- И поужинаем, детушки. А завтра утром снова в бой.
После ужина и поселения в гостинице два компаньона вышли прогуляться по ночному Симферополю. Козлевич остался отдыхать в автомобиле. Бендер был задумчив и с Балагановым почти не разговаривал, рассуждая, как это было часто.
Походив мимо ярко освещенных витрин кинотеатров, магазинов, кафетерий и кондитерских, Остап и Балаганов вышли на Салгирную к базару. Там всё еще толкался народ, продавцы зазывали покупателей, устало расхваливая свой товар.
В эту ночь Бендер и Балаганов спали в одном номере, без женщин, которые напрашивались на знакомство, когда они прогуливались. Козлевич остался в автомобиле, сторожил его.
До открытия адресного бюро, сидя в машине, Остап говорил своим компаньонам:
- Конечно, визит к родителям фотолаборанта-под-польщика, если они даже и живы, ничего нам не даст. И за хозяина их сына они навряд ли нам что-либо сообщат, друзья-искатели. Но всё же попытаемся что-нибудь узнать. Поскольку их сын был исполнителем, обрабатывал заснятые материалы заведением Мацкина, то должен и знать что-то…
- Да, он, а не его родители, Остап Ибрагимович, - вздохнул Козлевич.
- Если бы жив был бы, этот фотолаборант, командор.
- Конечно он же и карточки для этого фотоальбома печатал, проявлял и закреплял, - говорил Бендер, как будто не слыша замечаний своих единомышленников.
- Нет человека в живых, а вы, командор, говорите…
- Да, резонно, Шура, резонно, - оторвался от своих размышлений Бендер. - Я и говорю, всё это туманно и неопределенно, но… - сделал паузу Бендер.
- Посетить этот адрес нам следует… - закончил за своего предводителя Козлевич.
- Нам надо после этого, камрады, посетить и дворец "Кичкинэ". Там, может быть, отыщется сестра фотолаборанта, которая гуляла с офицером белых.
- Надо, Остап Ибрагимович, надо, - согласился Козлевич. Балаганов молчал, чувствовалось, что он не доспал и сейчас подремывал, откинувшись на мягком сидении.
Бендер еще немного вслух поразмыслил и, взглянув на часы, вошел в адресное бюро, куда прошли уже служащие.
Та же самая сотрудница за окошком адресной конторы Бендеру сказала:
- И снова ищете друга, а года рождения не знаете, товарищ.
- Не знаю, - вздохнул Остап.
- Ну что же, посмотрим. Через тридцать минут получите справку.
- Очень вам благодарен, товарищ, - пошел Бендер к ожидающим его друзьям.
Через полчаса великий искатель снова был в адресном бюро и вышел оттуда с бумажкой в руке. Компаньонам, сидящим в автомобиле, он скучно сказал.
- Такой фамилии с именем и отчеством таким в адресной конторе не значится.
- А может быть, с другими именами и отчествами? - тут же спросил Балаганов.
- Послушайте, Шура, неужели вы думаете, что я не выписал бы с этой фамилией и других? С разными именами и отчествами? Не одного Мильха не оказалось, - сердито промолвил Остап, усаживаясь на свое командорское место.
- Да, дело осложняется, Остап Ибрагимович, - повернулся с переднего сидения боком Козлевич к своему директору. - Расстреляли беляки, так что же, нигде не числится такой? - покачал готовой он.
- И мне удивительно, - кивнул головой Остап. Вынул коробку "Дюбека" и закурил. Это обычно он делал редко и по двум причинам: когда ему надо было сосредоточиться над проблемой, и когда ему нужно было для беседы с нужным человеком.
- А может, тот директор сказал нам неправильную фамилию этого лаборанта? - обернулся лицом к Бендеру Балаганов.
- Может быть, может быть… Иди знай какая правильная фамилия этого лаборанта? Одна буква, Шура и Адам, уже путает карты. Уже адресники не могут найти. Скажем не Мильх, что по-немецки молоко, а Мельх, не Мильх, а Милях, Милян, Мулян, Мялян, вот вам и задача, друзья. Как и Мацков не Мацков, а Мацкин. Мы с ног сбились, ища Мацкова, а он Мацкин, - всё больше и больше выражал свое недовольстве Бендер. - Убедились?
