Он прибыл примерно через полчаса и был очень удивлен обстановкой в комнате. С ужасом и состраданием смотрел он на Риган. Она бредила, то напевая, то издавая животные звуки. Потом появился Дэннингс.
- О, это невыносимо! - пожаловался он врачу.- Просто ужасно! Я надеюсь на вас, вы должны что-то сделать! Вы что-нибудь предпримете? Иначе нам некуда будет пойти, и все из-за... О, этот проклятый упрямый дьявол!
Доктор удивленно поднял брови. Пока он измерял Риган давление, Дэннингс обратился к Каррасу:
- Какого черта вы здесь торчите? Вы что, не видите, что эту сучку нужно немедленно отправить в больницу? Ее место в сумасшедшем доме, Каррас! Теперь ты понимаешь, да? Давайте оставим в стороне все суеверия! Если она умрет, виноваты будете вы! Только вы! Если он такой упрямый, это еще не значит, что и вы должны так же вести себя! Вы же врач! Вы должны понимать это, Каррас! И войдите в наше положение: сейчас с жильем очень трудно, и если мы...
Вернулся бес и завыл по-волчьи. Кардиолог хладнокровно упаковал свои инструменты и кивнул Каррасу. Обследование было закончено.
Они вышли в зал Кардиолог на секунду оглянулся на дверь в спальню и повернулся к Каррасу.
- Что за чертовщина здесь происходит, святой отец?
- Я не могу объяснить вам,- честно признался Кар-рас.
- Ладно.
- Что вы нашли?
Доктор был мрачен.
- Она уже на пределе. Ей нужно выспаться... прежде чем упадет давление.
- Можем ли мы ей помочь, Билл?
- Молитесь,- ответил врач.
Он попрощался и ушел Каррас смотрел ему вслед и каждой клеткой, каждым нервом молил об отдыхе, о надежде, о чуде, хотя знал, что чудес не бывает.
"...не надо было давать ей либриум!"
Он вернулся в спальню.
Мэррин стоял у кровати и смотрел на Риган, ржавшую по-лошадиному. Лицо у него было грустным, потом на нем отразились смирение и, наконец, твердая решимость. Мэррин встал на колени.
- Отче наш...- начал он.
Риган отрыгнула на него темную вонючую желчь и засмеялась:
- Ты проиграешь! Она умрет! Она умрет!
Каррас взял свою книгу и раскрыл ее. Потом стал наблюдать за Риган.
- Спаси рабу Твою,- молился Мэррин.- Перед лицом опасности.
Сердце Карраса терзалось в отчаянии. Засни! Засни! - неустанно повторял он.
Но Риган не засыпала.
Ни на рассвете.
Ни днем.
Ни вечером.
Не заснула она и в воскресенье, когда пульс был уже сто сорок ударов в минуту и заметно ослаб. Приступы не прекращались. Каррас и Мэррин не переставая читали молитвы. Каррас пытался сделать все возможное: он использовал смирительную рубашку, чтобы свести движения Риган до минимума, выгнал всех из комнаты, чтобы проверить: вдруг отсутствие посторонних лиц приостановит приступ. Но ничего не помогало. Крик Риган становился все более слабым, как и она сама, давление, однако, не падало. Сколько это еще может длиться? Нервы у Карраса были на пределе.
"Господи, не дай ей умереть! Не дай ей умереть! Ниспошли ей сон!"
В воскресенье, в семь часов вечера, Каррас, совершенно изможденный, сидел в спальне рядом с Мэррином. Он думал о том, что ему не хватает веры, знаний, о том, что он ушел от матери, надеясь обрести положение в обществе. И о Риган. О своей ошибке. "...Не надо было давать ей либриум..."
Священники закончили очередной этап ритуала и теперь отдыхали, прислушиваясь к Риган. Она пела "Ранис Анжеликус".
