Кухня смахивала на пещеру, хотя ею явно пользовались регулярно. Она была увешана связками ароматных трав и пряностей, а также сковородками и кастрюлями. Все ножи были острыми, словно бритва, и с удобными деревянными рукоятками. Сэм включил в большой комнате музыку, и два динамика заполнили квартиру звуками концерта Паулинга. Пока Сэм готовил филе трески с соевым соусом, конопляным маслом, имбирем и кориандром, они болтали о том о сем. Рыба, которую Сэм подал с рисом басмати и второй бутылкой кодру, оказалась великолепной.
Они ужинали при свечах, усевшись за одним концом длинного дубового стола в гостиной, сплошь уставленной книжными полками. На десерт Сэм припас свежее манго с лимонным шербетом. Он предложил сварить кофе, но Джоанна отказалась. Тогда он обошел стол, чтобы подлить ей еще вина, и поцеловал ее долгим и нежным поцелуем.
- Ну хорошо, - сказала она час спустя, когда они лежали в постели, отдыхая от ласк. - Не для интервью, а просто так - скажи, как же все-таки вышло, что ты до сих пор холост?
- Эй, но я ведь не настолько стар, - мягко возразил Сэм.
- Я этого не сказала. Но, по-моему, женщины тебе нравятся, а если ты до сих пор не женат, это значит, что у тебя их была чертова уйма.
- Может, ты из тех женщин, которые считают мужчину неполноценным, если он до тридцати не успел жениться?
- Я вообще не из "тех женщин, которые то-то и то-то".
- Да что ты говоришь? - он погладил ее по спине и снова нежно притянул к себе.
Позже они сидели по-турецки на подоконнике в гостиной и ели фруктовый йогурт с воздушной кукурузой, запивая все это шампанским.
- Вот и доказательство! - победоносно воскликнула Джоанна, когда Сэм извлек бутылку из холодильника.
Он удивился:
- Доказательство чего?
- Ты все спланировал заранее, вплоть до шампанского, чтобы отметить это событие.
- Оно осталось с какого-то праздника, - прижав руку к сердцу, начал оправдываться Сэм. - Я и забыл о нем.
- А ты правда сам готовишь? Или научился делать только одно блюдо, чтобы производить впечатление на девушек?
- Приходи завтра в гости, и узнаешь.
Она наклонилась к нему и поцеловала.
- А что, я могу.
Они еще немного поговорили о себе, о своем прошлом - а потом снова вернулись к предстоящему эксперименту и принялись обсуждать предполагаемый состав группы. Вдруг Сэм замолчал на полуслове и задумчиво посмотрел в окно на черные воды Гудзона. Джоанна уже начала привыкать к тому, что он иногда погружается в себя, и мысли его витают где-то в другом месте. Эта его особенность вызывала симпатию, поскольку сам он не отдавал себе в этом отчета, и в такие минуты казался беззащитным и одиноким.
- Знаешь, о чем я думаю, - сказал он после продолжительного молчания. - Если бы мне удалось зазвать к нам Роджера Фуллертона, это была бы не просто удача, а настоящая сенсация.
- Кто это - Роджер Фуллертон?
- Мой старый профессор физики из Принстона. Он действительно очень знаменит и дважды выдвигался на Нобелевскую премию, хотя и не стал пока лауреатом. Если он будет в нашей группе, это привлечет к эксперименту внимание даже тех, кто вообще не видит смысла в исследовании паранормальных явлений, считая их чем-то средним между массовой истерией и шарлатанством.
- А он согласится?
- Даже не знаю, - Сэм негромко засмеялся и наконец снова повернулся к Джоанне. - Он-то как раз всегда и считал такие явления чем-то средним между массовой истерией и шарлатанством.
- Ты говорил, что для успеха необходимо, чтобы все участники эксперимента относились к нему непредвзято. А теперь предлагаешь позвать скептика.
