Ладно, не стану больше утомлять вас объяснениями - мне просто хотелось, чтобы картина была ясна вам полностью. Как я уже сказал, мои поиски начались с Фаэтора Ференци. Я снова поехал туда, где все произошло, разговаривал с теми, кто мог знать его. Большая часть округи была стерта с лица земли, но несколько домов все же уцелели. От дома Ференци остался лишь черный от копоти остов, и ничего нельзя было узнать о его прежних обитателях.
И все-таки имя мне выяснить удалось - я нашел его сразу в нескольких источниках: в почтовой службе, в журнале регистрации земель и собственности, в списках пропавших без вести и погибших, в списках жертв войны и других. Но это были официальные источники, а тех, кто знал его лично, мне никак не удавалось найти. Наконец я отыскал пожилую женщину, которая жила в этой районе, - вдову Луорни. Лет за пятнадцать до начала войны она работала у Ференци - приходила убираться в доме два раза в неделю и содержала его в порядке. Так продолжалось около десяти лет, но потом она вдруг потеряла интерес к свой работе. Она не могла с точностью сказать, что послужило тому причиной, но для меня было очевидно, что это было связано с самим Ференци. Что-то в нем настораживало, беспокоило ее, пока наконец ее терпение не пришло к концу. При каждом упоминании его имени она непрестанно крестилась. И все-таки она рассказала мне немало интересного. Я постараюсь вкратце пересказать, что мне удалось узнать.
В его доме не было ни одного зеркала. Я не думаю, что мне стоит объяснять значение этого факта...
Вдова Луорни никогда не видела, чтобы он выходил из дома днем, когда было светло. Она вообще никогда не видела его вне дома, за исключением двух случаев - оба раза вечером, в сумерках, в саду.
Ей никогда не приходилось готовить ему еду, и она ни разу не видела, чтобы он вообще что-либо ел. Никогда! В доме была кухня, но он, насколько она знала, ею не пользовался, а если и пользовался, то убирал за собой сам.
У него не было ни жены, ни семьи, ни друзей. Почта приходила редко, он неделями не бывал дома. Он не работал, даже дома, но у него всегда были деньги. Много денег. Однако, наведя справки, я не обнаружил банковского счета, на его имя. Короче говоря, Ференци был поистине очень странным, таинственным человеком и вел отшельнический образ жизни...
Но это далеко не все. Дальнейшее кажется куда более непонятным. Однажды утром, придя, чтобы убраться в доме, вдова Луорни застала там местную полицию. Трое братьев - члены жестокой банды грабителей из Морени, за которыми полиция гонялась несколько лет, были арестованы в доме. Судя по всему, они проникли в дом в предутренние часы, полагая, что он пуст, совершив тем самым большую ошибку!
В момент, когда полицейские на лошадях въехали во двор, хозяин тащил волоком одного из братьев и подталкивал двух остальных к погребу. Вы, наверное, помните, что в те годы местная полиция использовала лошадей для объезда труднодоступных отдаленных районов. Получив сообщение о случаях мародерства, полицейские заподозрили, что это снова дело рук братьев. Никогда еще трое преступников с такой радостью не отдавали себя в руки правосудия.
Эти трое были настоящими головорезами, но даже им не под силу было тягаться с Фаэтором Ференци. Их предполагаемая жертва сломала каждому правую руку и левую ногу. Подумайте только, Драгошани, какой силой для этого следовало обладать! Полицейские были настолько благодарны ему за помощь, что не стали вникать в подробности, - в конце концов, он защищал свою собственность и жизнь. Однако вдова видела, как их увозили несколько часов спустя, и ей было совершенно ясно, что они до смерти напуганы.
Я уже сказал вам, что Ференци тащил пленников в погреб. Для чего? Чтобы запереть их, до того как подоспеет помощь? Возможно...
- Или чтобы держать их там, как в холодильнике, пока они... не понадобятся, так? - сказал Драгошани. Гирещци кивнул:
- Вот именно. Так или иначе, вскоре после этого случая вдова Луорни отказалась от работы у Ференци.
