– Спасибо, – сердито сказала Элинор и закашлялась. – Я как раз пыталась не думать об этом. – Она сделала еще шаг. Справа от нее лава с шипением и бульканьем, напоминавшим радиопомехи, включенные на полную громкость, изливалась в Тихий океан.
Один раз поверхность все же треснула, и Элинор пришлось буквально запрыгнуть на более высокую глыбу лавы, чтобы спастись от жара и жидкого огня, хлынувшего из трещины. Еще несколько минут она стояла, не в силах унять дрожь. Ей всегда казались удивительными приключения тети Киддер – с тех пор, как она прочитала дневник, – но только теперь она могла оценить мужество женщины, которая прошла по дну кратера во время извержения. Она подумала, что, может быть, тяга к опасности передается в их семье из поколения в поколение. Еще шаг…, и еще.
Найти выход оказалось нелегко, но наконец она спрыгнула с лавовой террасы на дымящуюся траву. Элинор отошла подальше от жара и встала на твердый камень, чувствуя дрожь в ногах. Одновременно ей казалось, что она вот-вот взлетит – обычное следствие выброса в кровь адреналина.
К ней подошел Пол, все лицо у него было в саже, так же, как – она поняла – и у нее.
– Нам придется так же возвращаться, – сказал он. – Хорошо еще, если лава за время нашего отсутствия не зальет джип.
Элинор сделала глубокий вдох. Ей в самом деле надо было поставить машину подальше от лавы. Она еще не так опытна в общении с вулканом. Но она научится, обязательно научится. Они пошли по еле заметной тропинке, продолжающейся и по эту сторону лавы.
Кахуны встретили их на пороге своего старого трейлера. Оба были гавайцами лет семидесяти – по крайней мере так казалось, – в джинсах, выцветших рубашках и ковбойских сапогах. Схожесть их лиц и манер заставила Элинор подумать, что они близнецы.
– Алоха, – сказал тот из них, что курил сигарету – не правдоподобное зрелище среди густых клубов дыма, затягивающего небо, океан и все вокруг. – Мы вас ждем. – Он выплюнул сигарету и растер ее ногой. – Уйдем с плохого воздуха.
Трейлер внутри пропах жиром и старыми тряпками. Все четверо кое-как втиснулись за обеденный стол – Элинор с Полом с одной стороны, кахуны – с другой. В другом конце трейлера на продавленной кушетке сидела старуха с длинными седыми волосами. Элинор кивнула ей, мужчины же, включая Пола, не обратили! на нее никакого внимания.
– Элинор, это мои дядюшки Леонард и Леопольд Камакави. Капуна, это доктор Элинор Перри. Она хочет с вами поговорить.
Леопольд – тот, что курил, – положил руки на стол в древнем жесте приветствия и улыбнулся. Несколько зубов у него отсутствовали, но остальные были очень белыми.
– Доктор. – Он удовлетворенно кивнул. – Хорошо, что вы приехали. У меня как раз разболелось плечо.
– Я не тот… – начала Элинор и тут поняла, что старик шутит Она ответила ему улыбкой. – Вы можете снять рубашку. Здесь так жарко.
Он замахал руками:
– Нет-нет! Я никогда не снимаю рубашку перед красивой вахине…, пока не выпью пару рюмок. – Тут же он достал с полки бутылку и четыре пыльных бокала.
Леонард Камакави не улыбался.
– Пол, – спросил он, – это твоя новая ипо? Ты вела кахао?
– Нет, капуна. Доктор Перри просто гость. Элинор он объяснил:
– "Капуна" значит "дед", но может означать еще и "мудрый". Иногда употребляется из лести.
Леопольд хихикнул.
– Вольем-ка немного мудрости. – Он разлил по бокалам темную жидкость.
Они чокнулись и выпили. Жидкость, пахнущая керосином, огненной струей устремилась в желудок Элинор.
– Что это? – спросила она, хватая ртом воздух.
– Околехау, – любезно пояснил дядя Леопольд. – Это значит "железное дно". Делается из корня дерева ти. Варят его в железном котелке, отсюда и "хау" в названии.
– Что ж, оно едва не перевернуло меня кверху "околе", – сказала Элинор, отпивая еще глоток.
