- Всех гениев поначалу за шизиков принимали. Джордано Бруно - еретик. На костер его. Лобачевский с его геометрией - позор. Эйнштейн и его теория относительности - бред сивой кобылы. А если при помощи только двух вещей нуля и бесконечности можно изменять время и пространство? Оказаться в мгновение на другом краю вселенной. Получить невиданную энергию?
- Здорово тебя приужахнуло, Даня. Люди в белых халатах ждут своего часа. Печальные окна больничной палаты. Потерпи, скорая едет. - Издевался Максим.
- Кто бы поверил, что две параллельные прямые пересекаются? И Земля… А все-таки она вертится. - Данька увлекся и не мог остановиться.
- То- то я думаю, вернусь из отпуска, первого сентября, захожу в школу, а в фойе мраморный истукан стоит. Вылитый Даня. В полный рост. И на мир смотрит не через очки, а сквозь знак бесконечности.
- Мне эта идея нравиться. Можете запечатлеть меня таким для будущих поколений. Вот еще, если сегодня двадцать второе число, а нам надо дожить до двадцать пятого. Сколько дней?
- Ну, три. - Задача для первого класса.
- Это ты так думаешь. Посчитаем, - Данька начал загибать пальцы. - Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять. Получилось четыре, а не три.
- Жульничество - это. Если включительно, то четыре, а если исключить начальный день - то три.
- Все дело в точке отсчета. И так во всем. - Данька с превосходством посмотрел на Максима.
- Даня, ты - шизик. Ты меня уже уболтал. У меня мозги начинают кипеть.
- Хорошо, что есть чему кипеть. Значит, что-то есть в башке. А то и кипеть нечему. Главное, чтобы крышку не сорвало, - смеется Данька.
- Уже срывает. - Макс закатил глаза, закачался из стороны в сторону.
- Ты ее, голубчик, привяжи чем. Примотай покрепче. Проволокой. Сейчас кусок отыщем. Присобачим. родимую. Ты не переживай. Как тут и было.
- Ну, и гад же ты. Даня. Как такого гада земля носит.
- Носит. Я худенький.
- Даня, я думаю, в отпуск тебе надо ехать вместо меня. Отдохнуть. Голову подлечить. На море.
- Что оно море? Ну его! - Отнекивался Данька.
- Вот школу закончим, станешь каким-нибудь ученым. Океанологом. Все моря твои. Будешь рыб изучать, морских животных, - Максим порой задумывался, кем станет поле школы. Они все бежали навстречу будущему.
- Ну, его. Не мое это. У тебя рыбки в аквариуме, а у меня и рыбок нет. Дело не в море. Не мое это. И не в этом счастье. Раньше люди жили в деревне. Ни какого моря не надо. Съездят два, три раза за всю жизнь в уездный городок, и ладно. Ни какой заграницы. Так и говорили, где родился - там и пригодился. И счастливы были. Счастье не в том. Куда-то поехал, что-то увидел. Счастье в другом. Оно лежит в дугой, в эмоциональной плоскости. И не надо меня жалеть и жалеть тех, из других времен. Наши правнуки то же будут удивляться, как мы жили без таких необходимых вещей. Дикари. Вот ты сейчас, наверное, думаешь, как люди жили без телевизора, компьютера, без сотового телефона. А они жили, были счастливее нас с тобой.
- В дикости они жили, - сказал Макс. - Одна палка - копалка, и та на двоих. Счастье?
- Вовсе не дикость это.
- А как это назвать? Что у них было? Ничего. Удобства на огороде. Выйдут на улицу, ну и… Выйду на улицу. выйду на село, девки гуляют и мне весело. Выйдут, сядут на скамеечку или, как там… на завалинку. Семечки лузгают и рассуждают. Вон, Герасим-то вчера свою жену уму-разуму учил. Поленом обихаживал. Так она нынче рожу не кажет. Живого места, видать, на ней нет. А Никола давеча в уезд хаживал. Такое говорит. Не приведи, Господи. Бомбиста какого-то ловят. А у купца Сильверстова намедни лавку покрали. Средь бела дня. Целый кусок мануфактуры уволокли. Беда. Дни последние мира наступают. Так что, Даня, это жизнь, это счастье?