- Скептицизм - это вещь двойственная. Истинный скептик обязан быть объективным. Роджер работал с Эйнштейном и Нильсом Бором. Он один из последних представителей того поколения ученых, которые первыми обнаружили, что реальность исчезает, как только к ней приблизишься, чтобы рассмотреть получше. По логике вещей, для таких как он телепатия и психокинез должны казаться естественными, как воздух.
- Тогда почему он в них не верит?
Сэм пожал плечами и вылил ей в бокал остатки шампанского.
- Спросишь его сама. Ты в субботу свободна?
- Вроде бы да.
- Приезжай в Принстон. Я думаю, Роджер тебе понравится. А уж в том, что ты ему понравишься, я не сомневаюсь.
Глава 11
Едва Сэм поставил машину на стоянку, начался дождь. Съежившись под старым зонтом, который Джоанна нашла на заднем сиденье, они прошли по аллее, разделяющей два университетских корпуса. Поднявшись на второй этаж одного из этих зданий Сэм постучал в дверь, и скрипучий голос ответил:
- Войдите.
"Пижон" - первое, что подумала Джоанна, увидев Роджера Фуллертона. Он был одет в безукоризненный костюм-тройку из великолепного твида, а его седые усы были тщательно расчесаны и кончики завиты. Когда Сэм представлял Джоанну, в глазах Фуллертона вспыхнули искорки, и Джоанна поняла, почему Сэм утверждал, что ее присутствие может повлиять на его решение.
Они уселись в кожаные кресла, и им принесли чай. В этой комнате Фуллертон уже больше сорока лет проводил семинары со своими студентами, и она несла на себе отпечаток долгой насыщенной жизни. На стенах под причудливыми углами были развешаны фотографии людей, лица которых показались Джоанне знакомыми, и самого Фуллертона в молодости. Повсюду были живописно разбросаны книги и листы бумаги; на столе у окна стоял компьютер.
- Итак, - начал Фуллертон, переводя взгляд с ног Джоанны на ее лицо, - я полагаю, цель вашего визита - убедить меня принять участие в одном из так называемых "экспериментов" Сэма.
Он говорил с едва заметным английским акцентом, который вызвал в памяти Джоанны образ Рэя Милланда или Кэри Гранта из какой-нибудь старой ленты. Она взглянула на Сэма - тот как ни в чем не бывало прихлебывал чай.
- Думаю, на это он уже не рассчитывает, - защищая Сэма, сказала она. - Пока мы к вам ехали, он сказал, что вы непременно начнете с ним спорить, но это помогает ему всегда быть в форме.
Роджер хихикнул:
- Ну что ж, постараюсь его не разочаровать.
После того первого разговора о Фуллертоне Сэм посвятил Джоанну в историю своих взаимоотношений с профессором. Они познакомились, потому что Сэм ходил на его лекции и в конце неизменно задавал вопросы. Возникшая между ними дружба не распалась даже после того, как Сэм забросил физику и занялся психологией - с точки зрения Фуллертона, беспредметной наукой. Но простое неодобрение сменилось настоящей яростью, когда Сэм увлекся парапсихологией.
Допив чай и закончив обмен светскими любезностями, мужчины продолжили свой вечный спор, словно отложенную партию в шахматы, которую стремятся доиграть при первой же возможности. С прошлой встречи ничего не изменилось, и каждый помнил свой последний ход.
- Ты просто сбрасываешь со счета половину того, что было открыто за последнюю сотню лет, - говорил Сэм. - В конце девятнадцатого века не случайно произошел взрыв интереса к феноменам психики.
- Старые дуры и неврастеники-холостяки, - перебил его профессор, - сидели в темноте, положив ладони на стол, и ждали, пока мамаша подаст им знак с того света. Боже правый, неужели ты хочешь сказать, что они занимались наукой?
- Подобными вещами интересовались лучшие умы в нашей стране и в Европе - врачи, физики, философы, люди, которые до сих пор пользуются большим авторитетом в науке...
- И помнят их именно благодаря их научным трудам, а не потому, что они копались в бессмысленных суевериях, которые ни к чему не ведут.
