Короче, полная лажа получилась из этой лекции по сексопсихуэтике. А чего я так радовался? А просто мне Толян, пока старикан балаболил, такой анекдот на сексуальную тему рассказал - это что-то. Говорит, приезжает муж из командировки… Ой! Папик шурует по коридору. Не хочу, чтобы он у меня свет увидел. А то пристанет с просьбой Кама-Сутру дать почитать. А мне она самому еще пригодится. Надо же изучать классиков.
28 июня: Свершилось! Наконец-то я перестану глотать пыль в Москве и отправляюсь в летний лагерь. Причем не один, а со всей нашей роковой группой. Собственно, в лагерь таких переростков обычно не берут, но мы пообещали начальнику, что будем устраивать концерты и обязательно победим на смотре лагерной самодеятельности. Тот долго думал, сомневался, но потом взял с нас слово не пить, не курить, не хулиганить иным образом (что он имел в виду - я так и не понял) и разрешил поехать.
Сегодня с ансамблем ходили на медкомиссию для лагеря. Смех один. Зачем она делается - не понятно. Меня особенно этот… как его… нервный патолог развеселил. Такой странный дядька. Дергает плечом, головой и периодически криво улыбается. Он долго и осторожно колотил меня молотком по коленке, добиваясь, чтобы нога дернулась. Но то ли он все время не туда попадал, то ли у меня нервы - как канаты, нога все никак не дергалась. Наконец, патолог подошел поближе и как вдарит в коленку изо всей дури. Нога у меня резко выпрямилась и попала врачу прямо по этим… в смысле, по достоинствам. Тот завыл как раненый удод и заорал: "Вот! Опять! Сколько можно?". Но потом успокоился и меня отпустил с миром, написав на бумажке, что я здоров.
А с Толяном ему не повезло еще больше. Толян же - бандитское дитя улицы и на таком осмотре практически в первый раз. Раньше он все эти осмотры имел в виду далеко и надолго, но начальник лагеря предупредил, что без справки никого в лагерь не пустит. Толян, ничего плохого не подозревая, сел на стул, а этот пряник, памятуя печальный опыт со мной, загородил верх своих брюк подносом, подошел к Толяну и как вдарит ему молотком по коленке! А Толян же - нервный, как и все трудные подростки. Нога у него не дернулась, а вот кулак дернулся со страшной силой, и этот нервный патолог улетел, опережая свой молоток, прямо в шкаф со всякими медикаментами. Разбил стекло головой, упал и затих. Толян даже немного испугался. Он и так еле избежал колонии для малолетних негодяев, после того как уронил свой портфель с ящиком пива прямо на голову директору со второго этажа школы, а тут еще - на тебе: патолог дохлый у разбитого шкафа лежит.
Толян с испугу начал доставать из разбитого шкафа всякие склянки и совать их под нос доктору. Где-то на пятом пузырьке с надписью "C2H5OH" патолог очнулся, выдрал пробку зубами, опорожнил весь пузырек, посмотрел мутными глазами на Толяна и спросил: - Где я?
- Вы, дяденька, в районной поликлинике, - вежливо ответил Толян, который жутко обрадовался, что доктор все-таки очнулся.
- А что я тут делаю? - слабым голосом спросил доктор. - Я что - заболел?
- Нет, - сказал Толян. - Вы тут доктором работаете. По коленкам детям стучите.
- Господи! Какое счастье! - возвел глаза к небу доктор. - А я еще собирался учителем в школу пойти работать. Как хорошо, что мамочка, царствие ей небесное, меня отговорила!
- Простите, доктор, - напомнил о себе Толян. - А вы мне справочку дадите, что я здоров?
- А у тебя реакция нормальная? - вернулся к своим обязанностям нервный патолог.
- Вполне, - скромно сказал Толян. - Вон, вы от моей реакции даже в шкаф влетели.
- А, - ответил доктор. - Ну тогда - все в порядке. Вот тебе справка, деточка. Иди, милый, и больше сюда никогда не приходи. А то у других деточек не будет доктора.
- Базара нет, - сказал Толян, взял справку и отправился искать нас с Коляном.