- А сейчас, Макс, по-другому? Все так же. Только не на завалинке все сидят. Включи ящик, ну, телевизор. Сегодня в прямом эфире известная журналистка расскажет, как она проводит время с тремя своими любовниками. Что они ей подарили, и как она им изменяла со своим четвертым любовником. Ей пятьдесят пять, а ее бой-френду пятнадцать. Тайны истинной страсти. Завтра, не пропустите, мы в прямом эфире покажем встречу известного депутата Государственной думы со своими тремя незаконнорожденными сыновьями и их матерями. На встрече будет присутствовать нынешняя законная жена. Четвертая или пятая. Кто их разберет. Она обещала оттаскать соперниц за волосы прямо в студии. Не пропустите, будет интересно. И все бросятся смотреть. Перед вами настоящая жизнь. Вот оно - счастье. Так надо жить. Все остальные живут не правильно. К этому должны стремиться все. И эту мерзость показывают на всю страну. На завалинке сплетничали, но не на весь мир.
- Ну и что? - Спросил Максим. - Пусть смотрят, кому интересно.
- А то, что существовало и существует несколько культур в одном народе, разные образы жизни. Настоящее счастье…. Вот вышел мужик в поле, распахал пашню, а от земли дух такой, голову кружит. Тучки набежали. Землю дождь польет, взойдут посевы. Урожай будет. Возвращается мужик к дому, а навстречу ему дети. Кричат: "Тятя, тятя". Вот оно - счастье. Оно - настоящее. Ради него стоит жить. А мы отгородились от мира. Заявили, что мы - вершина природы. Это - мы - то. Всякие гаджеты таскаем с собой. Но это не так. Мы хозяева жизни? Не надо ждать милости от природы, мы все возьмем сами. Никто нас не назначал вершиной мирозданья. Мы только часть его. А море… Оно бывает разным. Ласковым. Добрым. В шторм бросается на берег. Яростно. А мы решили его покорить. Но не оно пришло к нам, а мы пришли к нему, и жить должны по его законам. Может быть, море напугано. Увидело нас и испугалось. Бросается теперь на берег. Это мы виноваты, а не оно. У нас виновны все. Другие люди, судьба, Бог. Сами мы ни при чем. С языческих времен у нас боги виноваты. Отвернулись от нас. А мы- хорошие. Даже анекдот придумали. Не везет мужику. Сил ни каких нет. Вышел в чистое поле, упал на колени, руки к небу. Господи, за что мне все это? А с верху голос: Ну не нравишься ты мне, не нравишься. Сами мы не виноваты. И спрашиваем, за что покинул нас, Господь? А может быть, он с неба смотрит на нас. Он всемогущий, старый больной и беспомощный. И спрашивает: зачем покинули вы меня? В чем я перед вами провинился? Это, Макс, как раз точка отсчета, о которой мы говорили. Можно считать, что море враждебно. Можно говорить, человек - агрессор. Считать, что бог нас оставил, думать, что мы его покинули.
- Даня, тут можно к бабке не ходить. С головой у тебя не все в порядке. Что-то не то с ней.
- Все с ней то. Все то. Надо только попытаться посмотреть на мир по-другому. Может, был прав Эммануил Кант, когда говорил в "Критике чистого разума", что мы смотрим на мир через сетку своих понятий, своих представлений. Какова сетка - таков и мир. А он совеем другой. Хочешь, я еще тебе мозги подогрею?
- Ну, подогрей. - Вздохнул Максим. От этого придурковатого не отвяжешься.
- Загадка. Есть ли такой камень, который всемогущий бог не может сдвинуть с места?
Максим подумал.
- Всемогущий. Он все может. Значит, камня такого нет.
- Есть. Это камень на душе человека. Его сдвинуть, снять с души не может даже бог. Только сам человек может снять его с души раскаянием.