- Наоборот, они обратили внимание, что происходят чрезвычайно интересные вещи, и им хватало любознательности - и честности - попытаться выяснить природу этих явлений. Ты сам учил, что суть научного подхода в том, чтобы быть готовым поставить под угрозу опровержения собственные идеи.
- Правильно, они это делали - и ничего не достигли! Поскольку нет ни одного эксперимента с повторяющимися результатами, которые доказали бы...
- Проведена масса таких экспериментов, доказавших, что сознание человека и животных способно влиять на случайные события. Статистика показывает это со всей убедительностью.
- Подтверждать теорию статистикой - все равно, что ее опровергать.
- Законы физики тоже базируются на статистике.
- Квантовые явления непредсказуемы, но их средняя величина позволяет вывести закономерности, которые постоянны - по крайней мере настолько, что их можно использовать где угодно, начиная от электронных часов и кончая космическими кораблями. А твои так называемые эксперименты выявляют всего-навсего отклонения, на основании которых нельзя сделать никаких научных выводов. И тем более, найти им практическое применение. Все, что у тебя есть, это некая неопределенная сила, которую ты называешь "пси", и принимаешь за ее проявления обычные флуктуации.
- "Пси", мой дорогой непримиримый Роджер, такая же вполне определенная вещь, как то, что называется "наблюдаемым эффектом". Может, теперь ты скажешь, что и его не существует?
- Нельзя экстраполировать из микромира на макромир.
- Но и границу между ними тоже нельзя проводить. Это не две разные вещи, а лишь противоположные концы спектра.
- На моем конце которого - научные принципы, а на твоем - все, что тебе захочется. Так называемые пси-способности, - он произнес это слово с неприкрытым презрением, - сводят на нет понятия пространства и времени. Забудьте о теории относительности или законах термодинамики - вселенной правит "пси", которую мы не можем ни измерить, ни вычленить, ни рассчитать. То, чем ты занимаешься, не наука, а религиозный культ.
- Почему бы тебе не посмотреть, что я делаю, прежде чем спорить?
- Потому, что я знаю - ни одно из твоих заявлений я не смогу опровергнуть, и поэтому меня, как физика, они не интересуют. И никогда не заинтересуют. Главное, что отличает научную гипотезу, это то, что в свете новых открытий ее всегда можно развенчать. А завиральные идеи характерны тем, что их ни при каких обстоятельствах нельзя ни доказать, ни опровергнуть.
- А если бы ты увидел, как стол сам по себе вращается или даже поднимается в воздух, - своими глазами, при свете дня?
- Я бы поаплодировал мастерству фокусника.
- А между тем это происходило, и не однажды. Я намереваюсь повторить - обрати внимание на это слово - повторить такой эксперимент, и это отнюдь не фокус.
- Тогда я вынужден напомнить тебе, что думал о чудесах Дэвид Хьюм. Он говорил, что естественнее заподозрить обман и мошенничество, чем ни с того ни с сего отвергнуть то, чему научил меня предшествующий опыт.
Глядя, как двое мужчин в пылу спора расхаживают по комнате, Джоанна чувствовала себя зрителем в театре. Она хотела вставить в диктофон чистую кассету, но постеснялась делать это в открытую, не спросив разрешения у профессора записать беседу на пленку. Поэтому она просто нашарила в сумочке диктофон и включила его на запись, надеясь, что хотя бы часть их спора поместится. Фуллертон вдруг посмотрел в ее сторону, и она смутилась.
- А вы что об этом думаете, мисс Кросс? Как журналист?
- Как журналист, профессор, я не имею права судить. Моя задача - лишь передать аргументы обеих сторон.
Это прозвучало довольно напыщенно, и на самом деле было неправдой. Но Джоанне не хотелось подключаться к этому диспуту.
- Однако вы лично должны к чему-то склоняться, - настаивал Фуллертон. - От этого никуда не денешься.
- Знаете, мое мнение - "есть многое на свете..." У меня нет оснований что либо утверждать. Но вот, например, мой отец, которого никак нельзя назвать фантазером, утверждал, что в бытность свою пилотом видел летающую тарелку.