- А может, Остап Ибрагимович, поехать нам по этому самому Гимназическому переулку да расспросить людей. Если не Мильха, так кто-то похожую на эту фамилию нам и подскажет, - пригладил усы Козлевич.
- Ну, Адам Казимирович, вы в последнее время всё подсказываете дельные предложения, - похвалил его Бендер. - Верно, попытаемся, камрады. Курс на этот самый школьный переулок.
Чтобы к нему проехать компаньоны по пути спрашивали только у пожилых людей, которые могли бы подсказать правильное направление, так как Гимназический переулок наверняка был уже переименован в какой-то угодный советам. Нашли они его всё же без особенных трудностей. А когда въехали в него, то без сложностей нашли и дом, где раньше проживали Мильхи. Этот дом они отыскали, когда разошлись по переулку и начали опрашивать тамошних жильцов. И первому кому повезло в этом поиске, был Балаганов. Что да, действительно в этом доме проживали люди под фамилией Мильхи, а сейчас там жили совершенно другие жильцы, поселенные туда городскими властями.
Хозева - мужчина средних лет, в прошлом буденновец и его жена, помоложе, в красной косынке, окруженная двумя детьми, подтверждали, что в этом доме жили Мильхи до них. А кто он, фотограф или фотолаборант, им не известно. Знают они только, что Карловича врангелевцы расстреляли, как подпольщика, хозяин погиб на войне, а хозяйка потеряв сына и мужа, несколько лет тому назад, как умерла.
- А была еще у него сестра, дочь хозяев, где она, не подскажете? - выслушав всё это спросил Бендер.
Хозяева стояли во дворе, напротив троих компаньонов, глазели на них, на их сверкающий лаком автомобиль, но в дом не приглашали. И на этот вопрос хозяйка ответила:
- Говорили, что проживала она, эта самая их дочка на Южном Берегу, а где не знаем.
- И брат того, кого вы ищете, вроде, моряк, тоже был у них. Но тот, говорили, у белых мичманом ходил. Где, что с ним, тоже сказать не могу, - курил хозяин папиросу, которой угостил его Бендер.
- Ну что ж… Нам остается только поблагодарить вас за сказанное нам. До свидания, товарищи, - пошел со двора Бендер в сопровождении своих единомышленников.
Получив сведения о фотолаборанте, Остап сидел в задумчивости, осознавая, что его поиск поставлен в тупик. Молчали и его компаньоны. Они уже отъехали от дома, где когда-то проживали Мильхи и настроение у них было совсем невеселое.
- Поехали, Адам, к базару, попьем бузы, - тихо проговорил Бендер. - Попьем и подумаем, что делать нам дальше.
Утолив жажду, хотели уже было садиться в машину, но Козлевич придвинулся к своему начальнику и тихо сказал:
- Если не ошибаюсь, Остап Ибрагимович, то посмотрите, по базару пробираются алупкинский экскурсовод Березовский, а за ним его женушка.
- Да ну? - и Остап устремился сквозь толпу к Березовским. И представ перед ними, приветствовал их:
- О, Петр Николаевич, дорогая Ксения Алексеевна, какими судьбами!
- О, рад видеть вас, Богдан Османович - распустил лицо в улыбке верный бывший служака дома Романовых.
- Я тоже рада вас видеть, Богдан Османович, - заулыбалась Березовская.
- Приехали на могилку нашего сынка, помянули, царствие ему небесное, да вот, попутно кое-какие покупки решили сделать, - пояснил Петр Николаевич. - И домой…
- Понятно, уважаемые, ясно, - продолжал умиленно смотреть на чету Березовских Бендер. - Если домой, то милости прошу в наш авто, когда сделаете покупки. Мы собираемся тоже ехать в Ялту. Так что, прошу вас.
