И от всех этих мыслей мамику стало так горько и обидно, что взяла она и грянула о пол папикову любимую трехлитровую кружку, из которой он так любит пить коктейли. Папик от этого кощунства даже сквозь суровый алкоголь, которым он был полон, офонарел настолько, что употребил много-много неприличных слов и целых выражений (чего себе дома обычно не позволяет), а потом совсем загрустил и заявил, что Васятка (то есть - я) вряд ли от него. Потому что все Пупкины - умные и рукастые, а сыночек получился - явно в какого-то соседа. Мамик от этой глубокой мысли возмутилась настолько, что побежала за мной, вытащила из кровати и привела на кухню папику для демонстрации. Сначала они долго обсуждали мои уши, и мамик пришла к выводу, что ушные раковины - явно папашины. Потому что только папашин сынок может быть похож на такси с открытыми дверцами. Затем сравнивали мой и папиков нос. Папан утверждал, что у него - греческий профиль, а у меня - картошка пополам с редиской. Мамик от такого утверждения вся просто заплакала от смеха и сказала, что греческого в папаше - только умение пить вино в неимоверных количествах и предаваться гнусному разврату в виде покера по пятницам. Но если папаша хочет, сказала мамик, она сейчас возьмет сковородку и отрихтует папику нос в полном соответствии с греческими традициями. На что папик заявил, что если бы он знал про такие немыслимые оскорбления, которыми его будут подвергать в этом доме, он бы во время той знаменитой покерной партии взял бы не мамика, а завод про производству пластиковых бутылок, который предлагали в качестве альтернативы. Ну, разумеется, мамик от такого заявления из разъяренной фуры превратилась в совхозную молотилку по переработке обнаглевших папиков, боевые действия были перенесены в гостиную (там больше всякой хрустальной мерзости, которой мамик предпочитает кидаться в папашу), а меня оставили в покое.
Бились они недолго. Раундов пять. Потом, вроде, помирились, когда папик сказал, что выиграл сегодня в покер дополнительные 5 процентов акций, которые вот прямо сейчас возьмет и подарит мамику. Та оттаяла и пригласила папика в спальню - отметить перемирие.
Наутро мамик проснулась в хорошем настроении и решила сделать папику приятное. Пошла на кухню, приготовила кофе, поставила на поднос чашку, кофейник, сахарницу и отправилась в спальню, где дрых ни о чем не подозревавший папан. Идея у мамика была, в принципе, правильная. Можно было поставить поднос на стол, разбудить папика ласковым поцелуем в диафрагму и все бы было в порядке. Но мамик у нас - натура творческая, поэтому ей захотелось спец-эффектов. Она бухнулась с подносом на колени перед кроватью и запела (точнее, это ей казалось, что она запела) прямо папику в ухо: "Лучшее разбудит вас! Липтон в ранний час!". При этом мамик не учла два момента: во-первых - петь она не умеет совсем, а считает, что чем громче орешь, тем лучше получается; во-вторых (и это самое неприятное) несчастный Мурзик, который все ночь дрых у них под кроватью, именно в этот момент с натужным мявом стал выползать наружу, чтобы отправиться на кухню проинспектировать - не положили ли несчастному коту хоть сколько-нибудь немножечко килограммчиков вискаса. Представьте удивление Мурзика, когда прямо на него бухается мамик с подносом, и еще при этом что-то жутко завывает. А мамик у нас - дама в теле. Папик именно поэтому выбрал ее, а не заводик по производству пластиковых бутылок. Поэтому несчастный Мурзик, спасая свою жизнь, впился мамику в ногу зубами и страшно завыл, придавая всеобщему безумию дополнительный колорит. Так что у мамика получилось только: "Липтон в ранний ча-а-А-А-А-А-А-АС…", и дальше песня перешла в сверхвизговые частоты. Разумеется, поднос при этом был опрокинут прямо на папиковы, в общем-то - довольно интимные, места. Разумеется, разбуженный таким образом и уже обваренный папик не стал ласковым голосом интересоваться - что случилось, а тоже завыл как авиационная сирена, одновременно пытаясь надеть мамику на голову кофейник и подстрелить сахарницей Мурзика.
