Слабо
Страна богатая - народ нищий; самим есть нечего - другим помогаем; что себе позарез - продаем, что никому не нужно - покупаем. Загадка!
Две отгадки: либо население неумное, либо правительство глупое. Проверили - нет, все в пределах нормы. В чем тогда дело?
А в том дело, что мы - народ легкий, заводной. Нам по логике жить стыдно, как стыдно голому среди одетых.
У нас без единого гвоздя все держится на тепле, на чувстве. Нам про выгоду не говори, про прибыль не надо. Про проценты, про курс доллара - нет, нам эти волчьи законы чужды.
Нас можно взять только на "слабо".
- Слабо в дерьме жить!
- Нам?
- Вам.
- Нам?!
- Вам.
- На-ам?!!
- Вам.
- Смотри!.. - И хоп! - по уши в дерьме - знай наших.
"Слабо" - великое для нас дело, потому что мы народ легкий, заводной.
И правительство у нас такое же - легкое, заводное.
- Слабо нефть, газ, лес за рубль отдать?
- За рубль?
- Да.
- Нам слабо?
- Вам.
- На-ам?!!
- Вам.
- Ах ты, поганка! Да на, бери все за так. И еще вот тебе рыба, икра, масло, сметана, еще вот сало.
Если мы чего-то хотим добиться, нам надо только через "слабо" действовать. Крикнул вот тут кто-то:
- Слабо многопартийную систему ввести?
И смотри, сегодня у нас уже почти сто партий, объединений, организаций.
Сейчас самое время громко, во все горло крикнуть:
- Слабо по-человечески жить?
- Нам?
- Вам.
- Нам?!
- Вам.
- На-ам?!!
- Вам.
- Ах ты, гнида! Ах ты, гаденыш! Смотри!!
И тогда, может быть, начнем наконец жить по-человечески.
Дрынолет
(Артист выбегает со стулом в руках, как ребенок воображает, что ведет машину.) Ж-ж-ж, з-з-з, у-у-у. Ж-ж-ж, з-з-з, ш-ш-ш. (Ставит стул. Зрителям, указывая на стул.) Дрынолет. Хорошая вещь. Главное - просто все. Стул и веревка. Дергаешь за веревку - и вперед.
Это месяц назад из министерства приехали к нам четыре человека, говорят:
- Теперь вы самостоятельное предприятие. Что хотите, то и творите. Полная свобода действий.
Все как закричат:
- Свобода! Свобода!
Я тоже обрадовался, потом думаю: "Дай проверю на всякий случай, полную дают свободу или неполную". Привязал к стулу веревку, выбегаю:
- Ж-ж-ж, з-з-з.
Наши ничего, они меня давно знают. А министерские, конечно, струхнули.
Я останавливаюсь, говорю:
- Алло!.. Дрынодром?.. "Барсук"?.. А кто на пульте?.. Отметьте, "Тайфун" посадку совершил.
Ребятам рукой помахал, они - мне. Говорю:
- Ребята, теперь свобода у нас. Надо смотаться по-быстрому за рубеж, заключить пару контрактов повыгоднее. Может, в Австралию?
Ребята кивают, дескать, давай смотайся в Австралию. Я честь отдаю, кричу:
- Готовность нуль! Лишний газ спустить через отверстие! Солнечные батареи вперед! А-ат винта!
Министерские заволновались, говорят:
- Минуточку.
И главный их тянется стул пощупать.
Я кричу:
- Р-руки!.. оторвет к чертовой матери!
Тогда они всерьез заволновались, спрашивают:
- Что за контракты?.. Нужно, чтобы обязательно кто-то из нас присутствовал.
Я говорю:
- Кому нужно?.. Нам не нужно теперь, у нас теперь полная свобода.
И к ребятам.
- Ребята, - говорю, - ничего, если я контракты заключу из расчета, чтобы на брата вышло по миллиону, уборщицам по пятьсот тысяч?
Ребята говорят:
- Нормально… для начала.