- О, это просто сказочно будет, правда, Петр - воскликнула Ксения Алексеевна. - Так будем благодарны, так благодарны…
- Ну что вы, что вы, Ксения Алексеевна, по пути ведь… Как же не помочь нашим дорогим Березовским.
- Сейчас же, сейчас же, едем с вами, уважаемый Богдан Османович, мы всё уже купили, так что… - заверил Березовский.
- Не спешите, не спешите, будем ждать, покупайте еще всё, что вам надо.
Березовские заспешили купить еще что-то, а Бендер вернулся к машине и сказал:
- Окажем услугу нашим дворцовым друзьям, камрады. Прихватим их с собой.
- Да, конечно, Остап Ибрагимович, полезные люди, - ответил Козлевич.
- И могут оказаться еще более полезными, если уж так, - отметил Балаганов, кивая головой.
Вскоре "майбах" уже с пятью седоками покинул столицу Крыма и мчался по серпантине к Ялте. Говорили обо всем. Петр Николаевич, как отличный знаток Крыма был незаменимым гидом в пути. Указал компаньонам-искателям на памятник Льву Николаевичу Толстому, который в молодости воевал в Крымско-турецкую войну, место сражения русских войск с турками, где великий полководец Михаил Илларионович Кутузов потерял глаз. А когда проезжали место, где во время сильного землетрясения в 1927 году, произошел обвал горы и похоронил целое селение, Петр Николаевич поведав об этом, указал:
- А дальше, граждане-товарищи, гора "Джемерджи". И если вы присмотритесь к её вершине, то увидите отчетливый профиль царицы Екатерины Второй…
И три единомышленника уставились на вершину горы, так как дорога шла спуском и Козлевич остановил автомобиль, чтобы не совершить аварию.
- Ой, правда, правда, Петр Николаевич - воскликнул Балаганов, привстав с сидения и приложив ладонь ко лбу полочкой.
- Верно, братцы, голова и схожая с дамой не иначе, - отметил Козлевич.
- Похожа, похожа, ничего не возразишь… - согласился и Бендер. - Неужели природа так?
Когда поехали, Березовский продолжил:
- Любопытная история этого творения, друзья. Нет, это не природное творение, а высекал в камне один купец, как гласит легенда. Он поднимался к вершине и отесывал камень не протяжении многих месяцев и даже лет, готовя сюрприз царице, которая должна посетить Крым. И как видите, его творение и по сей день стоит профилем к дороге, а анфасом к морю. Видите, мы уже видим море у Алушты.
Многое еще рассказывал интересного компаньонам Березовский. И о самой Алуште, и о горе "Медведь", и о Гурзуфе, и о месте, где останавливался A. C. Пушкин, когда гостил у Раевских и о многом другом. И когда проезжали Никитский Ботанический сад, он, увидев, как какой-то фотограф у дороги снимет группу туристов вдруг сказал:
- А вы знаете, Богдан Османович, тем чем интересовались вы, интересовались и супруги из Севастополя. Анна Кузьминична, бывшая горничная загородного дома Воронцова в Симферополе и её заграничный супружец, греческий негоциант.
- Он такой же греческий негоциант, как я китаянка, - вставила Ксения Алексеевна.
Остап рассмеялся и спросил:
- Это почему же у вас к нему такое неверие, Ксения Алексеевна? - Да потому, как я понимаю, он типичный негоциант не греческий, а скорее всего еврейский.
После того, как смех в машине затих, Бендер спросил:
- Так чем же они интересовались, господа дворца служивые?
- Да тем же дворцовым фотографом Мацковым, как и вы. Расспрашивали, где его найти, где проживает, проживал. И не осталось ли по какой-нибудь случайности его знаменитого фотоальбома.
- А еще он сказал, - перебила супруга Ксения Алексеевна, что никак не соответствовало бывшей выпускнице из института благородных девиц, и это было объяснимо, так как за годы правления гегемона пролетариата культура её поведения неузнаваемо изменилась. Петр Николаевич укоризненно посмотрел на неё и хотел продолжить, но она опередила его словами: - Да, сказал, что если мы встретим когда-либо этого фотографа, Мацкова, как он его называл, то мы должны спросить у него за сколько он продаст свой фотоальбом с известными лицами и что он заплатит очень щедро за этот самый фотоальбом.