Меня, конечно, тоже разбудили эти крики-вопли, я спросонья предположил самое страшное: мамик нашла у папика в кармане губную помаду не своего цвета, но потом выяснил, что налицо просто небольшое недоразумение. Виновником трагедии сообща признали Мурзика и дали ему трое суток ареста в моей комнате, а мамик папику смазала мазью Вишневского трагедийные места и повела его завтракать. Папик, вроде, немного отмяк, но мамик сдуру предложила ему на завтрак вареные яйца, папик сразу вспомнил о своем, о наболевшем, и - понеслось по новой. Странные они у меня какие-то. Спорт это у них такой, что ли?
А я поставил "Depp Purple" и стал вместе с Пейсом долбить его партию по двум кастрюлям и одной сковородке. Тренироваться-то - надо. А на кухне предки так орут, что я могу репетировать хоть полдня. Никто и не услышит за их криками-воплями.
17 мая: Утром папик заявил, что, дескать, не хочет ли его сынок, его единственный наследник, сходить к папику на работу и ознакомиться с условиями нелегкого папикова труда. Мол, сынок должен при этом увидеть - каким уважением пользуется папик в коллективе, и с какой скоростью все бросаются выполнять его самые мелкие распоряжения. Не то, сказал папик, что его сынок-балбес, который уже сто лет не может купить какой-то паршивый компьютер. Дальше папик пригрозил, что если я не соглашусь, он притащит из бухгалтерии какого-нибудь древнего 286-го монстра, с которым я буду мучиться также, как папик мучается с мамиком.
Я сказал, что мне - по-барабану. На работу, так на работу, тем более, что все компьютерные деньги я уже давно истратил на барабанные палочки (они о пионерские барабаны разбиваются со скоростью две палки в час) и записи "Deep Purple". Папик выразил удовлетворение достигнутыми договоренностями, но предупредил, что мне сначала надо будет купить костюм, потому что если я заявлюсь к нему на работу в своих бесформенных штанах, майке с надписью впереди "Если вы в состоянии это прочитать, значит у меня еще не такое большое пузо" и бандане, то он от стыда немедленно повесится на собственном галстуке. Я ответил, что нет вопросов. Мол, давай деньги, я сегодня же куплю себе приличный костюм как у Элвиса Пресли. Папик заявил, что у него уже есть печальный опыт в передоверии покупок собственному сыночку, поэтому мы прямо сейчас отправимся в магазин, и папик выберет мне костюм самолично. Я, конечно, надулся как шар на баллоне с гелием. Что я, маленький, что ли, с родителем по магазинам ходить. Но папик сказал, что вопрос даже не будет выноситься на обсуждение. Ну, в магазин, так в магазин. Я прекрасно знаю, что если папик во что упрется рогом (в переносном смысле), то его потом даже шкафом не подвинешь. Он у меня по гороскопу - Телец, так что злить его опасно. Вон, мамик подтвердит.
Короче, собрались мы и отправились навстречу моим нелегким приключениям. Шуруем по улице, я специально иду далеко впереди, чтобы прохожие ничего дурного не подумали. Папик, впрочем, не возражает, потому что разглядывает молоденьких девушек и любезно им улыбается. Так что в его планы также не входит присутствие в ближайшем радиусе великовозрастного сына-балбеса. Смотрю, папик что-то на месте застыл, любезничает с какой-то красоткой. А девушка, я вам доложу, экстра класс супер-пупер блондинка, метра два ростом. А папик у меня - метр с кепкой, да еще и глуховат. Так что он с ней интересно беседует: сначала что-то говорит вверх, а потом, когда красотка отвечает, резко подпрыгивает. Умора. Я стою, скучаю, как вдруг смотрю - идет Михась из соседнего класса.
- Здорово, Пупкидзе, - говорит Михась.
- Приветствую, дон Мигеле, - отвечаю. - Как жисть? Нормально ли себя ведут жизненные соки? В правильном ли они направлении текут?
