На следующий день после завтрака она опять куда-то уехала. Вернулась вечером с какими-то покупками.
На третий день повторилось то же самое.
* * *
День спустя они оказались вдвоём в лифте. Мазгар решился завязать разговор.
– Вы, наверное, поэтесса?
Женщина улыбнулась:
– Нет.
– Прозаик? Драматург?
– Опять же нет.
– Тогда, выходит, литературный критик?
– Нет! Нет! – женщина засмеялась. – Я что, похожа на писательницу?
– Да, на поэтессу.
– Ошибаетесь. Я за свою жизнь ни строчки не написала, даже не пробовала.
– Кто же вы?
– Читательница. Почитательница хороших книг.
Двери лифта открылись. "Читательница" направилась в свою комнату. Мазгар лишь молча смотрел вслед, не находя, что сказать.
Ему было известно, что для содержания огромного Дома творчества одних лишь писательских денег не хватает, поэтому путёвки для отдыха продают и людям, не имеющим отношения к литературе. Этим издавна пользовались обычные граждане большой страны.
И откуда его соседка конкретно – пока оставалось тайной.
* * *
Поздно вечером Мазгар спустился к морю. Погода стояла тихая, дышалось легко. Веял слабый ветерок. Светила полная луна, на поверхности воды играли лунные блики – казалось, море усыпано бесчисленным множеством серебристых стружек.
Опустив голову, думая о своей ещё не написанной книге, он неторопливо шагал по бетонной дорожке, проложенной для прогулок вдоль береговой полосы, и надо же – повстречался с чернявой соседкой. Она была не одна, шла под руку с такой же, как сама, молодой женщиной. Они о чём-то громко говорили, но, увидев его, смолкли. Молча прошли мимо. Ничего не сказал и он. Пройдя несколько шагов, оглянулся. Оглянулась и она – и рассмеялась. Тогда Мазгар быстренько догнал и присоединился к ним.
– Добрый вечер! – сказал он.
– Вечер добрый! – ответила "цыганка". – Мы было подумали, что вы заважничали – прошли мимо не поздоровавшись.
– Побоялся помешать вам. Вы, кажется, что-то важное обсуждали.
– Да нет, просто заговорились. Который уж день живём в Доме творчества писателей, а ни с одним писателем ещё не удалось поговорить.
– Что же вам помешало?
– Мы думали, писатели должны быть лысыми, давеча познакомились с одним лысым, а он оказался водителем троллейбуса.
– Ха-ха-ха! – расхохотался Мазгар. – Среди писателей, конечно, встречаются и лысые, но есть и такие длинноволосые, как я.
– У вас на лице написано, что вы – не писатель.
– Напрасно так думаете. Может быть, я знаменитый писатель!
– Знаменитые писатели бывают не такие.
– А какие?
– Ну… солидные, гордые. Во всяком случае, не разглядывают так беспардонно ножки каждой проходящей мимо женщины.
Мазгар почувствовал, что краснеет.
– В этом вы сами виноваты. Очень уж красивые туфли носите, – натянуто пошутил он.
– Ладно, ладно, не расстраивайтесь, – пришла на выручку "цыганка". – Я же не о вас, а вообще о мужчинах.
– Но вы же не знаете всех мужчин, просто не можете знать.
– Почему не могу? Я читаю книги, а писатели обо всём откровенно пишут.
Некоторое время они шагали молча.
– Писатели пописывают, читатели почитывают, – процитировал Мазгар запомнившуюся ещё в школьные годы фразу, чтобы возобновить разговор. – А знаете, я подружился здесь с одним писателем, могу представить вас ему, если хотите.
– Как же вы представите? – засмеялась "цыганка". – Вы ведь нас не знаете.
– И вправду, – сказал Мазгар. – Давайте познакомимся.
– Меня Оксаной зовут, – представилась "цыганка". – А её – Викторией. Мы в одной комнате живём.
– Моё имя – Мазгар.
– Мозгар… – повторила Оксана. – Что означает ваше имя?