- И что за таинственный этот альбом - хлопнул себя по колену рукой Бендер.
Но в это время Петр Николаевич вновь стал гидом и до Ялты успел кратко рассказать компаньонам о Никитском ботаническом саде и о Массандре, о её многолетних винных хранилищах князя Голицына.
А когда "майбах" въехал в Ялту, то Бендер распорядился;
- Адам, поезжайте, в Алупку, доставим наших уважаемый друзей к их дому.
Березовские были несказано благодарны за такую услугу и Петр Николаевич по пути вновь поведал интересное о царском дворце Ливадия, Ореанде, Золотом пляже, дворцах Юсупова и Дельбер. Не забыл он упомянуть и о дворце "Кичкинэ". И когда он упомянул о нем, то Бендер тут же спросил:
- Петр Николаевич, а нет ли у вас знакомых людей, которые служили в свое время в этом самом "Кичкинэ"?
К только Березовский собрался было ответить, как Ксения Алексеевна тут же опередила его:
- Как нет, разумеется, имеются, Алиса Евгеньевна Абанина, бывшая гувернантка детей владельцев дворца. Управляющий…
- Нет, Ксения, как мне известно, Апостолов Александр Михайлович уже покинул Крым, - поправил супругу Петр Николаевич.
- Ах, да, его фамилия Апостолов…
- Его долго притесняли власти допросами и разными подозрениями, вот он и решил уехать, - вздохнул Березовский.
- Ну еще наш знакомый, тоже гувернёр, а сейчас завхозом там служит, Владлен Яковлевич… - добавила Ксения Алексеевна.
- Сейчас там санаторий, граждане-товарищи, так что Владлену Яковлевичу Денисову и удалось пристроиться, как и мне экскурсоводом, - усмехнулся Березовский.
- Многим так пришлось, - подтвердила Ксения Алексеевна.
- А служанку Мильх, вы знали?
- Мильх? - посмотрела на супруга Ксения Алексеевна?
- Не приходилось знать, - ответил Петр Николаевич.
- Да и я не слышала такую фамилию, - подтвердила Березовская.
- Она имела какое-нибудь отношение к Елизавете Андреевне? - немного помолчав, спросил Петр Николаевич.
- Нет-нет, к ней интерес по другой причине. Графиня Воронцова-Дашкова это была великая графиня своего времени, как надо полагать, - промолвил Бендер.
- Это верно, - вздохнул Березовский. - Вся её родословная тесно связана с многочисленной аристократической родней: Долгоруковых, Шуваловых, Шереметьевых, Демидовых, Мусиных-Пушкиных…
- Пушкиных? - спросил Бендер.
- Да, но чтобы вам было более понятно и ясно, сделаю экскурс в историю, её биографии…
- Но коль уж речь зашла об этом, Петр, следует сказать и о графе Воронцове-Дашкове, супруге Елизаветы Андреевны, судари. Илларионе Ивановиче, - вставила Ксения Алексеевна.
- Воронцов-Дашков Илларион Иванович 1837 года рождения, получил хорошее образование в Санкт-Петербурге, затем учился в Московском университете. А в 1839 году перевелся на Кавказ. Служил адъютантом кавказского наместника князя Барятинского. Получил орден святой Анны четвертой степени с надписью: "За храбрость" и золотую саблю с такой же надписью. Затем отправляется в Туркестан и в тридцать лет назначается командиром лейб-гвардейского гусарского его величества полка. В Питер возвращается светским генералом, георгиевским кавалером.
В 1867 г. Илларион Иванович женится на Елизавете Андреевне, Лиле, как её ласково называли в роду Шуваловых. Она была внучкой первого кавказского наместника князя Михаила Семеновича Воронцова, приходившегося Иллариону Ивановичу троюродным дядей.
- Вот так вновь соединились две ветви Воронцовых, - улыбнулась Бендеру Ксения Алексеевна.
- Вы говорили о Пушкиных? - заметил Бендер.
