Мы, ветряные маги, никому не подвластны. Так уж получалось, что ограничивать нас не было смысла: небо, ветер - это самое важное для нас, и я не слышал, чтобы кто-то позволил себе забавляться безнаказанностью или применить её во зло просто для того, чтобы поглумиться над кем-то. Нам это не нужно, правда.
Однажды я слышал такую фразу: ветряные маги не умеют дружить. Я удивился - почему? Хотелось возразить: мы не хуже других людей, не злее, не черствее, не самолюбивее. Но… здесь скрывалась какая-то правда. Потому что на самом деле я не помнил, чтобы у кого-то из нас была такая дружба, как про это писали в книгах. Чтобы жить друг без друга невозможно.
Иногда мы играли с обычными детьми, однако потом я стал понимать, что отношения эти оказывались не совсем равными. Даже если нам не завидовали - то смотрели чуть иначе, чем на настоящих ровесников. Может быть, ждали от нас какой-то особенной штуки - что мы возьмём и поднимем в небо целый дом: то-то начнётся потеха!
А со взрослыми тем более дружить невозможно. У них жизнь отличается от нашей ещё сильнее. И почти нет таких взрослых, которые могут общаться с нами нормально, чтобы интересное нам волновало их… А чаще всего они просто не понимали, кто мы всё-таки - дети или взрослые.
Так я думал вначале, а потом стал понимать и другое. Нас, ветряных магов, слишком мало задевали насущные дела, обыденность. Мы могли сочувствовать людям, переживать за тех, кто нам нравился - но у нас всегда были небо и ветер, и земля, которую можно видеть оттуда, с высоты.
В то время я жил у бабушки. Дедушка рано умер, а бабушка Инэль была молодая и красивая. Я помню, когда люди, не знавшие Инэль и меня, с удивлением окидывали её взглядом, если я громко называл её "бабушкой" на улице. Потом я узнал откуда-то, что женщины не любят, если их считают старше, чем им хочется казаться. Я долго думал об этом и сказал бабушке:
- Можно, я буду звать тебя просто - Инэль?
Она странно посмотрела и притянула меня к себе, как маленького, запустила пальцы в мои лохматые волосы и долго качала голову. Обычно мне это нравилось, а сейчас почему-то стало смешно, и я фыркнул.
Инэль молчала.
- Ты чего молчишь? Я сказал глупость?
Но она засмеялась и поцеловала меня.
Гораздо позже я узнал, что Совет отступил от правил, назначив Инэль "бабушкой", хотя она была слишком молодой.
* * *
…День, когда всё изменилось… День, когда эдели, Золотые Колдуны, изменили наш мир…
Тот день начался неприятно. Но утро было хорошим, солнечным. Ровный, мягкий ветер летел над Островами с юга - широкий, такой, что я не чувствовал его края. В такие дни малышня отправлялась кататься с Горы на тэнки - крылатых санках, которые вместо снега использовали встречный ветер. Южный склон был пологим и очень ровным, двести лет назад Гора выплеснула туда целое море лавы, а Золотые Колдуны заставили её растечься так аккуратно, что старики шутили: Гора высунула красный язык, лизнула океан, да так и замерла, очарованная вкусом горько-солёной морской пены.
Южный склон был просто идеальным для забав младших. За всё время там никто не разбился. Только если начинался шторм, становилось опасно - волны жадно тянулись к вершине Горы, и выбраться из воды в большой ветер было почти невозможно. Хорошо, что к востоку от Языка, в узкой и глубокой бухте Красная Щель жила семья алуски - русалок. Несколько раз они спасали зазевавшихся летунов, и все родители просто молились на алуски.