- Все путем, - говорит Михась. - Все течет, и все из меня. В смысле, изменяется. Чего тут торчишь, как мент посреди дискотеки?
- Да вон, - кивнул я в сторону папика. - Братана жду. Радость у меня: братан только что из зоны вернулся. Сейчас идем на стрелку, братану там денег должны.
- Да брось ты, - не поверил Михась. - Чего-то он по виду - чистый фраер.
- Сам ты фраер, - говорю. - Братан - в авторитете. А сейчас не те времена, чтобы авторитеты как урки гуляли. У него золотая цепь на шее - два кило с копейками. Он мне ее подарить обещал, если опять на зону загремит.
- Чего-то, Пупкис, ты заливаешь, - недоверчиво сказал Михась.
- Заливают бензин в цистерну, - надменно сказал я. - Да и то, пополам с водой.
- А что рядом с ним за телка крутая? - спросил Михась. - Ты только посмотри: сиськи - как у Памелы Андерсон, а тела вообще нет. Одни ноги. И головой в небо уходит.
- Маруха его, - отвечаю я. - Фотомодель. Ее зовут "Ирка - золотая попа", потому что она джинсы рекламирует.
- Мда, - говорит Михась. - Круто. Ладно, я похилял, а ты смотри там, на стрелке-то много не стреляй.
Михась усвистел, а папан, как раз, перестал подпрыгивать перед блондинкой и подошел ко мне. Я говорю:
- А что это за чувиха с ногами как у английской скаковой лошади?
- Вася, - поморщился папик. - Что за выражения? Это Элеонора Сергеевна. Моя сотрудница. Она представляет нашу фирму на презентациях.
- Каким образом, - интересуюсь я. - Стоит на стенде фирмы, повернувшись задом к восхищенным зрителям?
- Я тебе сейчас дам восхищенных зрителей! - внезапно озверел папик. - Я тебе сейчас таких восхищенных зрителей дам, полгода будешь на подтяжках к люстре подвешиваться, чтобы поспать немного!
Во как! Обозлился папик. Ладно, я эту волнующую тему быстро свернул, так как папик - страшен в гневе. Бредем дальше. Я папана спрашиваю:
- А куда мы идем костюм покупать? Надеюсь, в "Левис"?
- Какой, нахрен, левис? - опять вскипает папаша. - Мы идем в бутик от Версаче покупать тебе нормальный костюм, а не какую-нибудь джинсовую мерзость.
- Папик, - говорю. - Так Версаче давно убили! Или он как дедушка Ленин? Сам умер, а тело его, вместе с костюмами, живет?
- Васек, - сказал папик. - Если ты сейчас же не заткнешься, мамику придется подумать о том, чтобы еще раз родить на старости лет. Тогда может быть следующий наследник окажется менее дурным и не будет грубить отцу.
Видали? Сын в кои-то веки пытается пообщаться с отцом, а тот - в сплошные контры. Конфликт поколений, ничего не поделаешь.
Ладно, чего-то спать хочу. Костюм мы, кстати, купили. Вон, в шкафу висит, зараза. Завтра напишу - как проходил этот волнующий процесс.
18 мая: Короче, доползли мы вчера с папиком до какого-то магазина с гордой вывеской "Бутик от Версаче". Странное какое-то название. Что значит "бутик"? Какое-то уменьшительно-ласкательное прозвище, типа "Бобик" или "Шарик". Назвали бы прямо, без уменьшения - "Бут"! В смысле, что здесь вас всех сейчас это… бут, короче. Заходим внутрь, папик сразу перышки распушил, кольцо свое чего-то там каратное вперед выставил, прям, вылитый голубь на помойке. К нам сразу девка подбегает, чистая змеюка. Чего, говорит, угодно благородному джентльмену. Это она к папику так обращается, а на меня - ноль внимания. А я стесняться в таких местах не привык. Говорю, где это у вас здесь самая наимоднючая бандана? Папик, зараза, мне на ногу наступил и этой гадюке лебезит, дескать, милая девушка, не могли бы вы одеть этого молодого милорда, а то он у нас как будто только что с гор спустился. Видали? Родного сына позорит перед какой-то пергидролевой блондинкой, чтобы впечатление произвести. Ну, змеюка как услышала, что ей не с папиком возиться, а с юным грязноватым сынулей, сразу притухла, улыбочку свою мерзкую притушила на полфитилька, но виться вокруг продолжает.