Они расстались, как обычно, на троллейбусной остановке, и Данька пошел домой. Пришел и окунулся в прохладу комнат. Хорошо здесь, вдали от уличной жары. Плюхнулся на диван. Впитывал эту прохладу. Потом подумал: "Делу - время, потехе - час". Мать придет с работы, уставшая, а у него конь не валялся. Пошел на кухню. Приготовил ужин. Потом помыл пол. На улице жарко. Пыльно. Покончив с делами, пошел в свою комнату. Взял со стола книгу, и с ней устроился на диване. Посмотрел на обложку. На ней молодой парень в очках. Симпатичный, с приветливой улыбкой. Улыбка приветливая, чуть застенчивая. Как у него. В руке шпага. Скромный герой. В верхнем углу обложки в бордово-красных тонах ужасный злодей. Морда злая, руки скрючены. Это само Зло, с которым сражается парень. Скромный, неприметный. С виду не скажешь, что герой. На обложке золотыми буквами выведено: Смерть за углом. Данька открыл книгу на закладке и начал читать. Время от времени он прикрывал глаза, что бы ярче представить себе то, о чем он прочитал. Вот скромный герой вышел в темноту улицы. Асфальт еще мокрый после дождя. От этого на улице еще темнее. Только свет редких фонарей и тусклый свет окон. Справа что-то зашуршало. Лесли посмотрел в ту сторону. Тело. Человек. Ранен или убит. Лесли бросился туда, в черную тень дома. Наклонился к телу. Это Генри, доверчивый Генри. Его друг. В груди Генри кинжал. Губы друга шепчут что-то. Лесли вслушивается в слова умирающего. "Это Дорн" Бедный Генри мертв. Коварный Дорн заманил его в ловушку и убил на этой темной пустынной улице. Это работа извечного Зла. В завывании ветра зловещий смех. Удаляющиеся шаги в пустоте улицы. Но он, Данька, отомстит за друга. Уничтожит Дорна. Он, Данька, победит. Конечно, не он, а Лесли, но это без разницы. Бросается следом, надеясь в лабиринте улиц догнать Дорна. Но тот ускользает. Злодею не откажешь в уме и тонком расчете. Дорн укрылся на следующей странице, но Даня перелистнет ее, схватка неизбежна. Он так увлекся повествованием, что не заметил, как пришла мать. С порога она крикнула:
- Даня, я пришла. - В руках сумка с продуктами. В глазах радостный блеск. Зарплату дали, еще один месяц удалось свести концы с концами.
- Да, мам, - он встал с дивана, отложил книгу. - Мама, а я ужин приготовил. Разогреть?
- Разогрей, Даня. Я сейчас переоденусь и поужинаем.
Она ушла в свою комнату, а Данька бросался на кухню, разогреть еду. Когда они сели за стол мать, такая радостная, сказала:
- Нам сегодня зарплату дали. В выходные съездим, тебе брюки купим. - Мария Петровна ласково улыбается, поднося к губам чашку с чаем.
- Да зачем, мама! - Опять она о своем. Он переживет. Не стоит разбрасываться деньгами.
- И не возражай. Купим. И еще премию дали. - Мать так сияла, словно ей вручили государственную награду, и вручили в Кремле, сам Президент.
Данька улыбался в ответ. Премию. Что там, сущие гроши, но мать так радовалась, а ему захотелось ее поддержать. Она радовалась искренне, как ребенок, своему счастью.
- А еще, - мать понизила голос, словно делилась страшной тайной, - я узнала, что в колледже по соседству, экономический, кажется, техничка требуется. По совместительству. Работать можно вечерами. После работы. Мне по пути будет. Берут на полную ставку. А платят больше, чем в музее мне. Здорово. Разбогатеем. Жить будем, как миллионеры.
"Как миллионеры, - грустно думал Даня, - вот тебе три рубля и не в чем себе не отказывай". Но расстраивать мать не стал. Когда еще он увидит ее улыбку. Светлую, без привкуса печали. Чаще поутру он видит, как стоит она у окна на кухне. Плечи печально поникли. Руки рассеянно гладят подоконник. Девочка, заблудившаяся в этой стране.