- То, что вы имеете в виду, это другое, уважаемый Богдан Османович. Имелся родственный род Мусиных-Пушкиных. Но коль возник таков вопрос, то скажу. Существует пушкиноведческая гипотеза, что мать Елизаветы Андреевны Софья Михайловна Воронцова является дочерью Пушкина, которой предположительно и было посвящено стихотворение поэта: "Прощай, о милое дитя, я не скажу тебе причины…".
- Но это гипотеза, судари, предположение, - взглянула на Остапа Ксения Алексеевна.
- Но вернемся к Воронцову-Дашкову, граждане-товарищи, - продолжил Березовский. - Живя в своем тамбовском имении - Ново-Томниково, он был склонен находить причины революционного наростания. В 1881 году 1 марта убит Александр I. Связанным давней дружбой с наследником, Воронцов-Дашков принимает охрану безопасности Александра III. Ведет тайные переговоры с "Народной волей" прекратить террористические акты.
В 1881-82 годах Илларион Иванович занимает пост министра императорского двора и уделов, главного управляющего конезаводом, канцлера Капитула российского и императорских орденов. Благотворителен, что не всегда нравится Александру III. Но дружба сохраняется. Возглавлял Российское общество Красного Креста…
- Которое в двадцатом Советы упразднили, - вставила Березовская.
- Но в двадцать третьем, насколько я помню эти же Советы создали Союз обществ Красного Креста и Красного Полумесяца, - уточнил Петр Николаевич.
- Только бы не по старому назвать… - усмехнулась его супруга.
- Ну что же, судари, несколько слов в заключение моего рассказа о графе Воронцове-Дашкове, - помолчав немного, промолвил Березовским. - В 1905-году он назначается наместником на Кавказе, где служит до 1915 года. Как известно в это время там бурлит революционное движение. Он старается исправить ошибки прежней администрации. Но в 78 лет Воронцову-Дашкову уже не под силу такая деятельность и в августе 1915 года он уходит в отставку. Получает орден святого Андрея Первозванного и орден Георгия 3-й степени… Вот каков супруг был у нашей графини Елизаветы Андреевны…
- Очень интересно, очень, уважаемый Петр Николаевич, только еще вопрос. Он жил после Кавказа в Воронцовском дворце?
- Разумеется. И 15 января 1916 года Воронцов-Дашков скончался тут же, в Алупке, - кивнул он в сторону дворца так как "майбах" уже въезжал в городок.
Доставив Березовских в Апупку, компаньоны вернулись в свою штаб-квартиру в Ялте. После ужина, расхаживая взад-вперед по веранде, Бендер говорил:
- Вот видите, детушки-компаньоны, Канцельсон не дремлет. Побывал не только у Софьи Павловна, но и у Фатьмы Садыковны, а теперь нам стало известно, что был он также и у Березовских. И не ошибусь, если скажу, что греческий негоциант побывал бы с тем же делом и у Екатерины Владимировны с его муженьком, не иначе, как офицериком в прошлом, если бы они были бы сейчас в Ялте. И везде вопрос у него: "как найти фотографа Мацкова?" И не так самого фотографа, как приобрести таинственный и загадочный фотоальбом Мацкова. Вывод один: искать надо не только Мацкова, а лучше сам фотоальбом…
- Эге-ге, - пустил смешок. Балаганов. - Как же его? Живого человека не можем найти, а как же найти этот самый фотоальбом?
- Да, Остап Ибрагимович, это сложная задача, - пригладил усы Козлевич. - 0 кладе мы знаем, что он где-то во дворце. А фотоальбом? Ясно, что в нем кроется разгадка места, где сокрыты ценности уважаемой графини Вороницовой-Дашковой. Если даже старший помощник капитана "Тринакрии" ищет его разными путями, - высказывался он.
- Всё это так, Адам Казимирович, командор, но разве его отыщешь? - с явным скепсисом проговорил Балаганов. - Об этом можно только догадываться.
Остап молчал, слушая высказывания своих ком-паньонов-помощников, но услышав последние слова рыжеволосого названного брата, чуть было не взорвался в негодовании: