- Хорошо-о-о, - согласно кивнув головой, заметило облегчение, мелькнувшее в карих глазах. Так значит, да? - А если вдруг окажется, что завтра опять не пора? И после завтра тоже? Что будем делать?
- Ну хочешь, я поклянусь? - Глеб прижал ладонь к сердцу и тяжко вздохнул. Как будто я из него жилы вытягиваю, ну право слово.
- Чем?
Мысль, конечно интересная, но нереальная. Клятвы какие-то, ну кто в своем уме поверит клятвам, это в наше то время!?
- Жизнью?
Глаза сами собой распахнулись шире, а губы разъехались в издевательской усмешке.
Жизнью? Смешной.
Совсем недавно Глеб случайно обмолвился, что возвращаться к жизни и находить тело можно еще не раз, было бы желание и силы. Судя по бодрому виду парня и то, и другое у него в наличии, тогда скажите, о какой такой ценности этой самой жизни может идти речь? Может я конечно что-то не так поняла, но судя по обрывкам случайного разговора, некоторые старожилы воспринимают тело как одежду, поносили, не понравилось, нашли новую. Может, конечно, не все так печально, но заставляет задуматься, а не прячется ли за маской видного политического деятеля или всеми обожаемого артиста такая вот воскрешенная душа. Я, конечно, хотела узнать об этом подробнее, все же мне с этим жить, но тогда опять прозвучало сакраментальное глебовское "еще не пора".
- Ха-ха-ха… - четко произнеся тройное "ха", прокомментировала: - Самому то не смешно?
- Знаешь Мари, - парень неуловимо скривился, но быстро справился с собой, - Что-то в последнее время я все больше жалею, что ты не Манюня.
- Что это? - вскинувшись, приподняла подбородок.
- Думаешь чаще, чем хотелось бы.
- О? Макс!? - я повернулась к брату. - Слышишь, да? Оказывается, я все же думаю.
- Ага, не все потеряно, - тот согласно кивнул. - Но ты это так редко делаешь, что мне страшно.
Дурачась, брат сделал "большие" глаза, а через секунду уже нормальным голосом спросил:
- Так что решила? Едем, нет? Или еще пару дней потерпишь?
Задумчиво почесав бровь, покосилась на напряженного Глеба, нахмурилась, и, осененная идеей, предвкушающе потерла ладони:
- Потерплю, но прежде…
Полчаса спустя я стала богаче на полквартиры, неплохой однушки в нашем замечательном городе. И пусть кое-кто говорил, что я стала безобразно меркантильной, а кое-кто скрипя зубами и согласно шипя от себя добавил "ужасно наглой и жадной", но я для себя решила: это ли не стимул? Стимул! И еще какой! И пусть не благодарит меня, судя по всему в накладе женишок не останется, должность и перспективы перекроют все. Зато оставшиеся полтора-два месяца меня будет греть мысль о собственных честно сшантажируемых метрах.
С этой радужной мыслью я позже заснула, и с этой же мыслью и проснулась.
Довольно потянувшись, широко улыбнулась.
Как оказывается хорошо жить то! А хорошо жить, еще лучше! И даже дождь за окном, судя по непрекращающемуся шуму идущий с ночи, никак не мог испортить мое великолепные настроение, потому как я видела реальные перспективы своей новой жизни. И даже если вдруг Глеб снова заведет шарманку с "не пора", настроение это не испортит. К счастью мой прогноз не оправдался. Хмурый "жених" обнаружился на кухне. Нахохлившись словно воробей, он сидел, скукожившись на стуле, и мелкими глотками хлебал кофе. Его аромат я почувствовала еще в своей временной комнате, видимо он то и стал причиной моей ранней побудки, семь двадцать восемь на часах, ужасно рано, особенно для расслабившейся на больничном меня.
- Привет! - счастливо улыбнувшись, заглянула в пустой кофейник и, цокнув языком, быстро налила новую порцию. Соорудив из обнаруженных в холодильнике продуктов бутерброд, налила приготовленный напиток и со стоном блаженства сделала первый глоток.
Во истину жизнь прекрасна.
