"Ну и жара!.."
Оконные стекла запотели от жары и сырости, даже на рамах появились капельки влаги...
Крис уснула. Ей снилась ее смерть. Она задыхалась и растворялась, терялась в пустоте и все время думала: "Меня не будет, я умру, меня не будет никогда, о, папа не допустит этого, я не хочу превратиться в ничто, навсегда". И опять таяла, растворялась, и этот звон, звон, звон...
"Телефон!"
С тяжело бьющимся сердцем Крис вскочила и сняла трубку.
Звонил помощник режиссера.
- В гримерной в шесть часов, дорогая.
- Ладно.
- Как дела?
- Если сейчас приму душ и приду в себя, значит, все в порядке.
Он засмеялся.
- Увидимся.
- Хорошо.
Она повесила трубку. Немного посидела, раздумывая над своим сном. Сон? Это скорее напоминало раздумья в полусне. Такая удивительная ясность! Конец существования. Невозвратимость. Она раньше не могла себе представить. "О Боже, этого не может быть!"
"Но это, к сожалению, правда".
Крис надела халат и быстро спустилась вниз, к реальному и шкворчащему жареному бекону.
- Доброе утро, миссис Макнил!
Седая Уилли склонилась над столом Она выжимала сок из апельсинов. Под глазами синие круги и мешки. Чуть заметный акцент. Она, как и Карл, была родом из Швейцарии. Экономка вытерла руки салфеткой и направилась к плите.
- Я сама достану, Уилли.
Крис, всегда наблюдательная, заметила усталый взгляд женщины.
Уилли вернулась к столу, ворча что-то себе под нос. Крис налила кофе и принялась за завтрак. Посмотрев на свою тарелку, она тепло улыбнулась. Алая роза. Риган. "Мой ангел". Каждое утро, когда Крис снималась, Риган тихонько вставала с кровати, шла на кухню и клала ей цветок на тарелку, а потом, сонная, опять отправлялась спать. Крис покачала головой, вспомнив, что когда-то хотела назвать дочь Гонерильей. "Да. Все верно. Надо быть готовой к худшему". Ее большие зеленые глаза стали вдруг похожи на глаза бездомного или осиротевшего человека. Она вспомнила о другом цветке. О сыне. Джеми. Он умер давно, когда ему было всего три года. Крис в то время была молоденькой девочкой, никому не известной певичкой из хора на Бродвее. Она поклялась, что никого не будет любить так сильно, как Джеми и его отца, Говарда Макнила.
Уилли подала сок, и тут Крис вспомнила о крысах.
- Где Карл? - спросила она экономку.
- Я здесь, мадам.
Мажордом выглянул из-за двери кладовой. Властный. Почтительный. Энергичный. Вежливый. Живые, блестящие глаза. Орлиный нос. Абсолютно лысый.
- Послушай, Карл. На чердаке завелись крысы. Неплохо бы купить капканы.
- Крысы?
- Я же сказала.
- На чердаке чисто.
- Ну, значит, у нас чистоплотные крысы.
- Никаких крыс.
- Карл, я их слышала ночью.- Крис едва сдерживалась.
- Может,канализация,- попробовал возразить Карл,- или отопительные трубы?
- Крысы! Ты купишь в конце концов эти проклятые ловушки? И перестань спорить!
- Да, мадам. Я пойду прямо сейчас!
- Не сейчас, Карл! Все магазины закрыты!
- Они и правда закрыты,- проворчала Уилли.
- Посмотрим.
Он ушел.
Крис и Уилли обменялись взглядами, потом Уилли покачала головой и вернулась к бекону. Крис вспомнила про свой кофе.
"Странный... Странный человек". Так же как и Уилли, трудолюбивый, очень преданный. И все же было в нем что-то такое, от чего Крис становилось не по себе. Что именно? Может, его чуть заметная заносчивость? Или его вызывающее поведение? Нет. Что-то другое. Супруги жили у нее уже почти шесть лет, но Карла она никак не могла понять до конца. Он по-прежнему оставался для нее загадкой - своего рода не поддающимся расшифровке иероглифом, живым, обладающим способностью дышать, двигаться, разговаривать, с готовностью выполняющим любое поручение хозяйки. И все же - Крис интуитивно чувствовала это - за внешней маской скрывалась некая тайна, словно внутри Карла действовал некий невидимый разумный механизм.