Тут министерские опять:
- Как - по пятьсот тысяч?! У нас оклады - триста рублей в месяц.
Я говорю:
- Вы-то тут при чем?.. Вы же дрынолет не изобретали. Вам за что платить?
Они вдруг успокоились все, говорят:
- Теперь уж ни у кого нет никаких сомнений, это - идиот. Пусть взлетает.
Я говорю:
- Алло! Дрынодром?.. "Барсук"?.. А кто на пульте?.. Это - "Тайфун". Какая погода в Австралии?.. В чем народ ходит?.. Ни в чем?!. Тогда пусть встречают.
И начинаю раздеваться. Все снял, остался в трусах.
Думаю: "Снимать, не снимать?.. Не снимешь - там обидятся, снимешь - здесь не так поймут".
И ребята-то ничего, им все равно, сниму я или нет. А министерские, вижу, против того, чтобы снимал. Говорят:
- Вы что, совсем?
Я говорю:
- Интересно. Что же я, там потеть должен? И вообще, у нас полная свобода. Кстати, надумали с ребятами взять вас в долю, по миллиону на брата. Вам как, в Австралии без вычетов или здесь с вычетами?
Они как будто недели две репетировали, в один голос говорят:
- В Австралии без вычетов!
Я ребятам кричу:
- Срочно сюда еще четыре дрынолета!
Те через минуту приносят четыре стула с веревками. Я говорю министерским:
- Сами слышали, там жара, а главное - мы делегация, должны быть в одной форме.
Они раздеваются по-быстрому, садятся шустро на стулья, каждый хватает веревку.
Я говорю:
- Дергать по команде. Глаза прикрыть левой рукой, чтобы не вылезли от перегрузок. Минут через пятнадцать-двадцать будем на месте. Приготовиться!.. На старт!.. Внимание!.. Марш!
Все дернули, сидят, за стулья держатся, глаза закрыты. Через пятнадцать минут открывают глаза - перед ними люди в белых халатах. А тех уже предупредили.
Старший санитар говорит:
- Рады приветствовать вас в Австралии.
Министерские все в трусах, встают, кланяются. Главный улыбается, говорит:
- Вот… на дрынолетах к вам.
Санитар говорит:
- К нам на чем только не прилетают.
Главный:
- Мы рады, что к вам попали.
Санитар:
- Куда же вам еще, как не к нам?.. К нам сейчас много ваших попадает, и все рады. У нас очень хорошо, замечательно. Сейчас душ примете.
Главный говорит:
- Нет, сперва контракт подпишем.
Санитар:
- Это в первую очередь. Сперва контракт. Но контракты по нашим законам подписываются в специальных машинах, пройдите все четверо.
Главный заозирался, говорит:
- Тут с нами еще один должен быть… сумасшедший. Наверное, с курса сбился.
Санитар ему:
- Ничего страшного. Одним сумасшедшим больше, одним меньше.
И они пошли за миллионами, а я остался с ребятами. А что? Каждый что хочет, то и делает, на то она и есть полная свобода.
Традиции
Я первый за перестройку!.. Вы первый?.. Я второй тогда.
Я считаю, начинать надо с человека. Главное - человека переделать. Но!.. с учетом местных особенностей и традиций. А то опять наломаем дров. Сначала всех под одну гребенку, потом всех в одну молотилку.
Особенности есть везде. У нас вот в районе в субботу днем выйди на улицу, урони сто рублей, отвернись на секунду - нет ста рублей!.. Обычай такой.
Где-то, может, выйди в воскресенье на улицу, брось сто рублей и иди себе там… бутылки сдавать. Обратно идешь - сто рублей на месте лежат.
А у нас в будни выйди в поле, чтобы за версту ни души, положи рубль, отвернись на секунду - нет рубля. И ветра не было. Ни ветра, ни души, ни рубля.