Тут засмеялся даже хмурый Леонард. Когда смех утих, дядя Леопольд спросил:
– Так что вам нужно, Элинор Перри? Элинор решила сразу открыть карты:
– Пол сказал мне, что вы кахуны. Старики молчали, к чему Элинор была готова. В этом случае она намеревалась спросить, кто они – "кахуна-анаана" или "кахуна-лапаау". Первый был чародеем, владеющим черной магией, а второй – жрецом, исцеляющим телесные и душевные недуги.
Не успела она задать вопрос, как дядя Леопольд спросил:
– Вы что, хотите, чтобы мы вымолили кому-то смерть?
– Нет, но откуда вы…
Дядя Леонард повелительным жестом остановил ее:
– Есть кахуны, сочетающие оба дара. Элинор медленно кивнула:
– Или близнецы, разделяющие их? Старики опять промолчали.
– Это не мое дело…
– Вот именно. – Леопольд Камакави отпил еще глоток околехау.
– Это не мое дело, но мне кажется, вы попытались вымолить смерть курорту Мауна-Пеле.
Мне кажется, вы открыли Милу и выпустили заключенных там демонов – Пана-эву, Нанауэ, Ку и других. Мне кажется, что из-за вас гибнут люди, и вы должны это остановить. – Элинор замолчала, чувствуя, как у нее бьется сердце. Она вдруг поняла, что находится вдали от цивилизации, в окружении трех мужчин, причастных к колдовству, среди потоков разъяренной лавы. Она уже думала об этом, когда оставила на столе записку для Корди.
В наступившей тишине ясно слышались треск и шипение лавы, стекавшей в океан в четверти мили от них. В закопченное окошко Элинор видела только вьющийся дым. Казалось, они вместе с трейлером летят среди облаков. Да они и могли улететь – куда-нибудь на вулкан, где кахуны принесли бы ее в жертву. "Успокойся, – сказала она себе. – Возьми себя в руки".
Наконец Леонард сказал:
– Мы не хотели гибели людей. Можете в это поверить.
Леопольд пожал плечами и отпил еще глоток "железного дна".
– По правде говоря, мы и не думали, что старые заклинания сработают. Пол тронул ее за руку:
– Это не только дядя Леонард и дядя Леопольд. Кахуны со всех островов одновременно прочли древние заклинания. Это я виноват. Я сказал им, что нет другого средства, после того как суд отказался признать наши права.
Леонард покачал головой:
– Я говорил, что этого нельзя делать. Моко должны оставаться под землей. – Он отпил большой глоток.
"Леонард – "кахуна-лапаау", целитель, – поняла она в шоке. – Темными силами повелевает улыбчивый Леопольд".
Словно прочитав ее мысли, Леопольд улыбнулся.
– Можете вы остановить это? – спросила она.
Оба старика покачали головами.
– Все кахуны уже пытались, – сказал Леонард. – Заклинания открыли Милу, но не смогли его закрыть, не смогли вернуть демонов под землю.
– А Пеле…
Леопольд безнадежно махнул рукой:
– Пеле сердита на нас. – Он указал на дым за окном. – И она нас не слышит.
– Уже несколько поколений, – добавил Леонард. – Мы лишились древних способов связи с ней.
Элинор наклонилась ближе:
– А кахуны Пеле? Тайный орден жриц, которые раньше общались с Пеле?
– Откуда ты знаешь об этом, хаоле? – спросил Леопольд.
– Она читала. – В голосе Пола Кукали сквозил еле заметный оттенок иронии.
Элинор оглянулась на куратора и опять повернулась к близнецам:
– Разве я не права?
– Нет, – сказал дядя Леонард. – Сто лет назад у нас были кахуны Пеле. Но теперь они все умерли и никому не передали своих секретов. Никого не осталось.
– Никого? – переспросила Элинор, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Весь ее тщательно продуманный план шел насмарку. Она оглянулась на женщину на кушетке, но ее взгляд оставался неподвижным. Элинор подумала, что она, должно быть, слепа.
– Никого, кроме Молли Кевалу, – сказал Пол.
Дядя Леопольд фыркнул:
– Молли Кевалу – пупуле. Сумасшедшая.