- Готов? - прожевав первый кусок колбасы с хлебом и сыром, решила все же поинтересоваться у молчаливого парня перспективами на сегодня.
- Ну…, - буркнув, тот на пару минут закрыл глаза, а когда открыл, поставил чашку на стол и подпер ладонью подбородок. - Какая-то ты сегодня подозрительно веселая? Может гадость какую задумала, а? Так ты лучше сразу признайся, к чему мне готовиться?
- Да ну тебя, - я снова откусила от бутерброда и удовлетворенно вздохнула, прошамкав: - Фивнь прехрасна!
- Да, да, я заметил, - Глеб скривился и снова потянулся к чашке.
- А что тебе не нравится-то?
- Шантажистка! - он обличительно ткнул в меня кружкой.
- Да, да, да…, - закатив глаза, допила кофе. - Так что? Ты готов?
- Готов, - а затем зачем-то уточнил: - К поездке в универ. Надеюсь на сегодня все?
- Угу, - довольно улыбнувшись, поднялась и поскакала собираться, чтобы уже через сорок минут, придерживая над головой зонт, сесть в машину.
Нда, кажется я погорячилась насчет "жизнь прекрасна". На улице ветер, стремительно несущийся к пометке "ураганный", раздувал водяные капли в разные стороны, благодаря чему через несколько минут нахождения на улице я успешно промочила колени, затянутые в черные джинсы и левый бок, спрятанный под куртку.
Стряхнув зонт, аккуратно поставила его на пол и вытянула ноги.
Мерзость… Кажется, надо было перенести выполнение обещаний на завтра. Днем раньше, днем позже. Не велика разница.
С тоской посмотрев в сторону дома, представила себя бредущую под дождем и с трудом удерживающую зонт на парковке нашего универа. Наверняка ведь все места будут заняты, и придется встать на заднем дворе, а оттуда пиликать… Кошмар!
Зажмурившись от перспектив, уже открыла было рот, чтобы предложить отменить поездку, как вдруг подумала: А вот шиш! Это что получится? Опять все отодвинется на неопределенное время? Сначала одно, потом другое, и так два месяца? Ну уж нет. Подумаешь дождик, потерплю. Не растаю, не сахарная. К тому уже и печка начала подогревать сидение, а вскоре станет вообще хорошо. Значит, решено. Едем.
И мы поехали, в молчании, рассекая колесами глубокие лужи, обрызгивая тротуары и вглядываясь за стекло, за быстро бегущие по нему капли воды, смываемые "дворниками".
- Вот черт!
- Что? - подняв глаза от телефона, где я от нечего делать играла в "злых птичек", наткнулась на злой взгляд парня, рыскающий по сторонам.
- Все места заняты! Млять, откуда у молодежи столько машин? Ты посмотри!? - он указал на черную мицубиши, буквально за пару мгновений до нас въехавшую в поворот и занявшую последнее свободное место. - Сволочь! Придется объезжать.
Зло ругаясь, он сдал назад и выехал в новый поворот, ведущий на задний двор универа.
Я оказалась права. Ан нет… Глазастый Глеб нажал на педаль газа, отчего меня по инерции откинуло назад и, чуть не врезаясь в стоящие на парковке машины, вывернул на свободный участок, умудряясь втиснусь свою махину в узенький просвет между двумя легковушками.
- Вот так! - удовлетворенно вздохнув, повернулся ко мне. - Когда будешь вылезать, постарайся не сильно поцарапать дверь? Лады?
- Ага, - схватив зонтик, осторожно приоткрыла дверцу и на глаз измерила расстояние между нами и соседской тачкой. Пролезу, благо фигура худощавая, вот только дождь… будь он неладен.
Вдохнув и выдохнув, собралась с силами и нырнула в бушующую непогоду, судорожно открывая зонт. Вцепившись обеими руками в дергающийся предмет, готовый в любой момент вывернуться и взлететь, завертела головой, пытаясь понять, а с какой собственно стороны здания мы находимся?
- Мари? - окликнув меня, Глеб махнул рукой. - Быстрее, крошка. Время!
Время, так время.