Они редко покидали комнату. Каррас вышел только один раз, чтобы принять душ и переодеться. Однако при таком холоде бодрствовать было легко. Запах в комнате с утра изменился: теперь было похоже, что где-то поблизости находится гнилая, разложившаяся плоть. От спертого воздуха сильно тошнило. Лихорадочно следя за Риган красными утомленными глазами, Каррас вдруг услышал какой-то звук. Будто что-то скрипнуло. Потом еще раз. Как раз в тот момент, когда он моргнул. Потом до его сознания дошло, что звук доносится из-под его затвердевших век. Он повернулся к Мэррину. Слишком уж большой дефицит сна накопился в старом организме. Это в его-то возрасте! Мэррин сидел с закрытыми глазами, опустив подбородок на грудь. Каррас с трудом поднялся, подошел к кровати, проверил пульс Риган и приготовился измерять давление. Оборачивая черную материю вокруг руки, он несколько раз подряд моргнул, чтобы прийти в себя: комната уже начала расплываться перед глазами.
- Сегодня мой праздник, Димми.
Сердце рванулось из груди. Потом он заглянул в глаза, которые принадлежали уже не Риган. Это были глаза его матери.
- Разве я не была к тебе добра? Почему ты бросил меня одну умирать, Димми? Почему? Почему? Почему ты...
- Дэмьен!
Мэррин крепко сжал его руку.
- Пожалуйста, идите отдохните немного!
У Карраса подкатил комок к горлу, и он молча вышел из спальни. Кофе? Да, он хотел бы выпить чашечку кофе. Но еще больше ему хотелось принять душ, побриться и переодеться.
Он вышел из дома, пересек улицу, вошел в подъезд и открыл дверь в свою комнату... Но как только он увидел свою постель...
"Забудь о душе. Поспи. Хотя бы полчаса".
Едва он протянул руку к телефону, собираясь попросить, чтобы его разбудили через тридцать минут, как телефон зазвонил сам.
- Да, я слушаю,- хрипло сказал он.
- Вас ожидают, отец Каррас. Некий мистер Киндерман.
Задумавшись на секунду, Каррас ответил:
- Пожалуйста, скажите ему, что я сейчас выйду.
Повесив трубку, Каррас заметил на столе пачку сигарет "Кэмел". В ней торчала записка Дайера: "В часовне нашли ключ от клуба "Плейбой". Не твой ли случаем.? Можешь взять его в приемной".
Каррас равнодушно отложил записку, переоделся в чистое белье и вышел из комнаты, забыв захватить сигареты.
В приемной он увидел Киндермана, увлеченного перестановкой цветов в большой вазе. Детектив, держа в руке розовую камелию, повернулся к Каррасу.
- А, святой отец! Отец Каррас! - Лицо детектива приняло выражение озабоченности. Он быстро воткнул цветок на прежнее место и подошел к Каррасу.- Вы ужасно выглядите! В чем дело? Вот к чему приводит бег по стадиону! Бросьте вы это! Послушайтесь меня!
Он взял Карраса за локоть и потянул его на улицу.
- У вас есть время? - спросил Киндерман, когда они вышли из приемной.
- Очень мало,- пробормотал Каррас.- А что случилось?
- У меня к вам небольшой разговор. Мне нужен ваш совет. Простой совет, ничего более.
- Какой совет?
- Одну минуточку.- Киндерман махнул рукой.- Давайте прогуляемся, подышим воздухом. Это так полезно.- Он повел иезуита через Проспект-стрит.- Посмотрите-ка вон туда. Как красиво! Просто великолепно! Нет, ей-богу, вы плохо выглядите,- повторил он.- Что случилось? Вы не больны?
"Когда же он поймет, что происходит?" - подумал про себя Каррас, а вслух произнес:
- У меня много дел.
- Тогда отложите их,- засопел детектив.- Притормозите немного. Отдохните. Кстати, вы видели балет Большого театра? Они выступают в Уотергейте.
- Нет.
- И я не видел. Но мне очень хочется. Балерины так изящны... Это очень красиво!
Они прошли еще немного. Возле гаража Каррас взглянул в лицо Киндерману, который в задумчивости смотрел на реку.
- Что вы задумали, лейтенант? - спросил Каррас.
- Видите ли, святой отец,- вздохнул Киндерман.- У меня появилась проблема.
Каррас мимолетом взглянул на закрытое ставнями окно Риган.
- Профессиональная проблема?
- Частично... только частично.
- Что случилось?
- Ну, в общем...- Киндерман замялся.- В основном это проблема этики. Можно сказать так... Отец Каррас... вопрос...- Детектив повернулся и, нахмурившись, прислонился к стене здания.- Я ни с кем не мог поговорить об этом, даже со своим капитаном, понимаете... Я не мог рассказать ему. Поэтому я подумал...- Его лицо неожиданно оживилось.- У меня была тетка... Это очень смешно. В течение многих лет она испытывала необъяснимый ужас в присутствии моего дяди. Никогда не осмеливалась возразить ему хоть словом. Никогда! Боялась даже поднять на него взгляд! Поэтому когда она сердилась на него за что-то, то пряталась в шкаф в своей спальне, и там, в темноте - вы мне не поверите! - в темноте, среди одежды и моли, она ругалась. Ругалась! - на дядю! - в течение двадцати минут! И говорила все, что она о нем думает! Когда ей становилось легче, она выходила из своего шкафа, шла к дяде и целовала его в гцечку. Как вы считаете, отец Кар-рас, это хорошо или плохо?
- Очень хорошо,- ответил, улыбаясь, Каррас.- Так что же, сейчас я - ваш шкаф? Это вы имели в виду?
- В какой-то степени.- Киндерман задумчиво посмотрел вниз.- В какой-то степени. Только здесь дело более серьезное, отец Каррас.- Он немного помолчал, затем добавил: - И шкаф должен говорить.
- У вас есть сигареты? - спросил Каррас. У него дрожали пальцы.
- В моем состоянии еще и курить?
- Ах, да.. Конечно нет,- пробормотал Каррас, прижимая ладони к стене. "Перестаньте дрожать!"
- Ну и доктор! Вы все еще сводите бородавки лягушками, доктор Каррас?
- Жабами,- мрачно ответил священник.
- Вы что-то сегодня совсем не в духе,- обеспокоился Киндерман.- Что-нибудь случилось?
Каррас молча покачал головой и тихо попросил:
- Продолжайте.
Детектив вздохнул и посмотрел на реку.
- Я говорил...- Он засопел, потом почесал лоб большим пальцем.- Я говорил, что... Ну, давайте предположим, что я работаю над одним делом, отец Каррас. Речь идет об убийстве.
- Дэннингс?
- Нет, я говорю чисто гипотетически. Считайте, что вы об этом ничего не знаете. Ничего.
Каррас согласно кивнул.
- Убийство похоже на ритуальное жертвоприношение,- хмуро продолжал детектив, медленно подбирая слова.- Давайте предположим, что в доме живут пять человек и один из них - убийца. И я знаю об этом совершенно точно.- Он медленно повернул голову.- Но вот проблема.. Все улики - понимаете? - указывают на ребенка, на маленькую девочку лет десяти, может быть, двенадцати...
Далее. В этот дом приходит священник, очень известный, и так как это дело чисто теоретическое, я, святой отец, чисто теоретически предположил, что священник вылечил однажды очень специфическую болезнь. Болезнь, кстати сказать, психическую.
Каррас почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.
- И еще здесь замешан сатанизм., плюс сила Да, невероятная сила. И эта выдуманная девочка могла, например, свернуть взрослому человеку шею. Да, ей это было вполне под силу.- Он кивнул головой.- Да, да... Теперь вопрос.- Киндерман в задумчивости наморщил лоб.- Видите ли... Девочка здесь ни при чем. Она сумасшедшая. И всего лишь ребенок. Ребенок! И все же ее болезнь... Девочка может быть опасна. Она может убить кого-нибудь еще. Вот в чем проблема. Что делать? Я имею в виду, теоретически. Забыть об этом? Забыть и надеяться...- Киндерман замялся,- на то, что она поправится? Или... Святой отец, я не знаю... Это ужасное решение, просто ужасное. И мне не хотелось бы принимать его. Как правильно поступить в таком случае? Я имею в виду теорию. Как вы считаете?
Некоторое время иезуит боролся со своими противоречивыми чувствами, злился на себя за то, что снова ощутил страшный груз. Потом, встретив прямой взгляд Киндермана, тихо ответил:
- Я бы оставил решение вопроса тем, кто более компетентен.
- Я полагаю, что они это сейчас и решают. Я знал, что вы мне именно так ответите. Ну, мне пора, а то миссис Киндерман начнет нервничать и твердить, что вот опять обед стынет! Спасибо вам, святой отец. Мне сейчас легче... гораздо легче. Да, кстати, вы мне не откажете в любезности? Если встретите человека по имени Энгстром, скажите ему: "Эльвира в больнице, у нее все в порядке". Он поймет. Передадите? Если, конечно, вы его встретите.