- Гм-м-м... - задумчиво произнес Драгошани. - Меня удивляет, что он отпустил ее. Ведь она, по всей вероятности, заподозрила неладное. Вы сами упомянули о том, что ее давно что-то беспокоило. Неужели он не боялся, что она может кому-то рассказать о нем?
- Конечно! - ответил Гирешци. - Но вы кое о чем забыли, Драгошани. Вспомните, как он руководил моими действиями в ночь бомбежки, в ту ночь, когда умер, - одним только взглядом и мысленными приказами.
- Гипноз! - воскликнул Драгошани. Гирешци, мрачно усмехнувшись, кивнул:
- Да, это одна из многих способностей вампиров. Он приказал ей молчать, пока он жив. То есть, пока он жив, она должна, была забыть о том, что случилось, забыть о нем, о своих темных подозрениях.
- Понимаю... - ответил Драгошани.
- Его власть была столь велика, - продолжал Гирешци, - что она и в самом деле забыла. Она не вспоминала о нем много лет, до того самого момента, когда я пришел к ней с расспросами. И вспомнила лишь потому, что к тому времени он уже умер.
Драгошани начали раздражать манеры Гирешци - его самодовольство, самоуверенность, его чересчур высокое мнение о своих детективных способностях. Наконец некромант произнес:
- Но это, конечно же, всего лишь предположения, догадки. Вы ничего не можете утверждать с уверенностью.
- Да нет, напротив! - воскликнул Гирешци. - Я узнал обо всем от самой вдовы. Поймите меня правильно: я не утверждаю, что она все это придумала. Это не простая болтовня, не сплетни - ничего подобного! Все было далеко не так! Мне пришлось долго беседовать с ней, задавать ей множество вопросов, прежде чем она согласилась поведать ту историю, точнее, я буквально силой тянул из нее слова. Понимаете, несмотря на то что он уже умер и власть над нею закончилась, она продолжала находиться под его воздействием.
Драгошани задумался. Глаза его сузились. Неожиданно, к своему удивлению, он осознал, что от этого человека исходит угроза. Этот Ладислаа Гирешци был очень умен. В душе Драгошани поднялось возмущение - он сам не мог понять почему. Ему трудно было разобраться в своих чувствах, в неожиданно захлестнувших эмоциях. Они бушевали слишком глубоко внутри. Он тряхнул головой, выпрямился и попытался собраться с мыслями.
- Вдова, наверное, давно умерла?
- Да, много лет назад.
- Значит, о Фаэторе Ференци известно только нам двоим - вам и мне?
Гирешци пристально всмотрелся в лицо Драгошани. Голос Драгошани звучал очень тихо, он был, скорее, похож на зловещий шепот. С ним что-то происходило. Встретив внимательный и вопросительный взгляд Гирешци он вздрогнул и часто заморгал.
- Да, вы правы, - нахмурившись, ответил Гирешци. - Я никому не рассказывал об этом за последние... не помню уже сколько лет. Какой смысл говорить, если мне никто не верит. С вами все в порядке, друг мой? Вы хорошо себя чувствуете? Вас что-то беспокоит?
- Меня? - Драгошани наклонился вперед, словно неведомая сила потянула его к Гирешци. Он с трудом заставил себя выпрямиться. - Нет, конечно же, нет. Меня слегка клонит в сон, вот и все. Думаю, что дело в еде. Вы слишком хорошо меня накормили. К тому же за последние несколько дней я проделал очень долгий путь. Видимо, я очень устал.
- Вы в этом уверены?
- Да, вполне. Однако продолжайте, Гирешци, не останавливайтесь. Расскажите мне побольше. О Ференци и его предках. О Ференцигах. Вообще о Вамфири. Расскажите обо всем, что знаете, о чем догадываетесь. Расскажите мне все.
- Все? На это уйдет не меньше недели.
- Неделя у меня есть.
- Черт возьми! Выскажется, говорите вполне серьезно!
- Вполне.