- Погодите, - перебил Сэм. - Не хочу никого обидеть, однако для протокола должен заметить, что НЛО, круги на полях и прочие вещи подобного рода не имеют отношения к парапсихологии.
Джоанна одарила его взглядом, который со всей возможной мягкостью говорил, что она не нуждается в руководстве.
- Юнг считал, что НЛО это тулпы, - сказала она. - Я подковалась в этом вопросе, после того, как ты мне о них рассказал. По его мнению, это овеществленные мысли, либо созданные в прошлом и сохранившиеся до сих пор, либо создаваемые коллективным бессознательным непосредственно перед тем, как их увидели.
Сэм поднял руку:
- Ты права. Беру свои слова обратно.
Роджер просиял.
- Как приятно, - сказал он, - что кто-то еще способен заставить тебя признать свои ошибки.
- Жаль, что некому заставить тебя, Роджер, - парировал Сэм. - Но я вижу, ты твердо решил не участвовать в нашем эксперименте, чтобы невзначай не поколебать своих убеждений.
- Решил не участвовать? - старик в напускном изумлении поднял брови. - Если ты вообразил, что я упущу возможность в течение нескольких недель сидеть рядом с этой юной леди и держать ее за руку, не говоря уж о том, чтобы посмотреть, как ты строишь из себя шута, значит, ты еще глупее, чем я думал.
Когда они вышли на улицу, дождь уже прекратился. Сэм улыбался до ушей, и с каждым шагом настроение его все улучшалось.
Глава 12
Раз в месяц родители Джоанны приезжали из Вестчестера на выходные. Они всегда останавливались в одном и том же небольшом отеле позади Плаза, где их, как постоянных клиентов, обслуживали по высшему разряду. Обычно они приезжали, чтобы посмотреть нашумевший спектакль, сходить в кино или на выставку и повидать дочь.
Элизабет Кросс была привлекательна и стройна и одевалась просто, но стильно. Она выглядела значительно моложе своих пятидесяти шести, как и ее муж, Боб, которому весной должно было стукнуть шестьдесят и который, хотя уже начинал лысеть, был по-прежнему подтянут и энергичен. Джоанна гордилась своими родителями.
Обычно они обедали втроем в каком-нибудь из их излюбленных ресторанчиков. И сегодняшний день не был исключением, если не считать того, что на сей раз их было четверо: Джоанна пригласила Сэма.
Чтобы церемония знакомства прошла более непринужденно, Джоанна сначала угостила всех шампанским в своей скромной квартирке на Бикман Плэйс. Сэм, как она и ожидала, был очень мил и абсолютно раскован. Отцу Джоанны он точно понравился с первого взгляда, а вот матери явно не внушала доверия его профессия.
- Вы что же, охотник за привидениями, как в фильме? - спросила она.
Сэм улыбнулся. Ему не раз доводилось отвечать на этот вопрос.
- Моя работа, к сожалению, не столь увлекательна, - сказал он. - Наш коллектив просто проводит научные исследования разного рода явлений, которым пока не находится объяснения.
- Что-то вроде "Секретных материалов"? - поинтересовался отец Джоанны.
- Ну, в некоторой степени. Только мы не имеем никакого отношения к правительству.
- Но вы, кажется, хотите создать привидение, - гнула свою линию миссис Кросс. - Положительно жуткая затея.
Пока они ехали на такси в ресторан, который располагался где-то между Лексингтон-стрит и Третьей Авеню, Сэм приложил все старания, чтобы разъяснить, для чего ставится эксперимент. Джоанна заметила, что мать его объяснения не успокоили, зато отец был просто в восторге.
- Значит, если я все правильно понимаю, - уточнил Боб, когда они сели за столик и сделали заказ, - телепатия - это когда мозг напрямую сообщается с другим мозгом, а ясновидение - когда видишь некое место или событие так, словно прочел о нем в голове другого?
- Верно, - сказал Сэм. - Но, несомненно, есть область в которой они перекрывают друг друга. Ведь на самом деле способность видеть на расстоянии часто оказывается способностью видеть чужими глазами.