Каррас удивленно посмотрел на него.
- Обязательно,- сказал он.- Обязательно.
- Послушайте, а когда же мы с вами сходим в кино, святой отец?
Иезуит опустил глаза и пробормотал:
- Скоро.
- "Скоро". Вы как тот раввин, который говорит о мессе всегда только "скоро". Послушайте, сделайте мне еще одолжение. Прекратите этот бег по стадиону хотя бы ненадолго. Ходите, просто ходите. Сбавьте темп! Вы мне обещаете?
- Обещаю.
Детектив сунул руки в карманы и смиренно уставился в землю.
- Понятно,- вздохнул он.- Скоро. Всегда только "скоро".
Перед тем как уйти, Киндерман положил руку на плечо иезуита и крепко сжал его.
- Элия Казан шлет вам поклон.
Некоторое время Каррас наблюдал, как он шел по улице. Наблюдал с удивлением. С любовью. И поражался тем изменениям, которые могут происходить в сердце человека. Он прижал кулак к губам и почувствовал, как печаль исторгается из груди и затуманивает глаза. Взглянув на окно Риган, он решил вернуться в дом.
Дверь открыла Шарон, держа в руках испачканное белье. Она извинилась:
- Я несла это вниз постирать.
Глядя на нее, он подумал было о кофе, но тут же услышал, как наверху бес орет на Мэррина. Он двинулся к лестнице, но вдруг вспомнил о Карле. Где он сейчас? Дэмьен пошел на кухню, но Карла там не было. Только Крис сидела за столом и разглядывала... альбом?
Приклеенные фотографии, вырезки из газет. Она закрывала голову руками, и Каррас не смог разглядеть выражения ее лица.
- Извините,- тихо спросил Каррас,- Карл у себя?
Крис покачала головой.
- Он вышел.- Каррас услышал, что она всхлипнула.- Там есть кофе, святой отец. Вот-вот закипит.- Крис встала из-за стола и вышла из кухни.
Каррас перевел взгляд на альбом, подошел к столу и пролистал его. Он увидел фотографии маленькой девочки и с болью осознал, что смотрит на Риган: вот здесь она в день рождения, задувает свечки на торте, здесь сидит в шортах и маечке, весело помахивая рукой фотографу. Спереди на майке виднелась какая-то надпись, сделанная по трафарету: "Лагерь..." Дальше он не смог разобрать.
На следующей странице детским почерком на листке бумаги было написано:
"Если бы вместо обычной глины
Я могла взять самые красивые вещи,
Например радугу,
Или облака, или песенку птицы,
Может быть, тогда, милая мамочка,
Если бы я все это перемешала,
Я бы по-настоящему вылепила тебя".
Ниже: "Я люблю тебя! Поздравляю с праздником!" и подпись карандашом: "Ригс".
Каррас закрыл глаза. На сердце стало тяжело от случайной встречи с чужим прошлым. Он отвернулся и стал ждать, когда закипит кофе. Выкинь все из головы! Немедленно! Прислушиваясь к бульканью закипающего кофе, он почувствовал, как у него задрожали руки, жалость вдруг переросла в слепую ярость, в злость на эту болезнь, на эту боль, на страдания детей и на хрупкость тела, на чудовищную и непреодолимую разрушительную силу смерти.
"...Если бы вместо обычной глины..."
Злоба снова медленно превращалась в сострадание, в беспомощную жалость.
"...Самые красивые вещи..."
Больше он не мог ждать. Он должен идти... Должен что-то сделать... помочь... попытаться...
Каррас вышел из кухни. Проходя мимо гостиной, он заглянул в дверь и увидел, что Крис лежит на диване и рыдает, а Шарон сидит рядом и пытается ее успокоить. Он отвернулся и пошел наверх, в спальню.
Бес отчаянно ругал Мэррина:
- ...Все равно ты бы проиграл! И ты знал это! Ты подонок, Мэррин! Скотина! Вернись! Вернись и...- Каррас перестал слушать.
"...Или песенку птицы..."