– Наверно, оно произошло от слова "мозг", – включилась в разговор Виктория.
– Совершенно верно, – поддержал шутку Мазгар. – А вы знаете, откуда произошло название города Ялты?
– Это всем известно: от греческого слова "ялос", которое означает "берег".
– Вот и не знаете! – рассмеялся Мазгар. – Между прочим, греки называли этот прекрасный город на берегу Чёрного моря Ялитой. А "ял ита" в переводе с башкирского означает… "отдыхает"! Зря, что ли, весь советский народ отдыхает именно здесь!
Женщины не сразу поняли шутку "Мозгара".
– Логично, – заключила задумчиво Виктория. – Значит, в древности здесь жили и крымские башкиры.
– Может быть, они и не жили. Но древние греки хорошо знали их язык! – и он громко расхохотался: – Шутка!
Подруги тоже засмеялись.
– Однако шутка наукообразная, – сказала Виктория. – И Мозгар – действительно человек мозговитый.
– Это хорошо, что имя нашего нового знакомого подходит ему, – произнесла Оксана. – А то, бывает, имя человека не соответствует его содержанию. С нами в поезде ехал один, звать его Остапом, а фамилия у него – Трезвый. Так вот он, как только сел в вагон, сразу начал пить. И до сих пор не просыхает. Вот вам и "трезвый".
– Он что – тоже сюда приехал?
– На одном этаже с нами живёт. Но редко показывается. Сидит у себя, запершись, пьёт, наверно.
– А может, он писатель? Сидит и пишет?
– Нет, шахтёр. Наш земляк.
– Вы украинки?
– А что, похожи?
– Если честно, вы, Оксана, на наших башкирок похожи.
– Меня всё время с кем-нибудь путают. Сегодня один мужчина, проходя мимо, сказал: "А здесь, оказывается, и цыганки есть".
– А не цыганка ли вы и в самом деле?
– Не знаю… Может быть, и цыганка. Я детдомовка, своих родителей не знаю.
– Извините…
– Ничего. Я теперь не сирота. У меня есть дочка и даже муж.
Это "даже" несколько зацепило Мазгара, но он этого не выказал, воскликнул, как бы радуясь за неё:
– О, тогда вы счастливая женщина!
– Это другой вопрос, пока не будем его касаться… Постойте-ка, что это там?
Оксана сошла с бетонной дорожки, направилась, хрустя галечником, к кромке моря и вдруг отчаянно закричала. Мазгар с Викторией бросились к ней.
У самой воды лежал дельфин длиной метра в полтора. Брюхо у него было вспорото. Оксана прикрыла глаза ладонью. Виктория оказалась посмелей, притронулась к краю раны.
– Чем-то острым разрезано.
– Наверно, угодил под винт теплохода, – предположил Мазгар, – и волны выкинули его на берег.
– А может быть, сам выбросился в надежде, что люди помогут. Ему нужна срочная помощь. Эй, медсестра, слышишь? – обратилась Виктория к Оксане. Но та словно окаменела.
– Надо бы чем-нибудь перевязать рану, – сказал Мазгар, оглядывая берег.
– Глупые! Он же мёртвый! – крикнула Оксана и заплакала.
– Ну-ну, не надо плакать, – попытался успокоить её Мазгар. – Слезами его не оживишь…
Оксана, глубоко вздохнув, вытерла слёзы.
– Жалко его, тоже ведь живая душа… была…
– Вы, оказывается, медичка, а так расстроились. Люди вашей профессии обычно привыкают к таким вещам, если надо, раз – и человека разрежут…
– А я никак не могу привыкнуть. Даже когда уколы детям делаю, чуть не плачу, жалею их.
– Давно вы медсестрой работаете?
– Десять лет.
– А желания стать врачом у вас нет? Каждый солдат, говорят, мечтает стать генералом.
Оксане вопрос не понравился.
– В тысячу раз лучше быть хорошей медсестрой, чем никудышным врачом! – резко ответила она.