- Слово "предвидение", - продолжал отец Джоанны, - говорит само за себя, хотя я, честно говоря, не могу понять, почему люди, обладающие таким даром, просто не зарабатывают на скачках.
- Видите ли, - пояснил Сэм, - хотя некоторые люди и могут предсказать, кто победит, все же это не такое верное дело, и ты все равно постоянно рискуешь.
- И наконец, телекинез, то есть влияние мысли на материальный мир - например умение двигать чашки усилием воли.
- Или создавать материальные предметы, - добавила Джоанна. - По крайней мере материальные с виду.
- По мне, так все это очень странно, и я бы предпочла держаться от таких вещей подальше, - сказала Элизабет. - Можете назвать меня суеверной, но мне кажется, что в нашей жизни есть стороны, которые лучше оставить без изучения.
- Элизабет, если бы все думали, как ты, мы до сих пор сидели бы в пещерах, - сказал мистер Кросс. - Сегодняшняя наука - это вчерашнее колдовство. Люди всходили на костер за те идеи, без которых у нас сейчас не было бы ни телефона, ни телевидения. Слушайте, Сэм, Джоанна вам еще не рассказывала, что однажды я видел летающую тарелку?
- Боб! - воскликнула Элизабет так, будто ее муж сказал непристойность.
- Да, мистер Кросс, она как-то упомянула об этом.
Элизабет уткнулась в тарелку, поскольку Боб собирался рассказать историю, которую она слышал, уже сотню раз. Ей почему-то всегда было стыдно когда в ее присутствии кто-то начинал рассказывать о своих встречах с НЛО, привидениями или другими необъяснимыми явлениями. Такие люди казались ей какими-то особенными - если не вообще ненормальными.
- Я вел свой Ф-14 над Атлантикой на высоте около двадцати тысяч футов. Поднялся над облаками и тут увидел эту штуку. Она была примерно в трех милях к востоку, просто висела в воздухе. Сплошной серебристый диск, ни иллюминаторов, ни огней, насколько я мог разглядеть. Вполне материальная тарелка. Я связываюсь с авианосцем, а диспетчер мне говорит, что на радарах ничего нет. Я развернул "Фантом" в ее сторону, но как только приблизился к ней, она исчезла. Не набрала скорость, как нормальный летательный аппарат, а прямо с места рванула и через секунду сгинула, будто ее и не было. Но мне до конца жизни не забыть, что я тогда увидел.
Они еще немного поговорили об этом, пока Сэм, заметив, что мать Джоанны чувствует себя неуютно, ловко не сменил тему.
Чуть позже Элизабет, извинившись, направилась в дамскую комнату. Джоанна пошла за ней. Она смотрела, как мать поправляет макияж, и ее движения показались ей несколько нервными, словно она хотела о чем-то поговорить, но не знала, как начать разговор.
- Ну как ты, мама? - осторожно спросила Джоанна.
- Да все в порядке. А почему ты спрашиваешь?
- Мне показалось, что ты сегодня какая-то молчаливая, - Элизабет ничего не ответила, и Джоанна продолжала: - Тебя все еще мучает тот сон?
- Сон? Ах, этот... Нет, с тех пор он мне больше не снился.
- Это хорошо, - Джоанна поправила волосы перед зеркалом. - Меня совсем не привлекает перспектива всю ночь стучать в закрытую дверь.
Элизабет закрыла пудреницу и достала из сумочки помаду.
- Если ты ждешь, что я выскажу свое мнение о Сэме, - сказала она, - то, на мой взгляд, он очень милый.
- Что ты, я думаю совсем не о нем, - беззаботно прощебетала Джоанна. Потом добавила: - Но?..
- Я не сказала "но", - Джоанна подождала, пока мать закончит подкрашивать губы. - Но раз уж ты первая начала, скажу, что его профессия кажется мне несколько странной.
- Он психолог. Что же тут странного?
- Не притворяйся, будто не понимаешь, что я имею в виду. Психолог - это врач. А он занимается совсем другим.
- Психолог - это не обязательно врач. Это человек, который изучает особенности человеческой психики.
- Вот именно - человеческой.