Или такая у нас особенность. Я даже не знаю, есть это еще где-нибудь. У нас в районе, если суют тебе пятьсот рублей за то, за что ты оклад получаешь, то у нас, например, берут. И оклад берут, и пятьсот берут. Не знаю, как у вас, у нас, если ровно пятьсот, берут за милую душу, если не ровно пятьсот - тоже берут.
Где как. В Центре свои обычаи, на Крайнем Севере - другие. Говорят, что даже ландшафт влияет на традиции.
У нас вот в районе такой ландшафт, что в магазине… с черного хода, что не дай, все берут. Все! Хоть пулю в лоб, но с черного хода.
У нас есть и редкие традиции. У нас, если на работе чего-то полно и можно вынести, то не знаю, как у вас, у нас выносят. Даже если нет никакой возможности, все равно стараются вынести.
А где-то, может, человека каленым железом жги, он не вынесет.
У нас, если человек день-другой ничего не вынес, он с ума может сойти. Были случаи. Один так свихнулся, что начал носить из дома на работу. Перепугались все насмерть, не знали: заразно это или не заразно.
Если заразно, то ученые сказали: важно знать, каким путем передается. Если только половым, одна скорость распространения заразы, если только через рукопожатие - другая.
Кстати, выяснилось, что у нас в районе обе эти скорости равны. Еще одна особенность.
Короче, товарищи, у меня душа болит за перестройку, но давайте учитывать местные особенности, хотя бы главные.
У нас вот в районе главная особенность - если что-то тебя лично не касается, то гори оно все синим огнем! А где-то, может быть, гори оно все сизым огнем.
Где как. Давайте все учитывать.
А так я первый за перестройку! Вы первый?.. Я второй тогда. Вы второй?.. Тогда я крайний за перестройку.
Урок истории
ИЗ НЕДАЛЕКОГО БУДУЩЕГО
- Стыдобище, - выговаривает мне дед, - историю не знать… Собственного народа! Позорище!
- Ни у кого у нас в роду по истории двоек не было, - поддакивает бабушка. - Вперед всего история шла.
- Обормотище! - тянет дед. - Бывало, и на гулянку придешь, первым делом за историю.
- А как же! - отводит глаза бабушка. - За что же еще? За историю сразу.
- Слушай, бестолковище, - говорит дед, - я тебе аккуратно все обскажу. В одна тысяча девятьсот семнадцатом году объявился Ленин. Работал он у Всесоюзного старосты Дзержинского Якова Михайловича.
- Иосифа Виссарионовича, - поправляет бабушка.
- Работал по найму. У Дзержинского на Лубянке была своя контора.
- Дзержинский - конторщик?! - удивляется бабушка. - Он был рыцарь. Прозвище ему - Чистые руки. Очень руки любил мыть. А остальные не мыли вовсе, а он по сто раз на дню мыл. Махнет, бывало, рукой, дескать, расстреливайте без меня, а сам все равно бежит руки мыть.
- Не даст сказать, - раздражается дед. - Прозвище ему было Горячее сердце Холодный лоб… Нет! Наоборот - Холодное сердце, а сам все время в горячке был.
Бабушка крестится:
- Что несет! Тоже родной истории не знает. С температурой-то кто был?.. Троцкий - буревестник.
Дед растерянно моргает.
- А проститутка кто же? - спрашивает он.
- Все, - уверенно и спокойно говорит бабушка. - Проститутки они были все. А главный - Сталин. Настоящая ему фамилия Брежнев Никита Сергеевич. Из цыган. Плясал все.
- Нет, не слухай ее, - предупреждает дед, - пожалуй что брешет она. Ленин был. При нем были ленинцы, настоящие большевики, мечтатели-правдолюбы: Ежов, Ягода, Берия. Их всех победил Горбачев Красное Солнышко. Ласковый очень был, как солнышко, всем все обещал.
- Господи! - всплескивает руками бабушка. - Как же так можно с родной историей?! Взял и переврал все на свете. Обещал все кто? Ельцин.
- Нет! - торжествует дед. - Тут погодь. Ельцин обещал трудности, голод, цены большие. И энтот сдержал свое слово! Но он промахнулся. Он водку запретил пить.