Был апрель. В этот день я дежурил у нижнего края Языка. При таком ветре вероятность того, что понадобится моя помощь, была ничтожной, разве только ребятня расшалится и затеет выделывать очень уж опасные кульбиты. Малышам запрещалось подниматься высоко, и если кто-то нарушал правило, я должен был перехватить храбреца в воздухе, доставить на Крылышко - площадку у берега, и в наказание забрать его тэнки до завтра, заперев их в сарайчике. На самом деле мы смотрели не очень строго. Что поделаешь, если человеку в десять лет уже разрешают летать на тэнки над лесами, а пока ему только девять с половиной - будь добр, катайся вместе с семилетками над Языком, покрытым упругим мхом, под присмотром ветряного мага, который на вид ещё такой же мальчишка…
Я дежурил внизу, хотя полагалось быть на верхней площадке Языка. Полагалось потому, что не каждый ветряной маг может рвануть снизу наперерез потерявшему ветер малышу. Ну, и потом, если наблюдать за небом снизу - быстро устают глаза. Но я смотрел мало, больше слушал. Вопли детей и голос ветра. На ветер я полагался больше. Даже такой большой, как этот - он понимает мои желания и прислушивается к играющим детям. Его шелест станет тревожным, если…
И почти сразу что-то случилось. Ветер недовольно качнулся. В нём была не то, чтобы тревога… скорее, он хотел обратить моё внимание на необычность, неправильность происходящего.
Снизу и вправду плоховато видно. Никто не падал и не просил о помощи. Малыши как-то странно рассыпались кто куда, словно их напугало что-то. В небе с противным верещанием летал кто-то большой.
Я разозлился. Каким идиотом нужно быть, чтобы мешать играть малышне? Ветер, почувствовав моё настроение, свернул небольшой, тугой вихрь, и кончик его податливо лёг мне в руку. Ну, держись!
Хобот вихря сдёрнул меня вверх с такой бешеной силой, что позади воздух зарычал и хлопнул, как будто ударил хлыст.
Большой летун оказался необычным двухместным тэнки - точнее, это был уже не тэнки, а биплан из двух досок тэллио, прикреплённых к раме. На нижней, короткой доске сидел юноша, обхватив руками девчонку, которая умостилась у него на коленях. Девчонка то и дело принималась визжать. Увидев меня, парень широко ухмыльнулся и запустил ладонь девчонке в вырез платья, оттянув его так, что оголилась грудь. Наверное, девушка была старше, чем мне показалось вначале, я ошеломлённо пялился целую секунду… а потом стал падать.
Самое странное - ветер словно забыл обо мне. Может, так показалось - всё-таки я упал в море, а не на покрытый мхом Язык. Высота была большая: ударься я даже об упругую моховую подстилку - наверняка бы покалечился… в лучшем случае.
Вытаскивали меня двое. Свенни и русалчик Тим.
- Ты чего, чудик, до сих пор плавать не научился? - отплёвываясь, спросил Свенни. Тим, неловко улыбнувшись, махнул мне рукой и, грациозно извернувшись, ушёл в глубину. Он, видно, тоже растерялся - ещё бы, лучший из ветряных магов на его глазах рухнул с ветра, да к тому же и чуть не утонул. Тим мне нравился, мы по вечерам часто играли - он плыл у самой поверхности, лицом вверх, а я скользил на еле уловимом ветерке над зыбью. Так мы добирались до Жемчужных утёсов, лазили по ним до темноты, бродили в гротах…
- Придурок! - просипел я. - Нашёл где кататься! Большой вымахал, да? Перед младшими покрасоваться захотелось, перед девчонкой этой?
- Что б ты понимал! Со своей свистулькой, дурачок… и никогда не поймёшь.
Я был злой и не осознал тогда, что он имеет в виду. Подумал, что "свистулькой" Свенни обозвал ветер.
- Я прекрасно понимаю всё, что мне нужно.
- Какой ты умный! Может, научишь меня отличать нужное от ненужного ещё до того, как узнаешь, о чём идёт речь, а?
- Это просто. Если тебе охота делать глупости, иди и делай, только подальше, чтобы дети из-за тебя не покалечились.
- Дети… - засмеялся он.
* * *
…К полудню ветер на Языке менялся, летуны разбегались по домам, и моя смена заканчивалась.
Уходить не хотелось. Я сидел на верхнем гребешке Языка, а другой ветер, со стороны города, горячий и чуть-чуть жгучий, как будто в нём была рассеяна мельчайшая перцовая пыль, гладил мои плечи. Иногда чудилось - кто-то невидимый стоит сзади, ласково шепчет на ухо, положив лёгкие ладони…
В этом мире у меня не существовало врагов.
А друзья?