- Идите, - говорит, - молодой человек в примерочную. Вами там займутся. Оденут и обуют по полной программе. А вы, - это она папаше, - присаживайтесь здесь, и мы обсудим - что лучше всего подойдет вашему сыночку.
Сели они с папашей на диван и начали выдавать такую гору улыбочек, смехуечков и прочей лабуды, что мне чуть плохо не стало. Я сразу вспомнил, как первый раз услышал песню в исполнении Сенчиной. Примерно такое же ощущение было полной тошноты в желудке. А на меня набросилась очередная змеюка и поволокла в примерочную. Завела и заставила раздеться до трусов и носков. А у меня - беда. Я и забыл, что один носок с дыркой надел. Не думал, что раздеваться где-то придется. Пришлось как аисту стоять: на одной ноге, другой закрывая дырку. А змеюка, зараза, сначала туфли какие-то принесла. Папик, видать, решил начать снизу, чтобы постепенно дойти до самой сути. Поставила она передо мной туфлю, а я, чтобы дырку не заметили, сразу рваным носком в него - фигак! Только не рассчитал. Туфли оказались летние, тонкие, и от моего боевого вбрасывания ноги носок туфли сразу порвался. Главное, что обидно: сквозь порванный носок ботинка горделиво просвечивает моя родная дырка. Змеюка как увидела прямой ущерб фирме Версаче, так сразу завыла как паровоз, что, дескать, я совсем одурел, что разве можно так сильно ногу вбрасывать! Схватила туфлю и побежала к папику скандалить. А тот с блондинкой так рассиропился, что только отмахнулся: мол, тащите другие, а с этими - разберемся.
Змеюка притащила другие туфли и заявила, что сама произведет ввод ноги, потому что мне больше не доверяет. А мне-то что? Дырку она уже видела.
- Давай, - говорю, - вводи. Только ноготь мне не сломай.
А змеюка, зараза, интересуется - неужели среди молодежи сейчас модно с дырками на носках ходить?
- Естественная вентиляция, - говорю. - Лето на носу. Понимать надо.
А девка - такая жучка! Чтобы свой чертов туфель не порвать, мою ногу так и вертит, так и крутит! Я один раз даже упал. Хорошо еще, что на нее свалился и не ушибся. Тут в примерочную папик заходит - сияющий, как после приема на работу новой секретарши. А мы со змеюкой - оба красные и злые. Папик заявляет, что они с Анжеликой Петровной (это блондинку так зовут) посовещались и решили, что мне нужен серый костюм с голубой искрой. Я сказал, что лучше себе все волосы на голове сожгу, чем надену костюм с голубой искрой. Папик заявил, что мне хорошо бы перестать выставлять себя идиотом, и что костюм сейчас принесут померить. Тут приходит блондинка и тащит это угробище в голубую искру. Они со второй змеюкой меня туда запихнули и поставили перед зеркалом. Ну, что сказать об открывшемся виде? Прям молодой лорд Байрон, вернувшийся из африканского плена и всю ночь пропьянствовавший с русскими матросами. Я такой костюм даже в полной темноте одеть не рискну, не то, чтобы в нем куда-то пойти. А змеюки стоят рядом с папиком и нахваливают, дескать, какой у его сына теперь мужественный вид, как хорошо светится голубая искра на ляжке, словом, поют как хор имени Пятницкого по субботам. Папик размяк, кричит - несите рубашку, галстук и запонки. Короче, одели меня с ног до головы, и стал я - вылитый Дима Маликов, только без перхоти. Конечно, пару раз попытался поднять бунт на корабле, но папик тихо пообещал, что в случае народных волнений сразу делает предупредительный выстрел в голову.