А мы в этот момент развлекались и терапевта. Там сидела такая симпатичная молоденькая практикантка - это что-то. Она еще больше нас смущалась. Точнее, это я еще смущался, а вот Коляну все было по-барабану. Зашли мы туда, докторша на нас посмотрела и сказала: - Разденьтесь до пояса.
Колян, недолго думая, снял брюки вместе с трусами. То есть, все нормально, парень разделся до пояса. Впрочем, снизу, а не сверху. Но все формальности были соблюдены. Практикантка в этот момент что-то писала и в нашу сторону не смотрела. Потом положила ручку, обернулась к нам и…
- Это что такое? - визгливым голосом закричала она, тыча пальцем в сторону Колянового… ну… короче, в ту сторону, где должны были быть трусы.
- А вас в медучилище разве не учили - что это такое? Или вы просто двоечница? - ласково поинтересовался Колян.
- Я вам велела раздеться до пояса, - возмутилась докторша. - А вы докуда разделись?
- Именно до пояса я и разделся, - возмутился Колян. - Как просили, так и сделал. И я не понимаю - чего это вы так возмутились. Давайте, быстро делайте осмотр, а то нам еще кучу врачей проходить.
В этот момент распахнулась дверь, в проеме появился улыбающийся Толян, в руках которого была пятилитровая банка с какой-то желтой жидкостью.
- Где тут на анализ сдают? - заорал Толян.
- Что это вы принесли? - совсем озверела докторша.
- Как это - что? - удивился Толян. - На анализ принес. Вас разве в медучилище не учили - что на анализ сдают, или вы просто двоечница?
- Учили меня, учили! - разоралась практикантка. - Я спрашиваю - зачем так много?
- Так Пупкин с Коляном свою дома забыли, вот мне и пришлось за всех отдуваться, - объяснил Толян.
В этот момент он заметил, что Колян стоит в своеобразном неглиже.
- О! - закричал Толян. - Нас осматривать будут! Будьте со мной нежны, - заявил он докторше и мигом скинул брюки с трусами.
Практикантка, вся трясясь, выскочила из кабинета. Через минуту туда зашел пожилой доктор, который нас довольно хорошо знал.
- Мужской стриптиз показываем? - поинтересовался он.
Колян сразу начал объяснять, что он все делал - как было велено. Доктор понимающе кивнул головой, сказал: "Одевайтесь", сел за стол и быстро заполнил какие-то документы.
- Все, шутники, - сказал он. - Забирайте ваши бумаги и хватит мне практикантку пугать. Она и так у меня какая-то нервная попалась. Сам с ней мучаюсь уже неделю. То одно ей не так, то другое не эдак. Я вчера закрыл кабинет на ключ, хотел ей дружескую лекцию прочитать, так она заорала на всю поликлинику и кислотой в меня плеснула. Хорошо еще, что я в бутылке с надписью "Соляная кислота" спирт держу. А то изуродовала бы. Так что я вас понимаю. А осматривать вас не буду. И так вижу по некоторым признакам, что здоровы, а некоторые даже очень.
- А что насчет анализа? - спросил Толян.
- У тебя, парень, явно что-то не в порядке с почками, - спокойно ответил доктор. - Первый раз вижу, чтобы анализ был газированный. Лимонаду туда набухал, а как следует поболтать банку забыл?
- Ага, - сказал сияющий Толян.
- Забирайте свою банку и катитесь отсюда, - заявил доктор. - Мне еще не хватает, чтобы в лаборатории все с ума посходили.
Мы с ним вежливо распрощались и отправились по другим врачам. Там, в общем, ничего особенно интересного не было. У зубного Колян впал в истерику и отказывался раскрыть рот. Но врачиха попалась опытная, поэтому она, недолго думая, воткнула ему в ногу скальпель. Колян заорал так, что ему можно было заглянуть даже в желудок.
У окулиста Толян некоторое время дурачился, заявляя, что не видит самую верхнюю строчку. Бедная медсестра ему долго подбирала линзы, но на минус двадцати вдруг поняла, что парень просто развлекается. После этого написала мелким почерком на листочке "Будешь издеваться, справку не дам", отошла в другой конец комнаты и показала записку Толяну. Тот почитал, врубился, после чего быстро продиктовал самую нижнюю строчку таблицы и был отпущен с миром.