Даже ветер… Могу ли я теперь доверять ему? Так же, до конца, чтобы совсем-совсем, ни вот на капельку не бояться разбиться…
Я лёг на спину. Босые ноги болтались в пропасти (смешно звучит, да?), и казалось, океан поднялся выше, затопив весь мир, а я лежу на крохотном уцелевшем кусочке суши, болтая ногами в воде.
Мне не страшно!
Я вскочил, сбросил с себя одежду, вытянулся в струну - и рванул в зенит…
* * *
Тэнгу нашёл меня далеко от Островов, плывущим на ветре с закрытыми глазами неведомо куда. Гонец был на веретенообразном иллути - полом стволе с отверстиями для ног, чтобы не "чесать" воздух на скорости.
- Нимо… - Он старательно отводил глаза. Тоже мне… - Тебя срочно зовут Верховные. Там что-то важное… с Золотыми… Ваших собрали уже всех.
Я хмыкнул. Во всяком случае, прекрасный повод сменить мысли. Только вот… не помнил, когда и где я бросил одежду. А домой сейчас не хотелось, да и время…
- Тэн, дашь мне хоть рубаху, что ли, пока…
Тэн кивнул и вдруг засмеялся.
- Ты чего?
- Я… представил. Какие у них будут глупые лица…
- А… Ага… - И мне тоже стало весело.
* * *
На Островах используют три вида магии. Магию воздуха, магию огня и магию воды. Магия земли у нас слаба, и нет среди Верховных её адептов. Магия воды хоть и царит вокруг в океане, мы ею мало владеем, этой стихией управляет народ русалок, наши добрые соседи. Игаван, Верховный Мастер вод - скорее наш представитель среди морского народа, чем маг.
Понятно, что с воздухом имеем дело мы, ветряные маги. Правда, мы не заседаем в Совете, потому что законы и споры нам чужды. Старец Аллирион - человек, хорошо знающий воздух, но не принявший лебеа, обыкновенно представляет нас на Советах.
Золотые колдуны, владеющие огнём - эдели со страшными глазами одержимых. Их представитель в Совете, Адарион - далеко не самый могущественный посвящённый. Тайные дела Золотых редко становятся известны даже Совету: адепты огня предпочитают использовать чистую стихию и держать свои открытия за семью печатями.
Разрешает споры и выносит решения Верховный Мастер Сэлль. Он обычный человек и в перерывах между Советами управляет Островами сам, если не случается что-то такое, что касается напрямую адептов стихий.
Башня Совета похожа на гриб. Тонкая ножка и широкая шляпка. В "шляпке" собирался Совет. Когда дела оказывались простыми - четыре Верховных старца. Когда случалось что-то важное или торжественное - приглашали всех сколько-нибудь могущественных магов и самых влиятельных людей Островов.
Уже у самой башни я почувствовал, что Совет будет необычным. Слишком необычным. И ещё подумал, что появление на нём в рубахе Тэна уже не кажется мне забавным.
…Но на меня смотрели почти с ужасом. Особенно горожане, старые Мастера цехов и старейшины Общин. И я не стал выходить к своему обычному месту возле Аллириона, а притулился у стены, рядом с Вэнни, самым младшим ветряном магом, который выглядел совсем малышом, лет десяти с виду. На самом деле ему и было не намного больше - всего тринадцать.
- Я что-то натворил? - спросил я шёпотом. - Чего они так?
- Не… По-моему, тебя приняли за воскресшего Илле.
- Кто это?
- Это… Сейчас будут говорить, Нимо!
Тэриол сделал это. Тэриол, Золотой маг, один из великих Мастеров, но я о нём раньше не слышал. Неудивительно - Золотые сидят по своим пещерам и творят свои дела, невидимые с поверхности.
Золотые редко берут учеников. Живут они долго. Способных овладеть магией огня мало, даже меньше, чем нас, ветряных. Точнее, не меньше, просто мы позволяем принять лебеа любому, кто способен её пережить. Золотые выбирают лишь самых достойных. Ветряные маги всегда на виду, у них почти нет тайн от людей. Дела Золотых скрыты за семью замками.
Тэриол взял ученика. Илле. Илле выжил. Целых два года он был жив. Да, этого я тоже не знал - к концу обучения у Золотых выживают лишь немногие из тех, кто прошёл отбор. Из десяти способных детей девять погибают от Силы Огня в первые годы обучения. Это была тайна Золотых. Наверное, о ней не знали даже старейшины цехов.