Быстро перебирая ногами, стараясь обходить лужи, я бежала за несущимся впереди "женихом". Тот, как слон, топал прямо по лужам, благо ботинки на толстой подошве позволяли. Я же, как самая умная и красивая, бежала на шпильках, и в который раз за последние пять минут костерила себя за странный выбор обуви. Ну кто, кто в здравом уме, натянет эту красоту под дождь? Конечно же Марина, еще полчаса назад любовавшаяся на себя в зеркало.
- Забегай, - придерживая одной рукой одну из тяжелых дверей, выстроившихся в ряд, а второй мокрый зонт, парень, поторапливая, пропустил меня внутрь. Оглядевшись в холле, метнул взгляд к большим, круглым часам, установленным напротив входа и уверенно направился к охране, бдящей возле вертушки. Повторив за парнем все действия, кисло вздохнула, исключительно про себя поздоровавшись с заведением "Ну здравствуй, альма-матер!"
В принципе, никаких особо отрицательных воспоминаний по учебе наш гуманитарный университет во мне не вызывал. Отучилась свои пять лет и слава Богу. Получила диплом, похвасталась корочкой и положила его на полочку, благополучно забыв - Вадим совершенно не видел меня в роли преподавателя и крайне отрицательно относился к чужим детям. Ну и я, поддавшись уговорам, рассмотрела перед собой другие перспективы.
Машинально отметив время на часах, первая пара в самом разгаре, подошла к беседующим парням, где Глеб шутя рассказывал о важности своей миссии - поддержки болезной меня, рвущейся к знаниям. Охрана на удивление прониклась и без проблем выписала ему пропуск, не забыв краем глаза посмотреть мой студенческий, с огромными, распахнутыми в неверии глазами синего цвета на симпатичном личике Марии.
- Так, крошка, нам на второй этаж, - подхватив меня под локоть, парень уверенно повернул направо и направился к лестницам, пока я сама судорожно вспоминала расположение аудиторий, рукавов универа и собственно кафедр, мы поднялись по стертым ступеням на второй этаж.
Глеб оказался прав, кафедра истории располагалась как раз там, а именно на основании огромной буквы "Ш", которой был построен университет.
- Вроде бы тут, если не путаю, - осматриваясь по сторонам, он остановился напротив одной из дверей и поднял голову. На деревянном полотне блестела начищенными медными боками табличка "Кафедра истории". - Ага. Ну что, вперед?
Подмигнув, стукнул пару раз и резко распахнул дверь.
- Доброе утро! - широко улыбнувшись, пропустил меня вперед. - С кем можно поговорить по поводу закрытия больничного?
Похоже Глеб решил ответственно подойти к выполнению соглашения. Вон, даже рта не дает открыть. За пять минут, пока я разглядывала комнату с мебелью и парой девчонок двадцати пяти лет, выполняющих роль секретарей, "жених", улыбаясь во все тридцать два, уже выкладывал на стол одной из них мою справку, выданную в больнице, и пару еще каких-то документов.
Пока одна из них внимательно всматривалась в строки, переводя заинтересованный взгляд с бумаг на меня, потом на Глеба, вторая, симпатичная крашеная блондинка, неторопливо красила ногти, отравляя и без того душный воздух помещения парами ацетона.
- А что девушка молчит? - первая, тоже крашеная блондинка, не спеша достала журнал, и аккуратно, не торопясь вписывала туда данные из справок.
- Танечка, - Глеб укоризненно покачал головой. И когда только успел узнать имя? - Мари две недели как после комы, она еще не пришла в себя…
Пока мой Дон Жуан расписывал все ужасы аварии и тяготы восстановления после нее, я, сопровождаемая расширенными в предвкушении сплетен глазами обеих блондинок, тяжело опустилась на диванчик для посетителей.
- Да уж, - протянула Танечка. Ехидства в глазах у нее уже поубавилось, сейчас там плескалась настоящая жалость. Мерзкое чувство кстати. - Не повезло. А что так рано пришли то? У вас…
Тут она заглянула в записи и уверенно произнесла:
- Еще две недели.
- Скучно, - я наконец подала голос и пожала плечами.
Девчонка цокнула что-то неопределенное и пораженно качнула головой, углубляясь в записи.