Крис поднялась в свою комнату и надела свитер и юбку. Посмотрела в зеркало и с удовольствием начала расчесывать короткие рыжие волосы, вечно казавшиеся растрепанными. Потом состроила рожицу и глупо усмехнулась. "Эй, милая соседушка! Можно поговорить с твоим мужем? С твоим любимым? С твоим негодяем? А, твой негодяй в богадельне? Это он звонит!" Она показала язык своему отражению. Поникла. "О Боже, что за жизнь!" Взяла коробку с гримом и париками, спустилась вниз и вышла на тенистую чистую улицу.
На мгновение Крис остановилась, вдохнула полной грудью свежий утренний воздух и посмотрела направо. Сбоку от дома круто уходила вниз, к М-стрит, старинная каменная лестница. Чуть дальше виднелся верхний въезд в трамвайный парк - построенное в средиземноморском духе старинное кирпичное здание под черепичной крышей, украшенное башенками в стиле рококо, когда-то служило пристанищем городским трамваям. Крис разглядывала его со странным чувством тоски и сожаления. "Забавное строение,- думала она.- И вся улица забавная. Черт побери, ну почему бы мне не остановиться, не поселиться здесь? Почему бы не купить дом? Почему бы не начать наконец нормальную жизнь?" Где-то послышался колокольный перезвон. Крис повернула голову в ту сторону, откуда доносился звук. А, это часы на башне Джорджтаунского университета. Их печальный голос эхом разносился над рекой. Крис показалось, что этот тоскливый звон проник в самое ее сердце.
Она пошла дальше. К своей работе, к этой веселой путанице, к бутафорской, шутовской старине.
Как только Крис вошла через главные ворота, ее настроение немного улучшилось, а потом, увидев знакомые ряды фургонов вдоль южной стены, где размещались костюмерные и гримерные, она и вовсе повеселела. В восемь утра первого дня съемок она уже почти пришла в себя. И первым делом начала спорить по поводу сценария.
- Эй! Бэрк! Будь так добр, посмотри, что это здесь за ерунда, а?
- Ага, у тебя все-таки есть сценарий! Прекрасно!
Режиссер Бэрк Дэннингс, подтянутый и очаровательный, как принц из волшебной сказки, озорно и лукаво подмигнул ей и аккуратно оторвал дрожащими пальцами полоску бумаги от сценария.
- Сейчас я начну чавкать,- засмеялся он.
Они стояли на площадке перед административным зданием университета среди актеров, статистов, технического персонала и работников ателье. Кое-где на лужайке уже разместились любопытные зрители. Собралось множество детей. Оператор, уставший от шумихи, поднял газету, которую жевал Дэннингс. От режиссера уже с утра слегка отдавало джином.
- Да, я жутко доволен, что тебе дали сценарий.
Стройный, изящный, уже немолодой Дэннингс говорил с таким изысканным британским акцентом, что в его устах красиво звучали даже самые страшные ругательства. Когда Бэрк был навеселе, казалось, что он готов в любой момент неудержимо расхохотаться, что ему трудно сдерживать себя и оставаться хладнокровным.
- Ну-ка расскажи, крошка моя, что случилось. В чем дело? Что тебя не устраивает? - поинтересовался он у Крис
Основным камнем преткновения, по ее мнению, была описанная в сценарии сцена, когда глава вымышленного университета обращается к взбунтовавшимся студентам и пытается отговорить их от сидячей забастовки, которую те угрожают устроить на территории кампуса. Крис в свою очередь должна подбежать к декану, выхватить из его рук мегафон, а затем, указав на главное административное здание, громко крикнуть: "Давайте разрушим его до основания!"
- Но ведь это полная чушь,- заявила Крис.
- Брось, все нормально,- возразил Дэннингс.
- Но какого черта они станут разрушать здание, Бэрк? Объясни! Чего ради?!
- Ты что, издеваешься надо мной?
- И не думаю Я только спрашиваю, чего ради. На кой дьявол им это делать?