Он посмотрел на Риган. Ее голова была повернута в сторону. Приступ бесовской ярости продолжался.
"...Самые прекрасные вещи..."
Он медленно подошел к своему стулу и только тогда заметил, что Мэррина в комнате нет. Когда же Дэмьен направился к Риган, чтобы измерить давление, то споткнулся о распростертое на полу тело. Мэррин лежал возле самой кровати, безвольно раскинув руки, лицом вниз. В ужасе Каррас опустился на колени, перевернул тело и увидел страшное, посиневшее лицо. Он взял его за руку в надежде нащупать пульс. Жгучая, невыносимая боль пронзила его сердце: Мэррин был мертв!
- ...Священная напыщенность! Умер, да? Умер? Каррас, вылечи его! - заорал бес.- Верни его, дай нам закончить, дай нам...
"Сердечная недостаточность. Коронарная артерия не выдержала..."
- О Боже всевышний! - чуть слышно простонал Каррас, закрыл глаза и затряс головой. Он не хотел, не мог поверить. В безумном порыве горя он изо всей силы сжал бледное запястье Мэррина, будто хотел выжать из мертвых сухожилий пропавшее биение жизни.
- ...Набожный...
Каррас заметил крошечные таблетки, раскатившиеся по всему полу. Нитроглицерин. Глазами, красными от слез, он посмотрел на мертвое тело Мэррина.
"...Идите и отдохните немного, Дэмьен..."
- Даже черви не будут жрать твои останки, ты...
Каррас услышал слова беса, и его заколотило от злобы.
"Не слушай!"
- ...Педераст...
"Не слушай! Не слушай!"
На лбу у Карраса вздулись пульсирующие жилы. Он поднял руки Мэррина и стал осторожно складывать их на груди.
Плевок вонючей слюны угодил прямо в глаз Мэррину.
- Последний обряд! - обрадовался бес, запрокинул голову и дико захохотал.
Некоторое время Каррас молча смотрел на плевок и не шевелился. Он ничего не слышал, кроме шума приливающей к голове крови. Потом очень медленно, весь дрожа, поднял голову. На его багровом лице застыла маска ненависти и злобы.
- Ты, сукин сын,- прошептал он, и эти слова рассекли воздух, как сталь.- Ты, подонок! - Хотя он не шевелился, каждый мускул его был напряжен и жилы на шее натянулись, как веревки.
Бес перестал смеяться и зло уставился на него.
- Ты проиграешь! Ты всегда проигрывал!
- Да, ты прекрасно расправляешься с детьми! - Дэмьен дрожал, как в лихорадке.- С маленькими девочками! А ну-ка, давай посмотрю, способен ли ты на что-нибудь большее! Давай же, попробуй! - Он выставил свои огромные руки и медленно поманил к себе.- Давай, ну, давай же! Попробуй, возьми меня! Оставь девочку, возьми МЕНЯ! МЕНЯ!..
Крис и Шарон услышали, что в спальне Риган происходит нечто странное. Крис сидела возле бара, Шарон смешивала напитки. Она поставила водку и тоник на стойку бара, и тут обе женщины одновременно поглядели наверх. Послышался звук падающего тела. Потом удары по мебели, по стенам. И голос... беса? Да, беса. Были слышны его ругательства. Но голос был уже немножко другим. Он менялся. Каррас? Пожалуй, Каррас мог говорить таким голосом. Но этот голос был громче. И глубже.
- Нет, я не позволю тебе обижать их! Ты не посмеешь причинить им зло! Ты...
Крис уронила стакан и вздрогнула от звука разбившегося стекла. В ту же секунду они вместе с Шарон выбежали из кабинета, помчались вверх к спальне Риган и ворвались в комнату.
Они увидели, что ставни, снятые с петель, валяются на полу, а окно!.. Стекло было полностью высажено!
Встревоженные женщины кинулись к окну, и в эту секунду Крис увидела Мэррина, лежавшего на полу возле кровати. Она замерла. Потом подбежала к нему, нагнулась, и у нее тут же перехватило дыхание.
- О Боже! - закричала она.- Шарон! Шар, подойди! Скорее, сюда!
Шарон выглянула в окно, тоже вскрикнула и рванулась к двери.
- Шар, что случилось?
- Отец Каррас! Отец Каррас!