- Какой курс? - не поднимая головы, она зашуршала листами, быстро переворачивая их один за другим.
- Пятый, - напомнил Глеб и тоже решил присесть на свободный стул.
- Угу. Отметила, - захлопнув талмуд, подняла голову и призывно улыбнулась "жениху". - У вас еще две недели, выздоравливайте.
При этом она смотрела исключительно на парня. Интересно, он то от чего будет выздоравливать? От меня? Так там еще два месяца в планах.
Я вздохнула и поднялась. И зачем, спрашивается, сегодня сюда приехала? Могла ведь и на следующей неделе, да без Глеба. Был бы идеальный вариант.
Снова мысленно вздохнув, уже почти подошла к двери, когда она распахнулась, являя нам привлекательную женщину лет сорока пяти, неуловимо похожую на Ринату Литвинову.
- Танечка? - перебирая бумаги, она не сразу заметила меня, а когда наконец обратила внимание, то ее тонкие, ухоженные брови чуть поднялись вверх, показывая высшую степень удивления.
Эту даму я помнила по своей учебе тут, и, хотя она ничего у нас не вела, слухи о местной железной леди ходили удивительные. Красивая, состоявшаяся, вроде как доктор наук с железной дисциплиной на уроках. Она вполне могла бы заведовать кафедрой истории, но… не хотела. Девчонки рассказывали о ее богатых поклонниках, о туманности родословной, вроде как восходившей к каким-то там дворянам, опять же о богатом, рано умершем муже и еще о какой-то ерунде. А я не то чтобы слушала сплетни, но как их не послушать, если они рассказывались прямо при тебе? Никак, а поэтому я была в курсе личной жизни многих наших и не наших замечательных преподавателей.
- Та-а-ак, - протянув она поджала губы и метнула взгляд в сторону Глеба. - А Вы у нас?
- Александрова! - бодро отрапортовала подскочившая со своего места "Танечка".
- Да, да, помню. Хм-м-м…
- Отсутствовала по болезни. Я уже вписала данные, - не унималась Татьяна, а заметив слегка заинтересованный взгляд "дамы", так и вовсе зачастила: - Мария попала в аварию. В кому! Представляете Анна Васильевна?
- Ужас, - ответила та сухо.
- Так, Татьяна, это потом, - она слегка потрясла папку, которую держала в руках. - А Вы за мной. Надо бы… хм-м-м… кое-что решить.
Оглядываясь на притихших секретарей и нахмурившегося парня, прошла несколько метров за Анной Васильевной. Ее кабинет располагался наискосок. Быстро открыв дверь, она прошла в небольшой кабинет и расположилась за столом, откинувшись на мягкую спинку стула.
- Проходите, проходите. И ты, Глеб, в дверях не стой, - поторопив "жениха", указала на стулья. - Присаживайтесь.
Поджав губы в ответ на его кривоватую улыбку, уперлась ладонями о стол и подалась вперед.
- А теперь, дорогой Глеб, я жду объяснений, почему мы не в курсе появления в нашем городе новенькой.
Глава 20
Подперев ладонью подбородок, я вглядывалась в мутное стекло с бегущими по нему светлыми ручейками и как наяву видела перед собой подобную мне. Анна Васильевна, как и я, оказалась не умершей. Красивое, ухоженное лицо в обрамлении коротких светлых волос, уложенных в искусную прическу. Ярко-красные ногти на руках, аккуратные, нетерпеливо постукивающие по дереву стола. Строгий темно-синий жакет с виднеющийся под ним белой ажурной блузой. И красные, в тон ногтей, недовольно поджатые губы, кривящиеся, когда их обладательница в очередной раз взирала на Глеба.
- Глеб! Я жду, - поторопила жениха не мертвая.
- Анечка…
- Анна! - рявкнула та в ответ.
- Анечка, - ласково повторил Глеб и, расслабившись, растекся по стулу, вытянув длинные ноги. - А у тебя миленький кабинет. Правда маленький слегка, но кому легко?
Женщина поджала губы и приподняла подбородок, свысока посмотрев на резвящегося парня. А тот именно издевался, за неделю общения с ним, уже научилась понимать тонкую грань между "Глеб серьезный" и "Глеб дурашка", и вот сейчас он изображал последнего, тонко играя на нервах преподавательницы.