Короче, справки мы получили. Через неделю уезжаем в лагерь.
4 июля: Ура! Ура! Наконец-то приехали в лагерь. В дороге веселились со страшной силой. Толян к автобусу явился в детских шортиках, белой рубашечке и с пионерским галстуком, который, по его словам, одолжил у дедушки. Колян взял с собой гитару, и мы половину дороги пели молодежные песни, заменяя неприличные слова термином "ля". Водитель автобуса пару раз чуть не врезался и с восторгом аккомпанировал нам гудком.
Через какое-то время Коляну надоело бренчать на гитаре, и он вдруг заныл, что ему название нашего ансамбля не нравится.
- А чем тебе "Птеродактиль" не угодил? - удивился Толян.
- Да ну, дурацкое название какое-то. Я тут с девушкой познакомился, похвастался, что в ансамбле играю, так она как называние услышала, так сразу стала хохотать и издеваться. Говорит, что птеродактили могут только клекотать и хрюкать, поэтому она сразу может представить - какую музыку мы играем.
- И что ты предлагаешь? - раздраженно спросил Толян.
- Давайте назовемся красиво и загранично. Например, "Лос москитос", - предложил Колян.
- А это что значит?
- Это Beatles по-испански.
- Зачем нам становиться битлами по-испански, - спросил Толян, - когда этим уже была названа одна группа по-английски. Придумай уж тогда что-нибудь оригинальное.
- Ну, - задумался Колян, - давайте назовемся "Лос портсигарос".
- Блин, ты еще "Лос табакос" предложи, - разозлился Толян. - Сразу Марльборо предложит майки с их рекламой на выступления надевать, да?
- Толян, ну что ты мне втюхиваешь? - в свою очередь возмутился Колян. - Я, между прочим, два года в испанской спец-школе отучился. Вот ты, к примеру, знаешь, как по-испански будет "гитара"?
- Ну, не знаю, - признался Толян.
- "Гитарра", - выпалил Колян и победно обвел глазами автобус.
- Круто, - восхитился Толян. - А еще какими глубокими познаниями ты можешь блеснуть?
- Да я этот испанский язык за два года практически полностью выучил! - раздухарился Колян. - Он, кстати, довольно простой. На русский очень похож. Берешь русские слова, прибавляешь непривычные окончания, а по пути вставляешь всякие "лос", "эл ла" и "де". И все. Вот, к примеру, как будет "урок литературы"?
- Ну, - мрачно спросил Толян. - Ну не тяни, дубина!
- "Урока де литература". А президент клуба?
- Небось, "клуба де президенте", - вставил я.
- Ты знал! - недовольно сказал Колян.
- Ничего я не знал, - возмутился я. - Просто догадался. А вот, к примеру, как ты переведешь "Иль монументо ди Кристофоро Коломбо"?
- Ой! - сказал Колян. - Ты тоже в испанской школе учился?
- Ничего подобного, - довольно ответил я. - Просто странствуя по свету, я не закрываю глаза.
- Знаю я, по какой Свете ты странствуешь, - саркастично заметил Толян.
- Стоп, мужики! - сказал Колян. - Давайте все-таки на тему названия определимся, а всякие сексуально-эротические разговоры - потом.
- Ну? - ответил Толян. - Я еще не слышал конструктивных предложений. Москитом я называться не намерен. Кстати, - вытащил он кусочек шпаги из ножен, - мне помнится, что именно я у нас художественный руководитель ансамбля. И за мной последнее слово.
- Никто на твою власть не посягает, - успокоил его Колян. - Я же просто советуюсь. А может быть назовемся "Четыре кабальерос"?
- Ага, - опять рассердился Толян. - Кабальерос, мучачос, грингос, амигос и сигариллос. Насмотрелся своего Бандероса, вот из тебя и поперла всякая испанос. А ты, между прочим, простой русский хулиганос, а совсем даже не испанский кабальерос. Компрене, амиго?
