.
Мужчина и собака, окрашенные в зеленый цвет, ищут футбольную команду с аналогичным командным цветом, чтобы стать фанами этой команды.