– И она ни с кем не говорит, – добавил дядя Леонард.
Леопольд опять безнадежно махнул рукой:
– Она живет на вулкане, далеко от дорог. Чтобы добраться до нее, нужен не один день. Может быть, ее уже поглотила лава.
– Но как она живет там? – спросила Элинор. – На вулкане ничего не растет.
– Ее кормят женщины. – Леопольд опять фыркнул. – Они верят, что она обладает маной, и носят ей еду вот уже пятьдесят лет или больше. Но она всего лишь сумасшедшая, пупуле.
Элинор вопросительно взглянула на Пола, но тот покачал головой:
– Молли Кевалу считает, что говорит с Пеле, но это же считает половина женщин, которые лежат в больнице Хило со старческим слабоумием.
– Но…
Пол остановил ее тем же повелительным жестом, что и его дядя:
– Элинор, вы слышали, что нельзя брать с вулкана ни одного камня, чтобы не разгневать Пеле?
– Конечно. Об этом знают все туристы. Богиня не любит, когда крадут ее лаву.
– Поэтому каждый год национальный парк завозит тонны камней – в основном из Японии. Четыре раза в год эти камни привозят на грузовиках к вулкану и оставляют там с подношением…, обычно это бутылка джина.
– Ну и что?
– А то, что нет такого поверья и нет табу.
– Капу, – поправил дядя Леопольд.
– Я проследил происхождение этого суеверия в одной из своих статей, – продолжал Пол Кукали. – "Древнее табу" было придумано в 50-х годах водителем автобуса, которому надоело выгребать из салона пыль и лавовую крошку.
Элинор рассмеялась, чувствуя, как у нее желудке переливается "железное дно".
– Это правда?
– Сущая правда, – сказал Пол.
Она так же сокрушенно махнула рукой.
– А при чем тут Молли Кевалу?
– Тоже легенда, ни на чем не основанная. В принципе любая старуха на Гавайях можно решить, что общается с Пеле. Никаких подтверждений этому нет.
– Где она живет? – спросила Элинор.
– В Кау. В пещере на лавовом поле, далеко от дорог. Эту местность раньше называли Кахау-комо, потому что там растут только два дерева хау.
– "Хау"? Это железное дерево? Леонард продолжал:
– Пещера Молли Кевалу находится рядом с большим камнем, который древние называли Хопоэ. Он стоит на таком маленьком основании, что даже ветер может качать его. Потому его и назвали Хопоэ – в честь знаменитого танцора из Пуны, который учил танцам Хииаку, младшую сестру Пеле. – Он помолчал, потом закончил:
– Камень рухнул, когда Пеле разгневалась на людей в 1866 году.
Элинор взяла стариков за руки, и они удивленно взглянули на нее из-за своих бокалов.
– Вы освободили этих демонов. Неужели нет силы, способной опять отправить их в подземное царство?
Безнадежный взгляд обоих был достаточно красноречивым ответом. Старуха по-прежнему молчала.
Пол поглядел на часы.
– Пора возвращаться. – Он одним глотком опорожнил свой бокал. – Может, лава уже добралась до джипа.
Элинор пожала плечами:
– Он все равно прокатный. – Выходя, она кивнула молчаливой старухе, удивленная, что ни Пол, ни другие как бы не замечают ее присутствия.
Пейзаж снаружи был таким же сюрреалистическим. Дым теперь струился быстрее, гонимый ветром с юга. От океана ясно слышалось шипение выкипающей при столкновении с лавой воды.
– Капуна, – сказал Пол, – лава движется быстро. Уже эвакуированы все селения отсюда до Мауна-Пеле. Может, вы поедете с нами?
Леонард Камакави покачал головой, Леопольд Камакави рассмеялся, и оба вернулись в свой трейлер.
На обратном пути лавовый поток показался им еще более зыбким и опасным. Элинор засомневалась, удастся ли его пересечь, но все случилось быстрее, чем она дала своим страхам волю. Дерево возле джипа уже горело, но сама машина была невредима.
– Нам нужно поговорить, – сказал Пол, когда они достигли шоссе № 11 и повернули на север. Полуденный свет отпечатал их тень на черной лавовой гряде справа от них. Дым здесь был еще гуще, а запах серы – сильнее.