- Да! Я русский хулиганго! - с вызовом заявил Колян. - Как и ты, между прочим. И что ты теперь предлагаешь? Название в стиле "а ля рюсс"? Давай назовем ансамбль "Бутылка водки".
- Хорошая мысль, между прочим, - одобрил Толян. - Народ на концерты так и попрет.
- Не выйдет, - сказал Колян. - Начальник лагеря такое название воспримет как провокационный намек. Все же знают, что он по ночам квасит до синих крокодилов.
- Ду коомен мучо-мучо рапидо, - неожиданно выпалил Володян, который до этого не издавал ни звука.
- Это еще что значит? - поразился Толян.
- "Ты пришел очень-очень быстро", - перевел Володян. - Это я в какой-то книжке прочитал.
- Бриндамуш пелу пекуш, - подлил я масла в огонь.
- Господи! А это что? - спросил Толян.
- "Выпьем за КПСС", - объяснил я. - У меня папик всегда это в качестве первого тоста произносит. Чтобы, как он говорит, враг не догадался.
- Так, мужики, хватит мне тут лингофонный кабинет устраивать, - решительно сказал Толян. - Если есть предложения - высказывайте, а слушать вашу белиберду я больше не намерен.
- Давайте назовемся просто и со вкусом: "Русские", - предложил Колян.
- Было уже, - сказал я. - Они с годик на эстраде попели, а потом в Америку смотались.
- Тогда давайте возьмем название "Незатихающий экстаз", - вдруг предложил Володян.
Толян стал долго и вдумчиво смотреть на Володяна, от чего тот вдруг как-то занервничал.
- Эротические фантазии мучают? - спокойно спросил Толян. - Иди голову под кран засунь. Или спортом займись. Мы музыкальный ансамбль, а не банда из борделя.
- Ну как знаете, - разобиделся Володян. - Я же как лучше хотел. Чтобы девушки почувствовали некоторый намек.
- Так, все! - заявил Толян. - Митинг на тему названия считаю закрытым. Коляну объявляется строгий выговор за провокационные разговоры. Если безобразие не прекратится, строгий выговор будет с занесением прямо в табло, как только приедем на место.
Колян надулся, и мы остаток пути ехали молча.
12 июля: Тут весело. Только дел - по горло. Не замечаю, как день пролетает. Даже за дневник не брался неделю. Так наломаешься за день и за ночь, что пальцы не в состоянии держать ручку. А после этих треклятых барабанов каждое слово, написанное на бумаге, вызывает мучительную отдачу в пальцах. Поэтому пишу кратенько, чтобы не исстрадаться совсем. Вот только кушать очень хочется, потому что порции в столовой явно не рассчитаны на наши взрослые организмы.
В лагере есть спортивный отряд, состоящий из юных боксеров. Крутые ребята. Но мы - тоже не промах. Во второй день устроили с ними футбольный матч. Боксеры - ребята, конечно, мускулистые, но играли бестолково, вот только толкались безбожно. Но мы их все равно сделали, как девочек и даром.
Меня сначала поставили на ворота, но я сходу пропустил два мяча и был со страшной силой обруган Толяном, так что чуть было не пришлось заявить о своем выходе из ансамбля. После этого на ворота поставили Малыша (это такой парень из нашего отряда, который под два метра ростом что вверх, что вширь), и больше ни одного гола мы не пропустили, потому что у Малыша на груди не только рюмка стоит, а целый котел с компотом водрузить можно. Ему ничего делать и не надо было. Просто стоял себе, как скала, а об него разбивались мячи и боксеры.
Еще мы в команду взяли нового паренька по фамилии Кошкин. Он-то всю кашу и заварил. Играть толком не умеет, зато носится по площадке, как колобок и ногами выводит из строя боксеров. Понятно, что мужики немножко обиделись. Тем более, что они проиграли 2–5. Вот после матча конфликт и возник. Боксеры отловили Кошкина и собрались ему показать преимущества техничной работы руками против его, как они сказали, ногомашества. Кошкин сразу стушевался, мы примчались его выручать, немного поскандалили и договорились провести дружескую драку за пределами лагеря.