Мазгар больше не стал докучать ей вопросами. Настроение Оксаны явно испортилось. Направились "домой", в свои комнаты.
3
Весь следующий день Мазгар Оксаны не видел. Даже на ужин Виктория пришла одна. Хотел было спросить, куда делась её подруга, но сдержался, почему-то счёл это неудобным.
После ужина вновь вышел подышать свежим воздухом. Прошёл по вчерашним своим следам. Дельфина на берегу уже не было, убрали.
Странная женщина эта Оксана. Непростая. А может быть, нарочно напускает на себя загадочность?
Ну и пусть напускает. Какое ему дело до этого? Зачем забивать себе голову чёрт-те чем, когда тебя ждёт серьёзная работа? У каждого в жизни – своя тропа. У Оксаны есть дочь, муж. А он, Мазгар, одинок. Верней, есть у него Альфия. Но… Нужна ли она ему?
Конечно, Альфия ему предана. Как говорится, готова умереть ради него. Ну и что? Все девушки, пока не выйдут замуж, готовы умереть ради своих избранников, а как выйдут – показывают им, где раки зимуют. Поэтому Мазгар и не спешит жениться.
Может, забыть на некоторое время об Альфие да и гульнуть здесь от души? Жизнь-то идёт. Если сейчас не поживёшь в полное своё удовольствие, потом окажется поздно. Кому ты будешь нужен, когда из тебя песок посыплется?
Фу ты, шайтан, откуда полезли ему в голову непутёвые мысли?!
А всё же Оксана красивее Альфии. Куда вот только она подевалась сегодня?
* * *
Мазгар запер дверь комнаты, сел за стол. Хватит думать о всяких Оксанах. Надо работать. И так он потерял уже пять дней. Если бы писал хоть по странице в день, считай, их было бы уже пять.
Впрочем, не стоит слишком уж расстраиваться. Есть такое понятие – адаптация. Разве добьёшься успеха в работе, не приспособившись к новым условиям? Конечно, нет. Писать книгу не легче, чем дробить камни в каменоломне, а может быть, даже трудней. Там размахнёшься, так непременно ударишь. А тут, прежде чем напишешь одно предложение, приходится десять раз подумать. Тут не камни – тут голову ломаешь.
Лишь приехав сюда, Мазгар понял: он к созданию этого произведения как следует ещё не готов. Пробует представить себе будущую книгу, проигрывает в уме отдельные сцены, то одно ему не нравится, то другое. Если писать, скрупулёзно следуя тому, что происходит в жизни, книга получится скучная. Значит, нужно украсить её вымыслом. Но ведь он хочет написать сугубо правдивую книгу о любви…
Взгляд Мазгара упал на лежащий на краю стола телефонный справочник по Дому творчества. Машинально взял его, принялся перелистывать. Ага, вот номер телефона комнаты, где живут Оксана с Викторией. Недолго думая, он позвонил. Трубку взяла Оксана.
– Привет читательницам!
Оксана, не ожидавшая звонка от него, кажется, растерялась:
– А-а… Это вы?
– Не сердитесь, я.
– Как вы узнали наш номер телефона?
– Посмотрел в справочник. У вас такой же, полагаю, лежит на столе. Чем занимаетесь?
– Читаем.
– Уж не подарил ли какой-нибудь писатель свою книгу с автографом?
– Нет, к сожалению.
– Хотите, я подарю?
– Вы? У вас есть свои книги?
– Для вас одна найдётся.
– Тогда зачем же спрашивать? Несите скорей!
Мазгар, взяв свою книжицу, изданную в переводе на русский язык, отправился к соседям.
* * *
Оксана, прочитав дарственную надпись в книжке, покраснела.
– Что, не понравилась? – спросил Мазгар.
– Нет-нет, что вы, спасибо! Это у меня первая книга с автографом автора.
Виктория взяла у неё книжку, перелистала.
– Ну, Оксана, береги подарок как зеницу ока. Как бы Валик не увидел.