- Здорово! А можно я тебе там помогать буду?
- Нет, Даня. Я сама управлюсь. Ты здесь мне по дому помогаешь.
- Но мама…
- Не спорь. Это не обсуждается. Представляешь, как нам повезло. Будем жить, как богатые люди.
- Да, мама, - Данька снова грустно улыбнулся и пропел, - Хэв ю эни маней, ю из ричмэн ту. Если у тебя немного денег, ты тоже богач.
Мать так была рада своим новостям, что не заметила грусть в голосе сына.
Опустели тарелки. Чайник остывает на плите. И восемь раз прокричала кукушка в часах на стене. Они поужинали. Мать сказала:
- Я сама помою посуду, а ты иди, смотри свой сериал. Как ты можешь смотреть эту чушь? - В мягком голосе нежность. Возвращайся, сынок, к своим игрушкам. Маленький мальчик.
- Это не чушь, мам. Там смелые и умные полицейские борются с преступниками. Полковник Максимов давно всех бы поймал, если б в полиции не завелась крыса. На следующей неделе последняя серия. Он их поймает. И второй сезон начнется. Обещают еще круче.
- Эти твои сыщики-разбойники. Не поймешь, где кто. Иди уж, - мать улыбнулась.
- Поэтому и интересно, - сказал сын, покидая кухню.
Он посмотрел фильм. Потом Мария Петровна подсела к телевизору. Посмотрели новостной канал.
- Ну, пора спать, Даня. Ложись. Я скоро подойду.
Данька расправил постель. Разделся и залез под одеяло. Пришла мать, чтобы пожелать спокойной ночи. Она присела на краешек постели, взъерошила на голове Дани волосы:
- Спокойной ночи. Спи сынок. - Скоро он станет взрослым и другая женщина будет говорить ему эти слова.
- Спокойной ночи, мама, - он повернулся набок, натянул повыше одеяло.
Посмотрел на плюшевого мишку, сидевшего на тумбочке, рядом с настольной лампой. Мать заметила этот взгляд:
- Не зови ты мишку папой, не тяни его за лапу. Видно, это мой грех: папы есть не у всех.
Данька продолжил:
- Будет все у нас хорошо.
Мария Петровна повторила за ним:
- Будет все у нас хорошо. Спи. Уже поздно.
Она встала, вышла из комнаты, плотно затворив за собой дверь. Данька дотянулся до выключателя настольной лампы. Зажег ее. Надо подумать о чем-нибудь хорошем. Что бы быстрее уснуть. Он представил себе море. Волны тихо набегают на песчаный пляж. Ясное голубое небо, легкий ветерок. Макс на берегу. Вот Максим разбегается и прыгает в воду. Соленые брызги разлетаются во все стороны. Хорошо Макс отдохнет. Пусть отдыхает. Глаза Дани уже закрывались, и ему показалось (а может, это было на самом деле), как глазки - пуговки плюшевого медведя сверкнули. Сон своей ласковой, теплой рукой коснулся головы Даньки.
Часть 2
Край солнца выглянул из-за горизонта. Как робкий ребенок солнце оглядело, что прячется в темной комнате мира, и вот оно решило явить себя. Солнце медленно карабкалось по небосводу. Восход над морем - прекрасное зрелище. Настоящий ритуал в храме природы. Морские волны нежно целуют песчаный берег. Легкий ветерок гуляет над сушей. На песке лежит парень. Он свернулся калачиком, досматривая свои сны. Жнец-Сеятель смотрит на все это и улыбается. Качает головой и говорит:
- Дрыхнешь. Спишь. Спи. - Забавные существа, люди. И как только жизнь в них держится. Снежинки, тающие на ладони. Жизнь быстротечная. Мальчишка. Но и песчинка мирозданья способна изменить путь звезд. Я начал свою работу. Время и тебе просыпаться от сладких грез.