Главное, наши парни в такой раж вошли. Сначала побежали в барак и принялись стаскивать с себя всякие цепочки и крестики, отдавая их на хранение девчонкам. Те тоже такие гордые были, прям как царевны Ярославны, провожающие мужей на войну. Я стащил с шеи веревочку, на которой висел портрет барабанщика из Deep Purple, и отдал ее девочке Люде, которую сразу приметил как потенциальную подругу. Люда с готовностью взяла ее на хранение и поклялась, что если я погибну в нелегком бою, то она сохранит этот талисман для потомков.
А Кошкин, кстати, такой негодяй оказался! Сам эту кашу заварил, а во время подготовки к сражению заявил, что он, дескать, пацифист, поэтому на драку не пойдет, но нас благословляет. Всем сразу и драться-то расхотелось. Но пришлось отправляться, чтобы авторитет не потерять.
Боксеры нас уже ждали. Сначала, конечно, познакомились. У них клички оказались какие-то однотипные. То ли дело у нас: Толян-хулиган, Вася-Барабанщик, Дима-Малыш, Серега-Граф, Витька-Дай Затяжку. А у них: Миха-120 кило, Серега - 200 кило, Андрюха - 170 кило. Толян поинтересовался - что означают эти клички? Вес, что ли? Оказалось, что не вес, а сила удара.
Тут все совсем погрустнели. А Толян дипломатично поинтересовался - в чем причина конфликта, и не можем ли мы решить его мирным путем, потому что уважаем боксеров и не хотим доставлять им неприятностей боем с непрофессионалами. Те ответили, что вся проблема в Кошкине, который слишком рьяно махал ногами. Толян заявил, что Кошкину он сам накостыляет с удовольствием, после чего мы все подружились, и в знак мира обменялись сигаретами.
14 июля: Потихоньку начали репетиции. Аппаратура в лагере оказалась вполне пристойная. Намного лучше, чем в школе. Вот только с репертуаром как-то не вытанцовывалось. Я требовал играть "Purple", Колян заявлял, что теперь кроме "Prodigy" ничего играть не будет, Володян неожиданно объявил, что он на клавишах кроме "Лунной сонаты" пока ничего изобразить не может, а Толян, как художественный руководитель, требовал, чтобы мы первым делом исполнили "Я помню все твои трещинки". Я на это заявил, что песню папы Карло пускай играют без меня, Толян пошел красными пятнами, обозвал меня "дятлом" и немного покритиковал мою манеру игры, треснув по голове медной тарелкой. Больно, кстати.
Так что мы весь день сидели и дулись, но чтобы девушки, которые толпами ходили вокруг клуба, ничего плохого не подумали, врубили "Purple" на полную мощность. Сработало, кстати, на все сто. Девушки часами сидели под окнами и благоговейно слушали нашу "репетицию". Некоторые даже плакали от счастья. Да и начальник был очень горд, что пригласил такую крутую группу, поэтому периодически обходил вокруг клуба и говорил: "Тс-с-с-с", девушкам, заявляя, что они мешают нам репетировать.
16 июля: Я вытащил свою счастливую карту! Сегодня начальник пришел к нам в барак и спросил - кто умеет фотографировать и печатать фотографии? А у меня папик этим делом сильно увлекается и вечно дома печатает портреты мамика и Мурзика. У него даже два портрета второе место на каком-то конкурсе заняли: "Мамик со скалкой и мясо", а также "Мурзик и Сало". Разумеется, я ему всегда помогал в этом нелегком деле (хотя попробовал бы я отказаться), так что с полным на то правом считал себя фотографом. Этот факт я и постарался довести до сведения начальника. Тот меня погладил по голове, сказал: "Ай, маладца!", выдал ключ от фотолаборатории и сказал, что я могу проводить там столько времени, сколько считаю нужным.
Фотолаборатория, между прочим, представляла собой небольшой флигелек с кроватью и всяким оборудованием, который стоял на отшибе лагеря. Представляете, какой подарок судьбы я получил? Разумеется, я сразу побежал к Людке и предложил вместе со мной осмотреть мое новое обиталище. Людка как-то сразу заразилась моим возбужденным состоянием, мы с ней взялись за руки и побежали к флигелю.