– А кто это – Валик? – полюбопытствовал Мазгар.
– Мой муж, – ответила Оксана. – Валентин.
– Понятно… – протянул Мазгар, хотя многое оставалось непонятным ему.
Ну хотя бы вот что: почему Оксана должна скрывать его книжку от мужа? Разве получать в подарок книги с автографами писателей предосудительно? Правда, он написал: "Дорогой Оксане от автора". Но обращаться так к человеку принято везде. Вон и таксист к нему так же обращался. Один его друг, поэт, обращается к девушкам и женщинам со словами "душа моя", и ничего, мир из-за этого не рушится.
Всё же Мазгар не стал допытываться, почему подаренную им книжку надо скрывать от неизвестного ему Валика. Ладно, пусть это останется тайной. Может, время придёт, и она сама собой раскроется.
Виктория приготовила чай.
– Садитесь, – пригласила она Мазгара за стол. – Когда вернёмся домой, приятно будет вспомнить, что с писателем чаёвничали.
– А может быть, он рассказ про нас напишет, – сказала Оксана.
– Одного рассказа маловато, – засмеялась Виктория. – Чтобы описать нашу жизнь, нужен роман.
– О чём вы сейчас пишете? – спросила Оксана.
– О любви.
– О! Я как раз такие книги люблю. Расскажите, пожалуйста, что вы там задумали?
Мазгар попробовал уйти в сторону, но Оксана твёрдо стояла на своём, и он довольно быстро сдался.
– Один молодой лётчик безумно влюбляется в красивую девушку. Она тоже его любит. Парень делает ей предложение, но девушка отказывается выйти за него замуж.
– Почему?
– Знаете, девушке не нравится его работа. Она не хочет, чтобы её будущий муж летал. "Я буду бояться за тебя, – говорит она. – У меня не хватит терпения всё время жить в тревоге, думать, жив ли ты, не случилась ли катастрофа. Ведь самолёты нередко падают". Она ставит условие: "Или я, или авиация". Парень не хочет бросать любимую работу.
Девушка порывает с ним, выходит сгоряча замуж за другого.
– А лётчик? Как же он?
– А он по-прежнему любит эту девушку, то есть женщину.
– Дальше! Что дальше?
– Женщина терзается. Мужа она не любит. А лётчик каждый раз, вернувшись из рейса, оставляет у её двери цветы. Даёт знать, что жив и любит её.
– Вот это любовь! – восхитилась Оксана.
– Такая любовь бывает только в книгах, а в жизни – нет, – остудила её пыл Виктория. – Мой муж поначалу тоже ангелом был. Но даже на год его не хватило. Где она – вечная любовь? Нет её на белом свете, не существует.
– А муж-то существует?
– Чёрт его знает. Наверно, болтается где-то. Развелась я с ним. Есть, к несчастью, вещь посильнее любви, из-за которой мужчины теряют голову, – это водка.
– Не из-за неё одной мужчины сходят с ума, – сказала Оксана.
– Из-за чего же ещё?
– Из-за красивых женщин.
– Тоже верно…
Такой откровенный разговор заставил Мазгара задуматься. Да, мужчин, бедняг, и в самом деле губят водка и красивые женщины.
– К сожалению, мой герой, тоже пристрастившись к выпивке, расстаётся с авиацией, устраивается на другую работу, поспокойней, – продолжил свой рассказ Мазгар.
– Выходит, меняет любовь на водку?
– Нет, он часто встречается с любимой женщиной, и она приходит ему на помощь в тяжёлые минуты, но об их встречах узнает её муж.
– Невесёлый получится конец у вашей книги, – заметила Оксана.
– Не все произведения заканчиваются весело.
– А вы сделайте счастливый конец.
– Как?
– Пожените их.
– Это невозможно.
– Почему? Пусть женщина разведётся с мужем.
– Разбить семью? У нас и так разводов предостаточно.
– Тогда убейте её мужа.
– У-у, какая вы жестокосердная!