Первый стяжек нитью перемещений сделан. Он соединил края вселенных. А тот, кто был выбран в качестве иглы, лежал сейчас на песке. Спал. Сеятель- Жнец был мастером в шитье. Сколько белых подворотничков пришил он к вороту своего кителя. Сколько больших и маленьких дырочек зашил на своей одежде. Если делать осторожные стежки, не торопиться, то шов даже не будет заметен. Вселенные будут сшиты.
Данька почувствовал тепло на своей щеке. Должно быть, это от лампы, которую он включил, укладываясь спать. Начал переворачиваться на другой бок, ощупывая ладонью простынь. Но…Данька открыл глаза, резко сел. Кругом, как и под его рукой, песок. Данька согнул колени, подтянул их к подбородку, посмотрел вперед, а там - вода, большая вода, до самого горизонта. Легкие волны плещутся рядом. А на воде качаются большие жирные голуби. Нет, голуби не могут сидеть на воде. Это чайки. Значит это - море. Ему снится море. А над морем солнце. Электрическая лампочка. Вот сейчас дотянусь до выключателя, щелкну - и погаснешь. Данька улыбнулся. Запах. Сам воздух был удивительным. Так должно пахнуть море. Соленая вода, водоросли и смесь каких-то трав. Ему не доводилось так близко видеть море. В кино или по телевизору видел, а во сне - впервые. Главное подольше не просыпаться, досмотреть сон. Данька встал, огляделся. Справа он заметил какие-то домики. Поселок. А за спиной, где кончается песок, росла жухлая трава. Дальше, немного выше, по берегу кусты и деревья. Высоченные пальмы. Удивительный сон. Яркий, цветной. Такие сны часто приходили к Даньке. Что там запах. Он мог вспомнить сны, когда видел мягкую вкусную булочку. Конфеты или бутерброд с твердокопченой колбасой и ощущать их вкус во рту. А запах - это пустое. Он подошел к воде. Волны плещутся вот тут, возле ног. А потом радостно побежал вдоль воды, вначале в сторону поселка, потом обратно. Он бегал так вдоль среза воды долго. Когда волна отходила от берега, он наступал на нее, когда она возвращалась, отпрыгивал назад. Так он играл с волнами. Почувствовав легкую усталость, упал на мягкий теплый песок. Полежал немного. Поднялся, подошел к воде, набрал в ладони влажного песка и начал строить замок. Прекрасный замок. Он давно хотел построить такой. Когда основа замка была готова, он подошел вновь к воде, набрал в пригоршни песок вместе с водой и стал поливать этим раствором свой замок. Капли застывали на стенах замка, создавая причудливый узор. Раствор капал с ладоней и пальцев. Данька вновь и вновь подходил к воде, чтобы набрать очередную порцию волшебной сказки. Причудливый замок был готов. Он сел возле него, что бы полюбоваться. Долго смотрел на творение рук своих. Потом встал и зашагал в сторону поселка.
Ноги проваливались в песок. Лучше пойти там, где росла подгоревшая на солнце трава. Данька забрался повыше. Там оказалась тропинка, и он пошел по ней. Туда, в сторону поселка. Тут ему пришла в голову мысль, это же - Зурбаган, город Александра Грина. Город алых парусов. Тропинка слилась с узкой грунтовой дорогой. Пыльной дорогой. А он шел и шел. Туда, к Зурбагану. Деревья молча следили за этим вторжением. Дорога ощущала легкую поступь ног. Что ты принес, неведанный странник? Купол небес вздрогнул в тревоге. Данька шагает по вселенной своих снов.
Вот и первые домишки. Слева стоял недостроенный, из светлого камня, одноэтажный домик. Рядом разбросаны камни, оставшиеся у строителей. Кладка стен завершена. Можно разглядеть швы между камнями. Кровля еще не закончена. Даня идет дальше. Какие здесь халупы, выглядят бедно, сиротливо. Они сморят пустыми глазницами оконных проемов, распахнутых навстречу ветерку. Беззубые рты дверей. Если возле домов росли деревья, но выглядели они, как сироты, изгнанные из родного дома. Печальные и непонимающие. Даньке казалось, что сон такой он видел. Идет в липком сиропе прошлого. Не торопится, оглядывается по сторонам.