- Ну, просто потому, что оно там есть, радость моя...
- Где? В сценарии?
- Нет, на территории университета.
- Абсолютнейшая бессмыслица, Бэрк. Она просто не способна на такое.
- Еще как способна!
- А я говорю - нет!
- Может пригласим сюда автора сценария? Если не ошибаюсь, он сейчас в Париже.
- Прячется?
- Трахается!
Бэрк так тщательно и четко выговорил это слово, с такой неподражаемой интонацией, с таким масляным блеском в по-лисьему хитрых глазках, что Крис не выдержала и расхохоталась.
- Ох, Бэрк, черт бы тебя побрал, ты просто невыносим...- Обессилев от смеха, она уткнулась лицом ему в плечо.
- Да,- скромно согласился Дэннингс. Таким же тоном, наверное, кесарь подтверждал свой троекратный отказ от трона во время коронации.- Ну так что, продолжим наконец?
Крис, казалось, не услышала вопрос Она украдкой бросила смущенный взгляд на стоявшего неподалеку иезуита, словно желая проверить, достигли ли его ушей столь крамольные речи. Это был темноволосый мужчина лет сорока. Суровое выражение на негладком, словно выщербленном лице делало его похожим на боксера. Однако, встретившись с ним глазами, Крис, к своему удивлению, прочла в них печаль и боль, и в то же время было в их выражении нечто такое, что свидетельствовало о доброте души этого человека, нечто такое, что вселяло надежду и давало утешение. Конечно же он все слышал. И он улыбался. А потом взглянул на часы и поспешно ушел.
- Так будем мы работать дальше или нет? - вновь подал голос Бэрк.
Крис рассеянно оглянулась.
- Да-да, Бэрк. Конечно. Давай начинать.
- Слава тебе, Господи!
- Нет, подожди минутку.
- Святой Боже! Ну что еще?
Крис сказала, что ее не устраивает финал эпизода. По ее мнению, кульминационным моментом сцены должен стать вовсе не тот, где она выбегает из здания, а тот, который перед ним.
- Эта пробежка ничего не дает, она совершенно лишняя,- убеждала она Дэннингса.
- Знаю, радость моя, знаю. Я с тобой полностью согласен,- попытался успокоить ее Бэрк.- Но режиссер монтажа настаивает, чтобы мы сняли этот эпизод. Так что сама понимаешь...
- Нет, не понимаю.
- Конечно. Идея глупее не придумаешь.- Он хихикнул.- Но, видишь ли, поскольку следующая сцена начинается с того, что Джед встречается с нами возле двери, режиссер монтажа вбил себе в голову, что ты непременно должна из нее выбежать...
- Но это же полный идиотизм!
- Безусловно. Чушь и белиберда Дерьмо собачье - иного слова не придумаешь. Ну и черт с ним! Почему бы нам не снять эту ахинею, а уж потом, поверь мне, я позабочусь, чтобы ее вырезали при окончательном монтаже. И сделаю это с превеликим удовольствием, не сомневайся.
Крис в ответ рассмеялась. И кивнула в знак согласия. Бэрк покосился на режиссера монтажа - известного эгоиста и большого любителя тратить время на никому не нужные бесплодные споры. Тот был занят - обсуждал что-то с оператором. Дэннингс вздохнул с облегчением.
В ожидании, пока установят свет, Крис стояла внизу, возле ступеней, ведущих к входу в здание, и наблюдала, как Дэннингс на чем свет стоит поносил тупоголовый вспомогательный персонал студии, а заодно и ее руководителей. Он заметно опьянел, а в таком состоянии чудачества и всякого рода эксцентричные выходки доставляли ему удовольствие.
Однако Крис прекрасно знала, что, стоило Бэрку достичь определенной стадии, присущий режиссеру вспыльчивый нрав проявлялся во всей своей красе: он становился несдержанным, раздражительным, и если это случалось даже в три или в четыре часа утра, мог запросто позвонить кому-нибудь из вышестоящих начальников и наговорить им кучу гадостей, а то и просто, воспользовавшись самым незначительным поводом, обрушить на них целый град ядовитых замечаний и оскорблений.