Адарион говорил:
- Огонь опасен. Его Сила страшна. Но нельзя овладеть ею, если сохранять осторожность. И нельзя оставить Острова без тех, кто способен управлять ею. Знаете ли вы, какая мощь рвётся из Сердца Горы много веков? Если бы не Печати Золотых, Острова затопило бы лавой давным-давно, и твердь раскололась, и ушли бы под воду одни берега и поднялись бы другие, как бывало в древности. Тому, кто в это не верит, мы позволим спуститься в Сердце Горы и увидеть, на что способен и к чему стремится бушующий Огонь. Если не поверите глазам, спросите у древнейших Водяных - они расскажут… многое. Из того, что сейчас почти забыто. Из того, что сами они видели, опускаясь в чёрные глубины, где лишь тьма и жар подземного Огня…
…Илле жил и учился. Говорили, что Тэриол считал Илле лучшим из тех, кого он видел. Илле мог стать великим Золотым. Должен был стать.
В том, что Илле погиб, виноват был Тэриол. Он оставил Илле и Золотого из молодых одних в Первом колодце Афрага. Вдвоём они должны были управиться с очередным "малым выбросом". Но что-то случилось… Тэриол знал, что, но отказался сообщать Совету. Он только сказал, что виноват. И ещё он сказал, что попытался исправить…
Он почти успел. Илле был ещё жив, когда Тэриол забрал его из Огня. Тело мальчика не обгорело снаружи, потому что Илле успел перевести Огонь в "жгут силы" и взял в себя. Опытный Золотой сумел бы свернуть "жгут" в кольцо и выжить. Илле умирал. Сила Огня пожирала его изнутри. Слишком большая…
Тэриол связал эту Силу печатями Тогородора. И ринулся через колодец Киина к пещерам водяных.
- Разве ТЫ не видишь, что этот жгут всё ещё связан с Большим Огнём в Сердце Горы? - изумлённо произнёс древний Игур, старейшина морского народа у Островов.
- Я отсеку его. Но мозг мальчика повреждён, моих сил недостаточно, чтобы остановить разрушение в живом человеке. Нужно контролировать как минимум движения всех токов в организме.
- Ты одержим, Тэриол! Я помогу тебе, но после этого расскажу обо всём на Совете Островов. Ваши опыты стали слишком опасны. Сердце Горы растревожено. А мозг этого ребёнка повреждён необратимо. Зачем он тебе?
- Я согласен на все твои условия, Игур. Начнём, а то мне становится слишком больно держать Печать…
Игур кивнул.
Адарион говорил:
- Тэриол, как один из высших эдели, должен был знать, что, разрывая жгут Огня, он провоцирует выброс, и выброс неизбежный. Если бы Тэриол своевременно оповестил кого-нибудь из адептов Огня, выброс был бы локализован. Один эдели может контролировать лишь одну часть разорванного жгута. Вторая остаётся свободной и активно ищет выхода разбуженной силе. Напарник должен быть наготове: мгновенно перехватить конец жгута, увести его вниз и замкнуть на Источник. Любой ученик третьего года обучения понимает это, как одну из основных истин жизни - чтобы жить, нужно дышать, например. Тэриол стал манипулировать жгутом в одиночку, понимая, что никто из прочих высших эдели не поддержит его затею - спасать ученика, чей разум необратимо повреждён Огнём; рискуя при этом нарушить стабильность подземных токов.
Когда мы заметили и перехватили выброс, он прошёл уже два уровня печатей. Пять из семи высших адептов сейчас замкнули круг, сдерживая Огонь. Но его то удаётся оттеснить вглубь, то он снова разрывает печати. Мы не можем сказать, как долго это будет продолжаться. Если Огонь не перестанет подниматься, силы высших адептов иссякнут, и тогда круг придётся держать посвященным низших ступеней. Адепты выстоят двое суток наверняка. Что случится дальше - предсказать невозможно. В наших хрониках описаны случаи, когда эдели гасили выбросы, по силе подобные этому и даже превосходящие. Но всегда это были спонтанные всплески, рождённые случайными процессами внутри хаотического сознания Огня. Их удавалось погасить за минуты или часы. Случай же, когда Огонь был разбужен и поднят самим эдели, в истории был только один. И кончился он…