Набрали мы коробок пять: костюм, галстук, туфли, рубашку и запонки. Вторая змеюка даже носки заставила купить, потому что, дескать, с дырявыми носками можно запачкать моими грязными ногами туфли, которые хранят светлую память о Версаче. Подошли к кассе, сели в кресло и блондинка стала на аппарате цифрами щелкать. А нам кофе принесли и конфеты. Обхаживают, так сказать, важных клиентов. Досчитало это чудо современной химии и заявляет, что с вас, папаша, всего-навсего какая-то фигня в размере семи тысяч двухсот пятидесяти двух долларов в национальных американских буказоидах. Но поскольку мы такие важные клиенты, сказала блондинка, лично товарищ Версаче делает нам скидку в два доллара.
Видали? Тут не только я офигел со страшной силой. У самого папика конфета вместо желудка куда-то между ребер провалилась. Он так покраснел, что я думал - хватил кондратий моего родного папашку прямо в бутике. Наступила тяжелая, гнетущая тишина (эту фразу я в какой-то книжке вычитал). Видно было, что папика со страшной силой раздирают внутренние противоречия. С одной стороны - он тут перья распушил так, что подметать дня два придется. С другой - надо быть идиотом, чтобы за это барахло отдавать такие деньги. Тем более, что костюм, если честно, помойка редкостная. Даже папику это сейчас стало ясно. Одно дело - с блондинкой ля-ля сю-сю часок разводить, с другой - честно уворованные у акционеров деньги вот прям так отдавать за это безобразие. Но папик у меня - молодец. Откашлялся и важно заявил, что забыл кредитную карточку дома, поэтому, дескать, пускай они тут все уложат, а мы сейчас за кредиткой сходим и вернемся за своими покупками. Эти змеюки, конечно, набычились, но делать нечего. С папика только потребовали расплатиться за порванные моим дырявым носком туфли. Да, фигня всякая. Девятьсот восемьдесят пять долларов, если вас не затруднит. Можно мелкими купюрами.
Вышли на улицу, идем как Наполеон из Москвы. Я попробовал было напомнить, что кое-кто возражал против всяких версачей, на что папик сказал, что он - совсем не Иван Грозный, и что посоха ему не нужно, чтобы внушить сыну уважение к родителю. Потом помолчал и спросил - про какой такой "Левис" я ему говорил? Я радостно отвечаю, что совсем рядом: одна остановка на такси. Еще стратегически сказал, что категорически возражаю против покупки ковбойской шляпы, на что папик набычился и заявил, что если отец захочет купить своему дорогому (в прямом смысле слова) сыну шляпу, то чтобы этот сын не смел и пикнуть.
Вот так вот, ребята. Висит в шкафу моя роднулька! Джинсовый костюмчик! Джинсики, курточка, ковбойка и шейный платочек с рекламой вредных для здоровья сигарет марльборо. А снизу - ковбойские сапожки стоят. Папик сказал, что в них вообще без носок ходить можно, раз у меня на них такая идиосинкразия. А на шкафу - чего лежит? Настоящая ковбойская шляпа, чтоб я сдох! Тактика - великое дело. Конечно, это тоже все в копейку влетело. Четыреста пятьдесят долларов. Но папик сказал, что ему для единственного наследника ничего не жалко. Сыновнюю любовь и уважение, сказал папик, не купишь ни за какие деньги. А из порванных туфель за тыщу баксов он себе сделал домашние тапочки. Говорит, что очень удобные.
23 мая: Сегодня воскресенье. Утром встал, делать - абсолютно нечего. По телевизору идет всякая лабуда, видак смотреть - надоело, хуже горькой редьки. Родители вчерашний вечер провели тихо-мирно, играя в нарды. Опять, правда, чуть не подрались, когда папик выиграл у мамика двадцать восемь помывок посуды, но потом помирились. Так что утром боевых действий не ожидалось, поэтому я решил приготовить дорогим родителям гранд-яичницу.