- Послушайте, Драгошани! Вы, несомненно, очень приятный молодой человек, и мне доставляет удовольствие разговаривать с человеком, который искренне интересуется и сам неплохо знает предмет нашего разговора. Но почему вы так уверены, что я соглашусь потратить на вас целую неделю? В мои годы время очень дорого. Или вы думаете, что я такой же долгожитель, как Ференци?
Драгошани улыбнулся, но улыбка была едва заметной. "Строго говоря, мы можем поговорить как здесь, так и в Москве", - подумал он. В этом, однако, не было необходимости. Во всяком случае пока. Боровиц мог раскрыть истоки его дара - его таланта некроманта.
- Ну что ж, уделите мне хотя бы еще час или два, - пошел он на компромисс. - И раз уж вы сами заговорили об этом, давайте начнем с долгожителя Ференци.
Гирешци ухмыльнулся:
- Это мне подходит. К тому же у нас пока еще есть виски.
Налив себе очередную порцию, он устроился поудобнее, на минуту задумался и заговорил:
- Долгожитель Ференци. Бессмертие, присущее вампиру. Но сначала я расскажу вам еще кое-что, услышанное мною от вдовы Луорни. Она сказала, что когда была еще маленькой девочкой, бабушка говорила, что, сколько она себя помнит, Ференци жили в этом же доме и что их знавала еще ее бабушка. В принципе, в этом нет ничего странного - сыновья приходят на смену отцам. В этих местах многие боярские семьи живут с незапамятных времен. Но что действительно странно - никто и никогда, насколько вдове было известно, не видел ни одной представительницы рода Ференци женского пола. А если человек никогда не был женат, то кто же унаследует его имя?
- И вы, конечно же, постарались выяснить это? - спросил Драгошани.
- Попытался. К сожалению, во время войны пропали многие документы, поэтому сведения были очень отрывочными. Однако я установил, что с давних времен дом принадлежал роду Ференци, но в роду никогда не было ни одной женщины! Одни только холостяки!
Сам не зная почему, Драгошани почувствовал себя оскорбленным. Может быть, он почувствовал, что собеседник сомневается в его собственных природных способностях?
- Холостяки? - холодно произнес он. - Не думаю Гирешци кивнул. Он хорошо изучил ненасытную натуру Вамфири.
- Нет, конечно же, нет, - подтвердил он сомнения Драгошани. - Вампир, не признающий брака, - это абсурд! Страсть - основная их движущая сила. Всепоглощающая страсть, жажда власти, плоти, крови! Но слушайте дальше.
В 1840 году некий Бела Ференци отправился через горы, чтобы навестить кузена или еще кого-то из родственников, жившего недалеко от северной границы Австро-Венгрии. Об этой поездке упоминается во многих документах. Похоже, старый Бела приложил немало усилий к тому, чтобы о его визите узнали как можно больше людей. Он нанял человека для присмотра за домом в его отсутствие - не местного жителя, а кого-то из племени цыган, нанял экипаж и кучера, чтобы проехать первую часть пути, позаботился обо всем необходимом при переходе через высокогорные перевалы, - словом, прекрасно подготовился к предстоящему путешествию, насколько это было возможно в то время. Всем в округе он сообщил, что это его прощальное путешествие. В последнее время он стремительно старел, и все решили, что он поехал, чтобы попрощаться с далекими родственниками.
Если вы помните, наши края в те времена еще жили по законам древней Молдавии - Валахии. Индустриальная революция в Европе была в самом разгаре - повсюду, но только не здесь. Отрезанные от мира и как никогда полные предрассудков, мы были чрезвычайно невежественными и отсталыми. До железной дороги между Лембергом и Галацем было не менее двух недель пути. Новости доходили до нас чрезвычайно долго, а вести какие-либо записи, переписку было достаточно сложно. Я говорю все это, чтобы особенно подчеркнуть тот факт, что в этом случае связь оказалась достаточно хорошей, а записи сохранились.
- В случае? - переспросил Драгошани. - О каком случае вы говорите?