– Пусть умрёт от болезни, в жизни ведь так бывает, – поддержала подругу Виктория.
– Ладно, я подумаю.
– А дети у них есть?
– Дочка.
– Плохо!
– Почему плохо?
– Родить от нелюбимого – это несчастье.
– Пожалуй, – согласился Мазгар.
– Раз так, зачем же заведомо делать героиню несчастной?
– Ладно уж, не привязывайся, – одёрнула Оксану Виктория. – Писателям, чтобы потрясти читателей, нужен конфликт, произведение должно быть драматичным. А ты хочешь подогнать всё под свои желания. Пишите, товарищ писатель, как считаете нужным, но только чтобы мы не могли оторваться от вашей книги.
– Всё-таки конец измените, – попросила Оксана. – Пусть любящие соединятся.
Мазгар не знал, что сказать в ответ, и даже пожалел, что раскрыл перед малознакомыми женщинами свою душу. А они посыпали соль на его рану. Он же рассказывал в какой-то мере о себе, разворошил пережитое им самим.
– Пейте чай, а то остынет, – спохватилась Виктория.
– Минуточку, у меня же есть гостинец к чаю, – вспомнил Мазгар. – Я сейчас…
4
– Нате-ка, девушки, отведайте башкирского мёду, – сказал Мазгар, поставив на стол узорчатую банку.
– Спасибо! – отозвалась Виктория.
Оксана промолчала, она сидела на кровати, подобрав ноги под себя. Лицо – печальное, казалось, вот-вот из её глаз покатятся слёзы. Будто подменили её.
– Что случилось? Неужто успели соскучиться по мне? – пошутил Мазгар.
Оксана растянула красивые губы в грустной улыбке:
– Я по дочке соскучилась.
– Она у вас ещё маленькая?
– Четыре года ей.
– А вам? Впрочем, прошу прощения, у дам ведь не принято спрашивать об этом. У нас одной поэтессе исполнилось шестьдесят, справили юбилей, но о возрасте ни разу не упомянули.
– В шестьдесят возраст, конечно, можно скрывать, но мне до этого ещё далеко. Тридцать пять исполнилось.
– Тридцать пять? – удивился Мазгар.
– А что, выгляжу старше?
– Напротив, гораздо моложе, – сказал Мазгар, взглянув на неё повнимательней. На веки у неё были наложены тени, губы накрашены, на ногтях – маникюр.
Оксана, поймав его взгляд, усмехнулась:
– Нас косметика молодит.
Мазгару никогда не нравились накрашенные женщины. Он смотрел на них как на кукол. Но вот что странно: хотя Оксана ярко накрашена, это ей идёт. Если бы не накрасилась, выглядела бы постарше.
– Чай совершенно остыл, так и не выпили, – огорчилась Виктория. – Схожу в бытовку, вскипячу снова.
Взяв чайник, она вышла из комнаты.
Оставшись с Оксаной наедине, Мазгар несколько осмелел, принялся расспрашивать её:
– Где сейчас ваша дочка?
– Дома.
– С мужем вашим осталась?
– Нет. Валентин здесь.
– В Доме творчества?
– Нет, в городе.
– Почему?
– Мы купили только одну путёвку, в профкоме больше не было, думали – поживём здесь вместе полсрока, но нам не разрешили. Вот он и устроился в частной квартире на окраине города.
– Побоялся уехать, оставив вас одну?
– Да. Когда вы ушли за мёдом, позвонил, расстроил меня. Спрашивает: не пошла, что ли, на свидание?
– Какое свидание?
– Вчера, когда мы прогуливались у моря, он, оказывается, звонил три раза. Потом ругался: где так долго была, с кем? Я его не предупредила, что пойдём с Викторией на прогулку, думала, быстро вернёмся.
– Вы ему о каждом своём шаге докладываете, что ли?
– Приходится. Иначе он сердится, обвиняет меня в том, что мне и на ум не приходило. Вечером звонит через каждые полчаса, спрашивает, что делаю.