- Запутает ребенка вконец, - пугается не на шутку бабушка. - Кто кому запретил-то?.. Ему самому запретили. Кашпировский Чума Алтыныч. Сказал: тебе с утра не надо… Да там уж пей не пей - ГКЧП пришла.
- Да, - подтверждает и дед, - это вот которые после Чернобыля уроды, они объединились.
- Герои они были, - застывает торжественно бабушка, - почитай-ка Вторую окончательную историю России.
- Враги были, - твердо говорит и дед. - Пьянь последняя. Пропечатано в Третьей неподдельной истории Руси.
- А потом-то? - светится бабушка. - Когда историю переписывали окончательно, нашли, что герои они оклеветанные ни за что ни про что. Всем памятники им мраморные поставили да гранитные.
Дед машет рукой:
- Когда после Окончательной была Великая перепись истории, памятники посносили - докопались в архивах, что змеи они. Всплыло, что и Горбачев-то - шпион английский. Звали Маргарит Тэтчер.
- Белены ты объелся, - говорит бабушка, - не иначе. Почитай Четвертую Правдивейшую историю России. Что там сказано?
Они спорят, какая история России вернее - Бесповоротная пятая или Неподдельная Окончательная шестая, а я под их спор засыпаю.
В дреме мне весело, потому что двойку я получил за прогул, а урок я выучил назубок по учебнику "Четырнадцатая Разумная Наиправдивейшая история России".
Ленин - это который у Белого дома носил бесплатно бревно и тем бревном нечаянно придавил Гайдара. С этого и рынок пошел.
А потом во сне я скакал на белом коне с черной гривой по Красной площади, а навстречу мне, улыбаясь и намыливая на ходу руки, торопясь, шел друг всех детей Лаврентий Павлович Ульянов.
Россия на приеме у врача
- Что вас привело ко мне, матушка Россия?
- Да что же, батюшка, я уж измучилась. Не знаю, кого и слушать. Энтот клялся: к 2000-му выздоровишь, усе у тебе будет. Энтот божился: за пятьсот дней на ноги поставлю. Теперь заладили: шоком надо. Не молода я уж шоком-то.
- Ну какие ваши годы. С питанием как у вас? Аппетит когда приходит?
- А глаза откроешь, батюшка, уж он тут - пришел.
- Стул частый?
- Как, милостивец?
- По большому часто ходите?
- Где ж мне часто? Как кредит или гуманитарная помощь придут, так и схожу.
- Спите крепко?
- Нет. При царизме спала… в темноте-то. А щас все перед глазами светлое будущее, ну и пялишься на него всю ночь.
- Сны снятся?
- Один, батюшка. Будто ноги вытянула, руки сложила и лежу при дороге где-то. То ли к церкви шла, то ли к рынку переходила.
- Анализы регулярно сдаете?
- Нет, батюшка, как их сдашь?
- Что же мешает?
- Воруют.
- Анализы?!
- Так все. Отвернешься на секунду - ни анализов, ни горшков.
- Вон оно что. От такой жизни, матушка Россия, нет ли у вас галлюцинаций? Не мерещится ли что?
- Нет, батюшка, Бог миловал… Другой раз быват, правда, сядет он возле уха: "Выпей да выпей".
- Кто?
- Кто-то вот есть, батюшка. "Выпей да выпей". Иногда-то говорит так.
- И хорошо слышно его?
- Явственно так слышно. И как-то он в оба уха сразу: выпей да выпей… Иногда-то.
- Раз в месяц?
- Раз в день.
- Понятно. Ну что же, матушка, я могу сказать вам? Ресурсы еще есть у организма. Горбатость пройдет со временем. Зрение, в общем, нормальное. Вы не туда смотрите, матушка, я справа от вас. Что бы я вам еще посоветовал? Вам обстановку надо сменить. Съездить на Гавайские острова или на Багамские. Вы последний раз где изволили отдыхать?
- Я, батюшка, последний-то раз отдохнула в Афганистане.