- Я говорю о неожиданной смерти Белы Ференци - его экипаж и лошади были сметены лавиной в пропасть на одном из высокогорных перевалов. Весть о "несчастном случае" быстро достигла здешних мест. Адвокат-зган принес Запечатанное завещание отарика в местное регистрационное бюро, и оно было немедленно отослано далекому "кузену", некоему Георгу, который, по-видимому, был уже в курсе событий и знал о том, что дом и все земли по наследству перешли к нему.
Драгошани кивнул.
- И конечно же, этот Георг Ференци вскоре приехал и вступил в свои права. Он, вероятно, был - или во всяком случае казался - значительно моложе Белы, однако фамильное сходство никаких сомнений не вызывало.
- Прекрасно! - воскликнул Гирешци. - Вы точно улавливаете ход моих мыслей. Прожив здесь пятьдесят лет, то есть с точки зрения нормальной человеческой жизни состарившись, Бела решил, что ему пришло время "умереть" и освободить место более молодому представителю рода.
- А после Георга?
- Конечно же, Фаэтор. - Гирешци в задумчивости поскреб подбородок. - Я часто думал: если бы в ту ночь я не убил его, если бы после той бомбежки он остался жив, каким было бы его следующее перевоплощение? Появился бы он после войны под личиной очередного представителя рода Ференци, для того чтобы заново отстроить дом и продолжать жить здесь? Скорее всего, так и случилось бы. Вамфири очень привязаны к родным местам.
- Значит, вы абсолютно уверены в том, что Бела, Георг и Фаэтор - одно и то же лицо?
- Безусловно. По-моему это очевидно. Разве он сам не подтвердил это, когда, как мне казалось, в бреду вспоминал о битвах под Силистрией и Константинополем? А до Белы были еще Григор, Карл, Петер и Стефан - и Бог знает сколько еще вплоть до князя Фаэтора Ференцига, а возможно, и до кого-то, жившего еще раньше. Видите ли, здесь была его территория. Это была его кровавая вотчина. В прежние времена, в эпоху князей и бояр, Вамфири крепко держались за свои владения. Вот почему он присоединился к Четвертому крестовому походу, - для того, чтобы прогнать как старых, так и новых врагов подальше от своих земель. Своих земель, понимаете? Для вампира не имеет ровно никакого значения, какой король или правительство у власти, какой строй, свою землю он всегда считает только своей. Он защищал себя, наследные владения, а не кучку паршивых, подлых чужеземцев, пришедших с Запада. Вы видели изуродованный крест крестоносцев на моем медальоне! После того как они оскорбили его достоинство, он издевался над ними, он просто наплевал на них!
- Вам удалось выяснить, какое имя он тогда носил? Я имею в виду в 1204 году в Константинополе?. - В голосе Драгошани отчетливо слышалось благоговейное уважение к вампиру, возможно, некоторая доля зависти.
Гирешци склонил набок голову:
- Драгошани, насколько хороши ваши знания истории?
- Едва ли прекрасны. Но думаю, вполне сносны.
- Гм-м-м... История донесла до нас имена многих участников Четвертого крестового похода, однако вы не встретите среди них ни Ференци, ни Ференцига. И все-таки, будьте уверены, он участвовал в нем. Откуда мне это известно? Знаете, вполне возможно, что вы разговариваете сейчас с лучшим в мире знатоком тех кровавых событий - мне удалось обнаружить много такого, на что другие историки не обратили внимания. У меня, правда, было преимущество перед ними - я знал, что искал, мой интерес был сугубо специфическим. Однако в своих поисках мне пришлось перерыть целые горы разного рода документов и материалов. Мальчик мой, да я могу написать о Четвертом крестовом походе целую книгу - по крайней мере о той его части, которая прошла от Венгрии до Константинополя. Бог мой! Какая жестокая битва разразилась под Константинополем - это был настоящий ад! И этот человек и орда извергов, которой он командовал, находились в самой гуще, там, где бой был наиболее ожесточенным. Он был там в момент падения города, когда он и его банда наемников потеряли всякий контроль над собой. Их примеру последовала вся армия, и в течение долгих трех дней они грабили, насиловали, убивали...