– Хорошо, – сказала она.
– Марк Твен никогда не писал о том, как Идущие в Ночь построили хеиау на том месте, где сейчас находится Мауна-Пеле. Мы…, кахуны знают об этом из преданий. Вы узнали откуда-то еще.
Элинор попыталась сменить тему:
– Вы полноправный кахуна. Пол? Куратор печально улыбнулся. "Совсем как дядя Леонард", – подумала Элинор.
– Я никогда не стану настоящим кахуной. Мое западное образование лишило меня необходимой для этого веры. Мои глаза хаоле затуманены рационализмом.
– Но вы верите в то, что ваши дяди и другие сделали с Мауна-Пеле?
Пол в упор посмотрел на нее:
– Я видел пса… Ку…, с рукой его жертвы. Я видел и другие вещи.
Элинор не стала спрашивать о других вещах. Вместо этого она спросила:
– Так как насчет вертолетной экскурсии? Он просиял:
– Вы еще хотите?
– Конечно.
– Мой друг приземлится в Мауна-Пеле через несколько часов…, перед закатом. Если, конечно, к тому времени курорт не эвакуируют или его не зальет лавой. Еще просьбы будут?
– Скажите, кто та старушка? – спросила она, когда они подъехали к воротам Мауна-Пеле. Дыма здесь почти не было; с юга дул теплый сладковатый ветерок.
– Какая старушка? Вы имеете в виду Молли Кевалу?
Сторож узнал их и приветственно махнул рукой. Они поехали дальше через черные поля аха. До берега было не больше двух миль, но и он, и курорт тонули в дыму.
– Нет, – сказала она. – Та старушка в трейлере.
Пол странно посмотрел на нее:
– Какая старушка? Там больше никого не было.
***
– Мы их раздели, – сказал Байрон Трамбо. – И что дальше?
Уилл Брайент поморщился от такой вульгарности.
– Мистер Сато беспокоится о Санни.
– Черт, – сказал Трамбо. При всем идиотизме ситуации переговоры шли по плану. В три часа, после ленча на открытом ланаи седьмого этажа, сопровождаемого хулой в исполнении пяти профессиональных танцовщиц, выписанных с Оаху, стороны перешли к торгам. В 16.15 они сошлись на сумме 312 миллионов и начали готовить соглашение. Сато привез с собой целый взвод юристов; у Трамбо их было восемь, но он никого не привез, свалив все на верного Брайента. У него был диплом юриста, как и у Бобби Танаки, и эти двое целый час обсуждали условия сделки. В 17.30 готовые документы лежали на столе красного дерева в президентских апартаментах.
Но Хироси Сато беспокоился о Санни Такахаси.
– Черт, – сказал Трамбо уже в двадцатый раз за час. – Фредриксон так ничего и не нашел?
– Ничего. – Уилл Брайент продолжал перечитывать документ, превращавший курорт Мауна-Пеле в японский гольф-клуб. Связанные в хвост волосы и очки-"черепашки" делали его похожим на прилежного студента. Из образа выбивался только костюм от Донны Каран стоимостью три тысячи долларов.
– А что с Бриггсом?
– Неизвестно.
– А с Диллоном?
– Пока неизвестно.
– Ты говорил с Бики об отъезде?
– Нет. Она купается.
– А Майя?
– Все еще хочет остаться.
– Кэтлин?
– Она и мистер Кестлер звонили в Нью-Йорк. Похоже, они еще надеются вынудить вас согласиться на их условия. Два раза она пыталась пробиться к Сато, но охрана ее не пустила.
Трамбо лег на диван, задрав ноги в тапочках на пуфик.
– Боже, как я устал!
Уилл Брайент кивнул, продолжая перелистывать страницы контракта.
– Вы уверены в том, что платежи Сато должны проходить через нашу компанию "Майами энтертэйнмент"?
– Да. Так будет легче избавиться от налогов. На компании куча долгов, под шумок мы ее ликвидируем и вместе с ней загоним два казино. Это даст достаточно денег, чтобы войти в синдикат спутниковой связи и профинансировать сделку с Эллисоном.
Брайент кивнул:
– Это должно сработать.