- Вот оно что!.. В общем, больше положительных эмоций. И еще, матушка, вот что - пищу разнообразьте. День - молочная, день - овощи, фрукты, день - мясо, день - рыба, день - разгрузочный… голодаете.
- Кто бы, батюшка, мне раньше-то сказал. Я ведь как заладила - разгрузочный и разгрузочный. А надо, видишь, чередовать: день разгрузочный, день - голодать.
- А самое главное, матушка, вот что! Это очень важно. Почаще бывайте на свежем воздухе.
- Почаще-то я задохнусь, батюшка.
- Почему?
- Так ведь все кругом засрали… Я извиняюсь, батюшка, видно, не так сказала-то. Да мне велели: врачу все говори как есть.
- Все, матушка, больше ничем не могу вам помочь.
- Идтить мне?
- Идите.
- И значит, вот как ты велел: чаще дышать, и все пройдет?
- Да…
- Ты, батюшка, запиши мне на бумажке, что дышать надо, а то я позабуду. Век за тебя Бога молить стану - тако легкое лечение прописал: дыши, и все. Прощай, батюшка. Спаси тя Христос… Нешто сходить еще к йогам? У их, сказывали, и дышать не надо.
Честь и достоинство
У меня последняя неделя такая выдалась замечательная! Что-то необыкновенное!.. Изнасиловать никто не пытался, не грабили, не раздевали.
У меня как раз на неделю отгулов накопилось, и я из дома не выходила. А завтра опять на работу. Или ограбить попытаются, или изнасиловать - не знаешь, как одеваться, каждый раз проблема.
Меня тут женщины послали даже в МВД поинтересоваться прогнозом преступлений, чтобы заранее знать, чего ждать.
Я позвонила, договорилась о встрече. Приезжаю - генерал встречает. Сразу меня к лифту:
- Прошу вас.
Смотрю - никого кругом. А еще не старый такой генерал.
Говорю:
- Я на другом лифте поеду.
Он:
- А что случилось?
Я говорю:
- Я на другом и еду, чтобы ничего не случилось.
Он покрасне-ел! Стыдно стало.
- Ну что вы, что вы!
Я говорю:
- Что - что вы? Сами же советуете вместе с мужчиной не ездить.
Он:
- Здесь МВД. Я - замминистра внутренних дел!
Я говорю:
- Не мужчина уже, что ли?
Он:
- Хорошо. Поезжайте одна. На пятый этаж. Я пойду пешком.
Поднимаюсь - он уже там!.. А-а?.. А поехала бы я в лифте одна с таким шустрым?
Заходим в кабинет.
- Слушаю вас внимательно. В чем дело?
Я говорю:
- Я от имени всех женщин. Или мы отделяемся от вас и живем автономно, или что-то делайте. Так больше нельзя! Грабят уже на пороге дома.
Он говорит:
- Обещаю вам - к двухтысячному году у каждой нашей женщины будет ин-ди-ви-ду-альное средство защиты чести и достоинства.
Я говорю:
- Конечно, хорошо бы нам иметь хоть какое-нибудь средство защиты чести, а то же ничего нет. Ходим, кто с чем, сказать кому стыдно.
Одна у нас вот с такой маленькой тяпкой. Пристанет кто-нибудь, она его тяпает. Другая с шилом, третья с гантелей на цепочке, у четвертой клизма с пудрой.
Одна таскала с собой гарпун. Но это хорошо на крупного мужчину. Тут ей как-то попался мелкий, она тыкала, тыкала, час гонялась за ним, не могла попасть.
Сейчас женщины начали раскрашиваться под окружающую среду. Но это уже опасно. Мужчина идет, думает: куст или тумба? Вдруг: "А-а-а!" - много инфарктов.
Лучше краситься в ядовитые тона или нашими духами душиться - запах отпугивает.
Еще низкий поклон нашей легкой промышленности, такие платьица стали шить - надеваешь, и уже никто не хочет тебя ни грабить, ни насиловать.