Папа Иннокентий III, призвавший к Крестовому походу, увидев, во что он превратился, не в силах был что-либо изменить. Крестоносцы поклялись захватить Святую землю, но Иннокентий и его легаты вынуждены были освободить их от клятвы. Папа умыл руки, однако он использовал кое-какую оставшуюся у него власть и отдал секретный приказ о том, что те, кто проявил "особенную жестокость", не должны снискать "ни славы, ни наград" за свое варварство и что "их имена никогда не должны быть упомянуты", что "они недостойны ни уважения, ни почитания".
Искать козла отпущения не пришлось: список открыл, конечно же, "кровожадный валах, нанятый в Заре". Его поведение никак нельзя было назвать безупречным. Однако поначалу крестоносцы высоко оценивали его заслуги и оказывали ему почести, втайне, возможно, завидовали или боялись его. И вот теперь его имя было вычеркнуто отовсюду, опозорено, его лишили всех заслуг и наград. В ответ он обвинил их в двуличии и надругался над символом Крестового похода - крестом на своем медальоне. После этого, собрав свою банду головорезов под знаменем с изображением дракона, летучей мыши и дьявола, с гордо поднятой головой и кипя от ярости, возвратился домой.
Закусив губу, Драгошани некоторое время молчал, затем произнес:
- Предположим, что так или иначе, но все это правда, либо по меньшей мере основано на известных вам достоверных фактах. Однако тогда остаются невыясненными некоторые весьма важные вопросы.
- Например?
- Ференци был вампиром. А вампир нуждается в жертвах. Когда он голоден, он убивает всех без разбора, словно лиса цыплят, жестоко и бездумно. Но, судя по всему, Ференци ни в чем подобном замечен не был. Как же ему удалось, прожив здесь столько лет, ни у кого не вызвать подозрений? Вы же помните, Гирешци, что кровь для него - это жизнь! Неужели здесь не было случаев вампиризма?
- Поблизости от Плоешти? Ни одного! Во всяком случае, за тот период, который мне удалось проследить по документам. - Мрачно усмехнувшись, Гирешци наклонился к Драгошани. - Но подумайте, Драгошани, если бы вы были вампиром, стали ли бы вы убивать на пороге собственного дома?
- Не думаю, что я стал бы это делать, - нахмурился Драгошани. - Но где же тогда?
- На севере, друг мой! Где же еще, как не в Трансильванских Альпах, откуда берут начало все легенды о вампирах? Сланиц и Синайя - у подножия, Брашов и Сацем - за перевалом, и все они расположены не более чем в пятидесяти милях от дома Ференци, а их темная репутация заставляет людей держаться подальше от этих мест.
- Даже сейчас? - Драгошани сделал вид, что удивлен, однако он хорошо помнил, что говорила по этому поводу три года назад Маура Кинковши. - Легенды существуют много лет, особенно если это легенды о призраках. Жители горных районов давно к ним привыкли. Если кто-то по непонятной причине умирает молодым, не нужно искать объяснений - они уже есть. В действительности же последний ребенок погиб от укуса вампира в Сланице зимой 1943 года. Девочку похоронили с колом, воткнутым в сердце, как и многих безвинных жертв до нее. В тот же год в окрестных деревнях таким же образом погибли еще одиннадцать человек!
- Вы говорите, это было в 43-м? Гирешци кивнул:
- Вижу, вы уловили связь. Да, это случилось всего за несколько месяцев до смерти Ференци. Та девочка стала его последней жертвой, во всяком случае, насколько это нам известно. Конечно, когда вокруг шла война, он обладал гораздо большей свободой, ему было легче находить свои жертвы. Многих из них вполне могли отнести к без вести пропавшим во время воздушных налетов или обстрелов, которых, поверьте, было великое множество. - Он минуту помолчал. - Еще вопросы?