Ей вспомнилось, как однажды глава одной из студий во время просмотра имел неосторожность мягко заметить, что манжеты на рубашке Дэннингса выглядят поношенными, и как Бэрк позвонил "провинившемуся" в три часа ночи и поднял его с постели только затем, чтобы обозвать того "дерьмовой деревенщиной", чей папаша был, конечно же, "полным психом".
Как правило, наутро после подобных выходок Дэннингс прикидывался невинной овечкой, уверял, что совершенно ничего не помнит, и, сияя улыбкой, с удовольствием выслушивал рассказы оскорбленных им людей о том, что он вытворял ночью.
Однако иногда, если это было ему по тем или иным причинам выгодно, Бэрк не выказывал и намека на амнезию. Однажды вечером, крепко перепив джина, он вдруг ни с того ни с сего пришел в неописуемую ярость и буквально разгромил несколько служебных помещений на киностудии. А наутро, когда ему предъявили счет за причиненный ущерб и в качестве доказательства представили несколько фотографий, Бэрк бросил на них мимолетный взгляд и поистине царственным жестом отодвинул в сторону, заявив, что "все это явная фальшивка, потому что на самом деле ущерб гораздо больше". Вновь представив себе словно воочию ту картину, Крис невольно улыбнулась. Она не считала Дэннингса ни горьким пьяницей, ни уж тем более алкоголиком и была совершенно уверена, что он пьет и ведет себя таким образом просто потому, что все ожидают от него именно этого,- он, так сказать, соответствует своему имиджу.
"Что ж,- думала она,- путь к обретению славы и бессмертия может быть и таким".
Крис обернулась и поискала глазами улыбавшегося ей несколько минут назад иезуита. Но того уже не оказалось рядом. Наконец она заметила его удаляющуюся фигуру: священник шел опустив голову, и даже издали Крис видела, что он задумчив и словно чем-то подавлен,- одинокое черное облако, готовое вот-вот пролиться дождем.
Священники никогда не вызывали у нее симпатии - слишком уж они безмятежны, всегда спокойны и исполнены уверенности в себе. Однако этот...
- Так что, Крис, ты готова? - прервал ее размышления Дэннингс.
- Да-да, конечно.
- Ну вот и прекрасно,- подал голос ассистент режиссера.- Все! Тишина на площадке!
- Включить камеры! Всем приготовиться! - громко скомандовал Бэрк.
- Поторапливайтесь, ребята!
- Мотор! Начали!
Статисты заулыбались, и под их приветственные восклицания Крис взбежала по ступенькам. Дэннингс задумчиво наблюдал за происходящим - он никак не мог понять, что у нее на уме. Легкость, с какой Крис согласилась с его аргументами и прекратила спор, настораживала. Он многозначительно посмотрел на одного из ассистентов. Тот моментально подбежал и подобострастно протянул режиссеру открытый на нужной странице сценарий. При этом он походил на состарившегося алтарного служку, подающего молитвенник священнику перед торжественной мессой.
Пока шли съемки, солнце то ярко светило, то пряталось за тучи, и к четырем часам небо окончательно нахмурилось. Помощник режиссера распустил труппу до следующего дня.
Крис пошла домой. Она чувствовала усталость. На углу ее выследил из дверей своего бакалейного магазина пожилой итальянец и попросил дать автограф. Крис расписалась на бумажном пакете и добавила: "С наилучшими пожеланиями". Пока она стояла у светофора, взгляд ее упал на католическую церковь. Кто-то ей говорил, что здесь женился Джон Ф. Кеннеди. Здесь он и молился. Крис попыталась представить его среди набожных морщинистых старушек и жертвенных свечей: "Верую... ослабление напряженности в отношениях с русскими... Верую... Аполлон IV... Верую... воскрешение и вечная жизнь..."
Мимо промчался развозящий пиво грузовик, громыхая запотевшими банками.
Крис перешла на другую сторону и направилась вдоль улицы. Едва она поравнялась со зданием начальной школы, ее обогнал какой-то священник в нейлоновой ветровке. Молодой и явно озабоченный чем-то. В каждом его жесте чувствовалось напряжение. Заметно было, что святой отец давно не брился... Он свернул налево и направился в сторону церкви.