- Ты кажется собирался мне кое-что рассказать?
Нужно отдать должное, историчка быстро взяла себя в руки, и сейчас взирала на нас взглядом строго преподавателя, точно знающего где чье место.
- Да? Например? - "жених" сложил руки на животе и удивленно приподнял брови.
- Да! О… - она кивнула в мою сторону. - Мари, кажется?
- Правда она замечательная? - с улыбки Глеба можно было рисовать иллюстрации на обложки любовных романов, такая она была вся восторженно-влюбленная, что у меня от ее сладости заныли зубы.
Просемафорив парню "а не переигрываешь ли ты?", я практически идентично вдохновлено улыбнулась в ответ. Градус сиропа в улыбке снизился, но Глебушка на этом мне остановился, он схватил мою ладонь своей, а второй опоясал меня за талию, притягивая к себе.
- Эм-м-м? - Анна переводила непонимающий взгляд с меня на парня, с его рук на мое лицо.
- Мы вместе! - поспешил сообщить этот манипулятор и прижал меня еще сильнее. Не выдержав давления, попыталась садануть его локтем, на что парень еще шире улыбнулся.
- Интересный ход, - чему-то кивнув, она цепко всмотрелась в мои глаза и постучала ноготками по столешнице. - А девочка то знает на что подписалась?
- Анечка…
- Анна! А для тебя так и вовсе, Анна Васильевна.
- Анечка! Я все же не один из твоих студентов, и да, это не твое дело. Пойдем, крошка, - он поднялся и потянул меня на себя.
Оглянувшись, заметила злость, блеснувшую в серых глазах.
- И да, можешь не звонить парням, они тоже ничего не знают. До завтра, милая.
В молчании мы покинули кабинет, спустились по лестнице и нырнули в уличную хмарь. Обхватив себя руками и прижимая к бедру уже высохший зонт, решила поинтересоваться:
- И что это было?
- Анечка, - как само собой разумеющееся, сообщил Глеб.
- А поконкретнее?
- Тоже не мертвая.
- Глеб?
Тот вздохнул, с тоской посмотрел на небо и точно так же на меня:
- Непредвиденные обстоятельства.
- Да ну?
Как то не верилось мне в такие обстоятельства.
- Ну да, как ни в чем не бывало подтвердил парень и поморщился. - Ты не поверишь, но я совершенно забыл о ее милом хобби.
- Ты прав, не поверю.
- Вот и я о чем, - вздохнув, он раскрыл зонт и оглянулся. - Ну что? Побежали что ли?
Проследив путь большой капли, заскользившей по стеклу, развернулась к парню. Тот сосредоточенно всматривался вперед, лишь изредка бросая на меня непонятные взгляды.
- Глеб? - когда мы встали в очередной раз встали на светофоре, я не выдержала и все же спросила: - О каких парнях шла речь?
- Ты о чем?
- О твоем разговоре с Анной Васильевной, - все же женщина была меня намного старше и называть ее Анной, а тем более Анечкой я не могла.
- М… О наших.
Кратенько. И главное, понятно!
- А поподробнее?
- Да завтра познакомишься, - отмахнулся парень и вывернул руль, перестраиваясь в другой ряд.
Чудно, осталось дожить до завтра и не умереть от любопытства, к тому же…
- Значит перед ними мы тоже изображаем пару?
Хотя это был не вопрос, больше утверждение. Не зря же "жених" так старался показать наши чувства.
- Ты гений, детка.
Сморщившись на откровенную провокацию, решила не отставать.
- А зачем?
- Мари!?
- Что?
- Так надо!
- Кому?
Мне вот точно не надо. Совсем, совсем не надо, особенно вспоминая реакцию исторички, понимала, что "не надо" ни при каких условиях. Уж очень странной оказалась эта реакция.
- Мне, - ожидаемо прошипел женишок и резко затормозил, отчего я чуть не улетела в переднее стекло.
- Аккуратнее, не дрова везешь!
- Млять! Ну почему ты такая сложная!?