– Это сработает. – Трамбо сел. – Как думаешь, Хироси не купится на историю, что Санни всю ночь развлекался с девочками, а сейчас где-нибудь отмокает?
Брайент положил контракт на кофейный столик.
– Санни любит развлекаться. Но после этого всегда приходит на работу вовремя. Боюсь, мистер Сато вам не поверит.
– Бобби прослушивал разговоры? – В номерах японцев были установлены подслушивающие устройства. Все разговоры записывались на магнитофон, а потом их прослушивал Бобби Танака, знающий язык.
– Он говорит, что мистер Мацукава против сделки.
– Старый пердун! Лучше бы эта штука сцапала его, а не Санни.
– Зато Инадзу Оно "за". А он ближайший друг и советник мистера Сато. Трамбо закрыл глаза.
– За четыре миллиона этот ублюдок Оно мог бы уговаривать и получше. Наверное, Сато обещал ему порядочный кусок курорта, если он будет торговаться до последнего.
– Наверное. Во всяком случае, все в порядке, кроме подписи.
– Подписать нужно сегодня. Проклятый вулкан дымит все сильнее. Не думаю, что нам удастся удержать дела под контролем еще хотя бы день. Сколько туристов осталось?
– М-м-м… – Уилл заглянул в блокнот. – Одиннадцать.
– Одиннадцать, – упрямо повторил Трамбо. – Одиннадцать человек на пятьсот номеров.
– Мистер Картер предупредил их…
– Картер? Этот тип еще здесь?
– Да, но…, вы же его еще не уволили.
– Просто я вспомнил…, где этот жирный гаваец?
– Джимми Кахекили?
– Точно. Он еще здесь?
– Он в столовой, ест пирожные. Топор все еще с ним. За ним следит Майкле.
– Отлично. Он может понадобиться, когда крутом ходят такие типы, как Кэтлин, Майрон Кестлер и этот Картер. – Трамбо с застывшей улыбкой потер виски.
– Босс, у вас болит голова? Тут зазвонил радиотелефон.
– Алло, Трамбо слушает!
– Мистер Трамбо, – голос принадлежал Фредриксону, – мы нашли Санни Такахаси. Прием.
Трамбо вскочил с дивана:
– Он жив?
– Да, сэр. Насколько я могу судить, даже не ранен. Прием.
Байрон Трамбо ухватил своего помощника за плечи и исполнил с ним несколько замысловатых па. Уронив Брайента в кресло, он схватился за трубку:
– Давай его скорее сюда. Получить премию. В трубке протрещали помехи.
– Лучше вам приехать, мистер Трамбо. Прием.
Миллиардер нахмурился:
– Где ты находишься?
– На поле петроглифов. Знаете, там, где беговая дорожка уходит в скалы. Прием.
– Черт, я знаю, где это! Зачем мне туда ехать? Санни с тобой?
– Да, сэр. Он здесь и мистер Диллон тоже. Прием.
Трамбо обменялся недоуменными взглядами с Уиллом Брайентом.
– Диллон? Слушай, Фредриксон, давай скорее сюда Санни, а с тем можешь не…
– Я думаю, вам нужно на это взглянуть, мистер Трамбо. – Голос охранника был странно гулким, словно он говорил через трубу.
– Черт, давай сюда этого япошку или… Фредриксон! Фредриксон? Черт! – Трамбо рванулся к двери, на ходу вытаскивая браунинг. Брайент поспешил за ним.
– Нет! – Миллиардер сделал отрицательный жест. – Оставайся здесь и собери всех в конференц-зале. Я притащу Санни через десять минут. Пусть из него хоть мозги вышибли, главное, чтобы он присутствовал. Скажи Сато, что его дорогой мальчик нашелся, и все ждите нас.
Он поехал на лифте вниз, а Брайент направился к номеру Сато.
Трамбо быстрым шагом прошел через вестибюль в ресторан, потом в столовую. Джимми Кахекили сидел у стойки и поедал пирожные, придерживая другой рукой топор. Из угла за ним как ястреб следил Майкле.
– Мистер Трамбо! – воскликнул Бри, шеф-повар, размахивая руками. – Эта гора жира сидит тут уже три часа! Как хорошо, что вы пришли!