Крис, остановившись, с интересом наблюдала за ним. Священник торопился к небольшому коттеджу. Заскрипела старая дверь, и появился еще один священник. Да это же... Ну конечно! Тот самый, который улыбнулся, когда Бэрк сказал "трахается"... Только сейчас он выглядел очень мрачным и, по всей вероятности, нервничал. Опять скрипнула дверь коттеджа, и Крис увидела еще одного священника. Он молча кивком поздоровался с гостем и обнял его за плечи. В этом движении было что-то покровительственное. Он вовлек молодого человека внутрь, и затянутая противомоскитной сеткой дверь медленно закрылась за ними с противным скрипом
Крис в недоумении уставилась на свои туфли. Что за ерунда? Ей стало интересно, ходят ли иезуиты исповедоваться.
Послышался отдаленный раскат грома. Крис взглянула на небо.
"Интересно, будет дождь или нет?.. Воскрешение... Да-да, конечно. Да, в следующий вторник..."
Сверкнула молния...
"Не звони нам, малышка, мы сами тебе позвоним".
Подняв воротник пальто, она ускорила шаг.
"Ах, если бы пошел дождь!"
Через минуту Крис уже была дома. Сначала она зашла в ванную, а оттуда - в кухню.
- Салют, Крис, успешно поработали?
Шарон Спенсер, симпатичная блондинка двадцати с небольшим лет, сидела за столом. Уже три года эта вечно юная особа родом из Орегона работала секретарем у Крис и одновременно исполняла обязанности воспитательницы и домашней учительницы Риган.
- Да как всегда, ерунда.- Крис подошла к столу и лениво начала перебирать почту.- Что-нибудь стоящее внимания?
- Не желаете ли отобедать на следующей неделе в Белом доме?
- Не знаю... А что я там буду делать?
- Объедаться пирожными до отвала.
Крис засмеялась.
- А где Ригс?
- Внизу, в детской.
- Чем занимается?
- Лепит. По-моему, птицу. Для тебя.
- Да, птица мне нужна,- улыбнулась Крис.
Она подошла к плите и налила в чашку горячего кофе.
- Ты пошутила насчет обеда?
- Конечно нет,- удивилась Шарон.- В четверг.
- Народу много будет?
- Да нет. По-моему, человек пять или шесть.
- Кроме шуток?
Крис было приятно. Она даже не особенно удивилась. Ее общество любили многие: кучера и поэты, профессора и короли. Что им нравилось в ней? Ее жизнь? Крис села.
- Как прошли занятия?
Шарон зажгла сигарету и нахмурилась:
- Опять плохо с математикой.
- В самом деле? Интересно.
- Вот именно. Это же ее любимый предмет,- поддержала Шарон.
- Ну, это, наверное, из-за современных методов обучения. Я бы даже не сумела различить номера автобусов, если бы...
- Привет, ма!
Риган выскочила из-за двери, широко расставив в стороны руки. Рыжие хвостики. Светящееся от радости лицо. И миллион веснушек.
- Привет, маленькая негодяйка.- Крис поймала ее в объятия и крепко прижала к себе, смачно чмокая в щечку и не пытаясь сдерживать свою нежность. Потом с любопытством спросила: - Что же ты делала сегодня? Что-нибудь очень интересное?
- Да ерунда.
- Какая именно ерунда?
- Дай вспомнить.- Риган уперлась коленями в ноги матери и медленно раскачивалась взад-вперед.- Ну, как всегда, я занималась.
- Так.
- И рисовала.
- Что ты рисовала?
- Цветы, такие, знаешь... как маргаритки, только розовые. А потом, ну да, потом была лошадь! - Риган широко раскрыла глаза и начала с восхищением рассказывать.- У этого дяди была лошадь, ну, у того, который живет там, у реки. Ма, мы гуляли, и вдруг эта лошадь, такая красивая! Ма, ты бы ее видела! И этот дядя сам разрешил мне посидеть на ней. Правда-правда! Ну, конечно, только на минуточку!
Крис многозначительно подмигнула Шарон.